Глава 7
Спала Вера беспокойно. Сначала мешала головная боль. Случай с Михаилом Вера решила записать для надежности. Она до такой степени не верила, что все произошло на самом деле, что сильно сомневалась в собственной памяти. А ну как поставит блок, чтобы хозяйке жилось спокойно. А этого нельзя допустить. Ведь то, что произошло, нонсенс. На несколько минут Вера перестала быть собой. Словно со стороны наблюдала, как деловито отбирает нужные травы, ссыпает их в мешок, читает заклинание. А напутственные слова! «Уповай на бога». Уму непостижимо!
Записывать старалась в мельчайших подробностях, особое внимание обращая на свое эмоциональное состояние, анализируя, что чувствовала в тот момент. Вот и засиделась опять за полночь. На печь забиралась, чувствуя, как боль пульсирует в висках. Таблетки пить не хотелось, вот и ворочалась долго в поисках удобной позы. То так голову положит, то эдак, пока не нашла оптимальную позу – на животе, обхватив руками подушку. Лапуля радостно пристроился на ее спине. Свернулся в комочек и включил мотор. К этому Вера тоже была непривычная, хотелось согнать шалопая, чтобы не вибрировал на одном месте, надоедливо и монотонно. Но она не стала этого делать, вспомнив, что черные коты обладают лекарскими способностями. Да и спина в том месте у нее частенько побаливала от постоянного сидения за компьютером.
Ночью просыпалась несколько раз. То Лапуля пробежит по ней, как маленький слон. И за кем только охотится? Паучка что ли какого нашел? То ветер завоет за окном, хлопая плохо закрепленными ставнями. Каждый раз Вера вздрагивала и просыпалась. Какое-то время прислушивалась к непогоде, потом снова проваливалась в сон. Ей даже приснилось, как Михаил пошел на поправку и решил продемонстрировать свое мужское достоинство в боевой готовности. Она проснулась с приглушенным мычанием, в ужасе, когда он расстегивал ширинку штанов.
Как итог, встала позднее обычного с чугунной головой, на этот раз от пересыпа. К тому же дом за ночь выстыл так, что пар валил изо рта, пока Вера лихорадочно натягивала лыжный костюм и растапливала печь. И как только люди приспосабливаются к отсутствию элементарных удобств? Об этом Вера подумала, когда испытала естественную потребность сходить по нужде.
Входная дверь поддалась не сразу. Пришлось навалиться на нее всем телом, чтобы открыть. На крыльце Вера застыла в немом удивлении. Снега за ночь навалило столько, что из-под него торчали лишь самые верхушки кустов смородины. Высота белоснежного покрова была выше уровня крыльца, ступени даже не угадывались под ним.
Вера с тоской смотрела на видимую верхнюю часть деревянной постройки возле забора, бросая взгляды на крыльцо и широкую дорожку с аккуратными сугробами вдоль нее на соседском участке. Какой молодец Никита! Поди с утра пораньше все уже расчистил. В то время как она дрыхла, даже не подозревая, что творится на улице.
Делать нечего, нужно идти. Вера сделала решительный шаг и тут же вся нога провалилась в снег, а сама она завалилась на бок и принялась неловко барахтаться, пытаясь восстановить равновесие. Еле сдерживалась, чтобы громко не чертыхаться. Бросив взгляд на соседний участок, чуть не разрыдалась от стыда. Никита стоял на крыльце и равнодушно наблюдал за ее попытками выбраться из снега. Встретившись с ней глазами, даже не кивнул, равнодушно развернулся и скрылся в доме.
Зарычав от злости и бессилия, Вера активно заработала руками и ногами, пока не оказалась в чем-то вроде воронки, где смогла наконец-то встать ровно. А дальше уже дело техники и терпения. Ноги, конечно, не перестали проваливаться, и унты уже были полны снега, но до туалета она добралась. На обратном пути зашла в сарай и разыскала лопату. Следующий час она потратила на героические попытки очистить от снега крыльцо и проложить дорожку до калитки. Предварительно переобулась в огромные валенки, которые нашла за печкой, а унты поставила сушиться.
Запыхавшаяся и разгоряченная от работы Вера созерцала плоды своего труда. К калитке вела тонюсенькая извилистая дорожка. Ну хоть так, хоть проваливаться не будет.
Но буквально еще через час Вера поняла, как жестоко ошибалась. Накормив Лапулю и перекусив сама, она решила наведаться к неразговорчивому соседу. Следовало позаботиться об обратном пути в Богородское. До отъезда осталось всего два дня.
Выйдя за ворота, Вера опять оказалась едва ли не по пояс в снегу. Ну конечно! Откуда тут снегоуборочная техника! И с чего она взяла, что дороги будут расчищены? Вернее, об этом она даже не подумала. По другой стороне ловко топал мужик в снегоступах. Поравнявшись с ней, он остановился и склонил голову в знак приветствия. Она махнула рукой в ответ, отчаянно завидуя тому и думая, как будет преодолевать несколько метров до калитки Никиты. На что еще обратила внимание, так это на то что у многих вдоль забора снег уже был почищен. Привыкли они что ли к подобным ненастьям, раз так быстро реагируют? Тут и Никита появился с лопатой.
– Погоди малясь, не ступай, – велел он и лихо принялся отбрасывать снег в сторону.
Через пять минут между его и ее калиткой наметился приличный тротуарчик, на котором при желании смогли бы и двое разминуться.
– А я к тебе шла как раз, – проговорила Вера, когда Никита добрался до нее – разгоряченный и притягательно сильный.
– Зачем?
– Хотела попросить отвезти меня в Богородское в эту пятницу. Не за бесплатно, конечно, – спохватилась она, заметив изумление на его лице.
– И не подумаю. Я теперь туда месяца два точно не поеду.
Хоть бы для приличия не торопился так с ответом. Вера с досады даже ногой топнула и чуть не потеряла валенок, который был велик ей на несколько размеров. Впрочем, этой неловкости Никита не заметил – к тому времени он уже развернулся, дошел до своей калитки и принялся раскидывать снег в другую сторону.
Вера не собиралась так быстро сдаваться. Она подбежала к нему и дернула что есть силы за тулуп.
– Но мне очень нужно, чтобы ты отвез меня. У меня обратный поезд в пятницу.
Никита, не спеша, повернулся и уставился на нее, нахмурив брови.
– Тебе не кажется, что это только твои проблемы? Я же понятно выразился, что никуда ехать не собираюсь?
– Но как же мне отсюда выбраться? К кому еще можно обратиться?
– Ты вокруг погляди. – Он смотрел на нее, как снисходительный учитель на не очень одаренного ученика. – Теперь пока снег не утрамбуется, никто и никуда поехать не сможет. Разве что кому-то очень будет нужно…
Последнюю фразу он произнес, не глядя на нее, вернувшись к работе.
– Но я и есть тот, кому очень нужно.
Реплика повисла в воздухе. На Веру уже никто не обращал внимания. Что же ей теперь прикажете делать? В душе разрасталась паника, что если она так и не найдет никого, кто согласился бы отвезти ее? Глядя в равнодушную спину соседа, ей хотелось подобрать бревно потолще и колотить, колотить, пока тот не свалится лицом в сугроб. Не помнила, когда еще испытывала подобную злость.
Баба Маша! Вот ее спасение! Баба Маша знает всех и вся. В ней столько жизненной мудрости, что на десятерых хватит. И она не останется равнодушной к Вериной проблеме.
Как она добиралась до доброй старушки, рассказывать не стоит. Но только и штаны ее промокли насквозь, и валенки были полны снега, когда баба Маша открыла дверь, и Вера ввалилась в ее избу.
– Ты зачем вышла? – всплеснула та руками. – Еще и снег-то не успели раскидать. Проходы только к вечеру появятся… И что с тобой опять стряслось? А ну давай, раздевайся.
Она стянула с Веры пуховик, заставила снять штаны, и все это вместе с валенками положила сушиться на печь.
– А теперь рассказывай, чего ревешь?
Вере было и стыдно, что только и делает, что льет слезы в этой деревне, и успокоиться не могла. Видно, нервы пошатнулись окончательно в последние дни. Столько всего навалилось, что неустойчивая психика дала сбой. Приедет домой, пропьет курс успокаивающего и заживет мирно и счастливо. Стоило подумать о доме, как слезы полились с новой силой. Заикаясь и всхлипывая, рассказала она бабе Маши о своих трудностях. Подробно передала содержание беседы с Никитой.
– Ох Никитка, сухарь чертов! Других слов не нашел, чтобы правду выложить.
Баба Маша сокрушенно покачала головой, пряча глаза от Веры. Этот факт насторожил до такой степени, что слезы высохли, как по волшебству.
– Баб Маш, а что вы имеете в виду?
– Вот что милая, не буду и я ходить вокруг да около. Застряла ты у нас, деточка.
– Как застряла? Неужели никто-никто не поедет в Богородское?
Баба Маша смотрела на нее, как на убогую. Но Вера не сердилась, потому что знала – не со зла. Только отчаяние затапливало по макушку. Даже дышать нечем стало в жарко натопленной избе.
– Как же так? Что же мне делать?
Спина отказывалась держаться прямой. Вера согнула ее колесом и уткнулась в колени.
– Что же мне делать? – повторила она, и голос прозвучал глухо и трагично.
– Ты вот что! Перестань-ка тут конец света разыгрывать! – вдруг непривычно строго заговорила баба Маша. – Подумай, как следует, что страшного может случиться, если ты окажешься дома не раньше, чем через два месяца?
Вера задумалась. Родители будут волноваться, но им она напишет в первую очередь, что-нибудь придумает правдоподобное. На работе отпустили ее всего на две недели. Но спасибо Самоделкину, трудиться она сможет и дистанционно – отправлять статьи и получать задания по почте. Конечно, интервью ни у кого брать не получится. И то не факт. Все зависит от темы, а интересных людей вокруг полно. Взять того же Василия Самоделкина. Макс будет волноваться. Хотя это вряд ли. Что-то ей подсказывало, что дружба с Максом в один мин сошла на нет. И теперь ей нужно привыкать обходиться без него.
Тяжелый вздох вырвался их легких. Вера подняла голову и посмотрела на бабу Машу.
– Ну что надумала, красавица? – улыбнулась та, отчего по лицу разбежались мелкие морщинки, делая его еще добрее.
– Думаю, никому особо я не нужна. И два месяца без меня точно не пропадут.
– Это ты зря. Кому-то ты ой как нужна.
Баба Маша еще что-то пробормотала, но Вера не расслышала. Как ни пытала, та отмахивалась, говорила, что в пустых словах смысла мало. Но чутье Вере подсказывало, что слова те были не пустые и сорвались они не случайно.
Обогретая, обласканная и успокоенная Вера направилась к Самоделкину. Как и в первый раз стала свидетелем технического волшебства. В доме ученого она пробыла не больше пятнадцати минут – написала необходимые письма и отправилась к себе. Дисциплинированный и дружный народ Богатого к тому времени расчистил тротуары, и Вера даже получила удовольствие от прогулки. С приходом обильного снегопада заметно потеплело, ветер сменил направление на южное. Правда и солнце спряталось, как по команде, за тяжелые тучи, как будто зимой оно могло дружить только с трескучим морозом.
Вера странным образом успокоилась. Решила, что судьба устраивает ей очередное испытание, которое нужно выдержать с достоинством. В этом даже есть плюсы – никто не мешает, интернет не отвлекает. Можно писать потихоньку роман и собирать материал для книги. Правда, с последним дело шло не очень спешно. Как раз сегодня она собиралась поговорить с людьми и вечером сделать наброски. Но все пошло наперекосяк – полдня потратила на пустую нервотрепку. И сейчас ей больше всего хотелось оказаться в тепле. Да и Лапуля, наверное, на стены кидается от голода и одиночества.
Как оказалось, пришлый питомец зря время не терял – добрался до банки со сметаной, наелся ею от пуза и дрых на печи к верху лапами. До такой степени потешным он выглядел, что Вере стало жалко его будить и уж тем более ругать. Баба Маша накормила ее настоящим деревенским борщом, и в сон клонило со страшной силой, после беспокойной-то ночи. Вера скинула пуховик и прилегла на топчан, сил не осталось даже на печь взобраться.
Разбудил ее громкий стук в дверь. Вера даже не удивилась, увидев входящего Михаила. Чего-то подобного она ожидала. Наверное, сейчас начнет ругаться. И зачем она только посоветовала ему бегать вокруг деревни? Сама не знает… Вернее, тогда она подумала, что, с одной стороны, вреда не будет, а с другой – может до такой степени надоест круги наматывать, что и о проблеме своей забудет.
Михаил неуверенно мялся на пороге с шапкой в руках. Вера тоже молчала, готовая ко всему. И настроение ее стремительно портилось от предчувствий.
– Я тут это… привез там… – Михаил кивнул за дверь.
– Что, извините?
Вера растерялась. Ни тон, ни вид его не намекали на скандал.
– Отблагодарить хочу, – продолжал он, мгновенно краснея.
– За что?
– Да как же?! Спасла ты меня от позора. Все у меня теперь хорошо.
– Правда?!
Вера во все глаза смотрела на деревенского великана и ни глазам своим, ни ушам не верила. Она его спасла? Может ли это быть правдой?
– Я занесу? – Михаил снова кивнул на дверь.
Через десять минут пол у двери оказался уставленным мешками. Там были и картофель, и сахар, и морковь с луком. Куча банок с вареньем и солениями. Столько всего, что хватит на большую семью, на полгода, не меньше.
– Куда же мне столько?
– И вот еще. Жена велела передать обязательно, – вместо ответа Михаил запустил руку под полу дубленки и достал литровую бутыль. – Клюквенная, домашняя, – аккуратно поставил он бутыль возле всего остального.
Вера в растерянности созерцала нежданное богатство. Даже неловко становилось. Но и слова нужные не подбирались. Хотелось сказать Михаилу, что ей одной столько не съесть и не переготовить. Боялась спросить, не последнее ли он отдает, будет ли чем семью кормить. А вместо этого она продолжала молчать.
– Ну я пошел, – заговорил, наконец, Михаил, который тоже какое-то время стоял молча, словно ожидая от нее чего-то.
– Постойте!
Михаил резко развернулся от двери.
– Я хотела сказать спасибо и что это слишком.
– Ой ли?! Да за такое, что ты сделала, всяко будет мало.
Очень некстати Вере вспомнился сон, и она даже руками невольно замахала, опасаясь, что он исполнится. Михаил понял это по-своему и удалился. Пятился задом, пока за ним не закрылась дверь.
Перетаскав припасы в подсобку, как она стала называть вторую комнату, Вера почувствовала себя ужасно грязной и уставшей. Кроме того, до чертиков надоело обмываться на скорую руку в тазике. Другой возможности для соблюдения гигиены в доме Антонины не было. Имелась баня, но как предупредила баба Маша, ей сто лет не пользовались, и прежде чем ее топить, нужно показать специалисту. Кого она имела в виду под специалистом, для Веры так и осталось тайной.
Шальная мысль внезапно пришла в голову. А что если напроситься в баню к Никите? Может хоть это поможет сломать лед между ними. Вера вышла на крыльцо. Заметив, что из трубы над баней вьется дымок, обрадовалась как ребенок желанному лакомству. Недолго думая, чтобы не передумать, она отправилась к соседу – наводить мосты.
Боевой задор улетучился, стоило ей постучать в соседскую дверь. Она просто хочет помыться, уговаривала себя Вера. Не собирается приставать к соседу и выставлять себя на посмешище. Не будет заводить с ним беседы на отвлеченные темы или просить еще о чем-то.
Дар речи растеряла окончательно, когда увидела Никиту – высокого, красивого и как обычно хмурого.
– Я увидела дым, – Вера кивнула в сторону бани, – и подумала, что ты затопил баню.
– И что?
Звучит, конечно, не очень вежливо, но обращать внимания на это не стоит. Она пришла по делу.
– А можно мне помыться у тебя?
– Мойся, мне не жалко.
Хоть бы улыбнулся для приличия. Стоит, как всемирный судья, и смотрит так, словно она великая преступница.
– Нашла, с кем уехать?
Вот уж не ожидала, что он об этом спросит. Чего только сделала ему? Выглядит так, будто спит и видит, когда она исчезнет из деревни насовсем. А вот не дождешься. Придется какое-то время потерпеть неприятное соседство.
– Нет. Решила погостить у вас еще пару месяцев, – ответила, как можно бодрее и заносчивее, чувствуя горький привкус от его явной несимпатии.
На его лице мгновенно проступила досада. Вера не выдержала и спросила в лоб. Вопрос сам сорвался с губ:
– Что плохого я тебе сделала? Почему ты так меня ненавидишь?
– Если не передумала, иди мойся. Воды я натаскал, веник распарил… В общем, там все есть.
Вот, значит, как? Уходим от прямого ответа? Ну что ж, молчание – знак согласия. Значит, неприязнь действительно существует. Осталось выяснить ее причину.
Через полчаса распаренная и странно умиротворенная Вера выходила из соседской бани с головой, закутанной в полотенце. Давно она себя не чувствовала такой чистой. Даже душистым веничком похлесталась, где достала.
Дома первым делом налила себе чаю с мятой, а потом и вовсе захотелось испробовать настойки Михаила. Крепкая оказалась, зараза. Вера даже задохнулась от первой рюмки. Правда, сразу же налила еще, почувствовав, как внутри растекается приятное тепло, и голова становится легкой-легкой.
Чего ей особенно не хватало тут, так это музыки. Где ее центр и подборка дисков? Даже телевизор, который она не особо ценит, и тот бы пригодился. Хоть как-то развеять тишину, нарушаемую лишь деловитым слонянием Лапули.
Стараясь не поддаваться унынию, Вера нанесла мятную ядовито-зеленую маску на лицо и включила на полную громкость проигрыватель на мобильном телефоне. Все ж лучше, чем ничего. После третьей рюмки настойки ноги сами понесли ее в пляс. Да и зажигательная Ламбада тому поспособствовала. Она оперлась руками на стул и выделывала кренделя ногами под ритмичную музыку. Разошлась не на шутку, чувствуя веселящее действие алкоголя.
Старый добрый телефон отлично справлялся с работой – музыка гремела, как из небольшого центра. Ламбада в Верином исполнении постепенно переросла во что-то среднее между ритуальными танцами племени мумба-юмба и импровизацией на вольную тему. В какой-то момент Вера громко гикнула и в прыжке повернулась на сто восемьдесят градусов – в аккурат лицом к двери. Дальше произошло что-то невероятное. Горе танцовщица испугалась так, что чуть не лишилась сознания. А в следующий момент оглохла от пронзительного крика.
