Глава 12
Ноги Сиротина подкашивались, он сел на корточки, задумчиво уставился на жестяной колпак, венчающий вентиляционную шахту. Труба широкого диаметра вертикально уходила в скалу. Наружу выступали стальная решетка и этот самый колпак. Видимо, скала не такая уж прочная, если в ней пробита шахта. Известняк бывает сыпучим, неплохо поддается грубой силе. Значит, база где-то рядом.
Он выжидал, прислушивался. Эти вот элементы жизнеобеспечения отделял от моря высокий каменный бруствер. К этой площадке даже с воды проблематично подобраться.
Вадим поднялся, оторвал колпак. Больших усилий не потребовалось. Расшатать решетку оказалось сложнее, но и с этим он справился. Открылась рукотворная нора диаметром чуть более метра.
Капитан долго не думал. Неизвестно, к чему приведут такие размышления. Он опустился на корточки, включил фонарик и стал медленно погружаться в нору головой вперед.
Вадим каким-то образом ухитрился удержаться, не рухнул вниз головой. Шахта оказалась неглубокая, вертикальная нора сменилась горизонтальной. Диаметр трубы остался тот же. В ней было пыльно, пахло плесенью, крысами.
Он полз, стараясь ни о чем не думать. Шахта не могла привести в тупик. Объект использовался, значит, все системы должны работать.
Сиротин не помнил, как долго это продолжалось. Временами его плечи упирались в стены, и капитана охватывал страх. Но он продолжал ползти.
Впереди забрезжили отблески света. Вадим заволновался. Шахта слегка расширилась. Он лежал на стальной решетке.
Удалить ее из створа оказалось не так-то просто. Он справился с этим делом, сдвинул тяжелую штуковину. Вентиляционная шахта тянулась дальше, но Вадим решил спуститься здесь. Внизу было глухо как в танке.
Несколько минут он прислушивался, потом крепко схватился за края створа, тут же разжал руки и пролетел не больше метра. Сиротин приземлился плавно, почти без шума.
За его спиной был тупик, глухая стена. Коридор уходил куда-то прямо. В глубине он освещался тусклыми лампами. Его наполнял негромкий монотонный гул.
Вадим прижался к стене, на цыпочках заскользил по коридору. Две железные двери, обе заперты. Следующий проем был арочным. Из него и доносился гул. Из глубин коридора туда вела узкоколейка. Рельсы плавно изгибались и пропадали во мраке. У стены стояли какие-то промасленные ящики, валялась груда металлических труб.
Сиротин сел на корточки перед проемом, прислушался. Гудело ровно, с какими-то утробными нотками. В помещении был установлен генератор, скорее всего бензиновый. Запах этого топлива пропитал воздух.
В зале никого не было, там не горел свет. Но генератор надо обслуживать. Значит, люди могут появиться в любой момент.
Он заскользил дальше и вскоре встал, совершенно обескураженный. Коридор обрывался запертыми двустворчатыми воротами. Под ними и пропадали рельсы. У стены валялись использованные газовые баллоны.
Капитан осторожно потянул створку, убедился, что ворота заперты. Он заскользил обратно и через двадцать шагов обнаружил узкий коридор, уходящий направо, в котором не было освещения.
Вадим поколебался, достал пистолет и повернул в темноту. Через три десятка шагов проход уперся в очередной коридор, тянущийся параллельно первому. Он не успел в него попасть, отпрянул, прижался к стене.
Люди тащили по коридору что-то тяжелое и приглушенно переговаривались по-немецки. Вадим затаил дыхание, терпеливо ждал, потом высунулся, глянул по сторонам.
Этот коридор был шире первого. Гирлянда ламп свисала с потолка, но освещение было очень сумрачное. Гул генератора тут еле слышался. Но неподалеку наверняка что-то происходило.
Капитан всматривался, вертел головой, впитывал запахи. Слева, по-видимому, не было ничего интересного. Коридор упирался в тупик. А вот справа рассыпались блики. Там искрила сварка, оттуда проистекали странные запахи, доносились лязг, глухие голоса.
Капитан собрался с духом и на цыпочках припустил вдоль стены, стараясь во что-нибудь не вляпаться. Вскоре коридор оборвался, пространство разомкнулось вширь, в глубину, в высоту. Он скорчился за какими-то верстаками, затянутыми чехлами, перебежал к левой стене, выбрался из коридора и распластался в канаве, проложенной вдоль стены.
Размеры пещеры впечатляли. Здесь не было сплошного освещения. На отдельных участках ремонтного цеха брызгала сварка, на других горели переносные лампы. Большая часть подземелья была погружена в полумрак, который периодически рябил и вспыхивал. Здесь было чем дышать, невзирая на специфические, какие-то производственные ароматы. Неподалеку бубнили люди. Такое ощущение, что где-то внизу.
Вадим пополз по канаве влево. Вскоре он увидел бетонные ворота, отгораживающие подземелье от моря. Капитан добрался до края канавы, слегка приподнялся. Глаза его постепенно привыкали к полумраку.
Вскоре он понял, что перед ним красовалась хвостовая часть подводной лодки. Пусть малого водоизмещения, но она, вытащенная на сушу, все равно походила на гигантское морское животное. Лодка покоилась на дне сухого дока, длина которого составляла не менее полусотни метров. Она стояла на кильблоках, специальных тумбах.
Стены дока были залиты бетоном. По ним тянулись какие-то стальные конструкции. Пара металлических лестниц специальными крюками крепилась к субмарине. На ее корпусе торчали лебедки. На дне просматривались помпы для откачки воды. Поскрипывал грузоподъемный портальный кран, приводимый в движение электрическим мотором.
На дне дока копошились люди. Из глубин лодки доносились глухие голоса. Там что-то постукивало, скрипело. Работа шла полным ходом. Ее надо было закончить как можно быстрее.
Капитан всматривался в полумрак. Слева виднелся мостик, переброшенный через канал. В нужный момент приоткроется плавучий батопорт, в док поступит вода, и лодка сможет спокойно выйти отсюда задним ходом.
Позади дока поблескивали воды подземного канала. Там находился еще один причал. Места хватало для отстаивания еще одной небольшой субмарины, не говоря уж о паре-тройке катеров.
Позади канала ничего не было. Сплошные каменные своды.
Подземная база производила впечатление, но фактически она была небольшой. Ограниченный водоем, сухой док, несколько мастерских, связанных узкоколейкой, складские, бытовые, вспомогательные помещения, отхожие места.
Все это благолепие досталось оккупантам от советских моряков, которые когда-то обнаружили эту диковинную пещеру и построили ремонтную базу. Что-то немцы перестраивали под себя, улучшали, модернизировали.
Справа от дока вдоль стены тянулась узкая площадка с упомянутой канавкой. Сюда же выходил знакомый коридор. Где-то в стороне ходили люди, перетаскивали странные приспособления. Из коридора выбрался мужчина в замасленном комбинезоне, стал спускаться по лестнице в док.
Поломка была серьезная. На починку лодки немцы бросили все свои силы.
Вадим прислушивался к голосам.
– Когда наконец будет заварено днище и наполнены водой балластные цистерны? Поменяли ли вы аккумуляторные батареи? Не зря же их доставили сюда аж из самой Феодосии! – проговорил кто-то командным тоном.
– Нам необходимо еще два часа, герр корветтен-капитан. Рули практически настроены, дизельный двигатель на холостом ходу работает терпимо, но у наладчиков есть сомнения, – прозвучало в ответ.
Сиротин недоумевал. Эти люди работали так спокойно, словно не было пальбы снаружи, там не погиб катер с посланником абвера, не исчезли бесследно те загадочные личности, которые посмели покуситься на базу.
Возможно, они не считали инцидент достойным внимания. Или же сказалась пресловутая арийская невозмутимость. Пусть каждый делает то, что должен, и будь что будет.
Вадим насторожился. По лестнице из дока выбрались двое мужчин, подошли к причалу, закурили. Явно не рядовые работники, хотя и одеты по-простому.
– Не больше двух часов, Гельмут, – сообщил уставшим голосом невысокий мужчина, видимо, технический руководитель объекта. – Мои люди все проверят, и вы сможете уходить. Четыре дня ковырялись! Это полное безобразие. Пока выявляли причины неисправностей, ждали груз из Феодосии…
– Да, Фридрих, спасибо, – сказал долговязый мужчина. – Вы справились с проблемой. Думаю, теперь все будет хорошо.
– Что за шум стоял снаружи, Гельмут? – поинтересовался собеседник. – Русский флот прорвался?
– Нет, дружище, до такого еще не дошло. – Офицер натянуто засмеялся. – Диверсанты на ржавой посудине. Возможно, они и сами не поняли, на что нарвались. Их катер получил пробоину. Полагаю, они затонули. А может, сбежали. Не стоит на них отвлекаться.
«Так вот вы какой, господин корветтен-капитан Гельмут Кляйн, – подумал Вадим. – Примерно таким я вас и представлял. Чем же вы так провинились перед гросс-адмиралом Деницем, что он сослал вас сюда, приказал командовать этим малоразмерным корытом?»
– А наши на катере?
– Порадовать нечем, Фридрих, – ответил командир субмарины и сокрушенно вздохнул. – Их больше нет с нами. Но, в конце концов, это тоже не имеет значения.
– Завидую, Гельмут. Через несколько часов вы будете в Констанце.
– Завидовать нечему, старина. Это путешествие обещает серьезные риски. Лодка не может долго находиться под водой. Часть пути нам придется пройти в надводном положении, радуя русские штурмовики. Эта старая консервная банка может снова сломаться. По штату мне положено иметь двадцать два человека, а у меня только двенадцать. Это очень серьезная проблема, Фридрих.
– Но не большая, чем русские в Ялте, – буркнул собеседник.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Мы получили радиограмму. Наши сдали Бахчисарай. Туда ворвались русские танки. Оттуда прямая дорога через горы в Ялту. Нашим войскам приходится спешно отходить, чтобы не оказаться в котле.
– Не нужно думать об этом, Фридрих, – назидательно сказал Кляйн. – У каждого свой долг перед фюрером и фатерляндом. Мы должны его выполнять. Вы боитесь, что останетесь под землей, в русском окружении? Если так, то это временные трудности, уверяю тебя, Фридрих. Под Севастополем мы уже готовим мощный бронированный кулак.
Дальше все было как в тумане. Вадим не мог ждать, пока фашисты закончат свой ремонт и какая-нибудь приемочная комиссия одобрит их работу. Капитан отползал по канаве, давя мокриц, которые здесь расплодились в невероятном количестве. Те двое мужчин так и стояли у причала, а он уже одолел обратную дорогу, пятился задом, как рак, вполз в коридор. Здесь валялись какие-то отработанные агрегаты, ржавые двигатели с муфтами, обломки кронштейнов из стального профиля.
Мимо шли люди. Они снова что-то тащили из мастерской, расположенной в глубине коридора.
Сиротин скрючился у стены, натянул на себя кусок вонючего брезента и застыл. Прогремела тележка, ремонтники тяжело отдувались. Вот уж воистину, темнота – друг молодежи и офицеров контрразведки СМЕРШ.
Он выждал, сколько положено, скинул брезент и припустил вдоль левой стенки. Капитан нырнул в неосвещенный проход, пролетел его за несколько секунд и оказался в перпендикулярном коридоре. Здесь было где укрыться. Немцы основательно захламили этот проход. Но в данный момент Сиротин прятаться не собирался.
Ему в уши снова забрался раздражающий гул. Он двигался по рельсам, ненадолго возникал в освещенных зонах, снова растворялся в полутьме. Вот и черный дверной проем. За ним генераторная.
Капитан прижался к косяку, сунул нос за него. Там было что-то вроде складского помещения. Просматривались тумбы непонятного назначения, громоздкие стеллажи.
Сиротин крался дальше, в зал, куда уводили рельсы. Задача перед ним стояла понятная и логичная. Он должен был вывести из строя бензиновый генератор, снабжающий подземелье электрической энергией.
В генераторном зале работала переноска. В тусклом свете над грудой вибрирующего железа колдовали два человека в комбинезонах. Надо же, какая незадача! Что-то поскрипывало, скрежетало, доносилось невнятное бормотанье. Под ногами у рабочих обретался ящик с инструментами.
Громоздкая энергетическая установка покоилась на массивной передвижной платформе. Топливный бак соединялся с двигателем внутреннего сгорания, тот через систему демпферных муфт – с электрическим генератором. Панель контроля и управления агрегатом располагалась сбоку. Систему опутывали кабели в толстой оплетке. Они змеились по полу, выбегали из помещения.
Один из рабочих подтащил к установке тяжелую канистру. Второй отвинчивал крышку топливного бака. Момент удачный. Больше никого – грех не воспользоваться.
Вадим заскользил вперед, выхватил нож, ударил в бок того типа, который надрывался с канистрой. Приземистый немец средних лет икнул, выпучил глаза. Блеснула петлица под комбинезоном – инженерные части кригсмарине. Он выронил канистру себе на ногу, согнулся, захрипел.
Второй обернулся. Капитан ударил его локтем в висок. Голова противника вписалась в топливный бак, установленный на верху конструкции. Немец потерял сознание. Сиротин схватил его за шиворот и еще разок шмякнул о железяку. Когда тот начал сползать, обливая установку кровью из раскроенного черепа, Вадим для надежности свернул ему шею.
Первый немец подрагивал, стоял на коленях, держался за пропоротый бок. Из его горла шла пена. Сиротин сцепил пальцы на руках, ударил в седоватый загривок. Не иссякла еще силушка молодецкая. Череп отзывчиво хрустнул, свежеиспеченный покойник рухнул ничком.
Мысли как осы метались в голове.
«Действуй, пока тут никого нет!».
Он схватил покойников за воротники, надрываясь, поволок к выходу, бросил у проема, отдышался. В коридоре было чисто. Вадим вытащил сначала одного и загрузил в темное помещение со стеллажами. На всякий случай подальше от входа. Потом он бегом помчался за вторым и повторил процедуру. Разводы крови остались на полу, но немцы вряд ли сразу же заметили бы их.
Он подлетел к генератору и стал растерянно озираться. Чертова динамо-машина! Элементарное решение – гранату в топливный бак и скачками на выход. Поднимется грохот, все поймут, что это диверсия, а капитану очень хотелось хоть ненадолго сохранить инкогнито. Вывод из строя генератора – лишь частичное решение проблемы!
Взгляд Вадима упал на канистру, из которой пролилось топливо. Он похлопал по карману, убедился в том, что зажигалка на месте. Пусть будет так.
Электроустановка продолжала гудеть и вибрировать. Подрагивали стрелки приборов на панели управления. Капитан решился, опустил рукоятку рубильника, выключил двигатель. Лампы еще несколько секунд продолжали гореть, плавно тускнели. Этих мгновений ему хватило на то, чтобы окатить установку бензином и уже на бегу бросить назад горящую зажигалку.
Генератор не взорвался, но зарево за спиной полыхнуло отменное. Он несся по коридору, свернул в проход, включил карманный фонарь, выкатился на открытое пространство.
В подземелье еще не поняли, что произошло. Свет погас, приборы отключились. В тишине перекликались люди.
Капитан бежал в кромешной темноте, ориентируясь по памяти, пару раз запнулся, но не упал.
– Что случилось, Генрих? Почему отключилось электричество? Это короткое замыкание, обрыв провода? – услышал Вадим, прижался к стене, выждал, пока эти двое сгинут.
Коридор оборвался. Он подался на четвереньках влево, нырнул в знакомую канаву, чтобы хоть как-то перевести дух. Капитан свернулся улиткой за выступом в стене, приготовил пистолет.
В сухом доке перекликались люди, мельтешили огоньки. Кто-то безуспешно пытался запустить сварочный аппарат.
– Фридрих, что за безобразия в вашей епархии? – гневно воскликнул корветтен-капитан Кляйн. – Немедленно почините генератор! Бегом! Всех людей туда!
Несколько человек карабкались по приставным лестницам. Начальник участка хрипло отдавал приказания.
– Герр Штрауз! – истошно закричал кто-то из коридора. – В генераторной пожар! Там огонь, дым валит!
Что-то хлопнуло так, что содрогнулось все подземелье. Видимо, рванул бензин в топливном баке.
– Все в генераторную! – прогремел Кляйн. – Немедленно исправить ситуацию! Фридрих, что за олухи отвечают у тебя за этот участок?
Увы, спрашивать с этих олухов уже было бесполезно.
Из рубки, расположенной в центре субмарины, выбирались те люди, которые работали внутри. Они спрыгивали на дно дока, бежали к лестницам, проворно карабкались наверх. Люди пропадали во мраке коридора, шум затихал.
Темнота навалилась такая, словно глаза лопнули. Какая-то безумная сила подбросила Сиротина.
«Генератор – полумера! – стучало у него в голове. – Сейчас немцы поймут, что это диверсия. Лодка почти исправна, батопорт на механике, электропривод ему не нужен. Почуют опасность, затопят сухой док и уйдут к чертовой матери! – О своей безопасности он не думал, собственная жизнь превратилась во что-то второстепенное. – Надо вывести лодку из строя, что-нибудь еще сломать. В запасе у меня от силы пара минут. Это лучшее, на что можно рассчитывать!»
Вадим включил фонарик, сунул его в рот и помчался к лодке. Скрипела ржавая лестница, когда он карабкался в рубку. Люк был открыт, капитан протискивался внутрь, хватаясь за какие-то выступы и кронштейны.
Ему приходилось бывать в подводных лодках, но не в таких тесных. Они были советскими! Впрочем, на них все одинаково. Он должен разобраться.
В лодке действительно было тесно, даже в пустой. А что тут творится, когда экипаж на месте, а над тобой сто метров водной толщи? К черту клаустрофобию!
Внутренности субмарины, как ни странно, освещались. Видимо, ремонтники использовали бортовые аккумуляторные батареи.
Капитан выключил фонарь, сунул его в штаны, начал пробираться к корме, преодолел переплетения проводов, труб, приборов непонятного назначения. Он оказался в жилом отсеке. Двухъярусные койки тянулись вдоль бортов.
Теперь ему стало понятно, почему команда лодки была урезана. Часть коек оказалась демонтирована. Вместо них стояли друг на дружке продолговатые, качественно сколоченные ящики, окрашенные в зеленый цвет. На каждом контейнере несмываемой красной краской были нанесены кресты.
В горле Сиротина запершило от волнения. Вот и груз, тот самый, из художественного музея!
Он рухнул на колени, осматривал, ощупывал контейнеры. Явно герметичные, все опломбировано, заперто. На каждом несколько замков. Капитан машинально пересчитал ящики. Их было двенадцать. Что и требовалось доказать!
Вадим пятился обратно к рубке, пролез через машинное отделение с силовой установкой из двух электродвигателей. За ними стояла пара шестицилиндровых дизелей. На потолке между ними располагались расходные топливные баки. Где-то под полом таилась цистерна с основным запасом топлива.
Он пятился дальше. Вытянутая цистерна с машинным маслом, резервуар для его сбора. Тонкая переборка. За ней отсек для команды машинного отделения. Далее центральный пост, откуда он начал экскурсию, которая явно затягивалась.
Капитан машинально продвигался к носу судна. За переборками еще один жилой отсек, кровати в два яруса, две запасные торпеды вдоль бортов. Под койками аккумуляторные батареи в несколько рядов.
Люди возвращались на лодку! Вадим услышал шум и чуть не затопал ногами от ярости. Какого черта, он еще не выполнил свою задачу!
Похоже, немцы все поняли, обнаружили трупы. Кто-то остался тушить огонь, другие устремились обратно. Люди возмущенно кричали, слетали в док, бежали к лодке. Тряслась лестница, самые резвые и исполнительные служаки карабкались в рубку.
Капитан бросился на центральный пост, выхватил пистолет. С лестницы спрыгнул рослый тип с выпученными глазами. Вадим выстрелил ему в грудь, и в рубке сразу стало тесно. Этот фрукт загибался, стонал. В довершение ко всему Сиротину пришлось встать на него.
Вадим стрелял вверх, в узкую шахту, по которой слетал еще один кандидат в покойники. Тот визжал, получая пулю за пулей, и свалился на соратника. Капитан едва успел отпрыгнуть.
Наверху шумели люди. Они сгрудились над люком, тоже стреляли. Не разгуляются. Им еще плыть на этой лодке.
– Не стрелять! С ума сошли? Взять его! – выкрикнул командир.
Вадим поменял обойму, сунул руку вверх и нажимал на спусковой крючок, пока не выбил все патроны. Он снова в кого-то попал. Некое тело отвалилось от лодки и с воем отправилось в полет.
Сиротин пятился, расстегивал подсумок, где ждали своего часа гранаты «Ф-1». Наконец-то он понял, что можно безвозвратно вывести из строя. Взрыв разнесет к чертовой матери горизонтальные рули глубины. Немцы их уже не починят. Лодка с такой неисправностью в море не выйдет.
Вадим выдернул чеку, бросил гранату под тумбу и прыжком полетел через переборку в жилой отсек. Взрыв разнес чуть ли не весь пост! В рубке что-то рушилось. Там занималось пламя, но по этому поводу Сиротину можно было не беспокоиться.
На борту есть огнетушители. Подводники сами потушат пожар, не дадут пламени перекинуться на контейнеры.
Вадим пролетел жилой отсек, запинаясь об аккумуляторные батареи, выскочил на нос и уперся в очередную балластную цистерну, в баллоны со сжатым воздухом. Минуточку!.. Он бросился обратно, оказался в торпедном отсеке.
А ведь это выход! Капитан знал, что в экстренных случаях подводники покидают субмарину через торпедные аппараты. Их здесь было три. Два располагались по бортам, третий – вдоль осевой линии лодки. Люки оказались открыты.
Вадим устремился к нижнему. Слава богу, торпеды не вставлены! Фактически голый канал, соответствующий диаметру торпеды, с направляющими и специальными стопорами. За его спиной бушевало пламя. В дыму уже кто-то метался.
Он влез вперед ногами в торпедный канал, вытянул руку с пистолетом. Из дыма в жилом отсеке кто-то вылупился. Капитан выстрелил и выронил пистолет.
Вадим как-то сумел ухватиться за край выходного отверстия, что смягчило падение. Темнота, хоть глаз выколи. Невдалеке шумели люди, глухо хлопали выстрелы в лодке. Даже здесь ощущался запах гари. Болело ребро от падения на кильблок, дыхание перехватывало.
Сиротин копошился в темноте под днищем лодки, пытался куда-то заползти, пока немцы не поняли, где он. Пришло время уходить отсюда. Один в сухом доке – точно не воин.
Немцы лаялись на другой стороне. Снова дребезжала лестница, ведущая в рубку. К сожалению, все они туда не залезут. Капитан вытащил вторую гранату, вырвал чеку, пустил накатом по полу на другую сторону лодки, где мельтешили ноги.
Взрывом разметало несколько человек. Осколки корежили внешнюю оболочку субмарины.
Вадим прыгал на четвереньках к ближайшей лестнице. Она вела в восточную часть сухого дока. Там рядом тянулся коридор. Враги в суматохе снова упустили его. Вот и хорошо. Несколько секунд в запасе.
Тут над ним вдруг склонился некий субъект с автоматом в руках. Вот только тебя, дружище, тут и не хватало!
– Спасайся, камрад! Сейчас снова будет взрыв. Это диверсанты, их тут много, – прохрипел он по-немецки.
Полная чушь, но надо лишь на пару секунд сбить этого типа с толку.
Автоматчик отпрянул. Человек вроде свой, говорит по-немецки, на нем офицерский мундир.
Вадим выбил автомат у него из рук, схватил за грудки, рванул на себя, уходя с линии атаки. Немец потерял равновесие, завыл, замахал руками и ушел вниз. Капитан предпочел не наблюдать за полетом этого Икара, подхватил автомат, вылез на бетон. Сначала он полз, потом поднялся на корточки и нырнул в широкий проем.
Дикий рев раздался за его спиной. Заметили! Истерично залаяли автоматы. Целая свора неслась за ним.
Он удирал по темному коридору, сообразил, что не успеет, рухнул, доехал на коленях до ближайшей стены. Там Вадим упер в плечо откидной приклад и ждал несколько секунд, целую вечность. Когда плотная толпа повалила в коридор, он надавил на спусковой крючок и водил стволом, пока не израсходовал весь боезапас. Дрянной «МП-40» мгновенно раскалился, обжигал руки.
Немцы в темноте валились друг на друга, орали от страха. Живые спотыкались об мертвых. Куча тел росла в проходе.
Кто-то успел открыть ответный огонь, но капитан уже катился к противоположной стене. Он выхватил последнюю гранату, метнул ее, пустился вскачь, ввалился в боковой проход за секунду до взрыва.
Сомнительно, чтобы за спиной у него остался кто-то живой. Сиротин выбросил пустой автомат, несся, колотясь о стены. Второй коридор заволокло прогорклым дымом. Он кашлял, пробежал по рельсам, утопленным в пол, мимо генераторной, где огня уже не было. У героя-одиночки не осталось никакого оружия, да и черт с ним.
Концентрация дыма становилась меньше. Он различал стены, дверные проемы. Не за горами тупик, где на потолке расположен открытый люк воздуховода.
«А как я туда допрыгну?» – мелькнула в голове резонная мысль.
Тут перед ним кто-то рухнул и застонал. Вадим не успел остановиться, протаранил мягкое податливое тело и упал. Сдавленно захрипела какая-то женщина.
Что?.. Может, он спит?
Сиротин выхватил фонарик, осветил чумазую перепуганную мордашку. Юля хлопала глазами, личико ее перекосилось.
– Здравствуй, это я, – буркнул он.
– Мама дорогая, Вадим!
Он поднял ее рывком, стал ощупывать. На ней знакомое пальтишко. Берет она, конечно, потеряла. Волосы скомкались под слоем грязи.
– Какого черта? – прошипел офицер контрразведки СМЕРШ. – Сказал же, что сам справлюсь.
– Вадим, прости. – У нее стучали зубы. – Я шла за тобой, не могла тебя бросить, чуть в воду не упала. Потом выбралась на ту площадку, поняла, что ты уполз в вентиляцию. Сидела, ждала. Я, честное комсомольское, не собиралась сюда идти. Потом земля задрожала, и я не выдержала. Я не стала бы спускаться, но провалилась в эту дыру.
Впору живот надорвать, кабы столько злости не клокотало в груди! Он осветил черную дыру над головой. Да, до нее никак не допрыгнуть.
– Все, дорогая, прогулялась – и хватит, – заявил Вадим. – Давай назад.
Он схватил ее под мышки, поднял. Юля достала до люка, забралась в него, как-то извернулась внутри, высунула голову.
– Вадим, прыгай.
Он разбежался, подпрыгнул. Пальцы сорвались, капитан вскрикнул от боли. Его тут же прошиб холодный пот. В коридоре кто-то был. Там кричали люди.
– Юля, уходи! Я не смогу подняться к тебе.
Как же быстро она сообразила! Девушка нащупала решетку, которую он снял со створа и пропихнул по шахте. Она протащила ее на себя и стала проталкивать в отверстие узкой стороной. Юля понимала, что не удержит ее, когда он вцепится, шарила по стене, нашла выступ в том месте, где оторвалась сварка на стыке и край трубы изогнулся. Она зацепила решетку за этот сомнительный клык. Та наполовину свесилась из люка.
– Давай, Вадим, пробуй! – Голос девушки срывался от волнения.
Он подпрыгнул, пальцы его обхватили крупные ячейки воздуховода. Сиротин подтянулся, чувствуя, что решетка предательски ползет, уцепился за края створа. Решетка рухнула вниз, не причинив ему вреда. Он так напрягался, что глаза вываливались из орбит. Девчонка схватила его за шиворот, тянула на себя.
– Все, родная, дальше я сам. Отползай, освобождай место.
Вадим полностью втянулся в шахту, полз, задыхаясь от нехватки воздуха. Где-то внизу бежали люди.
«А ведь я не выбрался бы без нее», – вдруг подумал капитан.
Юля выползла наружу, схватилась за грудь, задыхалась от кашля. Вадим вслед за ней выбрался на дневной свет, в изнеможении рухнул на каменную площадку.
Здесь все оставалось по-прежнему, только тучи разбежались. Ярко светило солнце, уходящее на закат.
– Ты живая? – спросил он и подполз к девушке.
Та молчала. Только грудь ее под пальто вздымалась словно неспокойное море.
Она приоткрыла глаза, что-то пролепетала, потом откашлялась и повторила попытку:
– Ты сделал то, что мы хотели?
– Не помню, кто это сказал: «Карфаген должен быть разрушен».
– Катон Старший, – простонала девушка. – Римский борец за чистоту нравов, агроном, полководец времен Пунических войн. Так ты разрушил Карфаген?
– Да, напрочь. А еще избил до полусмерти вражескую подводную лодку. Теперь она никуда отсюда не денется. Музейные ценности находятся внутри субмарины, ящики закрыты и опечатаны.
– Боже, какое это счастье! – простонала девушка. – Ты жив, хотя должен был умереть. Ценности нашлись, хотя должны быть потеряны.
Выжившие немцы, опьяненные злобой, каким-то образом забрались в шахту и тоже ползли наружу! Гудело подземелье под ногами.
– Нет! – прохрипела Юля. – Скажи, что это не так.
– Обычное дело. – Вадим пожал плечами. – Демоны лезут из своего подземного ада.
Капитана снова обуяла злость. Когда же всему этому конец придет? Нет, подземелье не вычерпало из него все силы. Он подался к люку, прислушался.
Фашисты еще ползли по горизонтальной шахте. Когда они начнут карабкаться вверх, будет уже поздно.
Камней на краю площадки было вдоволь. Юля перехватила его взгляд, догадалась. Как же тут обойтись без невероятной женской силы! Вдвоем они подкатили к люку булыжник диаметром порядка сорока сантиметров и сбросили его вниз.
Юля запыхалась. Вадим метнулся за следующим валуном, покатил его как снежный ком, отправил следом, побежал за третьим. Камни почти полностью перекрывали лаз. Но он не останавливался на достигнутом, продолжал закупоривать горлышко.
Из-под земли неслись возмущенные крики. Там кто-то сдуру выстрелил.
Вадим засмеялся. Нет ума – считай, калека.
– А вот теперь я полностью счастлива, – пробормотала Юля и повалилась на камни.
– А вы неплохо придумали, ребята, – донесся голос сверху.
Вадим открыл глаза. На вершине соседней скалы нарисовался Алексей Мищук. Он был бледен, чумаз, но все равно улыбался, сделал попытку приподняться, опираясь на автомат.
– Фу, испугал, – сказал Вадим. – Какими судьбами, Леха? Тебе тоже не сиделось на месте? Ты же у нас вроде как раненый.
– Причем серьезно, – согласился Мищук. – Болит, зараза. Женщина от меня ушла, товарищ капитан. Как я мог ее удержать? Вот и двинул неторопливо за вами. Дай, думаю, подстрахую, если что. Но вы сами справились, закупорили, так сказать, горлышко.
– Вот там и лежи, – заявил Вадим и улыбнулся. – Хорошо смотришься, Леша. Мы очень рады тебя видеть. Хотя ты тоже, как я погляжу, не любитель выполнять приказы.
– Это самое, товарищ капитан. – Мищук обернулся, смотрел куда-то за спину. – Тут такое дело. К нам катер идет со стороны Ялты. Вроде военный, сторожевик. Дистанция от берега – полтора кабельтова. Сейчас вы его увидите.
– Немецкий? – Вадим едва не подпрыгнул.
– Нет. – Мищук помотал головой.
– А чей?
– А вы догадайтесь. Красный флажок на носу. Без всяких, заметьте, свастик.
– Леха, маши! – простонал Вадим. Пространство наполнилось дребезжанием мотора. Бронированный катер рассекал волну, бодро шел вдоль берега. Красный флажок смотрелся очень выразительно. Судно было оснащено пушкой, крупнокалиберными пулеметами на носу и на корме. Люди в касках вглядывались в береговую полосу.
Мищук выстрелил в воздух, отбросил автомат. Он терпел лютую боль, но нашел в себе силы подняться на колени, замахал руками.
Юля истошно закричала, стала подпрыгивать. Мол, сюда, сюда!
Вадим благоразумно стащил с себя немецкий френч, чтобы свои не пристрелили, поднялся рядом с девушкой и тоже начал семафорить. Все трое что-то вразнобой кричали, подпрыгивали. Не заметить все это было невозможно.
Рулевой сбросил скорость. Люди в касках стали перекликаться. Из рубки кто-то высунулся.
«А ведь теперь это снова наши воды! – подумал Вадим. – Немцев тут больше не будет. Скоро весь Крым опять станет наш!»
Показался второй катер. Он обогнал первый, шел без остановки.
Люди на берегу продолжали жестикулировать. Дескать, сюда!
Судно замедлило скорость, остановилось. Автоматчики сгрудились у борта. Заскрипела лебедка, на воду плюхнулась спасательная шлюпка с двумя гребцами и устремилась к берегу.
Вадим с девушкой уже спустились с камней, держась за руки, встали у обрыва. Мищук кряхтел, пытался слезть со своей горной вершины.
– Вы кто такие? – Строгий моряк в бушлате навел на них «ППШ», смотрел настороженно, предвзято.
– Свои. – У Вадима подкашивались ноги, колючий противотанковый еж вырос в горле. – Контрразведка СМЕРШ, капитан Сиротин. Действую по приказу командования Приморской армии. Ваша задача – выполнять мои указания. Мне плевать, что вы подчиняетесь другим командирам. Это дело первостепенной важности. Мою личность подтвердят в штабе армии. Эти люди – мои помощники.
Придирчивый моряк был не промах, обладал чутьем и сообразительностью. Он подозрительно разглядывал штаны и сапоги немецкого офицера, бледную растрепанную девушку, забинтованного парня, пытающегося слезть со скалы.
– Грузитесь в лодку, – приказал этот человек. – Да осторожнее, не переверните. Пахомов, чего глазами лупаешь? Брось весла, помоги людям.
Вадим плохо помнил, что было дальше. В лодке его неоднократно тошнило. Моряки поддерживали офицера контрразведки, чтобы он не сверзился за борт. Рядом вертелась Юля, что-то щебетала.
Насупленные офицеры на катере молча выслушали Сиротина, переглянулись. Посудина перебрасывала на плацдарм под Балаклаву два взвода морских десантников. Отчего бы не выполнить попутную задачу? Тут же рядом. Вадим предупредил их о минах.
Дальше были запертые ворота базы, грозные рыки в мегафон:
– Моряки германского флота! У вас есть пять минут на то, чтобы выйти с поднятыми руками. В противном случае все вы будете уничтожены.
За этим последовал профилактический выстрел из судовой пушки. Массивный клык скалы отвалился и рухнул в воду. Автоматчики на шлюпке подошли к причалу, высадились, развернулись в цепь.
На горькие раздумья деморализованным германским воинам хватило четырех минут. Заработала механика. Поплыл в сторону батопорт, освобождая проход. На свет божий выходили понурые немцы, бросали автоматы, поднимали руки. Из всей подземной братии выжили человек восемь.
На фоне подчиненных выделялся бледный рослый офицер, корветтен-капитан Гельмут Кляйн. Он покрылся какой-то трупной сыпью, кусал губы. У флотского офицера не хватило решимости пустить себе пулю в висок. Может, оно и правильно. Есть другие способы искупить свою вину перед многострадальным человечеством.
Юля рвалась в бой. Ей надо было, хоть тресни, убедиться в сохранности груза. Уверений капитана Сиротина оказалось мало. Автоматчики просачивались внутрь подземелья, брали под контроль все залы и коридоры. К судну подошла освободившаяся шлюпка, взяла на борт новую партию пассажиров.
Субмарина стояла в сухом доке, который фашисты так и не успели наполнить водой. Из рубки все еще поднимался дымок. Внутри от запаха гари было нечем дышать. Контейнеры с бесценным грузом мирно покоились на месте выдранных коек.
Юля с утробным воем кинулась к своим сокровищам. Ноги подкосились, она села на первый попавшийся ящик, шмыгала носом и как-то жалобно посмотрела на Вадима.
– Мадам, вы куда-то поплывете? – пошутил усатый мичман, пробегающий мимо.
