Часть третья
Отрезанная голова человека
11
Следующие несколько часов я неприлично скандалил. Я поставил на уши Велоурию и ее начальника, зацепив также одного из менеджеров, которому не повезло попасться мне на глаза. Я рвал и метал. Угрожал. Даже вытащил пистолет и помахал им над головой наподобие индейца, размахивающего томагавком. В конечном счете утихомиривать меня обязали моего старого приятеля доктора Сайнса. Тот пытался увести меня в отдельную комнату, но я отказывался двинуться с места. Мне в голову пришла дикая мысль, что в мое отсутствие местные пройдохи в белых халатах сунут в контейнер с именем моего отца чье-нибудь тело.
— Трупы теряются постоянно, — вздохнул доктор Сайнс, предлагая мне сигарету. Я отказался, и, пока он закуривал, группка врачей и медсестер, собравшихся посмотреть, как летают искры, начала потихоньку рассасываться. — Ничего особенного.
— Там был мой отец!
— Отец, — заметил Сайнс, листая досье, — которого вы до сегодняшнего дня ни разу не навестили.
— Я не знал, что он здесь, — проворчал я.
Сайнс, явно не страдавший сочувствием, заметил:
— Если собственный сын не интересовался его местонахождением, вам не стоит удивляться, что и мы такого интереса не проявили.
— Вам платят, чтобы вы этот интерес проявляли!
— Нет, — возразил доктор. — Нам платят, чтобы мы принимали тела и помещали их в контейнеры. Если нас просят позаботиться о теле, мы это делаем, в противном случае — как повезет.
— Кому повезет?
Сайнс спросил, можно ли задвинуть платформу и закрыть дверцу отцовского склепа. Бросив последний взгляд на пустой контейнер, я положил записку на платформу и кивнул. Закрыв контейнер, доктор негромко продолжил:
— Стащить труп могли самые разные люди. Например, ваши коллеги. Гвардейцы появляются здесь довольно часто и увозят один или два трупа.
— Зачем?
— Тут вариантов множество. С трупом можно самые разные вещи проделывать. Гвардейцы не мои подчиненные. Так что выясняйте сами. Есть еще врачи — я этого никогда не заявлю публично, — которые обращаются с трупами гораздо более вольно, чем полагается. Там, снаружи, мертвое тело — редкий товар. Если одному из моих коллег требуется мертвец для экспериментов, он забирает мертвеца. Не надо заполнять никаких форм, отвечать на вопросы, если только у тела нет особой сохранной грамоты — к таким останкам никто никогда не прикасается.
— Мерзость… — пробормотал я.
— Что, если один из таких врачей найдет лекарство от рака? — Сайнс улыбнулся. — Но давайте не будем об этом. Мне кажется, записка исключает вмешательство профессионала — патологоанатомы не обременены чувством юмора. Значит, постарались гвардейцы или кто-то из служащих Холодильника.
— Медсестра?
— Медсестры, грузчики, сторожа, технический персонал, работники столовой — выбирайте сами.
— Зачем кому-то из них труп?
— Включите воображение. — Сайнс хмыкнул. — Одному очень хочется, чтобы о нем говорили на вечеринке, другой вздумал напугать до смерти дорогую старенькую бабушку или захотел отрезать голову и использовать ее вместо шара в боулинге. Могу продолжать до бесконечности.
— Как можно сузить круг вариантов? — поинтересовался я.
— Никак, — вздохнул Сайнс. — Вашего отца привезли в Холодильник давно. Тело могли утащить через неделю после помещения сюда или вчера, узнать это невозможно. Если вы настаиваете, можно начать расследование, но я бы не советовал, поскольку шансы найти виновного ничтожны.
Я уже успокоился — Сайнс действительно умел действовать на человека умиротворяюще. И, подумав, понял, что он прав. Поднимать волну неразумно. Только привлеку к себе внимание. К тому же это отнимет у меня время и отвлечет от главной задачи. Это загадка для другого дня, когда на моей шее не будет сидеть Кардинал.
— Я не стану заводиться, — сказал я, — но временно. Это ведь мой отец, и какая-то сволочь издевалась над его останками. Как бы вы себя чувствовали на моем месте?
— Разозлился бы. — Доктор Сайнс ухмыльнулся. — Но вы мне симпатичны, поэтому я поспрашиваю потихоньку. Сделаю вид, что интересуюсь анекдотами. Так можно больше узнать. Шутники такого рода обычно не в состоянии держать рот на замке, особенно если представляется возможность похвастать в разговоре с таким же чудиком.
— Спасибо, Сайнс. — Я не ожидал такого отношения.
— Только одно условие, — прибавил он.
— Выкладывайте.
Он показал на свой беджик:
— Не могли бы вы называть меня доктор Сайнс? Пожалуйста.
Когда уже дома делал в блокноте заметки о встрече с доктором Сайнсом, я вспомнил кое-что, сказанное Руди Зиглером. Полистав блокнот, я нашел нужные записи. Когда я спросил у старого предсказателя, не имеет ли, по его мнению, отношения вырезанное на спине Ник солнце к брошке с символом инков, которую она носила, он ответил, что сомневается. И пояснил: инки поклонялись Солнцу, а Ник лишилась жизни ночью. Кроме того, добавил Зиглер, инки, будь они причастны, совершили бы убийство не в отеле «Скайлайт», а на месте возведения памятника Манко Капаку.
Я записал прописными буквами: СТАТУЯ МАНКО КАПАКА — РАЗОБРАТЬСЯ — и подчеркнул надпись. И решил: уже поздно туда ехать, отправлюсь завтра утром.
Я чувствовал себя слишком взвинченным, чтобы оставаться дома. Если буду сидеть и размышлять, мысли наверняка вернутся к Холодильнику и пустому контейнеру с именем моего отца на дверце. Мне было необходимо действовать.
Я вышел на улицы и снова принялся расспрашивать про Паукара Вами. Слух о моей заинтересованности распространился уже весьма широко, и многие понимали, в чем дело: слышали о Ник и нашей с ней связи. По слухам выходило, что я ее любил и над ее мертвым телом поклялся расквитаться с убийцей. Я не стал тратить время на возражения.
Я не узнал ничего нового, хотя в этот раз о Паукаре Вами рассказывало значительно больше людей. Кое-кто даже видел убийцу, и это, вместе с задаваемыми мною вопросами, убедило многих в его виновности. Некоторые хвастались, будто видели, как Вами убивал Ник, а пару человек заявили, что помогали ему. Но оказалось достаточно лишь немного на них надавить, чтобы выяснилось, что никто не может представить никаких доказательств.
Я прикатил домой поздно, ноги болят, блокнот полон имен, теорий и подсказок. Несколько человек упомянули Фабио, предположили, что он знает о Вами больше, чем другие, но я не хотел ехать к нему вскоре после нашей последней встречи. Это выглядело бы так, будто я прошу об одолжении сразу после моей попытки вылечить мальчика. Надо подождать пару дней и обратиться к столетнему сутенеру, если все другие способы окажутся неудачными.
Я прибрался в квартире, надеясь устать и потом быстро заснуть, а не лежать без сна, ворочаясь с боку на бок и думая об отце.
Не сработало. Хоть я и вымотался, заснуть не смог, а когда удавалось задремать ненадолго, в сны мои тут же вторгались разноцветные гробы, смеющиеся скелеты и визжащие свихнувшиеся призраки.
На строительной площадке кипела бурная деятельность. Рабочие сновали в разных направлениях, как муравьи. Прорабы с мегафонами координировали их действия резкими командами. Краны перемещали огромные тяжести с одного конца стройплощадки на другой. Наибольшая активность наблюдалась в центре, где высились два одинаковых сооружения, опутанных лесами. Они находились рядом, и я решил, что это две огромные ноги.
Я с интересом оглядывался по сторонам. Никто не задавал мне вопросов. Судя по размерам ног, статуя возводится огромная. Кто может финансировать такое строительство? Я присмотрелся к некоторым фургонам в поисках названий, но оказалось, что участие в строительстве принимают несколько компаний, причем все — через субподрядчиков. Рабочие в разговоры вступали неохотно: они уже отстают от графика, и, как я выяснил, если не успеют закончить вовремя, то лишатся крупной премии.
Тот, кто финансирует проект, кто бы он ни был, наверняка большая шишка. Стройка велась в деловой части города, мешала движению транспорта, а пыль и грохот наверняка доставали тех, кто живет в домах по соседству. Для того чтобы закрутить такое дело, требовались дружки на самом верху. Может быть, подумал я, один из этих «дружков» был одновременно и другом Ник Хорняк — возможно, тот, кто натравил на меня Говарда Кетта.
Я бродил по стройплощадке, обменивался замечаниями с наблюдающими за работой местными жителями, когда вдруг заметил знакомую фигуру около лесов: Руди Зиглер разговаривал с прорабом. Я дождался, когда медиум останется один, подкрался сзади и шепнул на ухо:
— Не иначе как вы за мной следите, мистер Зиглер?
Предсказатель резко повернулся и беспокойно заморгал. На нем были халат из плотного пластика, зеленый строительный комбинезон и большие очки для защиты глаз от пыли. Узнав меня, он расслабился и поднял очки на лоб.
— Ал Джири, — улыбнулся Зиглер, обмахивая лицо пухлыми ладонями. — Вы меня напугали. — Он нахмурился. — Почему вы спросили, не слежу ли я за вами?
— Вчера вы присутствовали на траурной церемонии, как и я. И теперь мы оба здесь.
— Вы были в крематории? Я вас не видел. — Он с силой втянул воздух носом. — Хотя, если честно, я мало кого замечал. Да еще яркий и прозрачный гроб — ведь это настоящее варварство с их стороны. Идея братца Николы. А что касается этой стройки, последние полмесяца я прихожу сюда несколько раз в неделю. Я не раз подписывал обращенные к властям коллективные прошения о возведение статуи в память наших предков-инков, но они оставались без внимания. И вот, пожалуйста… — Он радовался, как маленький ребенок.
— Кто такой Манко Капак? — спросил я. — Бог Солнца?
— Сын бога Солнца, — уточнил Зиглер. — Манко Капак основал государство инков. Его последователи верили, что он прямой потомок бога Солнца.
Кивнув, я с умным видом поинтересовался:
— А когда жил этот парень?
— В первой половине двенадцатого века, на территории современного Перу.
— Тогда подскажите мне, пожалуйста, с какой стати мы сейчас строим памятник ему именно здесь?
— Наш город имеет мощные инкские корни. Разве вы не знали? — По моему лицу Зиглер понял, что я слышу об этом впервые. — Несколько веков назад здесь находилась деревня инков. Небольшое зимнее поселение. В шестнадцатом веке, как раз перед испанским вторжением, здесь появились инки и остались надолго.
— Как они попали сюда? — с неподдельным любопытством спросил я.
Зиглер пожал плечами:
— Никто не знает. Археологи бьются над этой загадкой десятки лет. Когда были найдены первые инкские свидетельства, многие решили, что это чья-то шутка, что старые инкские артефакты зарыли какие-то мистификаторы. Но в дальнейшем выяснилось, что инки действительно жили здесь. Более того, они построили город, который стал прообразом того, что мы видим сегодня вокруг.
— Это значит, что мы все потомки инков?
— Наша генеалогия невероятно запутана, — сказал Зиглер, опуская на нос огромные защитные очки, поскольку на нас надвигалось облако пыли. — На протяжении нескольких веков здесь оседали представители самых разных рас. Но те, чьи корни тянутся, как минимум, на два поколения вглубь, безусловно связаны, хоть и весьма отдаленно, с инками.
— И один из них решил наконец почтить память своих предков, — улыбнулся я. — Случайно не вы?
Зиглер тоже улыбнулся:
— Если бы!.. Вообще-то, я совсем не уверен, что этот благодетель — потомок инков. Но верно, мне это приятно видеть. Для человека, который жизнь провел, изучая все, что связано с инками, это необыкновенно вдохновляющее событие. Ведь здесь не только возведут статую, но и построят музей. Привезут сюда украшения, сделают копии, будут организовывать вечеринки в стиле инков.
— Вашему делу это точно не повредит, — заметил я.
— Верно, и не думайте, что я не собираюсь этим воспользоваться, но сейчас я здесь по другому поводу. Финансовый аспект бледнеет в сравнении с потрясающим эстетическим величием проекта.
Зиглер с обожанием уставился на каменные ноги. Я не хотел ему мешать, поэтому принялся рассматривать их с ним вместе, наблюдая, как по рукавам подается бетон для их утолщения, чтобы, как я подумал, они смогли выдержать массивное туловище.
— Манко Капак… — проговорил я. — Откуда дизайнерам знать, как он выглядел? Ведь двенадцатый век… довольно давно это было.
— Правильно, — согласился Зиглер. — Но даже у древних пещерных жителей были свои художники. Я не знаю, какими источниками пользовались дизайнеры, работая над проектом статуи, но существует несколько изображений Манко Капака, которыми можно было воспользоваться. Скорее всего, статуя и не будет точной копией какого-либо изображения, ведь в таких случаях важнее символизм.
Символизм. Символы…
— Помните, вы мне говорили, что инки практиковали человеческие жертвоприношения? — спросил я.
Зиглер кивнул:
— В истории почти каждого государства существовали человеческие жертвоприношения. Инки не были исключением, хотя они в этом вопросе оказались более утонченными, чем большинство цивилизаций.
— Как можно быть утонченным при человеческом жертвоприношении? — засмеялся я.
Лицо Зиглера приняло мечтательное выражение.
— Они выбирали наиболее желанных из девственников — девушек или юношей, — одевали в роскошные одежды, украшали цветами, кормили экзотическими фруктами и водили всюду, как знаменитостей. Затем им незаметно давали наркотики, которые затуманивали им мозг, поднимали высоко в горы и оставляли там замерзать. Без особой боли, просто тихий уход и воссоединение с богами. — Он довольно вздохнул. — Наверное, это было очень красиво.
Решив обойтись без комментариев, я поинтересовался:
— Инки только таким способом умерщляли свои жертвы? Они никогда не нарушали обряд, не пользовались, к примеру, ножами?
Зиглер поднял одну бровь:
— Инки приносили в жертву людей только по особым случаям. Уверен, существовала масса других, кровавых жертвоприношений. Но без ножей — инки не плавили железную руду.
— Они должны были использовать какие-то режущие инструменты, — заметил я.
— Разумеется. Острые обломки камней, заостренные кости.
— Это тоже своеобразные ножи.
Зиглер слегка улыбнулся:
— Да, своеобразные.
— Ими можно было вырезать символ солнца на спине Ник?
— Я очень сильно в этом сомневаюсь, — ответил предсказатель.
— Помните, что вы мне сказали по поводу ее убийства, когда я заходил к вам?
— Напомните, пожалуйста.
— Вы сказали, что если бы убийство Ник было связано с инками, то оно произошло бы в не «Скайлайте», а где-нибудь здесь, вблизи строящегося памятника. Вы все еще так думаете?
Озадаченно помолчав, Зиглер сказал:
— Я думаю, это хорошее место для жертвоприношения богу Солнца, верно, но Николу убили в гостинице.
Покашляв, я отвернулся.
Зиглер внимательно посмотрел на меня:
— Вы хотите сказать, что нет?
Я заколебался, сомневаясь, стоит ли выкладывать своего козырного туза, затем решил, что не стоит, лучше пока придержать.
— Ну, разумеется, она была убита в гостинице, — сказал я. — Но возможно, Ник бывала тут раньше. Вы когда-нибудь говорили ей об этом месте?
— Может быть, упоминал, но только походя. Ко времени наших последних сеансов она уже охладела к инкам и Солнцу. Ее потянуло к демонам.
Подъехал грузовик, и нам пришлось отойти в сторону. Зиглер вел меня уверенно, он ориентировался на стройке, как дома. Я заметил высокого мужчину в хламиде недалеко от нас. Казалось, он смотрит на строящуюся статую, но это было невозможно, потому что, когда он повернулся, я понял, что он слепой. Он повернулся ко мне лицом так же, как слепец в зале крематория. Сначала я решил, что это один и тот же человек, потом сказал себе, что слепец не мог следовать за мной по всему городу.
— Какой высоты будет эта штука? — спросил я, не отводя глаз от слепого человека в хламиде и недоумевая, что он может делать на строительной площадке.
— Примерно девятьсот футов, — ответил Зиглер.
Я обомлел:
— Черт! Такая огромная статуя? Зачем?
— Внутри она будет пустой, — пояснил Зиглер. — Там будут храниться музейные ценности, ими можно будет любоваться, поднимаясь наверх. Проект статуи предполагает использование солнечных лучей. В голове разместят много зеркал, которые превратят ее в гигантскую световую сферу. Когда статую возведут, вы получите возможность подняться наверх и побывать в помещении настолько светлом, что вам покажется, будто вы находитесь внутри Солнца.
— Это ведь опасно. Такой яркий свет… — Я огляделся в поисках слепца, но тот исчез. — Такой яркий свет может ослепить. — Я нахмурился, покачал головой и показал на краны: — А как их монтировали?
Зиглер пожал плечами:
— Ни малейшего понятия. Прямо удивляюсь, как подумаю об этом.
— Почему вы не спросите у кого-нибудь, кто в курсе?
— Я собираюсь каждый раз, как мне это приходит в голову, но затем снова забываю…
Несколько минут мы не разговаривали. Просто разглядывали возвышающиеся над нами краны и думали каждый о своем. Зиглер, скорее всего, мечтал об инках. Я же думал о символе, вырезанном на спине Ник.
Наконец медиум проговорил:
— Мне нужно уходить. Через час встреча с клиентом. Когда приеду домой, вымоюсь и переоденусь…
Он замолчал и устремил взгляд вдаль. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, куда он смотрит. Затем я тоже увидел. Льющийся с неба поток дождя, напоминающий вертикальную колонну до небес, в сотне футов за статуей.
Зиглер поспешил туда, я последовал за ним.
— Что это? — спросил я на ходу.
— Божий дождь, — выдохнул он. От возбуждения он раскраснелся. — Вы никогда не видели?
— Нет.
— Это редкое явление. Я вижу его всего третий раз.
Мы остановились в непосредственной близости от необыкновенного потока дождя, капли которого казались прямыми серебристыми нитями, уходящими в облака.
— Невероятно, — произнес Зиглер. — Никогда не видел его так близко.
— Действительно странное явление, — согласился я.
Дождь падал стеной, около шести футов в длину и пару футов в толщину. Земля за пределами этого прямоугольника была абсолютно сухой, если не считать пятен от брызг по краям.
— Виллаки верили, что это голос бога Солнца, — просветил меня Зиглер. — Таким способом они с ним связывались.
— Виллаки?
— Древние жрецы инков.
Пока мы смотрели на дождь, слепец в хламиде, которого я заметил ранее, появился откуда-то со стороны. Он встал ближе к дождю, и на его длинном белом одеянии стали расплываться влажные пятна. Очень старый, короткие седые волосы. Слева на подбородке родинка. Голова его слегка покачивалась вперед и назад, и казалось, он не ощущает нашего присутствия.
Я повернулся к Зиглеру, желая расспросить его о жрецах, но тут слепой рванулся вперед, схватил меня за руку и втащил под «душ». Я хотел было возмутиться, но не успел издать и звука, как мир рассыпался хрустальными осколками света, и мне пришлось закрыть глаза руками.
Когда спустя несколько секунд осторожно убрал руки от лица, я находился уже не на стройплощадке. Даже не в городе. Я стоял на каменистом краю утеса, который возвышался над плодородной долиной.
— Красиво, верно? — произнес кто-то.
Повернувшись, я увидел слепого.
— Да, — согласился я. Часть меня знала, что ничего подобного не может быть, но я подчинился гипнотизирующему видению.
— Нам скоро нужно уходить, — сказал слепой, и я послушно кивнул. — Мы никогда не сможем вернуться.
— Никогда, — подтвердил я.
— Но мы построим заново. И на этот раз построим навсегда. Видишь реки? — Слепой показал на три речушки, которые стекали с гор и встречались в долине, образуя широкий речной поток. — Это реки крови. Плоть крови. — Он показал на реку дальше слева. — Плоть, сотворенная сновидениями. — На этот раз он показал на реку далеко справа.
— И плоть сновидений, — сказал я, показывая на среднюю красную линию.
— Да. А знаешь, как называется место, где они все встречаются?
Я немного подумал, но ничего не пришло в голову.
Это будущее. И оно наше.
Слепой встал у меня за спиной и положил ладони мне на плечи. Я даже не дернулся, чтобы помешать ему, а он мягко меня толкнул. Я не крикнул, не почувствовал страха, когда повалился в пустоту. Вместо этого раскинул руки, запрокинул голову и полетел. Я скользил подобно птице над средним потоком крови, так близко, что мог ее коснуться. Когда достиг места, где он сливался с другими потоками, я замедлил полет и посмотрел на бурлящую кровь в месте слияния.
В красной жидкости мелькали лица, но ни одно я не узнавал. Молодые и старые, женские и мужские, черные и белые. Они двигались в крови подобно рыбам, попавшим в водоворот. Через некоторое время я осознал, что ниже этих лиц находится другое лицо, крупнее остальных. Сначала я решил, что это мое собственное лицо, но кровь посветлела, и я разглядел извивающихся змей на скулах. Я знал, что это должен быть Паукар Вами. Мысль эта меня не испугала. Ничего в этом мире видений меня не пугало.
Пока я наблюдал, Паукар Вами открыл глаза — темно-зеленые щелки — и улыбнулся. Губы видения беззвучно произнесли: «Иди!» — и я нырнул в бурлящую кровь. Как только погрузился, красной пеленой застило глаза. Краснота тут же почернела, и я начал ускользать из видения, из лужи, назад в реальный мир, и…
…оказался под дождем.
Я посмотрел вверх, откуда потоком лился дождь. И тут чьи-то руки схватили меня и выдернули из стены дождя. Я ожидал увидеть слепого, который втащил меня под гигантский «душ», но это оказался Руди Зиглер.
— Вы промокли насквозь, — сказал он, за рукав встряхивая мой пиджак.
— Что произошло? — тупо спросил я. Сделал шаг, но ноги подогнулись, и я опустился на землю.
— Какой-то сумасшедший слепой в хламиде толкнул вас под дождь, — ответил Зиглер. — Я целую минуту пытался вас оттуда извлечь. Казалось, вы меня не замечали.
— Мой разум был… в другом месте. — Я огляделся по сторонам. — А где слепой человек?
— Один Бог ведает, — вздохнул Зиглер.
— Жаль, — пробормотал я и поднялся на ноги.
Зиглер мне помог.
— Вы в порядке? — спросил он, когда я покачнулся.
— Все нормально, — уверил его я, сделав пару маленьких шагов. После этого почувствовал себя увереннее. Силы возвращались. — Нормально, — повторил я и улыбнулся, давая понять, что говорю правду.
— Дождь кончается, — заметил Зиглер.
Обернувшись, я успел увидеть, как падают последние капли. На небе не было ни облачка.
— Если вы уверены, что справитесь, то я пойду, — сказал медиум. — Мой клиент ждать не станет.
— Все в порядке, — кивнул я. — Идите.
Зиглер, однако, продолжал сомневаться.
— А вы когда пойдете? — поинтересовался он.
— Чуть позже, — ответил я. — Хочу немного отдохнуть. Высохнуть на солнце.
— Я могу прислать кого-нибудь за вами, — предложил Зиглер.
Я покачал головой:
— В этом нет необходимости.
Предсказатель помолчал, и я ободряюще ему улыбнулся. Он улыбнулся в ответ, попрощался и ушел. После его ухода я снова сел на землю, посмотрел на то место, где впитывались в почву последние капли дождя, и задумался о смысле моего видения, особенно о лице, которое мельком увидел в бурлящей крови.
Дома я переоделся в сухую одежду. Я не мог выкинуть видение из головы. Со мной никогда ничего подобного не происходило. Чем оно было вызвано? Слепцом? Дождем? Или кто-то тайком скормил мне таблетку ЛСД?
Поскольку ответов на эти вопросы не было, я отодвинул их в сторону и снова отправился на поиски Паукара Вами. После видения найти знаменитого убийцу стало казаться мне еще важнее.
Поиски оказались пустой тратой времени. Его видели на севере города, он убил священника на Швейцарской площади, он скрывается на пятнадцатом этаже Дворца, у Кардинала, — проверить даже один из этих слухов не представлялось возможным. Никто не знал, в какой части города находится Вами, зачем он здесь появился и как долго намеревается оставаться.
Как ни трудно было выкинуть из головы видение, к вечеру мне все же удалось сосредоточиться на Руди Зиглере. Я готов был съесть свой берет, если Зиглер окажется убийцей, но мне никак не удавалось отделаться от мысли, что он каким-то образом связан с убийством Ник. Может быть, он порекомендовал ей другого медиума, когда она изъявила желание заполучить в любовники демона. Я решил выяснить, к кому он посылает клиентов, которые хотят больше, чем он может дать.
Я мог приставить к нему одного из тупиц Кардинала, но ведь Кардинал не сказал мне правды о том, где была убита Ник. Значит, я не могу положиться ни на него, ни на его приспешников. Мне нужен человек, которому я могу доверять полностью. Выбор у меня имелся небольшой. Я не хотел втягивать в это Билла. Выходит, оставалась Эллен.
Она что-то заподозрила, когда я пригласил ее на ужин в ресторан «У Кафрана». Захотела узнать, что мне нужно. Но я не сказал. Это подогрело ее любопытство, и она согласилась встретиться со мной в девять, что оставляло мне два часа для разговора с Присциллой, от которой я потом рассчитывал отделаться.
Я занес текущий отчет в штаб. Хотя Кардинал не требовал от меня регулярных отчетов, я подумал, что целесообразнее держать его в курсе. Затем я отправился домой, чтобы снова переодеться.
Как и раньше, я не представлял, что надеть для свидания с мисс Пардью, но решил на всякий случай подстраховаться: лучший костюм, туфли, начищенные до такого блеска, что я мог видеть в них трещины на потолке, запонки, шикарный галстук. Я даже провел расческой по волосам (хотя особо причесывать было нечего) и почистил зубы. Где бы ни очутился, следует выглядеть прилично.
Я приехал на четверть часа раньше условленного времени и тут же пожалел, потому что это означало, что придется чувствовать себя идиотом лишние пятнадцать минут. Ресторан «У Кафрана» оказался симпатичным заведением, но не для костюма с галстуком. Большинство посетителей были старше меня, одеты в повседневную одежду и так же подходили этому заведению, как резиновые пальмы. Я среди них выделялся, как Кинг Конг.
Присцилла на двадцать минут опоздала, но не извинилась. На ней было донельзя откровенное платье: зеленая лента вокруг торса, едва прикрывающая грудь, и настолько короткая юбка, что вполне сошла бы за широкий пояс.
— Вау, — улыбнулась она, — ты похож на мистера Пингвина.
— Еще одно оскорбление, и только ты меня и видела, — проворчал я. — Лучше пойдем к нашему столику.
— Вечер только начинается, Ал.
— У меня еще дела сегодня. Я спешу.
— Прекрасно. — Присцилла засмеялась и взяла меня под руку.
Мы уселись у окна, выходящего на улицу, и теперь все посетители могли, открыв рот, пялиться на меня. Стараясь не ерзать на стуле, я принялся листать меню.
— Ты должна была сказать мне, что это… — Я заткнулся и прислушался к музыке. — Это ведь битловская «Желтая подводная лодка», верно?
— Здесь крутят бодрые старые песни, — сказала Присцилла. — Именно поэтому мне здесь нравится.
— Класс! — простонал я. — Теперь в своем костюме чувствую себя еще глупее.
— Расслабься, — хихикнула она. — Ты привлекаешь к себе внимание. И оставь в покое меню. Раз торопишься, обойдемся без еды. Быстренько выпьем, и я слиняю.
К нам подошел официант невысокого роста, в красных подтяжках, с надписью «Я ЛЮБЛЮ КАФРАН» на груди.
— Пинаколаду, — заказала Присцилла. И взглянула на меня: — Ал?
— Минеральную воду, пожалуйста.
Официант вежливо кивнул и удалился. Мы поговорили о траурной церемонии и присутствовавших в крематории людях. Присцилла слепого мужчину не заметила, но знала большинство остальных и рассказала, что с ними связывало Ник. Я собирался потратить на предварительную подготовку всего несколько минут, но один анекдот вел к другому, и время летело незаметно. Внезапно обнаружив, что вспоминаю о своих страстных ночах с Ник, я заткнулся на середине фразы, взглянул на часы, увидел, что уже восемь, и перешел непосредственно к делу.
Сложив руки домиком, я откашлялся и начал по-крабьи подбираться к основным вопросам:
— Помнишь, ты говорила, что хотела бы помочь узнать, кто убил Ник? — Присцилла кивнула. — Ты ведь знаешь, что я веду расследование? — Она снова кивнула. — Так вот, есть некоторые… То есть, если ты не возражаешь, я бы хотел…
Она засмеялась:
— Выкладывай. В любом случае я не обижусь.
— Это довольно личное, — предупредил я.
Она стукнула своим бокалом о мой стакан:
— За довольно личное!
Я опустил глаза, хотя мне следовало бы следить за ее лицом и проверять, правду она говорит или врет.
— Ты обманула меня, когда сказала, что не знаешь Руди Зиглера.
Короткая пауза. Затем:
— Да, я хожу к нему пару раз в месяц. Меня забавляют его фокусы. Я позволяю ему играть с его зеркалами и вызывать фальшивых духов. Я ахаю, хлопаю в ладоши и трясусь как осиновый листок, потом расплачиваюсь и отправляюсь домой. Зиглер невероятно забавен.
— Ты встречалась с ним после смерти Ник, если не считать траурную церемонию?
— Да. Это ведь я представила его Ник. Если он имеет какое-то отношение к ее смерти, то вина частично лежит на мне. Я спросила, знает ли он что-нибудь об этом. Зиглер ответил отрицательно. Я ему поверила.
— Почему ты мне соврала?
— Не знаю. — Присцилла тряхнула волосами. — Наверное, не хотела казаться дурочкой, которая тратит деньги на дешевых мошенников.
— Может, были и другие причины?
— Может, и были, — спокойно признала она.
Я подождал, когда Присцилла прервет молчание. Мне не хотелось подталкивать ее больше, чем необходимо. Наконец она вздохнула и взяла бокал:
— Ладно. Есть вещи, о которых тебе лучше было не знать. Секреты. — Она с нажимом произнесла последнее слово. — Я думала, что если ты узнаешь про Руди, то сможешь вытащить их из него.
— Если так, зачем тогда вообще о нем упомянула?
— Я решила, что ты все равно о нем узнаешь — и будет подозрительно, если я стану прикидываться дурочкой.
— Эти секреты… — сказал я, замечая, что мои пальцы невольно сжимаются в кулаки. — Не касался ли один из них тебя и Ник: Чем вы занимались в свободное время?
Длинная пауза. Затем:
— Не темни. О чем конкретно хочешь спросить?
— Вы с Ник обслуживали клиентов? — выпалил я.
Присцилла отреагировала спокойно:
— Да. Я ее в это и втянула. — Она медленно отпила глоток. — Вот так подруга, верно?
— Расскажи об этом, — попросил я.
Она допила коктейль и показала официанту пустой бокал. Своего стакана я не касался. Присцилла молчала, пока ей не принесли новую пинаколаду.
— Тут дело не в деньгах. Во всяком случае, Ник деньги не интересовали, она в них не нуждалась. Я иногда занималась этим за деньги, но по большей части ради забавы. Подцепляла богатого парня и тащила его в трущобы. Или наоборот. Волокла бродягу в «Скайлайт». Мы делали вещи, которыми никогда не могли бы заняться с нашими бойфрендами.
— И сколько это продолжалось?
— Я занимаюсь этим с подросткового возраста. Ник начала всего год или два назад.
— Это все происходило и в то время, когда она встречалась со мной? — спросил я, вспоминая те случаи, когда во время секса с Ник не использовал презерватив.
— Не часто — к тому времени ей уже прискучило, — но да. В ночь убийства… — Присцилла замолчала.
— Продолжай, — потребовал я.
Покачав головой, она вздохнула:
— Не могу.
Когда молчание затянулось — она не выказывала ни малейшего желания его прервать, — я вернул ее к жизни, сказав:
— Я знаю, что ты была в тот вечер в «Скайлайте».
Присцилла резко подняла голову. Она была готова расплакаться, но шок заморозил слезы в уголках ее глаз.
— Откуда?
— Я же говорил, что веду расследование, — ответил я, с трудом сдерживая самодовольную улыбку.
Присцилла молча вертела свой бокал, сначала по часовой стрелке, потом против, не сводя глаз с капель, стекающих по стенкам на дно бокала. Потом, не поднимая глаз, заговорила:
— Ник кое-что задумала. Мы обе должны были участвовать. Ей нравился секс втроем. Я приехала заранее и сняла номер, восемьсот двенадцатый. Записалась как Джейн Доу, так всегда делаю в гостиницах. Пошла в бар. По пути столкнулась с бывшим клиентом. У меня нет постоянных клиентов, но с этим китайским бизнесменом я встречалась несколько раз. Он пригласил меня в свой номер. Я сказала, что у меня уже назначено свидание. Он предложил мне самой назвать цену.
— Как зовут этого типа?
— Не твое дело, — огрызнулась Присцилла. — Кроме того, он был в городе всего пару дней. Он уже вернулся в Гонконг.
— Трудно проверить, — заметил я.
— Если бы знала, что случится, позаботилась бы о более надежном алиби.
— Давай вернемся в отель, — спокойно произнес я. — Китаец сказал, что ты можешь назвать свою цену. И что потом?
— Мы поторговались — китайцы обожают торговаться — и сошлись на приемлемой для каждого сумме. Его еще ждало какое-то дело, так что он дал мне карточку, открывающую его номер, и велел идти туда. Я сначала зашла в бар и заказала выпивку. Появилась Ник. Я рассказала ей насчет изменений в плане.
— Как она отреагировала?
— Мне было наплевать. Бизнес есть бизнес.
— Она не казалась испуганной или расстроенной?
— Нет.
— Ты не думаешь, что она предполагала, что с ней может случиться?
— Вряд ли.
— Что потом?
— Она пошла своим путем, я своим.
— И все?
— Да. Я дала ей карточку от восемьсот двенадцатого номера перед ее уходом.
— Она сразу поднялась наверх?
— Наверное. Я с ней не пошла. Я сняла туфли, пока сидела, поэтому задержалась немного, пока их надевала.
— Она тебе сказала, как зовут ее Джона Доу?
Я увидел в отражении на стекле, что Присцилла саркастично улыбнулась:
— Вряд ли я сидела бы сейчас здесь, если бы она сказала. Я не позволила бы стыду помешать мне открыть имя ее убийцы, если бы я его знала.
— Ты его не видела? В вестибюле его не было?
— Когда я вышла из бара, Ник уже исчезла.
— Она ничего о нем не сказала? Национальность, чем занимается, богатый или бедный, как выглядит?
— Ничего. — Перестав вращать бокал, Присцилла стиснула его в ладонях. — Мой китаец оказался в плохой форме в тот вечер. Я освободилась рано, около половины двенадцатого, и отправилась домой. Я была на шестом этаже. Когда входила в лифт, в голову даже пришла мысль присоединиться к Ник и ее партнеру, но…
— Почему не присоединилась?
Она вздохнула:
— Я устала. Поехала домой и хорошенько выспалась, что редко удается в пятницу. Позвонила Ник на следующий день. Ни о чем не думала, когда не дозвонилась. Не связала ее отсутствие со вчерашней ее затеей в «Скайлайте», пока…
Присцилла замолчала и несколько раз прерывисто вздохнула. По щекам ее ручьем потекли слезы.
— Из того, что я читала об этом деле, выходит, что в половине двенадцатого Ник еще была жива. — Присцилла застонала. — Если бы я поднялась на восьмой этаж или сразу бы пошла с ней, как мы и договорились накануне…
— Тебя тоже могли убить, — сказал я, касаясь ее руки в знак поддержки.
— Или я могла бы ее спасти, — сказала Присцилла сквозь слезы. — Она осталась одна. Ник первый раз задумала секс втроем, она умоляла меня пойти с ней, так боялась. Я сказала ей, чтобы не глупила, засмеялась и отправила ее одну. Я должна была там быть. Я…
Она снова замолчала, и на этот раз я понимал, что быстро успокоиться у нее не получится. Я положил ладони на ее руки — чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы позволить себе настоящий контакт, — и принялся утешать ее тихим голосом.
Присцилла слабо улыбнулась, понемногу беря себя в руки.
— Спасибо, — сказала она.
— За то, что довел тебя до слез? Мне бы лучше держать рот на замке.
— Нет. — Она высвободила правую руку и, вытерев слезы с лица, приложила ладонь к моей левой щеке. — Ты правильно сделал, что заставил меня исповедаться. Это рвало меня на части. Теперь все открылось. Я могу уже плакать по этому поводу, и, возможно, начну себя прощать.
— Тебе не за что себя прощать, — уверил я Присциллу.
Она прикусила губы, потом принялась прихорашиваться; я сидел без дела, жалея, что уже не держу ее за руки.
Захлопнув пудреницу, Присцилла встала. Я тоже начал подниматься, намереваясь проводить ее до такси, но она с улыбкой положила руку мне на плечо:
— Все в порядке. Допивай свою воду. Я заплачу по чеку на пути к выходу.
— Не глупи, — возразил я, но она слегка сжала мое плечо, останавливая меня:
— Пожалуйста, Ал. Я хочу остаться одна. Когда почувствую себя нормально, позвоню.
— Ладно, — кивнул я. — Но позволь мне заплатить. Это ведь я просил тебя о встрече, так что будет справедливо, если…
— Насчет этого спорить не буду. — Она усмехнулась, резко повернулась и столкнулась с другой женщиной. — Извините, — виноватым тоном произнесла Присцилла.
— Ничего страшного, — ответила другая женщина. — Я должна была уступить… Зачем ты напялил этот костюм? — Вопрос адресовался мне.
— Вы знакомы? — сказала Присцилла, вежливо делая шаг в сторону, чтобы Эллен, которая впервые в жизни пришла на свидание раньше времени, смогла увидеть меня во всей красе.
— Да. — Я поднялся с таким ощущением, будто меня уличили в супружеской измене — на пару секунд забыл, что мы с Эллен разведены. — Присцилла, познакомься с Эллен Фрейзер. Эллен, это Присцилла Пардью.
— Двойные рандеву, Ал? — насмешливо произнесла Эллен. — На старости лет начинаешь прибегать к низкопробным приемам?..
— Пожалуйста, — быстро проговорила Присцилла, — не подумайте ничего плохого. У нас вовсе не свидание, а просто…
Подняв вверх руки, Эллен засмеялась:
— Нет нужды извиняться. Я тоже к этому проходимцу пришла не на свидание.
Присцилла моргнула и вопросительно посмотрела на меня.
— Мы с Эллен когда-то были женаты, — пробормотал я.
— Ох, — выдохнула Присцилла, хотела было что-то сказать, передумала и жестом показала, что рот ее на замке. Но таки прибавила: — Тогда я вас оставлю.
— Вам не стоит уходить из-за меня, — заметила Эллен.
— Я все равно уже уходила, — ответила Присцилла, затем подмигнула мне и, попрощавшись, направилась к выходу.
Когда Эллен провожала Присциллу взглядом, уголок ее рта слегка подергивался.
— Новая зазноба? — спросила она как бы между прочим.
— Подруга подружки, — правдиво ответил я.
Эллен повернулась ко мне:
— Так вот что теперь носят подруги подружек.
— Оставь, — попросил я. И добавил: — Давай заказывать.
— Да, Ромео, — сказала Эллен, скрывая лицо за меню, чтобы я не видел ее насмешливой улыбки.
Эллен спросила меня, зачем я ее позвал, пока мы ждали, когда нам принесут еду. Она всегда сразу переходила к делу.
— Ты слышала про девушку, которую убили в «Скайлайте» в прошлый четверг? — Это была официальная дата смерти Ник.
— Конечно. Газетчики достаточно порезвились. Они обожают лягать Кардинала. Да и такой шанс представляется им крайне редко.
— Я ее знал, — прибавил я.
Эллен нахмурилась:
— Простое знакомство?
— Мы были любовниками.
Я собирался изложить факты выборочно, обойдя участие Кардинала и свое собственное молчание. Но мне никогда не удавалось ничего утаивать от Эллен. Вскоре я уже рассказывал ей все в подробностях, включая мою интрижку с Ник, то, как и где я ее нашел, когда ее убили, что я узнал о ней впоследствии, мои встречи с Кардиналом, Присциллой и Зиглером, да и все остальное. Не упомянул лишь о Паукаре Вами, видении и моем отце. Если Эллен узнает о Вами, то может испугаться, когда я попрошу ее о помощи. О видении я стыдился говорить. А Том Джири был только моей личной заботой.
Я говорил на протяжении всего ужина, даже за десертом и кофе. Почти все время Эллен слушала, не проявляя эмоций, лишь изредка поднимала бровь, и задала всего несколько вопросов.
Когда я закончил, она покачала головой и, отпив глоток кофе из чашки, сказала:
— Ну, надо же! — Я придержал язык, зная, что это не все: просто Эллен хочет немного подумать. — Кардинал. После всех этих лет. Он что, действительно производит такое впечатление, как говорят?
— Он производит более сильное впечатление, чем все, кого мне когда-либо довелось видеть, вместе взятые, но есть в нем также что-то мелкое. Вроде как он самый сильный ребенок в самой большой песочнице в городе.
— Ты когда-то говорил, что умчишься в горы, если вдруг Кардинал лично тобой заинтересуется, — напомнила мне Эллен.
— В самом деле чуть не уехал. Если бы не Ник…
— Вы с ней были очень близки?
— Да нет. Я даже не догадывался, насколько она двулична. Я понимал, что она кое-что повидала, но не знал, что она была… — Я не хотел произносить слово «проститутка», и не стал. В наших отношениях и так было мало романтики.
— Но зачем ты влез в это дело, если она умерла? — резким тоном задала Эллен вполне логичный вопрос.
— Потому что Ник была другом, а я ценю дружбу.
— Или тебе хочется распутать это дело и на час стать королем?
— Ну, а что в этом плохого? Ты всегда говорила, что я способен на большее.
— Верно. Мне было противно сознавать, что ты смирился со своим жалким положением. Это сильно меня от тебя отдалило. Тщеславие — хорошая вещь, Ал. Но стоять высоко и стоять по уши в дерьме — это разные вещи.
— Ты считаешь, что я должен прекратить расследование? — Мне понравилось, как просто она расставила все по местам.
— Не обязательно. Если тебе этого хочется, продолжай. Мне по работе случалось общаться с детективами. То, чем эти ребята занимаются — слежка за людьми, установка «жучков» в телефоны, вторжение в частную жизнь, — все это мне не по душе. Детективы разрушают взаимоотношения и жизни. Не уверена, что ты сделан из такого же теста.
— Но здесь другое дело. Это личное. Я никому не нанесу вреда.
— Ты не можешь этого гарантировать. Все может случиться.
Я опустил глаза:
— Думаешь, нужно прекратить?
Эллен вздохнула:
— Я уже тебе не жена, и не мое дело, чем ты занимаешься. Одно хочу сказать: думай, прежде чем что-либо предпринять. Не торопись, если испытываешь сомнения. Делай все правильно — или не делай вообще.
Эллен внимательно следила, как я притворяюсь, будто раздумываю над ее словами, поняла, что я не собираюсь прекращать расследование, и нетерпеливо покачала головой:
— Сказал бы сразу, чтобы я не распиналась. Ты даже не думал бросать.
— В общем-то, нет, — смущенно признал я.
— Тогда зачем звать меня и изливать душу, если тебе не нужен мой спасительный совет?
Улыбнувшись, я ответил:
— Мне нужна твоя помощь. — Я снова вернулся к Руди Зиглеру и объяснил свои подозрения. Потом заключил: — Так что про этого медиума стоит узнать побольше.
Эллен молча выслушала меня, затем наградила одним из своих наиболее ледяных взглядов и подытожила:
— Ты спятил.
— Это означает «нет»? — спросил я.
— Этот человек может оказаться убийцей!
— Сомневаюсь. Он безобидный, безобидней не бывает.
— Но вдруг он посылает своих клиентов к убийцам? Забудь! Поищи другого помощника! Я бы к такому не прикоснулась, даже если бы ты мне заплатил. Если же дело в том, что, по-твоему, я у тебя в долгу, то очнись, ничего подобного!
— Нет, конечно, ты у меня не в долгу, — нетерпеливо возразил я. — Я никогда…
И замолчал, боясь сказать что-нибудь такое, о чем потом пожалею. Я уже начал жалеть, что затеял эту встречу, но давать задний ход было поздно.
— Я не имею права просить тебя об этом, — пробормотал я, — тем не менее все равно прошу, потому что мне не к кому больше обратиться. Никакого риска нет. Я не просил бы тебя, если бы сомневался, что это не опасно.
Эллен снова вздохнула:
— Знаю. — Длинная пауза. — Но я должна и о работе подумать. Мы сейчас очень заняты. Я не могу…
— Это работе не помешает, — торопливо проговорил я. — Можно все сделать и в нерабочее время. Будет занятно. Разминка в виде посадки на кол. — Это было выражение Эллен.
Она улыбнулась, и я понял, что уже почти победил.
Эллен сделала вид, что раздумывает над моими словами, затем откинулась на спинку стула.
— Ладно, — кивнула она. — Я тебя выслушаю. Но ничего не обещаю. Усек?
— Усек.
— То-то!..
Смочив горло, я приступил:
— Ты посетишь Зиглера пару раз, пусть он почитает твою судьбу по ладони, узнаешь свое будущее… и все такое. Познакомишься с ним, посмеешься его шуткам, немного с ним пококетничаешь. Потом попросишься поприсутствовать на сеансе, выразишь желание двигаться дальше, скажешь ему, что хочешь установить ощутимый контакт с другим миром и найти любовника среди теней мертвых.
— Что?! — воскликнула Эллен, придя в восторг, несмотря на свои опасения.
— Так поступила Ник. — Я ухмыльнулся. — Страстно возжелала духовного любовника, призрак.
Глаза Эллен сверкнули.
— Могу поспорить, ты получал от нее удовольствие в постели.
— Такое, что ты даже представить не можешь. — Я улыбнулся. — Остальные женщины, с которыми доводилось спать, в сравнении с ней снулые рыбы.
— Попридержи язык. — Эллен щелкнула меня по носу.
— Как бы дико ни выглядела твоя история, делай серьезный вид, тогда Зиглер будет относиться к тебе с уважением. Если он будет думать, что ты веришь, проблем не возникнет. Скажи, что жаждешь проникнуть в тайны древних перевоплощений, неси другую подобную ахинею. Упомяни о египтянах и инках — Зиглер повернут на инках, — и вообще, наговори что-нибудь в этом духе, все что в голову взбредет.
— Пока звучит довольно безобидно, — заметила Эллен. — Что дальше?
— Если он заявит, что такими вещами не занимается и откажется с тобой работать, поблагодари за помощь и уходи. Адье, конец твоему участию в этом деле. Если же Зиглер станет пудрить тебе мозги, подыгрывай ему, но при этом подталкивай его к решению.
— Какому решению?
— Настаивай на результатах. Если он не может их обеспечить, попроси его направить тебя к другому медиуму, любому, кто более тесно контачит с мертвыми.
— Что я делаю в этом случае? Отправляюсь с визитом?
— Нет. Если Зиглер назовет тебе имя, сообщи его мне и забудь обо всем. Я сам проверю. Другой медиум о тебе никогда не узнает… Как видишь, никакой опасности. Как я и говорил.
Взвесив все «за» и «против», Эллен сделала гримасу:
— Какого черта? Я собиралась навестить какого-нибудь факира уже много лет. Вдруг он направит меня к мужчине моей мечты? Все остальное я уже перепробовала.
— Ты просто прелесть. — Я наклонился через стол и поцеловал ее: легкий поцелуй двух старых любовников, между которыми сохранились только дружеские отношения.
— Когда следует начинать? — поинтересовалась Эллен.
— Как можно скорее.
— Что, если он узнает о нашей с тобой связи?
— Откуда? Не упоминай ни о Ник, ни обо мне. И у Зиглера не появится никакого повода для подозрений. Сначала делай вид, что пошутила. Не начинай с серьезного. Пусть он внушит тебе веру. Пусть он тебя убеждает и двигает вперед.
— Что ж, ладно. Но ты будешь здорово мне должен за это. У меня скоро день рождения, и я не удовлетворюсь коробкой конфет. Ясно?
— Это будет алмазная тиара и тапки из золота, — заверил я Эллен.
— Обязательно, — улыбнулась она и приветственно подняла свою чашку. — За мисс Марпл и Эркюля Пуаро двадцать первого века!
— Марпл и Пуаро, — повторил я, и мы глупо улыбнулись, чокнувшись чашками так, будто в них было шампанское, а не кофе.
