Глава 19

На начавшейся неделе Лариса Черенкова в умопомрачительном красном платье, подчеркивающем шикарную грудь, сделала громкое заявление для прессы о том, что кто-то из ее врагов и завистников пошел на нее в наступление. Убили двух людей, которые были ее друзьями (как выяснилось) и товары которых она рекламировала. Про Андрея Елизарова (да и Валентина Петрова, не говоря уже про Илью Сергеева) она не упоминала. Про попытку убийства Русалкина явно не знала. Он свое ранение не «рекламировал» и, насколько мне известно, эта новость не просочилась ни в какие средства массовой информации, и о случившемся знало весьма ограниченное количество людей. Я позвонила следователю.

— Опять пиарится, — отмахнулся он. — Для таких дамочек все средства хороши. Пусть. Хоть кому-то польза от их смерти.

— А вообще кому польза? Ведь говорят же, что искать надо, кому выгодно.

Это наши правоохранительные органы еще не выяснили. Сама я долго думала о том, нет ли чего-то общего у всех пострадавших в этой истории мужчин. Органам не было известно про Русалкина, а я знала, что его пытались убить аналогичным способом. И Русалкин, по идее, знает, кто на него покушался. Или все-таки это был кто-то, воспользовавшийся «ноу-хау»?

Мне хотелось позвонить Леониду. Я решила, что у меня есть повод. Взяла, позвонила и спросила: кто?

— Не скажу, — ответил пока не состоявшийся любовник.

— Почему?

— Потому что сам должен разобраться.

— Давай вместе разбираться. Тебе угрожает опасность? Второй раз ведь и добить могут! И байкеров может не оказаться рядом. И медицинскую помощь может быть уже поздно оказывать. Ну?

Но Русалкин был упрям как осел. Ну что ж, будем разбираться сами. Кто испортил свадьбу моего сына? Кто лишил алиментов Людочку?

Как раз позвонила ее мать, моя подруга Тоня, и предложила съездить в агентство, где работал дорогой Андрюша под именем Ильи Сергеева.

И мы поехали.

По приезде столкнулись с тремя весьма крепкими ребятишками, выходившими из кабинета хозяйки Любы, про которую рассказывал коллега Андрея, выступавший отцом на другой свадьбе, где умер дедушка жениха. Ребятишки выглядели очень недовольными.

Люба оказалась примерно нашей с Тоней ровесницей, крашеной блондинкой. По-моему, она относилась к типажу дам из канувшей в Лету советской торговли. Люба была крупной женщиной, в калориях себя явно не ограничивала, но, судя по тому, как проворно она двигалась, лишний вес ей не мешал, и она в отличие от всегда комплексовавшей Тони его не стеснялась.

— А вы, дамочки, с чем пожаловали? — спросила Люба. Почему-то после визита оставшихся недовольными крепких ребятишек хозяйка агентства, наоборот, выглядела счастливой. Взгляд у нее был цепкий, и нас с Тоней она явно оценила — на предмет платежеспособности. — Временный муж нужен?

— Нет, спасибо, не надо, — ответила я.

— Да неужели? — прищурилась Люба. — Обе замужем?

«Неужели она настолько проницательна? И неужели я произвожу впечатление одинокой женщины? С моим-то количеством мужей?»

Люба тем временем предложила присаживаться напротив своего стола. Мы с Тоней опустились в удобные кресла. Хозяйка агентства продолжала нас внимательно рассматривать, а мы соответственно ее. Кабинет был обставлен уютно, обстановка располагала к беседе. Вероятно, хозяйке такого агентства требовалось получить от потенциальных клиентов побольше информации для того, чтобы в конечном счете все остались довольны, а ее сотрудникам было легче играть свои роли.

— Ну, кто нужен для полного счастья?

— Для полного счастья нужно много чего, — ответила я, — но нам нужна информация про Андрея Елизарова, которого вы, как мы понимаем, знали как Илью Сергеева.

— О господи! — Хозяйка агентства многозначительно направила взгляд в потолок, возможно, пыталась на небеса, но небеса были прикрыты несколькими этажами здания, отделявшими нас от них. — Сколько ж вас будет ко мне шляться?

— А что, еще есть претенденты на наследство? — впервые подала голос Тоня.

— Есть претенденты на деньги. Вот только что мальчишечки приходили из коллекторского агентства. Но как пришли, так и ушли.

— К вам? — поразилась я. — Вы что, были у него поручителем по кредиту?

— Я произвожу впечатление такой дуры? Чтобы я кому-нибудь выступила поручителем? Ха!

— И много Андрюша набрал кредитов? — спросила я.

Хозяйка агентства рассмеялась и ответила, что пока точная сумма, вероятно, не определена. Но, похоже, что Андрюша — или Илья, или кто он там — собирался делать ноги. Обращался он не в крупные банки, а в микрокредитные организации, где всю подноготную не проверяют. «Нужен только паспорт», как гласит их реклама. А паспорт у него был и настоящий. Мало ли что на Илью Сергеева… У него же на лбу не написано, что он не Илья, а Андрей. Фотографию он не переклеивал, и вроде бы она походила на оригинал, то есть наоборот. В общем, займы «до зарплаты» Андрюше давали. Но он — поганец, по словам Любы, — указал в документах адрес своей работы, то есть ее агентства. И вот мальчишечки решили ее навестить.

— Они хотели получить его зарплату? — спросила я.

— Он не получал у меня зарплату, — ответила Люба. — У меня все на процентах. Сколько заработал — столько получил. Да если бы и на зарплате был? С какой стати я каким-то коллекторам буду чью-то зарплату отдавать? Ладно бы женам или детям. Кстати, а вы ему кто?

Тоня пояснила свою родственную связь с Андреем Елизаровым.

— А вы — группа поддержки? — перевела взгляд на меня Люба.

Я кивнула.

— Я ему, конечно, должна за последний заказ…

— Но отдавать не хочется, — хмыкнула я.

— Отдавать никогда не хочется. Но дам бесплатный совет. — Она перевела взгляд на Тоню: — В суд подавай обязательно. Теперь отцовство можно доказать и после смерти. Я не знаю, что и где может всплыть у этого типа. Вон за год после убийства одного известного многодетного оппозиционера целый миллиард долларов всплыл — вклады, акции, если не ошибаюсь, даже какие-то бизнес-интересы в Латинской Америке обнаружились. Вот и у Ильи — я его как Илью знала — тоже может много чего всплыть. Конечно, не столько, у него масштабы другие были, но… В общем, что-то может. Вклады и акции могут. Банковские ячейки. Мужик был проходимистый. Хотя о покойниках можно только хорошо…

— Андрюша такую характеристику вполне мог посчитать комплиментом, — заметила я.

— Вот именно, — кивнула Люба. — Ко мне подваливал сразу после прихода в агентство, но быстро понял, что ничего не обломится, и отстал. У нас с ним, кстати, были очень хорошие отношения. И работал он хорошо. Как мне надо. Клиенты были довольны.

Люба вздохнула, потом посмотрела на меня, хотя я наследницей Андрюши не была и быть не могла. Но, возможно, она увидела во мне лидера. Психологом она явно была прекрасным.

— Что вы от меня хотите, девочки?

— Информацию, — ответила я.

— У меня нет информации, которая могла бы вам помочь. — Тут она посмотрела на мою подругу Тоню. — Я не знаю, чем именно он владел и что где хранилось. Даже примерно не представляю.

— Но вы сами сказали, что он набрал микрозаймов. «Микро» — это сколько?

— Ребята, которые до вас приходили, сказали про сто тысяч. Но если он решил таким образом капусты настричь и сделать ноги…

— Как вы считаете, он эти займы на жизнь брал или собирался во что-то вкладывать?

— Понятия не имею. Вообще на жизнь ему должно было хватать того, что он здесь зарабатывал. Игроком он не был. Я игроков не беру. Алкашом тоже не был и вообще выпивал очень умеренно. Это у меня тоже одно из условий. Еще не хватало, чтобы мой сотрудник напился там, где не надо, и языком трепать стал, себя не контролируя. Может, переквалифицировался с обирания женщин на обирание микрокредитных организаций? Так это только приветствовать надо.

Люба рассмеялась.

— Где он жил? — спросила Тоня.

— Не знаю. Сейчас же у всех мобильные телефоны. Все всегда на связи. Меня совершенно не интересует где и с кем живут мои сотрудники. Главное — чтобы являлся по вызову, когда его клиенты выбирают.

— А женщина у него была? — спросила я. — В последнее время?

— Ну откуда ж мне знать? Я в душу никому не лезу.

— Вы — хороший психолог. Не можете не быть хорошим психологом на такой работе, — сделала я комплимент хозяйке агентства.

— Простите, а вы кем работаете? — спросила она меня.

Я ответила.

— И что, с мужиками в хирургии напряженка? И ведь пациенты должны быть подстреленные, резаные, колотые и я еще не знаю какие!

— Спасибо, у меня уже было три мужа-врача.

Люба рассмеялась. Потом стала серьезной.

— Но вы все равно одиноки, — грустно сказала она. — Сложно нормального мужика найти, в особенности умной бабе. Я тут недавно про одно исследование прочитала, доказавшее, что умному человеку и друзей много не надо. Чем выше интеллект, тем меньше нужно общения. Правильно: идиоты раздражают и сложно общаться с недоразвитыми.

— Вам часто приходится? — спросила я.

— Не то слово… Половину — как минимум — тех, кто обращается в мое агентство, нужно было бы сразу же в желтый дом отправлять. Но, с другой стороны, как бы я жила без них?

Я предложила вернуться к Андрюше.

— По-моему, никакой постоянной бабы не было, — произнесла Люба. — На семейного человека он точно не походил. У меня почти сто процентов сотрудников живут одни, с мамами, сестрами, но не женами. И у некоторых цель — таким образом найти жену. Или скорее не жену, а женщину для жизни. Приоритеты с возрастом меняются. Вы же понимаете, какой у меня в основном контингент? Какого возраста должны быть «отцы» и «армейские друзья»? Им женщина нужна уже в первую очередь для обеспечения комфорта — чтобы вкусно готовила, чтобы лежал он дома на мягком диване перед телевизором, а она ему туда эту вкусную еду приносила. Чтобы мозг не выносила, не пилила, не заставляла вообще ничего делать.

— Но таких идиоток мало, и мужики продолжают жить одни или со старенькими мамами, — сказала я.

— Находятся…

В этот момент дверь в Любин кабинет приоткрылась, хотя стука до этого не было, и просунулась курчавая, слегка седоватая мужская голова с массивной золотой серьгой в ухе. Голова осмотрела нас с Тоней, потом перевела взгляд на Любу.

— Зайди-ка, Коля.

Вошел мужчина лет пятидесяти, плотного телосложения, с животиком, с золотыми перстнями на пальцах, с массивной золотой цепью на шее, которая просматривалась в вороте рубашки. Еще был толстый золотой браслет.

Коля поздоровался и присел на край Любиного стола.

— Вы тоже отца играете? — спросила Тоня.

— Нет, я обычно тамадой. На гитаре играю. И пою.

— Мой муж, — представила Люба.

Коля улыбнулся. Я несколько удивилась. Почему-то мне показалось странным, что муж Любы так обвешан золотом. Коля словно прочитал мои мысли.

— Я цыган, — сказал Коля. И добавил: — Настоящий. Только служивший в армии.

— В художественной самодеятельности? — улыбнулась я. — В каком-нибудь армейском оркестре?

— Нет, в танковых войсках.

Увидев мое выражение лица, Коля рассмеялся и пояснил, что цыгане служат в армии только в одном случае — если очень не хочется жениться на той, кого для него выбрали. Единственный способ избежать женитьбы — пойти в армию. А так у цыгана ко времени призыва или уже есть пара детишек, которые помогают освободиться от почетной обязанности, или цыган заявляет, что он неграмотный, и никто не докажет обратное.

— Жениться надо только по любви! — объявил Коля и с такой любовью посмотрел на супругу, что мне, признаться, стало завидно. Потом он поинтересовался у Любы, кого ищут дамы, то есть мы с Тоней.

После введения Коли в курс дела и соответствующих вопросов про Андрея-Илью супруг хозяйки агентства почесал затылок и сказал, что женщины у Ильи в последнее время точно не было, и у Коли создалось такое впечатление, что они его больше не интересовали.

— Андрея?! Не интересовали женщины?! — в неверии воскликнула Тоня.

— Может, что-то по мужской части, — спокойно заметил Коля. — И насколько я понял, он ведь на женщинах зарабатывал, а не просто был ловеласом. Больше не смог зарабатывать таким образом — и просто перестал встречаться с женщинами.

— И стал брать кредиты, — добавила Люба. — Кстати, насчет наследства. — Она повернулась к Тоне: — Ведь наследники не только имущество умершего получают, долги тоже наследуются.

— Кредиты брал Илья Сергеев, — напомнила я.

— Проконсультируйтесь с хорошим юристом, — посоветовал служивший в армии цыган Коля. — И выяснить бы надо заранее, что у него все-таки было. Но Илья — то есть Андрей — не производил впечатления богатого человека. Даже обеспеченного.

— Он с готовностью брался за все заказы, — вспомнила Люба. — Не стал бы он тут «отцом» работать, если бы у него денег было много.