Глава 30
– Лучшего специалиста по архитектуре восемнадцатого-девятнадцатого веков, чем Соломон Маркович Зискинд, вам все равно не найти, – сказали Медведеву в дирекции музея.
– А где его искать? – не стал возражать Медведев.
– По коридору четвертая комната направо.
– Благодарю, – закрывая за собой дверь приемной, отправился на поиски специалиста Медведев.
Невысокий, полненький, очень подвижный, Зискинд сразу произвел на Медведева самое хорошее впечатление. В его живых, полных молодого задора глазах, умеющих быть то внимательными, серьезными, то игривыми и смеющимися, светился ум. Он терпеливо, ни разу не перебивая, выслушал Медведева. А когда тот полностью изложил свою просьбу, покачал головой:
– Ничего себе задачечка! В Москве полмиллиона подворотен, и вы считаете, что Зискинд все их должен знать?
– Мы просим, Соломон Маркович, помочь нам, – повторил Медведев.
– А если я ошибусь, так я уже буду виноват?
– Боже упаси!
– Хорошо. Давайте посмотрим ваши фотографии, – доставая из ящика стола большое увеличительное стекло, очень похожее на то, которым пользовался Круклис, сказал он.
Медведев протянул ему папку. Зискинд разложил снимки по столу в длинный ряд.
– А вы не думаете, что кому-то просто нечего было делать? – бегло оглядев снимки, спросил он.
– Это исключается, Соломон Маркович, – ответил Медведев.
– Да? Хорошо, пусть исключается, – не стал спорить Зискинд. – Ну а если мне все же удастся что-то придумать, я могу взять какой-нибудь снимочек и поехать примерить его на месте?
– Конечно. Машина будет в вашем распоряжении, – заверил Зискинда Медведев.
– Вы не подумайте, я не собираюсь ее гонять. Определять будем здесь, – указал Зискинд на свой стол. – Туда я поеду только для того, чтобы убедиться, в чем я прав, а в чем нет.
– Действуйте, дорогой Соломон Маркович, так, как считаете нужным. И не хочу вам больше мешать, – откланялся Медведев.
– Через пару деньков я вам позвоню, – обнадежил его Зискинд. Но позвонил только через неделю. Медведев отложил все дела и помчался в музей. То, что он увидел в кабинете у Зискинда, поразило его. Столько раскрытых на каких-то иллюстрациях книг, рисунков, чертежей было разложено, поставлено, подвешено вокруг стола хозяина кабинета. А на столе лежал большой план центра города с закрашенными цветными карандашами отдельными секторами.
– Когда вы от меня ушли и я снова посмотрел на эти фото, я, откровенно говоря, даже перепугался. Ну что же тут можно понять, если на них практически ничего нельзя увидеть? И зачем же я за это дело брался, если совершенно ни в чем не смогу вам помочь? – усадив гостя за стол на свое место, начал рассказывать Зискинд. – Но потом мало-помалу я все же отыскал кое-какие зацепочки. И уже начал действовать смелее. Но вы мне все-таки расскажите: ну почему кому-то пришла в голову идея снимать подворотни? В них же нет никаких достопримечательностей! Ну что такое подворотня? Дырка! Пустота! Иногда в центре здания. Иногда – где-то сбоку. А то и просто дырка между домами. Так чем же какого-то ненормального могли привлечь именно дырки? Это вы мне можете объяснить?
– Вот именно это-то, дорогой Соломон Маркович, мы и хотим узнать сами. И возможно, найдем ответ на вопрос, зачем их фотографировали, если узнаем, где они расположены в городе, – ответил Медведев.
– Да? – неизвестно чему удивился Зискинд. – Ладно. Будем вистовать в темную. Вот смотрите. Какие же я нашел зацепочки? Видите, тут на снимке кусочек карниза. Тут элемент обрамления. Тут фриз. Тут опять-таки кусочек лепнины. Вы знаете, они о многом говорят. Или вот хотя бы эта форма арки? Видите? Короче говоря, первый вывод, который я сделал, как мне кажется, вывод правильный, это то, что эти подворотни, или будем называть их проходами, принадлежат зданиям постройки прошлого и даже позапрошлого веков. О!
– Но таких зданий в городе о-го-го! Вы сами называли цифру… – разочарованно заметил Медведев.
– Домов, построенных в указанное мною время, в городе действительно много, – не дал ему договорить Зискинд. – Но здание зданию – рознь. Одни построены простыми каменщиками. Другие воздвигнуты под руководством великих зодчих. Элементы зданий, запечатленных на ваших фотографиях, говорят мне о том, что их возводили мастера. И жили в них не простые люди. А разве такие дома строились везде?
– Нет конечно, – согласился Медведев.
– Вот и второй мой вывод! – сказал Зискинд и подвинул поближе к Медведеву раскрашенный план города. – Искать нужные нам объекты мы будем не вообще, а вот в этих конкретных кварталах, товарищ майор. А это уже намного облегчает нашу задачу.
Медведев склонился над планом.
– Это улицы Герцена, Воровского, Молчановка, Арбат… Поищем на Метростроевской, проедем по Большой и Малой Ордынке, по Полянке, – перечислял Зискинд. – Посмотрим на Пятницкой, заглянем в прилегающие к ним переулки…
– Я готов, – поднялся из-за стола Медведев.
– Вы-то да! – охладил его Зискинд. – А я предпочитаю в такое трудное время жечь не бензин, а собственный фосфор. Потерпите еще денек-два, и мы с вами отправимся путешествовать.
– Потерпим. И поверьте, я очень благодарен вам за то, что вы уже сделали, – крепко пожал Медведев руку Зискинду.
На сей раз Зискинд был точен и позвонил действительно к исходу второго дня. А утром следующего шустрая эмка уже повезла Медведева и Зискинда в Замоскворечье. Зискинд, следуя каким-то своим соображениям, на этот район особых надежд не возлагал. И потому решил обследовать его первым, чтобы потом уже к нему не возвращаться. И предчувствия его не обманули. Как ни приглядывались они к постройкам, как ни старались сравнить их со снимками, ни на Полянке, ни на обеих Ордынках, ни на Пятницкой ничего похожего на то, что им было нужно, обнаружить не удалось. Медведева это несколько разочаровало. А Зискинд, наоборот, даже повеселел.
– Наши шансы только повышаются! – убежденно повторял он. – Вы не находите?
– Конечно, конечно, – с куда меньшим энтузиазмом отвечал Медведев.
Но не оправдала надежд и улица Герцена. Дважды от начала и до конца искатели проехали по улице Воровского. Остались позади тихие дворы Молчановки и Собачьей площадки. Вроде бы промелькнуло что-то искомое в Трубниковском переулке, а потом и в Ржевском. Но при более внимательном сопоставлении оказалось типично не тем. Кажется, немного поубавилось уверенности и у Зискинда. Он еще что-то бормотал про поздний классицизм, ампир и барокко, но голос его звучал уже не так бойко, как перед поездкой. Медведев не на шутку испугался, что он вдруг и вовсе разуверится в этой затее, и, чтобы не дать возможности угаснуть его изначальному оптимизму, решил подбодрить его:
– Не расстраивайтесь, Соломон Маркович. Ведь бывали же случаи, когда иголку все-таки находили в стоге сена.
– Конечно, бывали, – согласился безо всякого энтузиазма Зискинд.
– К тому же нам известно, где стоят стога…
– Предположительно известно…
– Пусть. Но все же уже проще!
Машина проехала мимо двора дома, в котором размещался большой магазин «Гастроном», и по Триильинскому переулку выехала на Арбат, напротив улицы Веснина.
– К Смоленской поворачивать? – спросил водитель.
– Поезжайте налево, – подсказал Зискинд.
Водитель свернул налево. Проехали мимо кинотеатра «Арс», поравнялись с булочной, и вдруг Зискинд дернул Медведева за руку.
– Стойте же! Вот! – тыча пальцем в приоткрытое окно машины, почти кричал он. – Вот же! Вот!
– Притормози, – попросил Медведев водителя.
Эмка остановилась, Медведев и Зискинд вышли из машины. Зискинд сразу побежал к арке напротив, через улицу. Медведев едва поспевал за ним. Шел и удивлялся, как это до сих пор сами они не узнали столь необычную и непохожую ни на какие другие арку, ведущую во двор, в котором стоял флигель с квартирой Барановой.
– Вот, пожалуйста! Начало русского барокко! Вы видите кронштейны этого карниза? Они же как у дома Пашкова! Вы помните Библиотеку имени Ленина? Так возьмите и сравните! Э, товарищ майор, Зискинд знал, что говорил. Искать надо только тут! Ну и что вы будете с ней делать?
– Абсолютно ничего, Соломон Маркович. Просто запомним, где она находится, – сказал Медведев и надписал на обратной стороне карточки адрес. – Поздравляю вас с первым успехом.
В машину они вернулись уже совсем в другом расположении духа. Зискинд, как показалось Медведеву, даже что-то мурлыкал под нос.
– Вот бы и с другими так, – подзадорил его Медведев.
– Найдем! – уже уверенно ответил Зискинд. – Поищем и найдем! Слава богу, арки – это не собаки. Они еще не бегают с места на место.
Машина тронулась дальше. Проехали мимо магазина «Диета», мимо «Электротоваров», мимо шашлычной. Поравнялись с кинотеатром «Юный зритель», и Зискинд закричал снова:
– Стойте же! Вы видите, что это?
В руке Зискинд держал очередную фотографию, стучал по ней пальцем и указывал на арку между двумя вывесками «Комиссионный» на противоположной стороне Арбата.
Арка была полукруглой, с метровыми полуколоннами, вырезанными в камне по обеим ее сторонам.
– Вы думали, я забыл эти полуколонночки? Не тут-то было. Это же псевдорусский стиль. Врезные угловые полуколонны, несущие арку! – все больше оживлялся Зискинд. – Хотите, я вам расскажу, когда он появился? И кто и где построил в Москве дома в этом стиле?
– Обязательно, дорогой Соломон Маркович. Я даже сам попрошу вас об этом. Только давайте сначала определим по месту и остальные фото, – попросил Медведев, надписывая адрес на второй фотографии.
– Найдем! – окончательно уверился Зискинд. – Следующие уже легче.
– Почему? – не понял Медведев.
– А потому, что на этих двух карточках ничего, кроме камня, нет. Вы обратили на это внимание?
Медведев достал из папки фотографии, посмотрел на них. Зискинд был прав. Кроме самих арок и небольшого каменного обрамления, вокруг них на фотографиях ничего не было.
– А на этих, – показал Зискинд две очередные фотографии, – уже в дело входит декоративный металл. Возможно, литье. А возможно, и ковка. Постойте…
– Что? – не смел поверить Медведев.
– Вот же третья, совсем рядом. У зоомагазина. И как же я сразу не догадался? Ведь я бывал тут тысячу раз. Вы не держите дома аквариум?
– Нет, извините…
– Но я-то держу! У меня же такие вуалехвосты и телескопы! А гуппи! А барбусы! А склярии! Боже ж мой! Да я сюда хожу как на праздник. И вот что значит пригляделся. Смотрите! Расцвет модерна!
На третьей фотографии была изображена квадратная арка с пятью спускающимися над ней триглифами с каплей. С обеих сторон над аркой располагались балконы с красивым металлическим ограждением растительного рисунка.
– Отзвуки ампира! – победоносно вещал Зискинд. – Так кто был прав?
– Конечно, вы. Вы просто умница. И замечательный специалист.
– А я так думаю, – не обращая внимания на похвалу, продолжал Зискинд, – что тот, кто снимал эту фотографию, не зря захватил и эти балкончики. И знаете для чего?
Медведев не знал.
– Ну так я вам скажу – для того, чтобы легче было потом отыскать эту арку. Мимо такого ориентира не пройдешь, не обратив на него внимания, – уверенно сказал Зискинд.
«Наверное, так оно и есть, – подумал Медведев. – Только кто должен был ее отыскивать? Кому она могла быть нужна? И зачем?»
Четвертую запечатленную на фотографии арку они нашли рядом с букинистическим магазином, чуть дальше и напротив театра имени Вахтангова. Нашли по отчетливо видным на фотографии красивым лепным виньеткам, обрамляющим верхнюю часть арки!
«Неужели все снимки сделаны на одной улице? – недоуменно подумал Медведев. – И неужели только потому, что сама Баранова жила здесь? Интересно, как объяснит это полковник?»
Пятую арку нашли и определили чуть дальше аптеки также по узорчатой решетке балкона, нависшего над ней. А вот с шестой и седьмой арками пришлось потрудиться и, чтобы найти их, побегать и поездить по всему Арбату.
Порой обоим даже начинало казаться, что они совсем в другом месте. А все потому, что никаких особых примет у этих арок не было. Но в конце концов отыскали и их.
Медведев был очень доволен тем, что работу удалось закончить так успешно. Но, пожалуй, еще больше был рад этому Зискинд. Оправдывались все его предположения. Он оказал посильную помощь сотрудникам Наркомата госбезопасности. Он оправдал доверие своих коллег по работе, которые указали именно на него, как на лучшего специалиста. Он, наконец, проверил сам себя и не разочаровался в себе. Медведеву же не терпелось доложить полковнику о выполнении задания.
На его счастье, Круклис оказался на месте и проводил совещание. Увидев вошедшего к нему в кабинет Медведева, он тут же указал ему на свободный стул и продолжал:
– Экспертиза специалистов подтвердила, что Шефнер прислал нам очень ценные новинки. И взрыватели, и данные о новых штурмовых орудиях немцев не только еще не изучены нами, но, как мне сказали, мы вообще ничего не знали об их существовании. Это дает нам основания полагать, что Шефнер не провокатор. Что он серьезно, по мере своих сил, подчеркиваю, именно по мере сил стремится приблизить нашу победу над фашизмом. Я глубоко уверен в том, что это свое стремление он подтвердит конкретными делами еще не раз. Я по крайней мере с чистой совестью поручился за него перед руководством.
– А почему же он все-таки не пожелал встретиться? Это ведь тоже очень немаловажный фактор, – заметил Доронин.
– Объясню это, Владимир Иванович, так, как понимаю сам, – ответил Круклис. – Только вы сами сначала мне ответьте: кто такой Шефнер?
– Я бы назвал его антифашистом, – ответил Доронин.
– Слишком общо.
– Раз он нам помогает, можно добавить – убежденный антифашист.
– А вот с таким добавлением я не согласен.
– Он рискует, товарищ полковник. Значит, он к тому же еще активный антифашист, – сказал Петренко.
– Нет, товарищи. Это все немного из другой оперы, – покачал головой Круклис. – По-моему, Шефнер всего лишь один из тех миллионов немцев, обманутых Гитлером и его кликой, который прозрел раньше многих других своих соотечественников и стал на путь борьбы с гитлеризмом. Но борется в одиночку и союзников в этой борьбе ищет не среди граждан рейха, а у нас. Ибо наверняка считает, что мы в этой борьбе партнеры куда более надежные. По-своему он прав. Хотя смелым борцом и тем более убежденным я его не считаю. Но я не отверг его. И уверен, что прозревшего врага мы не только можем, но и должны иметь своим союзником. И даже если он в чем-то нас не совсем устраивает, не отворачиваться от него, протянуть ему руку и укрепить в нем веру в нас, как в своих самых верных союзников…
Медведев слушал полковника и понимал, что он хоть и завуалированно, но говорил сейчас не только о Шефнере и об отношении к нему, а и о тех серьезных разногласиях с некоторыми из вышестоящих начальников, которые ему по поводу Шефнера в свое время пришлось преодолеть. Полковник и тут оставался верен себе в своей исключительной принципиальности.
Закончил разговор о Шефнере он неожиданно. Вдруг взглянув на Медведева, сказал:
– А теперь послушаем, что нам доложит Дмитрий Николаевич. Вы готовы?
Сообщение Медведева восприняли с большим интересом. И были немало удивлены, когда узнали, что все фотографии были сняты на одной улице. И на какой? На Арбате, по которому каждый проходил и проезжал много раз.
– Ну, меня как раз меньше всего удивляет то, что мы не узнали Арбата. Не каждый узнает даже собственный дом, если ему показать лишь его фрагменты. А вот почему это только старый милый Арбат, и ничего больше, – это уже вопрос! – сказал Круклис. И добавил: – И над ним мы, кажется, крепко поломаем головы.
– Есть и еще неясности, – заметил Доронин.
– Какие?
– Почему снимались именно арки? А не подъезды, скажем. И не витрины магазинов?
– Принимаю. Еще? – одобрил Круклис.
– Зачем снимались? И…
– И?
– И для кого снимались?
– Для начала вполне достаточно, – остановил своего заместителя Круклис. – С какого же вопроса начнем?
– Я думаю, прежде всего надо четко себе представить, почему снимали именно арки, – высказал предложение Доронин.
– Почему так думаете?
– Потому что, если мы ответим на этот вопрос, другие могут отпасть сами по себе, – объяснил Доронин.
– Ну, положим, вопрос, который задал я, не отпадет, – заметил Круклис. – Но я согласен с тем, что разобраться досконально с арками стоит. Я даже считаю, что поручить это следует вам, Владимир Иванович, и Дмитрию Николаевичу.
Доронин и Медведев встали.
– Слушаюсь, товарищ полковник, – ответили в один голос.
– Даю вам на это два дня.
– Понял, товарищ полковник, – ответил уже как старший Доронин.
– Что у нас еще? – спросил Круклис.
Поднялся Петренко.
– Пришел ответ из Центрального партизанского штаба на наш запрос о старшем лейтенанте Кремневе Петре Петровиче, муже Мартыновой Любови Тимофеевны, проживающей…
– Помню, помню, – остановил майора Круклис. – Так что?
Петренко зачитал ответ:
«Выходя из окружения вместе с группой бойцов, старший лейтенант Кремнев Петр Петрович был ранен осколком мины и в тяжелом состоянии оставлен в деревне Кудряшовка Могилевской области под присмотр жительницы деревни Сухоруковой Марии Никифоровны. По прошествии трех месяцев лечения и ухода был поставлен на ноги и по его просьбе доставлен в партизанский отряд имени Чапаева, в рядах которого в должности командира взвода подрывников и сражался до сентября 1943 года. 20 сентября при выполнении боевого задания погиб смертью храбрых и похоронен в братской могиле в лесу на восточном берегу озера Лебяжье. Сведений о родных и близких П.П. Кремнева не имеем. Начальник второго отдела майор Шерстюк. Подпись. Печать».
– Понятно, – почесал переносицу Круклис. – Во-первых, надо будет сообщить через военкомат жене. У нас должен быть ее адрес.
– Она работает в госпитале в Костроме, – подсказал Петренко.
– Да-да, направьте обязательно, – нахмурившись, сказал Круклис. – Значит, еще одна версия отпала. И осталась лишь Баранова. Зачем же она все-таки хранила снимки этих арок?..
