17
В понедельник я чувствовал себя значительно лучше, чем ожидал. Большинство синяков побледнели, и, хотя ныло все тело, вполне можно было терпеть. Легкая зарядка, сытный завтрак, прогулка вокруг квартала быстрым шагом — и к одиннадцати я уже был готов вступить в противоборство хоть с самим Господом. Поскольку до Всевышнего было далековато, я сел в автобус, едущий в направлении Дворца: пришло время повидаться с Кардиналом.
Мне повезло: в его расписании оказалось «окно», и секретарша записала меня на прием на два часа дня. Я прошелся по холлам, где все говорили о Бретоне Фурсте, но практически никто не знал о моем участии в жутком событии. Я интересовался, были ли у Фурста близкие друзья среди гвардейцев, служащих во Дворце, — хотелось узнать о нем побольше, — но никто из тех, с кем довелось поговорить, не знал его лично. Майк, который как раз обедал, сказал, что Джерри и Фурст приятельствовали, но Джерри был на больничном. Майк пообещал попросить его позвонить мне, когда Джерри выйдет на работу.
Когда подошло время приема у Кардинала, я поднялся в его офис, откуда меня провели по коридору к двери, ведущей в его личный спортивный зал. Я приоткрыл дверь: Кардинал занимался один — трусил по беговой дорожке голышом.
— Входи, — произнес он полным дружелюбия тоном.
Переступив порог, я закрыл за собой дверь, откашлялся и отвел глаза.
Кардинал засмеялся:
— Не надо смущаться. Я же не смущаюсь.
— Вы наверняка могли бы позволить себе беговой костюм, — съязвил я.
— Не могу тратить половину дня на бесконечные переодевания. Кроме того, для пениса это полезно. Бедняжка слишком много времени проводит взаперти, наверняка ощущает себя Человеком в железной маске.
— Вы еще долго? — спросил я, глядя в пол.
— Да, — ответил он, — но мы можем разговаривать, пока я занимаюсь. Ты ведь не боишься маленького петушка?
Машинально подняв голову, я искоса взглянул на «петушка». Кардинал довольно заржал, направил на меня костлявый палец и пропел, как школьник:
— Посмотре-е-ел!..
Я усмехнулся его детским забавам, затем выпрямился и кивнул, давая понять, что готов к разговору.
— Я слышал о твоем неудачном свидании с Фурстами, — сказал Кардинал. — Мерзкое дело. Это имело отношение к расследованию убийства Хорняк?
— Это вы мне скажите, — проговорил я ровным голосом.
— Странный ответ, — заметил Кардинал. — Откуда мне знать?
— Вы наняли Паукара Вами убить их.
Кардинал внезапно остановил тренажер, сел на коврик и посмотрел на меня с интересом:
— Я решил, что ты не видел убийцу.
— Я и не видел, но вчера у нас с ним состоялась весьма содержательная встреча.
Кардинал вытер шею полотенцем:
— Выходит, ты знаешь…
— Что он мой отец?
— Жаль, что я пропустил воссоединение папаши и сыночка. — Кардинал прищурился. — Разумеется, он тебе сказал, что я его не нанимал?
— Его заказчик предпочел сохранить анонимность.
— Ага. А ты решил, что это я.
— Да.
— Давай рассудим… Я нанял Аллегро Джинкса, чтобы он изобразил Паукара Вами. Бретон Фурст помог ему убить Николу Хорняк, и я послал Вами уничтожить семью Фурста, когда ты обнаружил эту связь. Ты такую схему себе нарисовал?
Я улыбнулся:
— То, что вы знаете про Аллегро, доказывает, что я прав.
Он встал и принялся вытирать промежность. Спустя несколько секунд сказал:
— Топай в приемную, я скоро освобожусь.
Я провел десять минут в беспокойном ожидании, не зная, что Кардинал предпримет после того, как его тайна раскрылась. Он появился в своей обычной одежде. Погрозил мне пальцем и повел в комнату, заставленную телевизорами, компьютерами и видеоаппаратурой. Выбрал один диск из стопки и сунул его в один из многочисленных аппаратов.
— Я не спускал с тебя глаз, — говорил он, одновременно нажимая клавиши. — Один из моих шпионов в Холодильнике не так давно позвонил и сказал, что может показать мне кое-что интересное.
Он нажал клавишу воспроизведения, и один из телеэкранов ожил. Это оказалась запись, сделанная в ту ночь, когда я привез в морг голову Джинкса. Кардинал включил звук, и я услышал, как прошу присмотреть за мешком с головой.
— Хватит? — с улыбкой спросил Кардинал.
— Хватит, — вздохнул я.
Он выключил аппаратуру:
— Было легко проследить за головой и опознать, кому она принадлежит, хотя я не связывал Джинкса с Фурстом, пока тот не начал его разыскивать.
— И вы тогда наняли Вами убить Фурста?
— Я не нанимал Паукара Вами. Я хочу знать, кто убил Николу Хорняк. Человек, который заказал семью Фурста, уже знает.
— Выходит, вы не убивали Ник, — скептически проговорил я.
— Нет.
— Тогда откуда взялось досье на нее, ведь никто не знал, что мертвая девушка — это Ник?
— Понадобилось меньше двух часов, чтобы идентифицировать тело, — пояснил Кардинал. — Я узнал ее имя сразу же, как меня известили. Я наблюдал за тобой с самого детства. Так же я наблюдаю за жизнью всех детей Паукара Вами. У меня целая сеть доносчиков: друзья, соседи, твои товарищи по работе, которые рассказывают мне, как ты живешь. Я знал о твоей связи с Николой Хорняк еще до того, как ее нашли мертвой в «Скайлайте». Так что я имел возможность быстро собрать на нее полное досье.
— Почему вы мне не сказали? К чему эти ухищрения?
— Сначала я хотел очистить твое имя, на случай, если ее убил ты. — Это замечание как ножом резануло меня по сердцу. — Пожалуйста, Ал, не обижайся. Ты ведь сын Паукара Вами. Я долгие годы ждал, когда зловещие гены твоего отца дадут о себе знать.
— Я на него совсем не похож! — воскликнул я.
— Знаю. — Кардинал вздохнул. — Очень жаль. Паукар Вами верно мне служил, но он стареет, и я ищу ему замену. Разве ты, кровь от крови его и плоть от плоти его, не лучший вариант?
— Вы считали… — Я запнулся.
— Надеялся, — поправил меня Кардинал. — Если бы ты ее убил, я не хотел бы сделать ничего такого, что могло помешать твоему развитию.
— А когда выяснили, что я не причастен к убийству Ник? — спросил я, возмущенный тем, что кто-либо, пусть даже Кардинал, мог подумать обо мне так плохо.
— Я разочаровался. Затем мне стало любопытно. Я заинтересовался этим делом. Детективы, которых я нанял, кое-что накопали. К примеру, они знали о двойнике Вами. Но мне пришлось их остановить.
— Пришлось? — Я не мог даже предположить, что существует человек, способный к чему-либо вынудить Кардинала.
— Пожалуй, правильнее будет сказать, что я получил предложение. Посмотри, вот это я обнаружил однажды утром на своем письменном столе.
Кардинал протянул мне открытку. На оборотной стороне — четыре строчки печатного текста:
Говард Кетт знает о Николе Хорняк.
Он будет требовать возвращения ее тела.
Отзови свою команду следователей.
Вместо них поручи расследование Альберту Джири.
Перевернув открытку, я присмотрелся к картинке. На ней оказалась исполинская статуя с тремя грудями. Под грудями календарь, но названия месяцев написаны на языке, которого я не знаю. Внизу подпись: «Ранний символ плодородия инков и календарь». Одиннадцатый месяц — аюамарка — выделен зеленым.
— Что это? — спросил я.
— Я интересуюсь прошлым инков, — сказал Кардинал. — Думаю, тот, кто послал открытку, наделся привлечь мое внимание. Он не ошибся.
— Как эта открытка попала на ваш стол?
— Наверное, кто-то побывал здесь, пока я спал. Именно поэтому я сделал то, что было предложено. Человека, который способен пробраться сюда, во Дворец, и выбраться отсюда незаметно, нельзя игнорировать.
Я перевернул открытку и снова прочел послание. Потом спросил:
— Когда вы ее получили?
— За два дня до того, как Кетт принялся искать тело.
— Выходит, он знал об убийстве раньше, чем говорил?
— Выходит, так.
— Вы Кеттом занимались?
— Это твоя епархия.
— Вы исследовали открытку на наличие отпечатков пальцев и прочих следов?
— Естественно. Все чисто.
— Я недавно получил послание похожим образом.
— Да? — Заинтригованный Кардинал наклонился вперед.
— Слепой нищий продавал открытки в моем доме. Я купил пачку. Среди открыток оказалось фото Николаса Хорняка, сделанное в вестибюле «Скайлайта» в ночь убийства Ник. С надписью на обороте: «Угадай дату. И выиграй приз Фурста!»
— Слепой нищий! — Кардинал выглядел обеспокоенным.
— Мне попадалось несколько слепцов с той поры, как я занялся расследованием.
— Их в городе порядочно, — заметил Кардинал.
— Вы полагаете, они могут стоять за убийством?
— Вряд ли. Систему безопасности Дворца едва ли смог бы обойти незрячий человек. К тому же слепец не отличит фото Николаса Хорняка или божество плодородия инков от фотографии моей задницы.
— Руди Зиглер узнает божество инков, если увидит, — предположил я.
— Наверняка, — согласился Кардинал. — Я тоже об этом думал, когда читал твои отчеты — они, кстати, в последнее время стали запаздывать.
— Я был так занят, что на писание чего-либо времени не оставалось.
— Или не доверял мне, — сказал Кардинал с хитринкой в глазах. — Ты не хотел, чтобы я узнал, что ты знаешь о том, что я якобы делал. Ты считал, что я тебя подставляю.
Я виновато кивнул:
— Не без этого.
— Мы с тобой должны научиться доверять друг другу, Ал.
— Я начну доверять, когда вы меня перестанете дурачить, — сказал я.
— Ты считаешь, что я пудрю тебе мозги?
— Вы позволили мне думать, что Ник была убита в гостинице, хотя знали, что это не так.
Он смущенно улыбнулся:
— Я тебя испытывал. Эту игру не я затевал, но я намеревался получить от нее выгоду. Как сказал тебе с самого начала, я верю, что у тебя большой потенциал. Теперь ты знаешь, на чем основывается моя вера в тебя. Я догадывался, что это расследование примет непредвиденный оборот. И подозревал, что тебя подставляют, хотя не знал — и до сих пор не знаю — почему. Я имел возможность тебя защитить. Но мне хотелось посмотреть на твою реакцию. Это был шанс увидеть, как ты будешь выкручиваться и расти. Ну, не мог я себе в этом отказать. Поэтому я подстроил так, чтобы ты нашел труп, причем утаил некоторые подробности, — например, о двойнике Вами и о том, что девушка была убита вне отеля — чтобы усложнить тебе задачу.
— А теперь? — с вызовом произнес я. — Какие еще секреты вы от меня скрываете?
Кардинал хмыкнул:
— Тебе предстоит это выяснить. Одно могу сказать: я не знаю, кто убил твою подружку и почему ты интересуешь тех, кто за этим стоит.
— А знали бы — не сказали, — прибавил я с горечью.
— Возможно. Но тебя ведь учили отличать ложь от правды. Разумеется, я — король лжецов, но все равно ты обязан взвесить все «за» и «против». Решай сам, лгу я или нет.
Судя по тому, что я видел, он не лгал. Я решил пока не делать никаких выводов, но на время поверить Кардиналу на слово, пока не придется изменить мнение.
— Что дальше? — поинтересовался я.
— Как ты решишь. Полностью полагаюсь на твои способности.
— Возможно, лучше оставить все как есть. Много людей умерло. Если мы прекратим расследование, а я на время уеду из города…
Кардинал нахмурился:
— Здесь мы это называем трусостью.
— Называйте, как хотите, — но как вы думаете, получится?
— Нет. Изменить правила игры такого рода может лишь тот, кто ее затеял. Если ты попытаешься его подтолкнуть, он, скорее всего, ответит столь же жестко.
Я задумчиво кивнул и пошел за Кардиналом, который вернулся в приемную. Взяв стопку бумаг у своей секретарши, он остановился у двери своего кабинета и посмотрел на меня:
— Что-нибудь еще?
Немного подумав, я коротко ответил:
— Нет.
— В таком случае…
Кардинал скрылся за дверью, не попрощавшись. Я поймал взгляд секретарши, и мы одновременно пожали плечами, затем улыбнулись. Я приложил руку к воображаемой шляпе, а секретарша помахала мне рукой. Затем я на лифте спустился вниз и отправился домой ждать звонка от «папочки».
Он явился сам, в начале двенадцатого, и мы обсуждали мой разговор с Кардиналом далеко за полночь. Вами был доволен, что Кардинал с нами не играет. Хотя у меня еще оставались сомнения. Я согласился, что нам следует расширить сферу поиска.
Его поразили открытка, полученная Кардиналом, и возможная причастность к этой истории слепого нищего. Вами выговорил мне за то, что я раньше не упомянул о нищем, но я возразил, что не ожидал, что от меня потребуется перечисление всех, даже самых мелких, деталей. Кроме того, прибавил я, Кардинал сказал, что слепец не в состоянии обставить систему безопасности Дворца, как и опознать Ника Хорняка, естественно.
— Я бы не был в этом так уверен, — проговорил он. — Я знаю весьма загадочных слепцов. Они бродят по улицам. Я никогда не обращал на них особого внимания — мне они не мешают, — но за прошедшие годы мне доводилось пытать нескольких слепых. Ни один из них не произнес ни единого слова даже под самыми страшными пытками.
— Ну, у этого нищего наверняка есть что сказать, так что он не может…
Я замолк, вспомнив слепца на строительной площадке.
— Слепцы, о которых ты говоришь… Они, случайно, не надевают белые хламиды?
— Ты о них знаешь? — И я рассказал ему о странном дожде и видении.
— Удивительно, — задумчиво произнес он. — Мне бы хотелось пережить видение. Может быть, стоит попросить этих слепых чародеев инков…
— Инков? — резко перебил я Вами.
— Мне кажется, они прямые потомки инков.
Я подробнее рассказал ему об открытке Кардинала. Вами пришел в сильное возбуждение, когда я упомянул о выделенном одиннадцатом месяце на картинке.
— Аюамарка, — пробормотал он, хотя я не произносил этого слова.
— Это что-то значит?
— Ты знаешь о многочисленных папках и досье Кардинала, — ответил Вами. — Одна из самых секретных так и называется: «Аюамарка». Там список имен призраков — людей, вычеркнутых из жизни и памяти.
— Не понимаю.
— Я тоже не до конца понимаю. Но для Кардинала это очень важно. Неудивительно, что он подпрыгнул, как только таинственный киллер щелкнул пальцами.
Я хотел было расспросить Вами о списке в секретной папке, но он жестом велел мне молчать и сказал:
— Тихо, я думаю…
Через некоторое время он уверенно кивнул:
— Жертвоприношение. Не иначе.
— Ты говоришь о Ник?
— Я говорю о тебе. Кардинал сказал, что придержал информацию, желая испытать тебя. Думаю, он соврал. Он молчал, потому что боялся.
— Чего?
— Что его разоблачат или уничтожат, не уверен. Он фанатично относится к аюамарканскому списку. Думаю, он пожертвует кем угодно, чтобы его защитить.
Я покачал головой:
— То, что ты говоришь, бессмысленно.
Он посмотрел на меня в упор; в его глазах горел голубой огонь.
— Открытка в кабинете Кардинала — это предупреждение. Надпись на обороте следует понимать так: «Нам нужен Ал Джири. Отдай его нам. Мы знаем про аюамарканский список, так что помогай нам, или…» Тебя собираются принести в жертву. Кто-то хочет получить твою голову, и Кардинал отдает ее, не задавая вопросов. Ему незачем тебя испытывать. Он только хочет, чтобы убрались те, кто ему угрожает. Тебя сдали, как пешку, чтобы защитить ферзя. Вот такие плохие новости. А хорошие новости… — Он мрачно усмехнулся. — Хорошие новости — это то, что ты не один. Я тоже часть этой игры, и я буду держаться тебя до конца, какой он ни окажется.
Он обнял меня за шею и подмигнул. Я выдавил улыбку, хотя, если честно, перспектива иметь в союзниках такого монстра, как Паукар Вами, больше угнетала меня, чем утешала.
