Глава 9

Я смущенно кашлянула, растерявшись от столь пристального внимания и такой неоднозначной реакции. Неловко выбралась из-за стола, держа одной рукой музыкальный инструмент. Второй рукой потянула со стола свою шляпу, которую сняла перед ужином, и так она и лежала всё это время. Уже хотела поднять головной убор и снова вздрогнула. На его донышке блестели монеты. Как и когда мне успели их накидать, я не слышала и не видела. Но судя по количеству монеток (вперемешку медных и серебряных), мое сегодняшнее выступление никого не оставило равнодушным.

Озадаченно постояла, рассматривая свой неожиданный заработок, после чего повернулась к людям и с достоинством поклонилась. Так, как если бы я была лордом, а они такие же аристократы, ровня мне. После чего в полной тишине, не нарушаемой даже шорохом, пересекла зал и поднялась по лестнице на второй этаж. И лишь когда я уже почти дошла до своей комнаты, внизу раздались первые звуки.

Кто-то из моих слушателей отмер и гулко кашлянул, после чего крякнул и прозвучал звук наливаемого напитка.

Войдя в комнату, я выдохнула и потерла рукой лицо, не зная, хорошо или плохо то, что у меня сейчас случился такой неожиданный концерт и я привлекла к себе внимание. Потом пожала плечами и убрала гитару в угол у окна, чтобы не задеть ее в темноте и не уронить. Но стоило мне зажечь свечу и разобрать постель, как в дверь вежливо постучали.

Открыв, я с удивлением уставилась на трактирщика, мявшегося в коридоре.

— Ты это, парень, если завтра еще захочешь сыграть, то я — за. Только скажи. Я тогда народ заранее предупрежу. Уж больно ты сегодня тронул всех. Аж сердце щемит и душа плачет от твоей музыки, — явно чувствуя себя неловко от этих слов, сообщил он мне. — Так чего? Сыграешь?

Помедлив секунду, я кивнула.

— Вот и хорошо. Ну, я пойду?

У меня взметнулись брови, но я лишь снова кивнула, не произнеся ни слова.

Хозяин заведения, тяжело шагая, достиг лестницы и прямо оттуда, не спускаясь, громко произнес:

— Завтра! Вечером приходите.

Утром я сразу после завтрака ушла в город. Кое-что требовалось докупить, да и новости узнать не мешало бы. Помимо вещей, необходимых в путешествии, я хотела приобрести несколько книг.

Во-первых, сборники сказок. Многие я уже успела выучить, но все же их было недостаточно для полноценных выступлений. А во-вторых…

— Мне нужен учебник магии для детей, — сообщила я хозяину книжной лавки.

— Для какого возраста? — ничуть не удивившись, уточнил он. — Для совсем малышей или для тех, кто уже что-то умеет?

— И тот, и другой, — поразмыслив, приняла я решение. — Еще подробную карту мира. И если есть, что-то о сидхе.

— О сидхе уже давно не осталось никаких точных сведений, — покачал он головой. — Сказки и легенды, да и то люди их устно пересказывают.

— Тогда буду рад, если вы сообщите мне всё, что знаете о них сами, — без тени улыбки попросила я продавца. А чтобы хоть как-то объяснить свой интерес, добавила: — Я купил музыкальный инструмент, сделанный их мастерами. Хотелось бы понять, что это была за раса.

Узнала я немного, вкратце всё сводилось к тому, что чудный народ жил когда-то вместе со всеми в этом мире.

Магия их проявлялась в создании поэзии и музыки, которые давали им власть, иногда невольную, и над стихиями, и над разумом, чувствами и сердцами людей. Пожалуй, про сидхе можно было сказать, что они творили волшебство, касаясь своим творчеством неких невидимых струн мироздания. А вещи, выходившие из рук мастеров, были волшебными, такими, что становились созвучными душам своих хозяев. Мало их осталось, но и сейчас порой всплывают то тут, то там эти дивные поделки.

Облик сидхе — нечто среднее между человеком и эльфом. Высокие, стройные, гибкие, светловолосые и светлоглазые. Черты лица их ближе к эльфийским, но уши обычные, как у людей, не удлиненные. Все представители этой расы благородны и красивы. Женщины — сказочно прекрасны. Настолько, что мужчины других рас теряли головы зачастую лишь от одного взгляда на них.

Мудр и светел был этот народ, ни с кем не воевал, но и на свои территории никого не пускал. По крайней мере, в этом мире ни одной войны с их участием не было, а как уж в других мирах, где они обитают, неведомо. Дезориентировали путешественников, забредших к их границам, наводили мороки, и нежеланные гости, поплутав, уходили. К людям, эльфам и гномам сидхе являлись редко, и лишь драконы, говорят, контактировали с ними довольно плотно. Но драконы и сами крайне замкнуты, а потому, правда ли это — никто утверждать не берется.

Однолюбы, навеки верные своей паре. Во время свадебного обряда связывались в единое целое души и судьбы молодоженов. Пусть и вечноживые сидхе, но убить можно кого угодно, а потому случались смерти и среди них. Умирал один, вскоре уходил во владения Неумолимой и другой. Ведь нельзя жить с половиной души.

— Так они все вымерли? — тихо уточнила я, когда лавочник сообщил то немногое, что знал.

— Нет, юноша, сидхе — вечноживущие. А так как они ни с кем не воевали, то их не уничтожили. Никто не знает, по какой причине они покинули этот мир. Это даже не сразу поняли, учитывая их закрытость. Просто однажды все осознали, что сидхе больше нет рядом с нами. Ушли, а почему, когда и куда?.. — развел он руками.

— А где они жили? Там остались их города? Не могли же они забрать с собой и дома.

— Рядом с драконами. Где-то там, далеко.

На этом я расплатилась и отправилась обратно в трактир. Немного знобило, горло по-прежнему напоминало о ночи в мокрой одежде на улице, поэтому стоило отсидеться в тепле.

Остаток дня я потратила на то, чтобы расшить крученым шнуром удлиненный жилет и брюки темно-зеленого костюма, купленного специально для выступлений. Надену сегодня вечером, раз уж у меня намечается внезапный концерт. Я и рубашку нарядную приобрела, белую. Марко, но красиво. Ее ворот и манжеты тоже нужно будет со временем украсить.

Наконец, решив, что уже пора поужинать и сыграть людям, я переоделась в наполовину расшитый костюм, нахлобучила шляпу (почему-то в ней мне было комфортнее), взяла гитару и отправилась в общий зал. А выйдя на лестницу, остолбенела.

Я думала, что трактир был полон вчера. Ошибалась.

Сегодня были заняты не только все столы, к которым еще приставили дополнительные табуреты. Но и вдоль стен вытянулись принесенные откуда-то скамейки, и на них плотно, бок о бок сидели люди. У входа топтались те, кому совсем не хватило мест. А лестница, по которой я собралась спускаться, напоминала птичий насест. На каждой ступени притулилось по четыре человека, оставив лишь узкий проход по центру. Вот по нему я и пошла вниз, провожаемая нетерпеливыми взглядами.

Нет, никто ничего не говорил. Все вроде как ели и пили. Кому повезло занять место за столом — за ним. Остальные держали кружки в руках, а тарелки пристроили на коленях.

— Мне бы поужинать сначала, — зябко поежившись, тихо сказала я трактирщику за стойкой.

Сесть мне было некуда, и я не очень понимала, что сейчас делать.

— Слышали? — громко обратился к публике он. — Хватит таращиться и смущать музыканта. Сейчас поест парень и сыграет нам.

Не прошло и минуты, как мне прямо сюда притащила с кухни тарелку с жареной картошкой и куриной ногой вчерашняя служанка. А хозяин заведения выволок из-за стойки высокий стул. Пока ела, никто не беспокоил, хотя спиной я чувствовала, что все на меня смотрят. Не успела моя тарелка опустеть, как служанка тут же подсунула мне кружку с горячим молоком, от которой пахло медом. Я сначала растерянно моргнула, а потом благодарно улыбнулась, от чего она буквально просияла.

Не поняла я что-то, с чего мне вдруг такой почет? Неужели вчера играла настолько хорошо? И не опозорюсь ли сегодня?

Выпив молоко, прогревая горло, я отставила посудину, тихо поблагодарила и, не вставая со своего высокого стула, повернулась к залу. Все моментально затихли, а кто сам не замолчал, тому соседи помогли, пихнув локтем в бок.

Под нетерпеливыми взглядами я пристроила гитару на коленях и склонила голову, приветствуя своих слушателей.

Было немного страшно, что не оправдаю их надежд, а потому я решила, что сегодня буду играть так же, как и вчера. Для себя. То, что я люблю, то, что заставляет мое сердце трепетать, петь и плакать, радоваться и взлетать, а душу оживать.

Смежив веки, я тронула струны… И вновь потерялась во времени и пространстве. Существовали лишь я и музыка.

Когда последняя нота стихла, я открыла глаза, возвращаясь в душный зал трактира на окраине королевства Дагарра, и увидела вчерашнюю картину. Все молчали, полностью погрузившись в ту красоту, что я сейчас дарила. Задумчивые лица, рассеянные взгляды…

И даже служаночка, имени которой я до сих пор не знала, выглядела невероятно умиротворенной и одухотворенной. Она взяла на себя роль добровольной помощницы и тихо обходила зал с моей шляпой в руках. Люди аккуратно опускали туда монеты и тут же снова сосредотачивали свое внимание на мне.

Так вот кто вчера собрал для меня деньги. Я встретилась с девчонкой глазами и улыбнулась, насколько позволяли разбитые губы, уже покрывшиеся коркой. А она засмущалась, порозовела и заторопилась, чтобы обойти последних посетителей.

— Спасибо, милая, — искренне поблагодарила я, когда она подошла и протянула мой головной убор с заработком за выступление. — Чем я могу тебя отблагодарить?

— А завтра еще сыграешь? — смяв передник, спросила она. — И может, если горло пройдет, споешь? Я тебе травку принесла для отвара. У меня бабка знахарка, говорит, что даже покойника на ноги поставит. И мазь… ну, чтобы губу залечить. Примешь? — вскинула девушка, лишь немногим старше меня самой, неуверенный взгляд.

— Приму. Спасибо тебе… — Я сделала паузу, предлагая назвать имя.

— Сюзанна.

— Спасибо, Сюзанна.

Я соскользнула со стула, поклонилась так же, как вчера, людям, набившимся в трактир, и негромко произнесла:

— Буду рад сыграть для вас завтра. А если, благодаря Сюзанне и ее помощи, у меня вылечится горло, то и спою.

В тишине меня хорошо было слышно, не пришлось повышать голос.

Народ уже слегка отошел после концерта и довольно загудел, а я повернулась к трактирщику и сообщила:

— Я задержусь еще на два дня.

Мужчина кивнул, крайне довольный обстоятельствами, и громко вопросил:

— Ну? Кому еще вина? Пива?

Сюзанна зашла ко мне в комнату буквально через пять минут с подносом, на котором стояли исходящая паром глиняная кружка и маленькая коробочка из бересты.

— Вот. Ты пей, пока горячее. Бабуля говорит, что меня в детстве этим отваром и лечила. Зимы у нас холодные, я часто простужалась.

Пока я пила целебное снадобье, она воодушевленно щебетала, прислонившись к дверному косяку:

— Как же ты играешь! Никогда такого не слышала. К нам иногда заглядывают бродячие сказители и менестрели. Но, клянусь, так никто не мог. У тебя талант! Тебе бы к господам каким пойти в услужение. Ну, знаешь, придворные музыканты и всё такое. Ты уже решил, что дальше будешь делать? Куда направишься?

— Я думал перебраться в Лицинию, ну и дальше. Мир повидать хочу. Страшновато только одному. Меня вон у вас в первый же день ограбили, поколотили и инструмент разбили. Новую гитару пришлось покупать.

— Это да, народ разбойный лютует. Как стемнеет, лучше на улицу не высовываться, если отпора кулаками дать не можешь. Ты один не ходи, погоди, пока караван поедет. У нас купцы часто останавливаются. Хочешь, я поспрашиваю? Были бы у тебя деньги, то наемника бы в охрану… Но они дорого берут.

— Сюзанна, наемник в качестве охранника для странствующего менестреля — это как-то странно, — у меня дрогнули губы в намеке на улыбку.

Эта милая непосредственная девушка мне нравилась, я даже как-то оттаяла, общаясь с ней.

— Замри! Не улыбайся, а то у тебя треснула корочка и кровит, — замахала она руками и подскочила ко мне. — Не шевелись, я тебе сейчас нанесу мазь. Всё быстро заживет, точно-точно!

Я позволила ей обработать свои разбитые губы. От мази пахло травами и чем-то тонким и ягодным.

— В Лицинии эльфов много, — продолжала щебетать Сюзанна. — Красавчики-и-и… Людей-то они не особо жалуют, брезгуют. У нас и полукровок-то почти нет. Но вот в Лицинии, говорят, живут. Мужик, он ведь что эльф, что человек, что гном. Баба ему нужна. Ну и вот… Полукровки тоже красивые, но всё же не такие, как папаши их. А уж какие невероятные эльфийки, ты и не представляешь! Пару лет назад путешествовала одна ихняя леди, у нас ночевала из-за разбушевавшейся непогоды. Ох… Глаз не отвести. И вся такая строгая, отстраненная, но вежливая, ничего плохого не скажу. И свите своей ушастой не позволяла нас обижать.

Закончив, служанка закрыла коробочку и положила ее на комод рядом с зеркальцем.

— Ты утром еще болячку смажь и днем. Тут хватит. А тебя как зовут? Ты все время молчишь, никто о тебе ничего и не знает.

— Рэми.

— Ты отдыхай, Рэми. А завтра будешь как новенький и сыграешь нам еще. Да?

— Да, — улыбнулась я глазами, чтобы не беспокоить заживающий рот.

Девушка упорхнула, забрав опустевшую кружку и поднос, а я разделась и легла в постель. Долго ворочалась с бока на бок, прокручивая в голове произошедшее вчера и сегодня. Что изменилось? В чем мой небывалый успех? В зачарованном музыкальном инструменте, вышедшем из рук сидхе? В том, что я перестала изображать менестреля, а играла от души и сердца? Или, может, у меня всё же есть небольшой магический дар, и он проявился так странно, очаровывая слушателей? Ведь именно вчера, перед тем как спуститься в зал, я сняла блокирующий амулет.

Сон никак не шел, а еще меня почему-то тянуло вниз, к людям. Не знаю зачем, общаться с кем бы то ни было я не горела ни малейшим желанием. Но вот сосало под ложечкой, беспокоил какой-то зуд, который требовал встать, одеться и идти.

Еще немного помучившись, пытаясь бороться со странным желанием, я не выдержала и все же собралась. Натянула свой старый костюм, который вообще-то годился уже лишь на тряпки для мытья полов, и разбитые сапоги. Закуталась в плащ, надвинув капюшон до самого носа, и тихонечко выскользнула из комнаты. Гитару брать не стала.

Зал уже опустел. Сюзанна с другими служанками прибиралась после рабочего дня, хозяин трактира стоял на кухне (я увидела его через открытую дверь). И лишь за одним столиком в углу сидело четверо мужчин, допивая хмельной напиток из кувшина и о чем-то негромко переговариваясь. На девушек они внимания не обращали.

Ну и зачем мне сюда понадобилось?

Я потопталась на нижней ступеньке, хотела даже вернуться обратно в комнату, но потом все же решила, что раз уж для чего-то сюда пришла, нужно хотя бы послушать, о чем беседуют те люди.

— …пора идти, бои вот-вот начнутся, — зацепила я краем уха разговор, когда приблизилась.

Бои? Какие бои?

— Ты на кого поставил? — лениво поинтересовался мужчина, сидящий ко мне спиной.

— На Когтя. Его хозяин мне давеча хвалился, что он какой-то прием хитрый использовать собирается.

Заметив мое приближение, все резко замолчали, а я чуть оттянула капюшон, чтобы они увидели мое лицо.

— Позволите присесть? — негромко спросила, замерев рядом со столом.

— Садись, музыкант, — узнал меня один из них и приветливо кивнул. — Не спится? Или хотел чего?

— Хотел… — помолчав, отозвалась я, присев на свободное место. — Я случайно стал свидетелем вашего разговора. Здесь устраивают бои?

— Нелегальные, само собой, — хмыкнул он. — Думаешь поставить на кого? Или сам поучаствовать?

Переглянулся с друзьями, и они все заржали.

— Я музыкант, менестрель, а не воин, — покачала я головой, пытаясь сообразить, с какой вдруг стати меня заинтересовала эта компания, их разговоры и какие-то нелегальные бои.

Вот оно! «Его хозяин»…

— Скажите, там можно купить услуги наемника? Мне нужно трогаться дальше в путь. Охрану бы…

— Эк ты, парень, загнул. Хороший наемник дорого берет. Да и… не нанимаются там.

— Но вы сказали, что у Когтя есть хозяин, — обвела их взглядом, пытаясь понять, я заблуждаюсь или они. — Я что-то не так понял?

— Ты откуда свалился, менестрель? — наклонился ко мне через стол мужчина. — Это нелегальные бои. Понимаешь? Там наемники не нанимаются, да и не наемники они. Бойцы — собственность своих хозяев. Усёк?

— Собственность… — повторила я. — То есть… они как рабы, что ли?

— Точняк! Рабы. Смертники, которым заменили казнь сначала на рудники, а потом на рабство. Те, кто отработал сначала десять лет, добывая магически активные минералы, не подох от излучения и тяжелой работы под землей и кого выкупили с плахи. Вот они и доживают свои дни, как хозяева захотят.