Я помнила, как в прошлый раз дверь накрепко захлопнулась и мне пришлось вылезать через трубу очага. Поэтому, едва переступив порог, я тут же схватилась за дверную ручку и вросла ногами в пол. Невидимые руки толкали дверь, пытаясь ее закрыть, но я скрипела зубами и еще крепче впивалась в обжигающе холодное железо.

– Воровка пожаловала, – послышался у меня за спиной голос Ткачихи.

Сегодня в ее хижине не горела свеча, чему я была только рада.

Снаружи доносился хруст камешков. Ианта и солдаты сменили бег на шаг.

– Знай же, Фейра, что помимо тебя мы убьем всех, кто в этой хижине. Раньше ты очень пеклась о чужих жизнях. Или времена изменились? – насмешливо спрашивала Ианта.

Я тяжело дышала, удерживая дверь и одновременно скрываясь за нею.

– Ты навещала моего братца, – с оттенком удивления прошипела Ткачиха. – Я чую на тебе его запах.

Ианта с солдатами были совсем уже близко.

Ткачихи я не видела, но ощущала ее движения. Вот она остановилась. Постояла. Сделала еще шаг ко мне.

– Кто же ты на самом деле? – почти шепотом спросила Ткачиха.

– Фейра, какой же глупой ты бываешь, – продолжала Ианта. В щели между дверью и порогом виднелась узкая полоска ее плаща. – Неужели ты думаешь заманить нас в ловушку? Видела я твою магическую защиту. Ты исчерпала свои силы. И твой трюк с ослепительным светом тоже не поможет.

Платье Ткачихи шуршало в темноте. Она приближалась.

– Кого ты мне привела, маленькая волчица? Кого?

Ианта и солдаты переступили через порог. Сделали еще шаг. Тени скрывали меня от их глаз.

– Твой обед, – бросила я Ткачихе.

А потом выскочила наружу и отпустила дверную ручку.

Дверь захлопнулась с такой силой, что стены хижины затряслись. Я успела заметить шарик фэйского света, зажженного Иантой. Остальное дорисовало мне воображение. Ужас Ианты, увидевшей безобразное лицо Ткачихи и рот, полный почерневших стертых зубов. Сейчас этот рот был широко открыт в предвкушении утоления ненасытного голода. Пусть и временного. Я сделала неплохой подарок вечно голодной древней богине смерти – очаровательная верховная жрица и двое солдат.

Их крики настигли меня у кромки леса.

Ткачиха пировала всласть. Душераздирающие вопли Ианты и солдат сопровождали меня чуть ли не пол-лиги, потом начали стихать. Когда я достигла места, где ранили суриеля, они уже были не слышны.

Он никуда не уполз. Костлявая грудь суриеля вздымалась все реже. Он умирал.

Я опустилась на окровавленный мох:

– Давай я тебе помогу. Мне под силу тебя исцелить.

Я бы поступила так же, как тогда с Ризандом: вытащила бы стрелы, а затем поделилась кровью.

Я потянулась к первой стреле, но высохшая рука суриеля тронула мою ладонь.

– Твоя магия… на исходе, – прохрипел суриель. – Не трать… ее последние капли.

– Но я могу тебя спасти, – возразила я.

Корявые пальцы чуть сдавили мне запястье.

– Со мной… все кончено.

– Тогда скажи, что я могу сделать? – срывающимся голосом спросила я.

– Побудь здесь… – прохрипел он. – Побудь… пока не умру.

– Прости меня, – сказала я, беря его руку в свою.

Что еще я могла сказать, оказавшись невольной виновницей его смертельных ран?

– Я знал, – сказал суриель, видимо угадав мои мысли. – Про заклинание, наводящее на мой след.

– Тогда зачем появился?

– Ты… была доброй. Ты… воевала со своим страхом. Ты была… доброй, – повторил суриель.

Я заплакала.

– И ты был добр ко мне, – сказала я, даже не пытаясь вытереть слезы, капавшие на его окровавленный рваный плащ. – Спасибо тебе за помощь. Ты помогал, когда мне было больше не на кого рассчитывать.

Он слабо улыбнулся безгубым ртом. Потом с усилием втянул воздух.

– Фейра Аркерон, я же говорил тебе: оставайся с верховным правителем. И ты послушалась.

Я помнила эти слова. Суриель произнес их в первую нашу встречу.

– Ты ведь подразумевал Риза? С самого начала. Я это не сразу поняла.

– Оставайся с ним… и дождись времени, когда все выправится.

– Я так и сделала. Все выправилось.

– Нет, пока еще не все. Оставайся с ним.

– Обязательно.

Грудь суриеля поднялась и тут же опала.

– Я ведь даже не спросила твоего имени, – прошептала я.

Суриель – не имя, а название породы. Мне вдруг подумалось, что он был кем-то вроде предводителя суриелей.

– А так ли уж это важно, Разрушительница проклятия? – снова улыбнулся умирающий.

– Да.

Его глаза начинали гаснуть. Своего имени он мне так и не назвал, лишь сказал:

– Тебе пора уходить. Опасно в этом лесу… очень опасно. Жуткие твари тянутся сюда… на кровь.

Я стиснула его сухенькую перепончатую кисть. Кожа холодела.

– Я не тороплюсь.

Прежний охотничий опыт научил меня определять, когда жизнь уйдет из тела раненого зверя. Жить суриелю оставалось не больше двух минут.

– Фейра Аркерон, – едва слышно произнес суриель. Он смотрел вверх, где сквозь листву просвечивало небо. Потом с невероятным трудом втянул в себя воздух. – Исполни просьбу.

– Любую, – сказала я, наклоняясь к нему.

Новая попытка вдохнуть.

– Сделай этот мир… лучше, чем он был, когда ты в нем появилась.

Грудь суриеля поднялась и замерла. Он выдохнул ртом. В последний раз.

Я вдруг поняла, почему суриель трижды приходил мне на помощь. Не только по доброте душевной. Он был… мечтателем. А теперь сердце мечтателя перестало биться в этом неказистом и даже страшном на вид теле.

Внезапная тишина показалась невыносимой. Я положила голову на его замершую костлявую грудь и заплакала.

Я плакала и не могла остановиться. Мои плечи вздрагивали. Я совсем забыла, что нахожусь в крайне опасном месте. Пока чья-то рука не опустилась на мое плечо. Запах и ощущения были мне незнакомы. Но я сразу же узнала голос.

– Идем, Фейра, – тихо сказал мне Хелион. – Здесь небезопасно. Идем.

Я подняла голову. Лицо Хелиона было сумрачным, а смуглая кожа – непривычно бледной.

– Я не могу оставить его здесь, – сказала я, не выпуская холодную руку суриеля.

Меня даже не удивляло, как и почему Хелион здесь оказался.

– Я позабочусь о нем, – почти не разжимая губ, произнес верховный правитель Двора дня.

Я догадалась: он сожжет тело на солнечном огне.

Хелион протянул мне руку, помогая встать.

– Подожди, – сказала я.

Хелион послушно замер.

– Дай мне твой плащ. Пожалуйста.

Хмуря брови, Хелион щелкнул застежками и снял с плеч богатый малиново-красный плащ.

Без каких-либо объяснений я прикрыла тело суриеля его плащом, более пригодным на роль савана, чем грубые лохмотья плаща Ианты. Я понимала, что плащ сгорит вместе с телом, но все равно заботливо укутывала широкие плечи и длинные руки суриеля.

– Спасибо, – в последний раз сказала я моему верному помощнику и отошла.

Вспыхнуло яркое белое пламя. Через мгновение на месте, где лежал суриель, осталась горка пепла.

– Идем, – повторил Хелион, протягивая мне руку. – Переброшу тебя в лагерь.

В его голосе было столько доброты, что мне сдавило грудь. Кусая губы, я взяла протянутую руку.

Когда теплый свет уносил нас из леса, я отчетливо видела, как шевелится пепел, словно его ворошил призрачный ветер.