Глава 40
Решение Круклиса еще раз обследовать район старого кладбища в Переделкино оказалось не только очень правильным, но и пророческим. Утром следующего дня смершевцы с помощью кассирши точно установили место, где неизвестный с чемоданом вышел из леса на железнодорожный путь и пошел к перрону. Кассирша потому и обратила на него внимание, что лишь несколько минут назад тихая платформа была пуста и на путях никого не было видно. Поэтому не составило труда найти следы, выводящие из леса. Пытались поставить на след ищейку. Но она не стала работать. За ночь след остыл, и собака, взяв его, потеряла на первой же проталине. Но при дневном свете хорошо видели глаза. И около полудня двое солдат наткнулись на краю оврага на высоченную сосну, в ветвях которой один из них случайно заметил какой-то провод. Возможно, солдаты и не обратили бы на него внимания, но снег внизу, в овраге, был истоптан. А в одном месте на нем совершенно отчетливо отпечатался угол какого-то предмета. Он-то и натолкнул солдат на мысль: а не чемодан ли тут стоял? Доложили офицеру. Тот и минуты не стал раздумывать.
– А ну-ка давай на дерево, – скомандовал он солдату.
Солдат забрался на сосну. Сделать это, кстати сказать, особого труда не составляло, так как со стороны оврага в дерево были вбиты четыре кованых гвоздя.
– Ну что там? – нетерпеливо окликнул его командир.
– Да тут столько всего напутано, что сразу не разберешься, откуда куда какая проволока идет, – ответил солдат.
Тогда солдату приказали спуститься. А на сосну послали связиста. Тот быстро сообразил, что к чему. На сосне оказалась искусно сделанная антенна направленного действия. Удалось во всех деталях установить, как ее использовали во время сеанса передачи. Радист подключал к антенне дополнительный кабель, для чего ему требовалось подняться всего лишь на последний, четвертый, вбитый в сосну гвоздь. После этого он спускался в овраг, где стоял чемодан с передатчиком, и выходил в эфир. Закончив передачу, он рывком, прямо из своего укрытия, отрывал кабель от антенны, сматывал его, забирал с собой и уходил из оврага. Последний рывок оказался для радиста несчастливым. Кабель он освободил. Но при этом оторвал от сучка и кусок антенны. Радист в сумерках этого не заметил. А солдат при дневном свете ясно увидел его и обратил на него внимание. Результат поиска наилучшим образом подтвердил предсказание полковника. Кассирше показали несколько фотографий. И попросили припомнить, нет ли среди них того пассажира с чемоданом, который вышел на пути из леса. Она пересмотрела все фотографии и не колеблясь указала на робот «Племянника».
– Очень похож вот на этого, – уверенно сказала она.
– Вы не путаете? – спросил Медведев.
– Как же тут можно спутать, если я ему билет продавала и еще выговаривала за то, что он ходит в неположенном месте, – бойко ответила кассирша.
– А он что? – спросил Медведев.
– Извинился вежливо. Говорит, очень боялся на электричку опоздать, – ответила кассирша. – Так что он это. Точно он. Пассажиров-то у нас тут немного садится. И местных я как свои пять пальцев знаю. Уж сколько лет тут работаю. А этот не наш. Транзитный. Я на это тоже сразу внимание обратила…
– Ну что ж, спасибо, – поблагодарил ее Медведев.
На совещании в тот же день Круклис сделал некоторые выводы и принял решения:
– Сегодня можно твердо сказать, что мы имеем дело с опытным вражеским агентом, давно работающем в нашем тылу. И мы уже больше полугода ходим за ним по пятам. Но он все время успевает вовремя исчезнуть. В немалой степени это происходит потому, что отлично знает не только Москву, но и Подмосковье. Это дает ему возможность каждый раз менять место передач и, не сомневаюсь, каждый раз сооружать вот такие антенны. Хотя дело это очень непростое. Но первую передачу он вел из района Трудовой. Вторую – из Кузьминок. Третью – из Переделкина. Откуда будет четвертая? Мы ждем его на Арбате, у Большого театра, держим под контролем пеленгаторов Трудовую, Кузьминки, теперь также возьмем под контроль Переделкино. И я верю, мы обнаружим его. Ибо как бы ни велики были его возможности, они не безграничны. Хоть раз, да он пройдет по своему старому следу. Если бы нам еще знать его шифр…
Однако расшифровать то, что передал «Племянник» в свой центр, не удалось и через месяц. Но за это время произошло немало других очень важных событий.
В середине апреля в НКГБ поступили из другого, не менее солидного ведомства чертежи американской автомашины марки «кадиллак». Вместе с ними пришло также сопроводительное письмо, в котором подробно указывалось, где, когда и при каких обстоятельствах эти чертежи были захвачены у немцев. В НКГБ чертежи сразу же отправили на соответствующую экспертизу. Скоро пришел ответ. Эксперты установили, что присланные материалы являются копией подлинных чертежей, сделанных в Америке совершенно недавно. Технические специалисты дали заключение, что это чертежи ныне выпускаемой автомашины марки «кадиллак», выполненной в специальном варианте. А именно с бронированным кузовом и пуленепробиваемыми стеклами.
Показывая чертежи Круклису, Ефремов спросил:
– Как думаешь, Ян Францевич, зачем они понадобились немцам?
Круклис в ответ только вздохнул:
– Эх, товарищ генерал, если бы я только этого не знал…
– Не хотят же они у себя такую сделать.
– Может быть, и захотели бы. Да времени у них уже не осталось на ее изготовление, – рассудил Круклис.
– Так зачем же? Заказывали чертежи в Америке, везли через Италию?.. Не легким и не близким путем, – продолжал Ефремов.
– Видимо, хотели иметь подлинник или хотя бы абсолютную копию. Из Америки по воздушному мосту в Северную Африку: в Танжер, в Оран, в Касабланку… Из Северной Африки с той же оказией в Италию. Там посуху через линию фронта. А дальше опять самолетом: через Альпы, через Австрию и домой, – высказал свою догадку Круклис. – Но вот зачем?
– Хочу заметить, что у нас на таких машинах ездят некоторые члены Государственного Комитета Обороны, – сказал Ефремов. – Тут ты никакой связи не улавливаешь?
Круклис на минуту задумался.
– О возможности подобной связи я не забываю. Но в конкретном случае данных, подтверждающих такую связь, пока нет, – ответил он. – Технический и научный шпионаж у немцев налажен в не меньших масштабах, чем военный и политический. И сказать сразу наверняка, для чего им понадобились чертежи этой машины высшего класса, весьма затруднительно.
На том разговор у них и окончился. Но очень скоро и Круклису, и Ефремову пришлось вернуться к нему снова.
В конце апреля в наркомат поступил ответ на объявленный всесоюзный розыск Барановой. С докладом по этому поводу к полковнику пришел Доронин.
– Товарищ полковник, отыскался след нашей «подопечной», – с удовлетворением доложил он, вытаскивая из папки официальное сообщение милиции.
– Барановой? – сразу догадался, о ком идет речь, Круклис.
– Собственной персоной!
– Вот вам и Рига. Где же ее обнаружили?
– В Ташкенте.
– Сразу туда махнула?
– До десятого октября сорок третьего жила и работала в больнице в Самарканде. А уже в ноябре оформила временную прописку в Ташкенте.
– Оперативно действовала. Ничего не скажешь. Помните, мы как-то уже обсуждали с вами: знала она о предстоящем начале войны или нет?
– Конечно, помню, – подтвердил Доронин.
– Так вот, я все больше склоняюсь к тому, что что-то она знала. Или по крайней мере получила соответствующую команду перебраться в глубокий тыл. И не куда-нибудь, а на старый караванный путь в Индию. Туда мечтал протянуть свою руку и Берлин. Далеко все было рассчитано. Ну а чем же она там занимается сейчас?
– В том-то и дело, товарищ полковник, что сейчас ее там уже нет, – ответил Доронин.
– То есть?
– В конце марта этого года Баранова перестала ходить на работу. А потом выяснилось, что она не проживает больше и по месту прописки.
– Куда же она делась?
– Это-то и предстоит нам узнать, товарищ полковник. Но мы теперь хотя бы знаем, откуда надо начинать этот поиск.
– Та-а-ак, – задумчиво протянул Круклис. – Исчезла… Неизвестно куда и неизвестно почему… Пытались вы как-нибудь ответить на эти вопросы?
– По второму вопросу есть версия.
– Выкладывайте.
– В шифровке, переданной по радио «Племяннику» в конце февраля, опять упоминались фотографии. Говорилось и еще о чем-то, что не удалось расшифровать и по сей день. Вполне возможно, что в этой нерасшифрованной части есть какое-то задание и Барановой. «Племянник» известил об этом «Тетушку» письмом. Оно до Ташкента шло примерно месяц. Баранова получила его в конце марта и тут же смотала удочки. По срокам, таким образом, все совпадает, – высказал свое предложение Доронин.
– Совпадает и по логике событий, – согласился Круклис. – Кстати, если все это действительно так, то из этого можно сделать еще один важный вывод: связь между «Племянником» и Барановой поддерживалась постоянно. Так оно и должно быть.
– А с первым вопросом, товарищ полковник, сложнее…
– Особенно если решать его отсюда, из Москвы.
– Я готов вылететь в Ташкент.
– Не надо самому. Пошлем Медведева. Он великолепно справился с подобной задачей в Ленинграде, уверен – не оплошает и в Ташкенте, – решил Круклис.
Это было в конце апреля. А в первых числах мая Круклис получил от Шефнера то самое сообщение о «кадиллаке», которое ушло в Москву во время свадьбы Зои. Само по себе ничего особенно настораживающего оно не содержало. Мало ли какую технику привозят для испытаний на полигон. Но Круклис моментально вспомнил всю историю с захваченными в Италии чертежами, и сообщение «четыреста сорок четвертого» сразу высветило чрезмерный интерес нацистских разведорганов к машине, обслуживающей некоторых представителей высшего звена руководства страной.
Круклис взял сообщение и пошел к Ефремову. Генерал принял его незамедлительно.
Круклис доложил суть дела.
– Такое совпадение не может быть случайным. Это сообщение лишь недостающее звено в цепи уже известных нам фактов. А все вместе они не оставляют ни малейших сомнений в намерениях ведомства Гиммлера, – сделал вывод Круклис.
– Покушение? – вопросительно взглянул на полковника Ефремов.
– Совершенно точно, товарищ генерал. Тщательнейшим образом готовящаяся террористическая акция против руководителей партии, правительства и Верховного главнокомандования, – убежденно ответил Круклис.
– Это слишком серьезно, Ян Францевич, чтобы я вот так сразу пошел докладывать об этом командованию. Ты понимаешь?
– Отлично понимаю, товарищ генерал, – с той же уверенностью подтвердил свой вывод Круклис.
– Я ведь в прошлый раз говорил только о возможных связях. Ты помнишь?
– В прошлый раз можно было только предполагать, товарищ генерал. С получением этого донесения можно утверждать, потому что сразу перестают быть загадкой и фотографии с Арбата, и заинтересованность в них Берлина. По этой улице машины членов правительства подъезжают к Кремлю, – ответил Круклис.
– Наверное, все это так, – согласился Ефремов. – И все же, Ян Францевич, чтобы не выглядеть паникерами, давайте еще раз все обстоятельнее взвесим и на основании всех имеющихся у нас фактов составим хорошо аргументированную справку. Кстати, возможно, тем временем появятся и еще какие-нибудь дополнительные данные. А уж потом, как говорится, и ударим в колокол. Не громко, конечно. Кому только надо.
– Я вас понял, товарищ генерал. Справка будет достаточно убедительной. У нас же накопилось много всякого материала, – ответил Круклис. И добавил: – И конечно, в первую очередь мы будем ждать теперь дополнительных сообщений от «четыреста сорок четвертого».
Задание было получено. Можно было приступать к его выполнению. Но Круклис не спешил покидать кабинет начальника.
– Я считаю, товарищ генерал, что теперь, наверное, надо уже подключать к этому делу и наших товарищей в Риге, – сказал он.
– И обязательно! – не раздумывая, поддержал эту мысль Ефремов. – Полигон – это только пункт исполнения. Рига будет передаточным звеном всех указаний из Берлина. В Риге будут обмозговывать, как лучше выполнить задание РСХА. И мы, конечно, должны знать обо всем, что они там решат. Поэтому подумай, Ян Францевич, что конкретно потребуется от наших товарищей в Риге, и приходи ко мне. Мы тут вместе еще раз все хорошенько обсудим. И вообще ставь меня в известность во всех деталях, как дальше будут развиваться события.
– Будет сделано, товарищ генерал, – ответил Круклис.
Теперь можно было возвращаться в отдел. Работа вступила в новую, еще более напряженную и ответственную фазу.
