Глава девятнадцатая
Потомственная глазунья, или Прогноз на годы
— Надеюсь, вы не собираетесь замуж в ближайшую десятилетку?
— Нет, я мечтаю всю свою одинокую жизнь посвятить неблагодарной работе на вашу компанию, работать на кошачий корм, а потом, когда вы меня уволите, осознать, что нужно было разворачиваться и уходить с собеседования сразу после этого вопроса!
В полумраке царила мертвая тишина. Отражения в зеркалах пугали, цветы умирали, даря на прощание свои лепестки, я вздрагивала, словно от рыданий, чувствуя, что не могу оторваться от терпких губ, пропуская каскад его длинных волос между своими пальцами. Жадный, исступленный, ненасытный поцелуй, как глоток свежего воздуха в духоте рутины, как облегчение после нестерпимой боли прежних ран, как единственное лекарство от смертельного недуга, заставлял забыть все прежние обиды, растворял тоску и страх. Я боялась только одного — потерять чужие губы даже на секунду, чувствуя, как они боятся потерять мои. Во тьме его поцелуя сбывались самые заветные и запретные мечты моей души.
— Мы… доиграемся… душа моя… — шептал он, едва касаясь губами моих губ, сжимая мою талию и гладя меня по голове, пока я скользила пальцами по его лицу. — Я сейчас… тебя… съем… Знаешь… как я голоден… А ты меня искушаешь… Так… нельзя…
— Ты… сам… предложил, — задыхалась я, пытаясь придумать себе оправдание за то, что сейчас делаю. — Сам… виноват…
«Я виноват уж тем, что хочется мне ку…» — вякнул Идеал, пытаясь вмешаться, за что тут же получил по голове крышкой, закатил глаза и рухнул вниз.
«Не благодарите… — улыбнулся песец, протирая крышку. — Продолжайте, я не буду вам мешать…»
Два темных силуэта в момент поцелуя сливались в один, расплываясь отражением в холодных зеркалах. На пол в тишине гулко упал давно потухший подсвечник, который я случайно смахнула рукой. Я слышала, как он катится по мрамору, в то время как сама чувствовала себя умирающим цветком, который жадно тянется к воде, роняя с волос лепестки. Порыв ночного ветра распахнул дверь на балкон, полупрозрачная штора, словно призрак, поднялась и на мгновение зависла в воздухе. Мне стало казаться, что время остановилось и все вокруг давно мертвы. Кроме нас двоих.
Задыхаясь, я соскользнула со стола, ощущая босыми ногами холодный пол. Мне нужен глоток свежего воздуха, чтобы успокоиться… Нежные руки провожали меня, не желая отпускать, но и не держали.
Облокотившись на холодную, широкую мраморную балюстраду балкона, я пыталась понять, что же хочу найти на темно-синем звездном небе, в кантике черных деревьев, в размытой светлой полосе, прочертившей горизонт широким мазком? Я глазами ищу какой-нибудь понятный только мне одной знак. Тщетно.
— Я больше не приду, — прошептала я, чувствуя, как меня обнимают. — Я хочу прийти, но я не приду…
— Душа моя… — услышала я шепот на ухо. — Давай не будем друг друга обманывать?
— Зачем все это? — судорожно вздохнула я, снова глядя на светлую полосу, таявшую на горизонте. Меня осторожно приподняли, посадив на балюстраду, спиной ко всему миру, обхватив двумя руками за талию.
— А вдруг я упаду? — шепотом встревожилась я, чувствуя спиной прохладный ветер, поднимающий мои волосы. — Давай не будем играть со смертью…
— Ты играешь с ней уже давно, душа моя… — услышала я шепот. Ветер вплетался в его волосы, пока я скользила кончиками дрожащих пальцев по знакомым чертам лица. Иери приблизился для поцелуя, я отклонилась, словно дразня его, чувствуя, как он снова притягивает меня к себе.
Через секунду моя душа ускользала, дразнила, играла, мечтая, чтобы ее снова поймали и растворили в нежности. Голова кружилась, сердце разбивалось с каждым ударом, ветер обнимал нас, а растревоженные порывами деревья что-то возмущенно шептали… Натиск ветра толкал меня в спину, заставляя прижиматься к чужой груди, отчего у меня в жилах кровь стыла от наслаждения.
— Я пойду домой… — простонала я, упершись лбом в плечо чудовища. — Я должна пойти домой… Я обещаю, что приду… Завтра…
Иери нежно гладил меня по голове, словно маленькую девочку. Я неохотно попыталась выскользнуть, но меня удержали.
— Ты не хочешь меня отпускать? — спросила я, насторожившись. Когда мужчина не хочет отпускать — это хорошо, а когда при этом держит — плохо! Понимаю, если бы пара сидела в доме, окруженном кучей голодных зомби, или в окрестностях развлекался голодный дракон, а ей вдруг захотелось навестить удобства во дворе… Вот тогда можно хватать за руку и кричать: «Я тебя не отпущу! Ты никуда не пойдешь!» Если человеку угрожает опасность, то «не отпущу» — это мера предосторожности. А если опасности нет — махровый эгоизм.
— Тебе не угодишь, душа моя, — иронично заметило чудовище, чувствуя, как я напряглась. — Неужели тебе было бы приятно, если бы я каждые пять минут с надеждой спрашивал: «А тебе не пора домой?» — и всячески намекал, что ты немного задержалась у меня в гостях?
Я промолчала, живо представляя себе, как меня деликатно выпроваживают.
— Так, не надо это обдумывать, душа моя, — меня поцеловали в макушку. — Я такого все равно не скажу.
Мы немного помолчали. За это время у меня в голове проскакал целый эскадрон мыслей, с топотом, криками, оставляя после себя смятение и бардак.
— Знаешь, многие чувства мне были незнакомы. Единственное, что я мог ощущать — голод, — философски-мечтательно вздохнул Иери. — Но со временем, удовлетворяя свой голод, я собрал множество чувств и их оттенков. Они все есть во мне. И теперь я знаю, для чего нужна нежность, как ее дарить и как принимать. И мне это безумно нравится.
По его лицу скользнула улыбка, а по моему лицу его рука.
— Я теперь точно знаю, что каждое прикосновение к тебе — это нежность. Ты даже представить себе не можешь, сколько ее во мне… Я сам удивился… — чудовище продолжало улыбаться. — И теперь вся эта нежность принадлежит тебе… Но я хочу большего… Намного большего… Одной нежности недостаточно…
— И чего же ты хочешь? — шепотом спросила я, понимая, что знакомство с внутренним миром Иери несомненно порадует любую адреналинщицу.
— Чего я хочу? — с улыбкой спросило чудовище, чуть склонив голову. Его рука легла на мой золотой кулон. Он провел пальцем по выгравированным на нем буквам, а потом повертел золотое сердечко с моим именем на длинной цепочке, не сводя с меня глаз и продолжая улыбаться.
* * *
Шатаясь, словно пьяная, я сняла медальон превращений, бросила его на зарядку и посмотрела на часы. Три часа ночи. Плевать! Я швырнула на стол ключи, пошла умылась, глядя на себя в зеркало. На часах было десять минут четвертого и надпись: «Поцелуи — 10 шт.». Я не знаю, кто додумался считать поцелуи, да еще и в штуках, но он просто чертов гений!
«А оскорбления будем считать в килограммах?» — усмехнулась я, глядя на «штуки».
«Смотря какие. Некоторые лучше в литрах! — полярный лис сосредоточенно листал справочник единиц измерения. — А посылы в сантиметрах, метрах и километрах!»
«Главное, чтобы зарплату в деньгах!» — заметила я, глядя на штраф в десять тысяч рублей. Мой счет ушел в глубокий минус. Вот так моя депозитная история превратилась в кредитную. Я представила, что принцесса поцеловала лягушку, и тут же схлопотала штраф. Принц получил двойной штраф за поцелуй Спящей красавицы и Белоснежки. Я всегда была уверена, что это был один и тот же принц-некромант-некрофил. Поцеловал он Белоснежку, решил отвезти ее трупик в замок, а тут оп! И ожила! Не донесли… Печалька… Надо поискать что-то новое. Спящая красавица? Хм… Отлично! Да что ты будешь делать! Опять очнулась!
Глядя на табло, у меня возникает такое чувство, будто из-за моих поцелуев брачная бизнес-империя в одночасье рухнула в пропасть, главный «бракодел» остался без штанов, с протянутой волосатой рукой и табличкой: «Подайте стартовый капитал старперу на новый стартап!» Тысяча рублей за такой поцелуй? Как-то дешево… Да тут прямо акция какая-то! Соберу пять засосов и получу «подсос» в подарок. Гимней меня явно за акционера держит!
Я зевнула, как лев, чуть не вывихнув челюсть, потянулась, а потом, пообещав директору фигу с машинным маслом, вызвала такси.
Пока за окном мелькали фонари, я сидела на переднем сиденье и размышляла. Как Гимней себе это представляет? После сегодняшнего вечера я поняла, что в обозримом будущем, вполне возможно, мне придется идти в банк и оформлять кредит. Думаю, что после заполнения графы «Целевое назначение» служба безопасности банка заподозрит, что деньги я собралась в буквальном смысле прое…
— Хали! Проехали мой поворот! — встрепенулась я, чувствуя, как мы разворачиваемся и едем обратно.
На худой конец, я всегда могу продать свою совесть. Она у меня как новенькая. Я ею почти не пользовалась… Шучу, конечно. Она у меня старая, потертая, насквозь пропитавшаяся несправедливостью этого мира. Да и никто бы ее не купил, потому что она способна загрызть любого… Я ни копейки не буду платить за это. Ни рубля. И даже если рубль случайно выкатится из кошелька в офисе, я обязательно за ним наклонюсь и положу обратно.
Утром я чувствовала себя воистину сказочно. Как Русалочку, меня тянуло к воде; клонило в сон, как Спящую красавицу; я долго не могла найти вторую тапку, как Золушка; как Царевна Лебедь, я мечтала, чтобы меня кто-нибудь подменил на пару часиков; а как Белоснежка, искренне желала, чтобы меня законсервировали до лучших времен. На улице было прохладно, поэтому пришлось накинуть легкую куртку.
То, что на часах было двенадцать, меня ничуть не смутило. Смутило лишь то, что на пороге офиса курила… смерть. Ну как смерть? Бледная, худая женщина с намазанными черными глазами, в костюме черной вдовы. Она стояла и тощей рукой с черными ногтями стряхивала пепел от сигареты прямо себе на туфли. Когда она взглянула на меня, я поняла, что соседи скупили весь лоперамид, на случай встречи с ней в подъезде в темное время суток.
— Вы ко мне? — уныло поинтересовалась я, доставая ключи и оглядываясь по сторонам.
— Да, к тебе… — замогильным голосом произнесла Смерть. — Я не рано пришла?
— Да как сказать, — я поежилась, пытаясь попасть ключом в замочную скважину и открыть дверь.
Наконец-то мне это удалось, и я обреченно выдохнула:
— Проходите…
— Хм… — заметила Смерть, разглядывая наш убогий декор. — Я почищу помещение всего за три тысячи рублей.
— Вы — новая уборщица? — удивленно поинтересовалась я, глядя на нее. Неужто Гимней решил раскошелиться на менеджера по связи между тряпкой и грязью? Я сразу представила, как она подрабатывает круглосуточной уборщицей в торговом центре. При виде ее многие люди от неожиданности сразу же добавляют ей работы.
— Нет. Я — потомственная глазунья Мира. Я работаю в основном глазами, — высокомерно произнесла «глазунья», глядя на меня, как глава масонской ложи. — Привораживаю, отвораживаю, предсказываю будущее, гадаю на картах, сканирую чакры и ауру, исцеляю душу, навожу порчу на врагов, возвращаю удачу. Работаю по фотографии и лично. Первый сеанс — тысяча рублей. Дар передался мне от бабушки, потомственной глазуньи Мары. Я недавно выпустила книгу «100 приговоров глазуньи Миры». Можете купить ее у меня и на центральном рынке в сто восьмом контейнере…
То, что книгу надо искать в контейнере, я даже не сомневаюсь.
— Там вы найдете приговоры на все случаи жизни. С вашим венцом безбрачия я бы не стала отказываться… — зловещим голосом заметила Мира, проводя руками у меня перед лицом, отгоняя сонм невидимых москитов.
— С каких пор нежелание выходить замуж за первого встречного сразу после школы называют «венцом безбрачия»? — прищурилась я, глядя на гостью, которая усердно натирала мою ауру.
— Я могу приворожить любого мужчину. Он влюбится в вас навеки и женится на вас! — страстным шепотом предложила Мира. — Даже если он… уже женат и у него есть дети!
— За Брэда Питта возьметесь? — шепотом спросила я, оглядываясь по сторонам. Представляю себе заголовок новости в Интернете: «Брэд Питт бросил Анджелину Джоли со всем интернациональным детским садом ради Любви».
— Мм… — растерялась «глазунья», явно предполагая, что я девушка без амбиций, в связи с чем пределом моих мечтаний является гопник Вася из соседнего подъезда или какой-нибудь Леопольд Леопольдович, который иногда скрашивает мое одиночество, отдыхая в моих объятьях от жены и от детей. И пока я выслушиваю его сказки о том, что с женой он уже пять лет не спит, живет с ней исключительно ради детей, одному из которых три годика, другому — годик, и как только детки подрастут, он тут же разведется и женится на мне. Хотя зачем ждать? Он прямо сегодня придет и с порога заявит: «Дорогая мать моих детей, не более! Я ухожу от тебя к любви всей моей жизни!» — соберет вещи и приедет ко мне. Вчера он почти сказал, но приехала теща. Позавчера он тоже пытался начать разговор, но малой температурил. И месяц назад он хотел серьезно поговорить с супругой, но сдох попугайчик. Ты не представляешь, какое горе!
— Я могу фотографию Питта показать! — оживилась я. — Оплата после результата! Смотрите! Схема такая. Вы разводите его с бабой, я развожу его на бабки. Только меня разводить не надо… Я не замужем.
— Помимо венца безбрачия, на вас еще «порча имущества», — глубокомысленно произнесла «глазунья», уставившись на меня так, словно жить мне осталось всего ничего. Но я-то понимала, что она просто хочет перевести тему. — Это очень мощная порча! Ее по силам снять только единицам. Я могу взяться за вас… Вы работаете, зарабатываете, а так ничего и не нажили…
— Как ничего не нажила? Неприятности нажила! — возмутилась я, присаживаясь на свой стул. — Мне пока хватает. Больше не надо! Спасибо.
— А как же квартира, машина? — вздохнула Мира, подходя ко мне поближе и уставившись на меня так, словно я ей денег должна. — Я могу провести ритуал, и они у вас появятся…
Я посмотрела на нее так, словно она — моя последняя надежда.
— Паспорт у вас с собой? — шепотом поинтересовалась я, театрально оглядываясь по сторонам. «Глазунья» кивнула.
— Так чего сидим? Пошли проводить ритуал кредита! — обрадовалась я, таща ее за рукав к выходу. — Итак, я хочу себе трехкомнатную квартиру в центре с шикарным ремонтом! Вы говорили, что умеете видеть будущее… Уточните, двадцать пять лет ипотеки вы протянете? А насчет марки машины я еще подумаю…
— Вы что? С ума сошли! — возмутилась Мира, глядя на меня как на сумасшедшую. — Я предлагаю вам провести ритуал очищения ауры и привлечения денег…
— А я предлагаю вам провести время с пользой! — ласково подыграла я, открывая дверь и деликатно выпроваживая гостью на улицу.
— Вообще-то я замужем… — заметила Мира, глядя на то, с каким вежливым усердием я показываю ей выход из сложившейся неловкой для нас обеих ситуации.
— Поздравляю. Совет да любовь! — с приторной улыбкой ответила я, выводя «глазунью» за дверь.
— Вы меня не поняли. Я НЕ замужем! Я за мужем пришла! — после этих слов я остановилась, глядя в щедро намазанные глаза «клиентки».
— А что такое? — осведомилась я, поднимая брови и с удивлением глядя на Миру. — Приворот не сработал? Я-то думала, что великие целительницы, ведуньи и глазуньи, которые могут приворожить любого по фотографии, давно замужем…
— Я почувствовала, что моя судьба ждет меня в другом мире… — надменно произнесла «глазунья». — Мне эта информация пришла во время сеанса гадания!
Я неохотно запустила ее обратно. Через минуту Мира листала каталог, держа руку горизонтально над каждым кандидатом.
— Хм… — заметила она, закрывая глаза и водя рукой над каким-то оборотнем. — Чувствую, что порчу на волосах покойника ему сделали… А еще ощущаю проблемы с почками… Нет, не пойдет… Результат гарантировать не могу… Так, кто у нас дальше?
Следующим был старый, горбатый чародей. Почему мне в этот момент кажется, что женихи смотрят с портретов как-то испуганно?
— Тут сразу проблемы со спиной… Так и есть. Порча на перекрестке семи дорог… Это долго лечится… Не возьмусь… — покачала головой «глазунья», перелистывая страницу.
Так у эльфа обнаружились камни в желчном и проблемы со слухом, а также редкий вид порчи на иголку. У какого-то гнома была острая легочная недостаточность и почему-то «фонил» правый глаз, который по неизвестным причинам у него отсутствовал. Вдруг он его на урановых рудниках потерял? Валяется где-нибудь глазик и «фонит» себе тихонько. На гноме лежала тяжелейшая порча на топор. Орку нужно срочно бежать проверяться, поскольку проблемы с желудочно-кишечным трактом, извините меня, не шутки. Да и с порчей на могильную землю тоже наверняка долго не живут. Мне так кажется. И вот страница перелистнулась, и я увидела знакомое лицо. Я закусила губу и посмотрела на часы. Моя душа занервничала, заволновалась и неожиданно для меня стала робко проситься в нежные лапки, чтобы снова растаять в них. Я опустила глаза в стол, в ожидании «приговора» клиентки.
— Хм… Тяжелый случай… Я чувствую, что у него проблемы с мужской силой… Импотент, короче… Ему порчу на яйцах сделали! — выдала «глазунья», вводя меня в состояние крайней заинтересованности.
«Какая экономия! Посидим, поплачем, разойдемся», — потер ладошки Идеал, глядя на наш долг перед работодателем. Полярный лис с блокнотом в руках и карандашом за ухом снимал с Идеала мерки.
— Простите, а что значит, порча на яйцах? — оживилась я, поднимая брови.
— Берутся два куриных яйца. Можно магазинных. И сосиска… Кладутся в кипящую воду… Варятся пятнадцать минут. При этом нужно шептать: «Как яйца и сосиска варятся, так сила мужская отнимается!» И так сорок раз. Потом воду слить в раковину через левое плечо, яйца очистить от скорлупы, а сосиску разрезать левой рукой от себя на части. При этом нужно шептать: «Сосиску нарезаю, силу мужскую отнимаю!» — просветила меня Мира. Что-то мне хочется назвать ее Алевтиной, поскольку совсем недавно видела точно такое же лицо в газете. Только Алевтина была моложе и симпатичней. «Снимаю все» — гласило объявление. А с фотографии смотрела тяжелым взглядом девушка легкого поведения. — А потом нужно все это съесть! Это называется «наделано в постель»!
Молчу. Просто молчу, пытаясь представить себе «завтрак» в постель.
— Есть еще порча на кипятке! Недавно ко мне женщина приходила, муж у нее гулящий, — отвлеклась «глазунья». — Так я ее научила простому рецепту! Берется обычная кастрюля с водой…
«Картошка, лук, свекла, мясо и капуста!» — заметил Идеал, на что я отмахнулась, мол, не отвлекай. Тут секрет семейного счастья рассказывают!
— Поставила ее на огонь, дождалась, когда вода закипит… Потом берешь нож в левую руку и перемешиваешь лезвием против часовой стрелки воду и приговариваешь: «Вода-вода, у меня беда, муж гуляет, покоя не знает. Водица-сестрица, помоги! Супругу моему покой верни!» — Мира показывала левой рукой, как правильно перемешивать, а потом предложила записать «приговор». — Потом берешь кастрюлю с заговоренной водой, идешь к мужу и выливаешь ее ему прямо на штаны. После этого уходишь быстро, не оглядываясь, и закрываешься в комнате. Что бы он тебе ни кричал, не вздумай открывать… Иначе не подействует. Все! После этого как рукой снимет! Гарантирую! Приговор очень мощный!
Я молча смотрела на «целительницу», понимая, что кого бы она ни выбрала, я ему не завидую. Почему-то в памяти возникли цифры номера одного молодого, холостого, который…
— А заговор от сотрясения мозга у вас есть? — осведомилась я, пытаясь сдержать истерику, рвущуюся наружу. — И от переломов?
— Есть, конечно! — обиделась Мира, понимая, что я только что усомнилась в ее «даре». — Я же вам предлагала купить книжку. Там все есть. И от переломов, и от аппендицита, и от перитонита, и от гангрены, и от инсульта… Только правильно их надо называть не заговоры, а приговоры. Ты «приговариваешь», а не «заговариваешь». Заговоры — это временно. Приговор — это навсегда. Меня так бабка учила.
Надо будет посмотреть, нет ли среди женихов какого-нибудь палача-инквизитора. Тут ему такое подспорье намечается — просто скончаешься на радостях!
— А если человек, допустим, тебя преследует. Жизни не дает? — заметила я, подперев голову кулачком и растекаясь по столу.
— О! Проще простого! В полнолуние покупаете самый длинный нож, не торгуясь… — начала Мира.
— Я поняла. Достаточно… — кивнула я, чувствуя, что это тоже вариант.
— Вообще-то, я — добрая глазунья, — заметила клиентка, рассматривая каталог. — Я занимаюсь исключительно белой магией!
И тут я подавилась, чувствуя, что не могу прокашляться. Если это белая магия, то я не хочу представлять себе черную.
— У меня есть неплохой приговор от кашля! Очень помогает! Берете уксус, пьете стакан и приговариваете: «Изойди кашель проклятущий! Мученья за собой влекущий!» — всерьез озаботилась моим здоровьем «добрая» Мира, пытаясь максимально быстро и красиво организовать мою встречу с патологоанатомом. И Господь бедняге передать велел…
— Что-то он на меня так смотрит… Дай-ка я его еще разочек проверю! Хм… — Мира снова гладила невидимую кошку, сидящую на альбоме. Я с любопытством посмотрела, кто станет самым верным мужем на свете? Кому выпадет честь опробовать на себе все методы мучения… тьфу ты, лечения? Кто будет бояться даже чихнуть в ее присутствии? Кого ждет приговор?
— Ко мне недавно женщина приходила. На ней така-а-ая порча! Я ей отличный рецепт дала. Селедка, сваренная в молоке. Знаете, сколько из нее вышло! Пришла бледная, благодарит… Говорит, что забыла о всех своих бедах… — не умолкала целительница, считывая карму кандидатов.
Если она выберет Иери, то я кастрюлю с кипятком ей на голову надену. Чем не средство от головы? И буду стучать по ней ложкой, приговаривая: «Мозг вправляю, ошибку исправляю!» И так все сорок раз! Есть шансы, что достучусь… Надо будет ему конфет купить… Мысль о конфетах заставила меня растаять… Я представляю, как он сидит и ест конфеты… И они ему очень-очень нравятся… Да-а-а…
— Не знаю, как вы думаете, это он? — произнесла Мира, глядя на меня сумрачным взглядом и демонстрируя мне «жертву» в виде какого-то эльфа. Да, был ты, дружочек, долгожителем…
— Я погадаю на картах, вы не против? — спросила Мира. В черной-черной сумке, в черном-черном кармане у нее лежала черная-черная колода карт, которые она тут же извлекла, перетасовала и стала раскладывать на столе, поглядывая на «счастливчика». Вскоре стола стало мало, поэтому всю карточную композицию пришлось осторожно подвинуть. Мира снова сделала пассы руками и стала открывать все карты подряд.
— Хм… — заметила она, «считывая» информацию. — Счастье будет недолгим. Карта вдовства выпала. Детей у нас не будет… Хм… Что-то я переживаю!
При таком-то раскладе тебе-то чего переживать? Это его сейчас где-нибудь в своей Эльфляндии тревожно обдало холодком. Он даже подозрительно замер, осматриваясь по сторонам…
— Нет, не пойдет… — заметила «глазунья», глядя на карты. — Я должна посоветоваться с высшими силами. Я просто свой кристалл не взяла… Я сфотографирую понравившихся, а потом приеду и все расскажу! Вам эта информация тоже пригодится.
Где-то повеял теплый ветерок. Эльф пожал плечами, мол, показалось. И пошел дальше по своим эльфийским делам. Я на всякий случай протянула «глазунье» анкету, которую Мира наскоро заполнила, поглядывая на часы.
— Я должна бежать. Ко мне сегодня полвторого женщина придет. У нее муж — алкоголик. А в два часа придет постоянный клиент. Я его от геморроя лечу. Ой! Хорошо, что вспомнила! А здесь поблизости свечи не продаются? — поинтересовалась «глазунья», отдавая мне анкету.
— В аптеке спросите, — я молча смотрела на ее каракули. Воспринимать прочитанное мой мозг категорически отказывался.
— Обычные свечи! Парафиновые! — уточнила Мира, перелистывая фотографии «избранников». — Я вообще не рекомендую людям в аптеку ходить. Там одна химия. Есть же проверенные народные методы. Например, геморрой лечится докрасна раскаленной на заговоренной свече ложкой. Ею нужно прижигать каждое утро, до восхода солнца. Но это только на начальной стадии. Если все очень запущено, то нужно взять железное ведро, бросить туда газеты, поджечь и сесть сверху, приговаривая…
«Мне уже не больно! Скоро все пройдет! Я скоро покину этот бренный мир!» — предположил Идеал.
Полярный лис смотрел на целительницу счастливыми глазами. «Мне кажется, я нашел будущего промоутера моих услуг!» — заметил он.
— Тяжело людям помогать… — вздохнула «глазунья». — Все, считай, через себя пропускаешь… Мне люди говорят, мол, Мирочка, спасибо тебе… А мне приятно… Приятно делать людям добро… Я могу вам погадать! Бесплатно! Снимите карты мизинцем левой руки. Отлично… Так, гадаем на сегодняшний день!
Карты легли на стол, я села рядом, глядя на всю карточную композицию.
— Итак, — прокашлялась Мира, возвращая себе инфернальный голос. — Весть, после которой придется отправиться в путь. Вам кто-то позвонит, возможно, с неожиданной просьбой. Ждут вас суета и черный мужчина. Внезапный испуг… Та-а-ак… А закончится день… хм…
На стол легла карта с названием «Смерть». Легла она в абсолютной тишине. Я призвала на помощь не только лунный параллелепипед, но и весь свой скепсис.
Я пыталась уточнить у полярного лиса, ставшего последнее время неотъемлемым спутником моей жизни, к чему бы это, но он был занят, осваивая древнюю профессию столяра, поэтому не услышал меня.
Карта смерти в черном капюшоне смотрела на меня красными глазами, горящими из белой черепушки. В руках Смерти была коса, а вокруг были нарисованы красивые цветы.
«Коси и забивай! — усмехнулся Идеал. — Я тоже так могу! Мм… ждут тебя дорога занесенная и дом казенный, валет трефовый, гроб сосновый, ни дна ни покрышки!»
«А к гробу крышка!» — в рифму отозвался песец, ловко орудуя рубанком.
Нет, ну я понимаю, что передо мной обычная шарлатанка, но… Согласитесь, не очень приятно. Не то чтобы настроение прокисло, как суп, забытый на плите, но было как-то не по себе.
— Я перегадаю! — уверенно заметила «гадунья-глазунья», тасуя колоду. — Давайте погадаем на будущее! Итак, все началось с изменений. В вашей жизни произошли изменения. Сейчас у нас — любовь, суета, неприятности. А в будущем у нас… Ой! Опять смерть!
Три раза мы гадали, и все три раза последней картой выпадала смерть.
— Ну, это могут быть… хм… изменения в жизни… Кардинальные… — вздохнула Мира, глядя на меня так, словно прикидывает, какого цвета венок выбирать на мою одинокую могилку.
— Кардинально-положительные или радикально-отрицательные? — кисловато поинтересовалась я, снова глядя на «нехорошую карту» и понимая, что положительным тут предположительно и не пахнет…
— Я пойду… Мне пора… — заметила Мира, сворачивая свой гадательный салон. Она ушла «причинять добро», а я осталась с обгаженной душой. Если среди всадников апокалипсиса найдется вакансия, то у меня уже есть кандидатура.
И тут раздался звонок. Звонил директор.
— Возьми доверенность, которую я оставил в ящике твоего стола, мешок из шкафа и обойди все мои статуи. Список у тебя в столе. Если грязные — почисти, помой. Собирай все подношения, я потом приеду — разберу. И без глупостей! Включай свои куриные мозги! Давай работай! Нечего чаи гонять!
— Ваши статуи, вот вы и мойте! — возмутилась я, явно не горя желанием почувствовать себя представителем клининговой компании.
— Будешь возмущаться, тебя ждут очень большие и внезапные неприятности! — огрызнулся Гимней, а я, с одной стороны, порадовалась, что он — физическое лицо, а не юридическое. Просто в физическое лицо можно легко получить за такие просьбы.
Когда тебя просят нехорошими словами сделать что-то срочное, лучшее, что ты можешь сделать, — выводы.
«Вот и неожиданное известие!» — промелькнуло у меня в голове в предчувствии, что пророчество начинает сбываться. Я вытащила мешок, в котором лежала плесневелая тряпка и пластиковая бутылка с водой. Интересно, если бог Любви такой продажный, то как в него еще верят?
Я очутилась в каком-то белоснежном храме. Ряд статуй напоминал мне музей. Я искала знакомую морду предпринимателя-нанимателя. В поисках бога Любви мне пришлось несколько раз обойти пустой зал. Возле некоторых статуй лежали подношения. И вот статуя красивого юноши, который смотрел на меня влюбленным взглядом. Бог Любви и Брака. По сравнению с тем волосатым, приземистым, обрюзгшим колобком, который иногда закатывается в офис и любит добавлять перед своим именем солидное слово «директор», — земля и небо. Я на всякий случай посмотрела по сторонам. Даров было немного. Какие-то засохшие цветы, три монетки, один позеленевший кусок хлеба и какая-то пыльная шкурка. Я открыла мешок, чувствуя себя мародером, запихнула все туда. Интереса ради я попыталась посмотреть какую-то блестящую заколку, которая лежала на соседнем пьедестале, но меня отмело, как от эпицентра взрыва. Я больно стукнулась, ойкнула, встала, понимая, зачем нужна доверенность. Я обернулась и увидела огромную черную статую в черном капюшоне, которая назидательно протягивала костлявую руку в сторону богов и меня. Возле статуи было столько даров, что я сама удивилась, но трогать не стала. Чур меня!
Следующим пунктом назначения оказался какой-то заросший травою холм. Статуи были разбиты и выглядели неважно… Я осмотрелась в поисках нужной. На пьедестале лежала монетка с дырочкой и шнурком, какие-то веники цветов, миска с присохшей едой и маленькое ожерелье из ракушек. Все. У других было все намного интересней. Я сгребла дары в мешок, глядя на парик из птичьих какашек и погоны из того же материала. Сбрызнув статую водой из бутылки и наскоро протерев тряпкой, я посмотрела на результат. Сойдет! Хотя нет! Я залезла на пьедестал и попыталась вытереть длинную гирлянду, но было проще закрасить, чем отодрать. Оступившись, я потеряла равновесие и упала на землю. И тут бы мне остановиться, но я катилась вниз по колючему кустарнику, пока не уперлась во что-то твердое. Я подняла взгляд, глядя на черную статую, стоящую отдельно. Она была чистенькой, красивой, словно этой протянутой рукой заключила договор с клининговой компанией на круглосуточное обслуживание. Черный мрамор даже под палящим солнцем оставался холодным. У ног статуи была навалена целая гора подношений. Такое чувство, что я сравниваю зарплату столичного топ-менеджера и сельского учителя. Снимая с себя колючки, разглядывая ободранные ноги и руки, я побрела за мешком, стараясь не оглядываться. У ног Смерти лежали в основном цветы и конфеты. Спасибо, что напомнили! Надо не забыть купить конфеты! Все, не надо думать о плохом!
У эльфов все статуи были остроухие. Даже у Смерти были уши, которые выглядывали в прорези капюшона. «Боги-боги, а почему у вас такие большие уши?» — «Чтобы лучше слышать ваши молитвы!» В доказательство из уха бога Любви выполз большой черный жук. На пьедестале лежала поваленная ветром плетеная корзинка. Судя по моему урожаю, Гимнею пора задуматься о выставке народных ремесел.
Я снова взглянула на статую Смерти, а потом, чтобы приободрить себя, сообщила, что «не дождешься»! Несмотря на то что эльфы живут очень долго, смерть они почитали. Оставались гномы и еще один адрес, где я еще не была ни разу. Гномы, едва завидев меня, наперебой стали мне молиться. Какой-то гном протянул мне какой-то самоцвет, мол, хочу, чтобы некая Мархва Каменная Поступь полюбила меня. Вспоминая особенности гномов, я отказалась от алмаза, но при этом пообещала, что попробую помочь. Как-нибудь, когда-нибудь. Но ты, братец, тоже не сиди сложа мозолистые руки. Подари ей цветы, а там будет видно…
— О! Настоящая любовь — бескорыстная! — прокатился рокот по толпе коротышек, которые по инерции таскали мне подношения, от которых я отказывалась. На мой вопрос о статуе бога Любви я получила ответ, что можно поискать ее в старом шурфе, куда гномы ссыпают мусор.
Подведем итог. Моя добыча едва умещалась в коробочке из-под принтера. Но если примять сухие цветы ногой, то можно было даже закрыть картонные створки.
Звонок от Гимнея застал меня за чашкой кофе. Подаяние его огорчило. За это решил огорчить меня.
— Сидишь, кофе пьешь вместо того, чтобы деньги зарабатывать! Я за тебя работать должен? Я? Давай включай свои куриные мозги и работай! Еще бы! Нанял на работу курицу! Сидит, бездельем мается, а потом люди перестают в меня верить! — заорал он в трубку и тут же ее бросил. Нет, все-таки оскорбления надо измерять в литрах. Где-то внутри меня все еще вращалось нехорошее предсказание, царапая острыми углами мою нежную и ранимую душу, но углы постепенно стачивались, настроение выравнивалось, как эквилибрист с шестом, а я украдкой поглядывала на часы, пряча в ящике стола красивую коробку конфет для одного чудовища, которое почему-то очень любит сладкое.
