Глава 29

Дверь в Тонину квартиру была открыта. Ко мне бросилась Людочка.

— Тетя Наташа, как хорошо, что вы приехали! Бабушка умерла, а мамин телефон не отвечает!

— Как бабушка? — опешила я.

Утром мертвую бабушку нашла Людочка, которой про смерть матери еще никто не сказал. Умненькая девочка побежала к соседке. Та вызвала участкового терапевта, уже прибыл и представитель полиции. Дальше я все взяла в свои руки, отпустив соседку на работу. Следователь уехал, махнув рукой. Похоже, у бабушки не выдержало сердце. Людочке я велела собрать сумку, чтобы ехать ко мне.

Я все-таки заставила себя поспать два часа, потому что иначе ночь мне было бы не выдержать. К счастью, дежурство было спокойным. И коллеги понимали, что мне нужно дать поспать. В случае необходимости разбудили бы. Людочка на ночь осталась на попечение моего взрослого ребенка, который в обозримом будущем должен стать отцом. Я сказала Ромке, что Людочку как минимум возьму под опеку, возможно, оформлю удочерение. Ромка со всем согласился.

Следующие дни прошли как в тумане. Похороны Тони, ее матери, забота о Людочке, в чем мне помогала Ира, которая успела познакомиться с ее мамой и даже вместе с ней заняться похудением. Мои бывшие заявили, что будут отцами и Людочке. «Ты же знаешь, Наташа, что из нас получились прекрасные отцы твоему, то есть нашему Ромке». Я знала. И я знала, что на них можно положиться. Но пока мне было очень тяжело. Хотя Людочка держалась стойко. Или не до конца понимала, что мамы и бабушки больше не будет никогда?

На похороны Русалкина я поехать не могла, так как они совпали с днем похорон гораздо более близких мне людей. К тому же на них меня никто не приглашал. Меня не знали ни его друзья, ни его коллеги. Прийти и постоять в сторонке? Лучше я потом одна как-нибудь специально съезжу на кладбище и схожу там в кладбищенскую церковь помянуть раба Божьего Леонида отдельно от других. Конечно, при отпевании Тони и ее мамы я попросила батюшку помянуть и еще одного новопреставленного. Потом из новостей в Интернете я узнала, что Лариса Черенкова присутствовала в умопомрачительном черном платье, бросалась на гроб и рыдала белугой. Камеры снимали в основном ее.

Я сразу же начала собирать документы на удочерение Людочки. Она сама сказала, что этого хочет — после того, как я, как могла, объяснила ей ситуацию.

Неожиданно позвонила женщина-нотариус и пригласила в свою контору. Оказалось, что мне кто-то оставил наследство.

Тоня составила завещание? Почему-то я в первую очередь подумала о ней. Но я не собиралась присваивать себе ничего из ее имущества. Это все будет Людочкино после достижения ею совершеннолетия. Но завещание составил Русалкин — после того, как я спасла его от смерти.

Не имея близких родственников, он разделил все, что имел, между своими знакомыми. Его прибыльный комбинат в равных долях получали трое приятелей. Все решения им предлагалось принимать коллегиально. Также в завещании Леонида Алексеевича отдельно были упомянуты несколько верных сотрудников, домработница, Лариса Черенкова, которая получала деньги на сериал, и я, спасшая ему жизнь. В частности, между нами тремя делились банковские вклады, квартира и машина. Но про машину теперь речь не шла, так как на момент смерти Леонида ее, можно сказать, уже не было — ее уничтожил взрыв, во время которого погибли Русалкин и Тоня. Нотариус предложила нам в течение полугода (до даты вступления в права наследства) подумать, что мы хотим делать с квартирой. Домработница тут же заявила, что вещи Леонида Алексеевича она разберет, квартиру предлагает сдавать, а доход делить на три равные части. Квартира большая, местоположение — прекрасное, состояние — отличное, все необходимое оборудование имеется. Я согласилась. Что ж отказываться от дополнительного постоянного дохода? Лариса подумала и кивнула, и даже сказала, что попытается найти жильцов. У нее «есть связи». И в квартире ей бывать доводилось. Домработница криво усмехнулась, а мне вручила листочек с заранее написанными номерами телефонов — мобильным и домашним — и своими именем и отчеством.

— Ты чего на похоронах не была? — спросила Лариса, когда мы вместе вышли из нотариальной конторы и шли на стоянку к своим машинам.

Я пояснила.

— Правильно говорят: деньги к деньгам. То я на один сериал набрать не могла, а то сразу из нескольких мест бабки пришли. И спонсоры сами по себе поперли. Вдруг захотели меня продвигать. Ну почему так?

— Жизнь вообще-то полосатая, — заметила я.

В последнее время в моей жизни была сплошная черная полоса. Хотя как сказать… Я жива и здорова. Сын жив и здоров. Дочка появилась, внучка скоро родится. Бывшие — мои хорошие друзья. Ира, с которой мы познакомились при печальных обстоятельствах, стала близкой подругой и всегда готова прийти на помощь. Звезда сериалов и секс-бомба Лариса Черенкова, имеющая десятки тысяч поклонников, в гости только что пригласила и оказалась вполне нормальной бабой, только несчастной.

Я просто пребывала в паршивом настроении после смерти Тони, с которой мы дружили столько лет, и Русалкина, в отношении которого я, пусть и бессознательно, строила какие-то планы. Наверное, зря. Но все равно хотелось счастья… А синяя птица лишь махнула хвостом.

На следующий день ко мне на прием пришел «покойничек», которого приносили в гробу на несостоявшуюся свадьбу моего сына, в сопровождении какой-то женщины, которую, как мне показалось, я видела впервые. Но я просто ее не запомнила. Она тоже присутствовала на свадьбе — в рядах обманутых вкладчиков.

— На осмотр? — спросила я.

— Нет, поговорить.

Они оба опустились в кресла напротив. «Покойничек» сказал, что его больше ничто не беспокоит, он мне очень благодарен. Он пришел в качестве сопровождающего — привел женщину, которая хотела со мной побеседовать о свадьбе моего сына.

— Да, в общем-то, свадьбы не было, — сказала я.

— То есть как? — удивилась женщина лет шестидесяти пяти, представившаяся Алевтиной Борисовной. — Ваш сын женился или нет?

Я вкратце описала ситуацию.

— То есть ваш сын с этой девицей больше не живет?

Я покачала головой.

— И не собирается?

— Нет, они расстались.

— Это меняет дело. Мы просто не хотели осложнять жизнь вам, Наталья Николаевна, и вашему сыну. Вы ни в чем не виноваты перед нами. И…

Женщина замолчала в задумчивости, «покойничек» сказал, что пойдет покурить. Я не представляла, что они — то есть Алевтина Борисовна — собрались мне рассказать.

Оказалось, что Алевтина Борисовна пришла на свадьбу моего сына — то есть дочери пирамидостроителя, от которого пострадала она сама и группа обманутых вкладчиков, — с запасом соли.

«А ведь точно! Была в коридоре рассыпана соль!» — вспомнила я. Администратор понять не мог, кто ее там рассыпал в таком количестве.

По словам Алевтины Борисовны, они с другими женщинами вспомнили о старинной русской примете — если бросить соли в туфли невесте, то она всю жизнь будет с мужем плакать. Да и Валентину Петрову хотелось высказать все, что они о нем думают — хоть душеньку отвести. Пусть потом дочь его всю жизнь обвиняет за то, что свадьбу ей испортил.

— А откуда вы узнали, что Петров будет на свадьбе? Вы же знали, что он сидит?

— Женщина какая-то позвонила. Не мне, а еще одной нашей. Вы ее не знаете. А потом старшей нашей — председателю — сообщение пришло. У нашей группы обманутых «Анастасией» и председатель есть, а сын у нее хорошо в компьютерах разбирается. Он и создал то ли сайт, то ли сообщество в Интернете. Я в этом совершенно ничего не понимаю, как и большинство наших. Пирамиды-то когда были? Тогда же еще компьютеров не было или были у избранных, а не так массово. Наши дети или внуки по нашей просьбе всю появляющуюся по пирамиде информацию просматривают, с другими обманутыми вкладчиками обмениваемся. Но мы сами по старинке друг друга оповещаем — мы же сдружились за эти годы. Правильно говорят: нет худа без добра. Деньги потеряли, нервы, а людей хороших встретили. Я одна живу, заболела — не детям звоню, а подругам по группе этой. И с другими, пострадавшими от «Анастасии», мы часто вместе собираемся, в театр ходим, просто погулять. В нашем возрасте общение очень важно. Ну, а тут и звонок, и сообщение в этот Интернет. Мы собрались, долго обсуждали, что делать будем. Этого мерзавца к дочери на свадьбу из тюрьмы отпускают! Вообще весело было…

Алевтина Борисовна от души улыбнулась.

— Вы не представляете, сколько предложений наши высказали! Остановились на «покойнике», соли набрали, а потом решили по ходу дела действовать. Дети строго предупреждали, чтобы только ничего не ломали, не крушили, тарелок не били. Это ресторанное. Но мы же все понимаем! Зачем нам ресторанное бить?

— Но кто звонил, вы так и не выяснили?

— Она не представилась, а наша и не спросила. И сообщение в Интернете было без подписи. Какая подпись? Там вообще могут быть подписи? Или без адреса? Не разбираюсь я в этом, Наталья Николаевна! Как мне сказали, просто объявление появилось. Такого-то числа дочь Валентина Петрова замуж выходит, празднуют в таком-то ресторане в такое-то время. Петров будет лично — отпускают его на свадьбу дочери. Вот мы и пошли незваными гостями.

Я подумала, что путь любого сообщения в Интернете можно проследить. Сама я это сделать не могу, нужен специалист соответствующего профиля. Я не исключала, что это может сделать мой сын, или он знает кого-то, кто может. С другой стороны, зачем? И ведь это сообщение могли отправить из интернет-кафе.

— Что-то конкретное сделать отправитель и звонившая предлагали?

Алевтина Борисовна покачала головой.

— Вы лично знали, как Петров выглядит?

— Я его на суде видела. Близко из наших никто с ним знаком не был. Фотографии его в газетах мелькали — и когда он «Анастасию» организовал и интервью раздавал, и когда его за пирамиду посадили, и когда второй раз, за финансовые махинации. Но второй раз к нам уже отношения не имел. Из наших больше никто никуда не вкладывается. А если Петров чиновника кинул, то так тому и надо. Тут с нашей стороны никаких претензий.

— Вы поняли, что отец невесты — не Петров?

— Да мы такое и подумать не могли! Лично и близко его никто не знал. Вроде похож. И за столько лет человек мог измениться! И сообщили нам, что его из тюрьмы отпускают. Время, место… Вначале сомнений не возникло. Жену Петрова многие наши, включая меня, узнали. Она в свое время просила нас оставить их с дочерью в покое. Вот ее я и раньше близко видела. И кричала она, и плакала. Дочка, конечно, выросла. Но раз жена Петрова на свадьбе — значит, туда попали. И еще он же с разбитой рожей был. Рожа-то у него типичная, зэковская.

Я не думала, что у Елизарова была типичная зэковская рожа, но промолчала.

— Потом наши представление начали.

Я прикрыла глаза. Это представление я не забуду никогда. «Сыграли» свадьбу, называется. Наверное, мой ребенок, если вдруг когда-то еще захочет жениться, пойдет и просто распишется в ЗАГСе или тихо отметит мероприятие дома. Независимо от того, будут у его новой избранницы родственники или нет. Даже если встретит сироту из детдома.

— А потом Петров выскочил за дверь, — продолжила свой рассказ Алевтина Борисовна. — За молодыми, свидетелями и родителями там выход был, помните? И невеста выскочила. Пока наши развлекались, я решила за ними проследить — чтобы не сбежал наш соколик. Невеста-то, понятно, не сбежит, куда в таком платье бежать. А этот…

— Если бы Петров сбежал, его бы объявили в розыск. Ему было невыгодно сбегать. Если из мест не столь отдаленных отпустили в отпуск, то обязательно нужно вернуться, чтобы не создавать лишних проблем. Себе в первую очередь. Да и другим людям, которые разрешение давали, товарищам по несчастью, которые в таком случае в обозримом будущем никаких разрешений не получат.

— Но я-то таких тонкостей не знала! Я побежала за невестой. И проследить за обоими, и — если получится — туфли украсть и соли в них насыпать. В это время в зале дым коромыслом стоял. Да вы сами видели.

Я кивнула.

— А в коридоре я только уголок платья белого видела, как невеста в дверь какую-то юркнула и закрыла ее за собой. Я в соседнюю побежала. Соль у меня по пути рассыпалась. Я рукой махнула. Не собирать же с пола? Я в кладовке какой-то оказалась. Точно не помню, не смотрела я, некогда было. Я ухом к стене. Мужик заорал что-то типа: мы так не договаривались, но затих на полуслове.

— Вы слышали, как тело падало?

— Нет. Врать не буду. Да мне даже в голову такое не пришло! Я услышала, как дверь рядом стукнула, и замолчали они. То есть девка-то ничего и не говорила. Или, может, говорила, но я не слышала. Я минутку постояла, потом чуть свою дверь приоткрыла. Никого. Только соль моя по полу рассыпана. Я вышла и заглянула в соседнюю дверь. Ну а там… Вы, в общем, знаете.

— Вы сразу поняли, что он мертв?

Алевтина Борисовна кивнула.

— Вы сразу вернулись в зал?

— Нет, я услышала девичий плач и как две женщины девушку утешают. Я пошла на голоса и оказалась в кухне. Там невеста сидела и рыдала, и две работницы кухни — я так поняла — ее утешали. Я осталась. Чтобы послушать. Тоже утешала. Она говорила, что свадьба, которую она так ждала, испорчена. Что-то там у ЗАГСа было… Кто-то умер… В самом деле?

Я вкратце рассказала про Ириного отца. Алевтина Борисовна покачала головой.

— Потом еще кто-то с кем-то дрался… Мы с женщинами говорили, что вроде рано. Родственники с двух сторон перед ЗАГСом обычно не дерутся, всегда во время или после застолья. А там, как я поняла, они еще расписаться не успели, а родственники уже дрались. Дрались, да?

Я просто подтвердила, не вникая в детали.

— Но она никак себя не выдала, понимаете, Наталья Николаевна? И крови на ней не было. Правда, сумочка на поясе висела. Обычно у невест нет сумочек. Я впервые такое видела.

Я пожала плечами. Я все еще сомневалась, зачем Насте убивать Елизарова?!

— Вы уверены, что его убила невеста?

— Больше некому. Полиции я ничего не говорила. Не люблю я их. И что они сделали, когда столько людей денег лишились? По всей стране! Что они делали, когда эти пирамиды как грибы начали расти? Почему нас не предупреждали? Почему их не закрывали? Или в доле были? А девке я жизнь портить не хотела. Она, наверное, тоже настрадалась. С самого детства. С матерью им скрываться пришлось, деньги папаша неизвестно куда перевел… Наши же узнавали, они бедно жили.

— Кому вы рассказали?

— Да самым близким нашим. Мы долго это обсуждали и решили, что так Петрову и надо. Мы все равно ничего не получим. А девчонка за нас за всех отомстила. — Алевтина Борисовна помолчала и сказала: — А теперь получается, что это не Петров был? Раз он из тюрьмы сбежал?

— Откуда знаете, что сбежал?

— Сын нашей старшей в Интернете информацию откопал, мы нашим детям и внукам задания дали, они эту информацию тоже нашли. Про Петрова, про чиновника министерского, который два миллиона евро потерял, про то, что масса людей ждет, когда Петров снова работать начнет. У нас собрание было, и «покойничек» наш рассказал, что его мать жениха оперировала и делом этим интересовалась. И оказалось, что вы не только его оперировали. В общем, мы решили, что я к вам схожу и расскажу, что видела. Вы же тоже на свадьбе были? Я, Наталья Николаевна, не хочу себе никаких проблем. Не хочу давать никаких показаний, в полицию не хочу. А теперь меня еще вроде за недоносительство могут привлечь?

— Но вы же не видели момент убийства? Вы даже не все слышали. Настя могла с самого начала сидеть на кухне. Вы ее голоса за стенкой не слышали! Ругани, споров с Елизаровым. А в комнатке рядом с вашей мог быть кто-то другой.

— Видела я, как платье белое мелькнуло… То есть подол. Часть подола.

— Вы уверены?

— Ваш сын с ней расстался?

— Мой сын с ней расстался, но зачем девке жизнь портить, в особенности раз нет неопровержимых доказательств, что она убила этого брачного афериста?

— А он еще и брачный аферист?!

— Например, моей подруге вскружил голову, украл из дома все деньги и все ценное, оставил беременной. И таких женщин много.

— А-а, ну, тогда ладно, — кивнула Алевтина Борисовна.

В кабинет заглянул «покойничек». Алевтина Борисовна стала собираться.

Я долго сидела в задумчивости. Значит, Настя… Теоретически она могла это сделать. Не потому, что ей требовалось убить Елизарова — потому, что ей нужно было… спасти отца? Запутать следствие? Людей, которые доверили ее отцу деньги? Она хотела, чтобы они считали ее отца мертвым? Хоть какое-то время? Чтобы обеспечить ему свободу действий?

Ведь не просто так ее свадьба и его побег состоялись в один день.

Торговец биодобавками, знакомый с Валентином Петровым с девяностых годов, собирался отдать ему один из паспортов. Могла Настя прийти за этим паспортом ночью? А почему бы и нет? И в благодарность убила его на пороге. Молочный король, убитый в ту же ночь таким же способом… Мог участвовать в организации побега. Мог тоже что-то передавать Насте ночью.

А она потом где-то встретилась с отцом, и он пересек границу по латышскому, словацкому, словенскому или еще какому-то паспорту. Кто мог его остановить с этим паспортом? Кому могло прийти в голову, что Петров вдруг стал латышом или словаком?

Я вспомнила, что один из моих бывших мужей, ставший патологоанатомом, говорил, что преступники, выбравшие в одни и те же сутки один способ убийства, разного роста. Тот, кто убивал Елизарова, был выше ростом. Так Настя на свадьбе была на каблуках. Вот и разница в росте. Почему она выбрала пику, шило, заточку или что-то подобное? Легко спрятать в «свадебной» сумочке, не говоря про ночной наряд, каким бы он ни был. У нее сильные руки и, как говорил мой сын, она вроде каким-то видом борьбы занималась.

Но неужели и Русалкина тоже убивала Настя? Они разговаривали в машине, и он явно не ожидал удара. Она знала его с детства. Но он не помог ее отцу… Разве за это убивают?

После того как моя смена закончилась, я позвонила несостоявшейся сватье и спросила, когда Настя будет дома. Мне хотелось бы с ней встретиться и поговорить.

— Никогда, — сказала Светлана злым тоном.

— То есть как?! — опешила я, а потом до меня дошло: — Она жива?!

— Что ей сделается?! — хмыкнула Светлана. — Как, впрочем, и ее непотопляемому папаше.

— Где она, Света?

— Не знаю. На самом деле не знаю и знать не хочу. Уехала. Чемоданчик один взяла и — до свидания, мама. Может, когда-нибудь и увидимся. Наташа, я осталась совсем одна! Я еще радовалась, что у меня девочка. Сыновья-то женятся и уходят жить к своим бабам, а дочка обычно с родителями. Я бы с внуками сидела, она бы… Ай! И у Вальки всегда шило в заднице было, и эта в него пошла.

— Она к нему уехала?

— Думаю, да. Мне не сказала. А то, что мать одна остается, ей плевать! Она меня никогда не любила. Папочка всегда был светом в окошке. Девчонкой еще была, когда добилась разрешения на свидания. Я от следователя узнала! Сама пришла в прокуратуру, по кабинетам пошла и добилась! Может, из мужской солидарности дали. Позавидовали, что у Петрова такая дочь. И ездила она к нему на свидания… Да что сейчас об этом говорить? Заезжай как-нибудь, Наташа. Выпьем.