Глава четвертая
Дождевые тучи принесли с собой кромешную темноту. При прежней плотной облачности ни луна, ни звезды тоже не освещали местность, но все же теперь мрак стал гуще и ощутимее. Мне казалось, что его можно рукой потрогать. Вся эта прелесть усугублялась частыми и плотными дождевыми струями. Хорошо еще, что такой сильный дождь обычно не бывает долговременным. Об этом же говорили и недалекие просветы в тучах на востоке, откуда их нес ветер.
— Очки! — дал я команду и первым выполнил ее, опустив со шлема на глаза стандартные армейские очки ночного видения, сделанные из обычных охотничьих путем нанесения камуфлированного рисунка.
В этом и состояло основное отличие. Я не совсем понимал, кому в темноте был нужен этот рисунок. Но очки все же, наверное, позволяли бойцам, как и охотникам, бежать и не так часто спотыкаться.
Мы поднялись по склону, успев задохнуться от старания больше, чем от самого бега. Легкие у бойцов тренированные. Место разрыва гранаты нашлось без труда. Камни там еще не успели остыть даже под холодным дождем.
Мы обнаружили вход в сравнительно небольшую нору, уходящую под крупный камень. Людей поблизости не было. Граната «Вампира» развалила, расколола на четыре неравные угловатые части крупный валун, расположенный рядом.
Я заглянул за него и за самым крупным осколком увидел тело, распростертое на земле. Человек лежал лицом вниз.
В первый момент у меня возникла надежда на то, что это эмир Рагим Арсланов, но в голове тут же промелькнула мысль о том, что бандиты не оставили бы здесь его тело. Да и ростом эмир был ниже.
Теперь я не опасался выстрелов со стороны, догадался, что бандиты ушли под землю, и включил тактический фонарь, чтобы осмотреть человека. Я сразу понял, что именно он изначально управлял аппаратом REX 1. Подтверждением тому был его бок, развороченный тяжелой пулей «Выхлопа», срикошетившей от камня, расположенного рядом. В свете фонаря на нем отчетливо виднелось место попадания.
Потом я осветил всего этого человека. Его фигура показалась мне знакомой. Я наклонился, взялся перчаткой за плечо, обрызганное кровью, и перевернул тело на спину. Да, передо мной лежал тот самый Алексей, сотрудник концерна «Калашников», один из разработчиков аппарата REX 1.
Значит, бандиты каким-то образом уговорили или заставили его не только обучить кого-то из них работе с прибором, но и самому участвовать в действиях против нас. Факт налицо. Он прикрывал эмира Рагима Арсланова, в очередной раз собравшегося заглянуть к себе домой.
Наконец-то мой взвод собрался в полном составе.
Я подозвал к себе огнеметчика младшего сержанта Кулакова и приказал ему послать один выстрел из «Шмеля-М» в нору под камень. Парней же расставил по кругу лицом наружу. Если где-то в стороне произойдет вспышка, из-под земли вырвется столб пламени, они его увидят.
Это будет означать, что бандиты вырыли короткий подземный ход, спустились в него, тихо вышли где-то неподалеку и удалились восвояси. Но они могли и спрятаться среди камней, притихнуть и наблюдать за нами, не вступая в бой.
Под отрогом хребта могли оказаться и мощные каменные массивы, и обыкновенная глина, слежавшаяся за тысячелетия. Если грунт был подходящим для этого, то бандиты могли бы прорыть ход и на другую сторону отрога.
В Сирии существует многовековая традиция рыть подземные коммуникации. От этого когда-то страдали еще римляне, а потом и крестоносцы. Но в те времена люди рыли большие галереи, где могли передвигаться даже кони, ведомые в поводе. В наше время тоннели выглядят куда скромнее. Однако их высоты хватает на то, чтобы человек не сгибался, не опускался на четвереньки.
Взрыв термобарической гранаты под землей показался нам очень громким. Сама галерея сработала как удлиненный ствол. Но обратного удара не последовало. Это означало, что тоннель имел другой выход. Однако вспышки нигде на склоне мы не заметили.
Значит, галерея, скорее всего, вела на другую сторону отрога, к ущелью, занятому бандой Рагима Арсланова. Хотя вовсе не обязательно. Она могла заканчиваться и где-то в стороне. Бандиты выбрались там на поверхность, остались не обнаруженными и спокойно двинулись на свою базу.
Ее месторасположение точно определено не было, оно только предполагалось. Да, скорее всего, бандиты скрывались именно в ущелье, рассекавшем горный массив. Но точными сведениями на этот счет не обладали ни мы, ни ФСБ, ни МВД, ни антитеррористический комитет Республики Дагестан. Из-за чего и возникли такие сложности в нашей работе.
У меня имелась при себе карта этой самой расщелины. Съемка ее велась с нескольких спутников в течение достаточно продолжительного времени. Камеры несколько раз фиксировали в расщелине людей, но это не говорило о том, что они жили именно там.
По дну этого ущелья протекал ручей. Бандиты могли время от времени наведываться туда для пополнения запасов воды.
Спутники отмечали людей тоже не постоянно. Этот факт мог говорить и о том, что в расщелине есть значительное количество гротов или даже настоящих пещер.
Значит, бомбардировка с воздуха не даст того результата, который нам хотелось бы иметь. Она не позволит заявить об уничтожении всех бандитов. Определить сверху потери противника было бы невозможно. Более того, мы не сумели бы даже понять, какие гроты были уничтожены в результате обвалов, какие выдержали бомбардировку и спрятали боевиков.
Потому от нас и требовалась войсковая операция, грубо говоря, открытый бой, успех которого легко определить по количеству убитых бандитов. Но у нас не имелось даже приблизительного плана подземных сооружений. Поэтому такой бой был чреват значительными потерями в личном составе.
Исходя из всего этого, я ставил перед собой задачу выманить банду на какое-то открытое пространство и там уничтожить ее. Но пока этого не получалось.
Я укрылся от дождя под скалой, козырьком нависающей над склоном, снял шлем, чтобы мой телефонный разговор через микрофон не дошел до взвода, ослабил липучки на креплениях, засунул руку под бронежилет и вытащил из кармана визитную карточку полковника Коломойникова. Его номер я даже не пытался запомнить за отсутствием постоянной надобности. Потом я достал свой мобильник и позвонил ему.
Я воспользовался тем, что полковник сам предлагал мне беспокоить его в любое время суток. В Москву уже пришел, наверное, рассвет. Часовой пояс у Дагестана и столицы один и тот же. Но там горы не мешают солнцу показаться людям в свой срок. Здесь же картина совсем другая.
В Москве тоже, конечно, есть горы, которые по кавказским меркам едва-едва тянут на не самые большие холмы. Солнце, как здесь, они закрыть не в состоянии. Там его прячут только дома и целые кварталы.
Да еще здесь, на Кавказе, темные дождевые тучи идут нескончаемым потоком. Солнечный свет через них тоже пробивается с великим трудом. Но дожди свое дело делают, несут сумрак и обилие воды. В горах, наверное, многие ручейки превратились в реки.
Бандитам, на которых мы охотимся, как я понимаю, это только в радость. В горных скалах всегда существует множество углублений, где может скапливаться вода. В крайнем случае его можно и выдолбить. Если есть люди, готовые друг друга сменять, то дело это долгим не будет. Вода всегда окажется рядом, под рукой.
Я уже упоминал о том, что по расщелине, где, скорее всего, поселилась банда Рагима Арсланова, протекал ручей. Если же эти негодяи живут где-то в другом месте, то они ходят туда за водой. Но теперь им и ноги мять не потребуется. Бандитам на неделю воды хватит, даже если дожди резко прекратятся. Но в Дагестане они, согласно прогнозу, завершаться не собирались.
А жаль. Потому как у меня в голове уже сидела мысль о том, что надо бы поискать пути к тому самому ручью, текущему по дну расщелины. Я мог бы разместить там снайперов. Мои парни запросто положили бы бандитов, посланных за водой.
Их пропажа заставила бы остальную банду выйти из убежища и начать поиски. В это время мы могли бы уничтожить и прочих мерзавцев, покинувших свою базу, лишившихся возможности укрыться. На открытых местах против них можно было бы использовать и вертолеты.
Но дожди не позволили мне реализовать эти планы. Значит, теперь я должен был искать другие варианты.
Но и следующая моя идея тоже провалилась. Везучесть эмира Рагима Арсланова, о которой с нескрываемой гордостью говорила его жена, и здесь сыграла свою роль. На тропу совсем не вовремя вышел кабан. Еще несколько минут, и этот зверь имел бы возможность повстречаться с самим эмиром.
Я лично не знаю такого человека, который был бы рад подобной встрече. Разве что охотник, который специально за кабаном пошел. Правда, его обычно стреляют с лабаза, то есть с высоты, на которой кабан достать человека не может. Редко кто бьет с земли.
Однако и такая охота тоже дело рисковое. Если кабан разозлится, то может оказаться опаснее медведя. Впрочем, Рагим наверняка носил при себе автомат и имел возможность кабана расстрелять. Тем более что тот никогда не сидит в засаде, предпочитает благородную открытую атаку.
Кто умеет хорошо стрелять с пояса, тот кабана не опасается. А бандиты такой метод стрельбы знают и часто используют. Хотя при проведении классического боя они все же предпочитают стрелять от плеча.
Полковник Коломойников для ночного времени суток ответил непростительно быстро. У меня сложилось такое впечатление, что он спал, засунув под подушку руку с телефоном. Хорошо еще, что не с пистолетом. А то поднес бы к уху его. Дальше могли бы последовать и неприятности.
Но мой номер полковник откуда-то знал. Видимо, спросил в концерне «Калашников» или в головной конторе ГРУ.
Поэтому он сразу сориентировался и сказал:
— Слушаю тебя, старлей. Случилось что-то?
— Здравия желаю, товарищ полковник! Я хотел сообщить вам, что поиски того инженера, который занимался на форуме аппаратом REX 1, можно прекратить. Алексей, кажется, его звали.
— Звали. Значит, уже не зовут. Рассказывай.
В этих вот его словах сразу высветилась разница между офицером ФСБ и каким-то, скажем так, армейским. Тот наверняка сказал бы мне «докладывай», а не «рассказывай». Впрочем, принадлежность к ведомству общий расклад не меняла. Просто я лишний раз убедился в том, что офицеры ФСБ, очень редко носящие форму, и в самом деле являются больше гражданскими людьми, нежели военными.
Я рассказал полковнику, как мой снайпер стрелял вслепую, рикошетом попал в человека, работающего с прибором REX 1 против нас. Я говорил об этом с гордостью, прекрасно понимая, что не каждый снайпер способен сделать такой выстрел, ждал на это реакции полковника, но не дождался. Видимо, его мысли были заняты чем-то другим или же он попросту ничего не понимал в работе снайпера, поэтому был не в состоянии оценить такой высокопрофессиональный выстрел.
Я констатировал только самый конечный результат этого выстрела, не навязывая свою оценку, потом уже высказал и собственное предположение, основанное на моем понимании служебного долга:
— Думаю, бандиты заставили Алексея работать на них, пригрозили чем-то. Считаю, что следует самым тщательнейшим образом, при этом предельно аккуратно, проверить положение его семьи. Именно семья — самый частый и эффективный вариант давления на человека.
— Да. Семья в Ижевске. Я с его женой разговаривал по телефону. Этот звонок был моей инициативой. Мне показалось странным, что сама она никуда насчет его розыска не обращалась. Может быть, женщина таким вот образом привлекает наше внимание. Это тоже вариант. Она хочет показать нам, что ей известно о похищении. Хотя истинная картина может оказаться и совсем иной. У Алексея, как говорят его коллеги, не все в порядке было с семейной жизнью. Я сейчас же позвоню своим коллегам в Ижевск. Пусть организуют негласную проверку. Спасибо, старлей, что сообщил. Сам прибор, как я понимаю, бандиты унесли, да?
— Конечно.
— Понятно. У тебя все?
— Все, товарищ полковник. Конец связи.
Коломойников прекратил разговор.
Я убрал телефон и недоверчиво осмотрелся. Не нравилось мне это место. Я не понимал, чем оно отличалось от всех других, однако здесь было как-то неспокойно. Это чувствовалось очень четко.
Такое со мной уже случалось. Подобные ощущения одолевали меня в отдельных местах. Иногда это было связано с какой-то реальной опасностью. В другой раз подобная тревога не имела под собой вообще никаких оснований. По крайней мере я таковых не видел и не ощущал. Тем не менее эти мгновения нисколько не были приятными.
Наша миссия в селе на сегодняшний день, вернее сказать на ночь, как я посчитал, была завершена. Мне осталось только вызвать вертолет, чтобы он забрал нас и доставил в военный городок.
Я переключился с внутривзводной системы связи на внешнюю и вызвал на разговор начальника штаба отряда майора Рыженкова. Тот отлично знал, что мой взвод находится на серьезном задании, подконтрольном Москве, поэтому не собирался этой ночью отправляться отдыхать.
Начальник штаба выслушал мой по-армейски краткий доклад. Именно он, единственный из всех, кому я об этом рассказывал, подивился выстрелу моего снайпера. Майор потребовал от меня письменный рапорт с полным изложением событий этой ночи. Он тут же назначил точку, на которую взводу следовало прибыть, чтобы оттуда нас забрал вертолет «Ми‐8». Ее координаты начальник штаба на всякий случай, во избежание разночтений, переслал на мой планшетник.
Я повел взвод тремя колоннами, по отделениям. Мы быстро вышли на нужное, как показал навигатор планшетника, место.
Летели мы быстро, хотя вертолет, как и большинство таких вот военно-транспортных машин, был старым и дребезжащим. Вибрация, впрочем, не помешала мне написать в полете рапорт.
Сразу после приземления я отправил взвод под командованием старшего сержанта Ничеухина в казарму. Сам же понес рапорт в штаб.
На половине дороги мне позвонил из села участковый капитан Магомедов.
— Старлей, как же так получилось, что ты эмира упустил? — спросил он.
— Так вот и получилось. Кабан помешал. Мину на тропе активировал.
— А как ее сам эмир не активировал?
— Он, я думаю, после взрыва не пошел к жене.
— Во время взрыва он уже был в доме. Вы его пропустили. Не понимаю только, как такое могло приключиться. А потом, когда взрыв раздался, он из огорода в бинокль следил за вами. Я думаю, что этот аппарат у него с тепловизором. Арсланов ждал, когда вы уйдете. Я эту ночь в доме Артура провел. Мы с ним из окна второго этажа наблюдали за эмиром. Видели, как после вашего ухода его люди за ним вернулись. Не побоялись.
— Даже так! — Я готов был себя по лбу с досады стукнуть.
Не долбанул только потому, что рука у меня тяжелая. Голову пощадил. Как же я сразу не догадался, что бандиты, охранявшие Рагима Арсланова, вовсе не обязательно должны были в подземный ход уйти? Они просто прятались от моих снайперов за большими камнями, которые украшали склон, и все время находились поблизости от нас.
Хорошо еще, что напасть не решились. Внезапная атака на противника, не подготовленного к ней, обычно приводит к тяжелым потерям в его рядах. А мы не привыкли нести их.
Видимо, бандитов было маловато. Там, на склоне хребта, я ощущал их напряженные взгляды, поэтому чувствовал себя неуютно.
— А что же ты не позвонил, когда эмира с биноклем во дворе увидел? Мои снайперы его сразу сняли бы, — высказал я менту ответный упрек.
— Побоялся тебя звонком выдать, — невнятно попытался оправдаться капитан полиции. — Вдобавок твои действия могли бы вызвать атаку со стороны бандитов.
— Ладно. Оба мы с тобой виноваты, — смягчил я ситуацию, словно не заметил того факта, что опасаться атаки на взвод он не мог, потому что бандитов увидел только тогда, когда они за эмиром спустились. — Будем все заново организовывать. Пора думать о следующей попытке. Постараемся избежать ошибок.
Начальник штаба сводного отряда майор Рыженков дожидался меня в своем кабинете.
Он выслушал мои устные дополнения к рапорту и приказал:
— А теперь изложи все это в письменной форме! Садись за стол, делай и не спрашивай, зачем это все нужно. Таково требование головного управления. Они, как я понимаю, обобщают опыт действий банд, прибывших с Ближнего Востока. Да ты сам, помнится, раньше говорил, что требуется сделать некий аналитический обзор, потому что в действиях бандитов есть общие методы, и их необходимо изучать.
То, что сейчас вспомнил майор Рыженков, я говорил в своем батальонном штабе, но мои слова каким-то образом ушли, что называется, по инстанции. Может быть, они донеслись и до диверсионного управления ГРУ. Там решили, что это мнение непосредственного участника боевых действий следует принять во внимание.
Это было, с одной стороны, приятно, потому что мои мысли тоже послужат общему делу. С другой — не очень. Ведь данное обстоятельство заставляло меня вспоминать, что еще, когда, кому и о ком я говорил. Может быть, что-то такое, о чем следовало бы помолчать. Но и эти мои слова тоже могли уйти наверх.
Я сел за стол и быстро написал еще целую страничку приложения к рапорту о боевой операции. Только тут в моей голове возник вопрос, который заставил меня задуматься и отложить ручку в сторону.
— О чем размечтался? — спросил начальник штаба отряда.
— Думаю вот насчет чего, товарищ майор. К моменту взрыва эмир был уже дома. Мы начали устанавливать мины сразу после наступления сумерек. Получается, что он как-то прошел мимо нас. Идти в светлое время Арсланов не рискнул бы. Это было бы слишком опасно. Перешагивать через сапера на глазах других бойцов моего взвода он тоже, мне кажется, вряд ли стал бы, поскольку ума еще не лишился. Тогда как Рагим оказался дома? Есть еще один ход? Тоже подземный? В дополнение к тому, который мы на склоне нашли. Или он прямо оттуда тянется?
— Возможно. И что ты умного надумал?
— Зря, что ли, электромотоциклы нам дали. Сяду сам, посажу несколько бойцов, сгоняем туда, поищем. Я бы и один поехал, но шесть пар глаз всегда лучше одной.
— А в каком месте искать будешь? Склон там большой, открытый. Жители села вас запросто могут заметить. Надо придумать что-то похитрее. Существуют же еще и технологические методы поиска подземных коммуникаций.
— Подземный ход не может иметь только один вход. Я предполагаю, что выход из него должен находиться неподалеку от дома Арслановых. Может быть, даже где-то во дворе или в огороде. Скорее всего, именно так. Собаку Аллар не держит, это облегчает нам поиски. Кроме того, я надеюсь на помощь местного участкового. Попрошу его в определенное время прийти к Аллар и отвлечь ее внимание долгим разговором о любимом муже, эмире Рагиме Арсланове. Это не даст ей возможности смотреть в окна. А потом она как-то сообщит супругу об интересе Магомедова. Он обязательно в эту ночь придет домой, чтобы жену успокоить. А мы подготовимся к его визиту. Будем знать, откуда он появится, и перехватим. Да нам на поиски времени много и не понадобится. Товарищ майор, вы совершенно правильно заметили о технологических методах поиска. Сегодня без современного оборудования воевать никак нельзя. Это прошлый век. Поэтому я считаю, что нам необходимо найти для своей операции прибор, который называется георадар. В Сирии наши саперы использовали его при разминировании освобожденных городов. Игиловцы укладывали там большое количество взрывчатки в подземные коммуникации, и в новые, и даже в средневековые. Они хотели, чтобы она сработала не сразу, а через значительный промежуток времени, когда в городе наладится мирная жизнь. Тогда людей на улицах будет много, и число жертв окажется максимальным. Но саперы с помощью георадаров находили эти тоннели и ликвидировали заряды. Честно говоря, я это по телевизору видел, а в реальности познакомиться с такой техникой пока не сумел.
— Значит, ты предлагаешь привлечь к операции военнослужащих инженерных войск? — спросил майор, которого явно насторожило мое высказывание.
Я его вполне понимал, поэтому и заявил:
— Боже упаси, товарищ майор! Привлекать посторонних никак нельзя. Это девяносто девять процентов вероятности того, что вся наша затея будет обречена на неудачу. Я слышал историю о том, как один наш взвод взял с собой на операцию прапорщика-сапера из инженерных войск. Так этот недоумок в самый ответственный момент решил нервы себе успокоить, сел и закурил. У бандитов был бинокль с тепловизором. Они сразу обнаружили взвод.
— Хорошо. Я тебя понял. А визуально вести поиск слишком сложно в сравнении с георадаром?
— Точно сказать ничего не могу, поскольку близко с такой техникой не знакомился. Но подозреваю, что в несколько раз сложнее и требует гораздо больше времени. С георадаром мы сразу сможем определить, куда ведет тоннель. Этот прибор нам необходим.
— Это я понимаю. Но у нас на складе такой техники нет. Может, стоит обратиться за помощью к тем же саперам?
— Исключено, товарищ майор. Это вполне реальный вариант разглашения. Мы не знаем связей и возможностей эмира Арсланова. Его хваленая удачливость должна, я думаю, опираться на что-то вполне конкретное. Кто-то доносит до него информацию. Допустим, обратимся мы к саперам. В столовой один их солдат скажет об этом другому, услышит третий. Вот и все. Понесется наша страшная тайна дальше аллюром. Не мне вам объяснять, товарищ майор, что такое соблюдение режима секретности.
Я вовремя вспомнил штатную должность майора Рыженкова. Он был как раз заместителем начальника штаба бригады по режиму. В армии, в частности в спецназе, это понятие не сводится к проведению каких-либо определенных действий в конкретный временной отрезок. Так у нас упрощается словосочетание «режим секретности». Поэтому майор Рыженков должен был лучше других наших офицеров понимать, откуда ноги растут у различных вариантов утечки информации.
— Да, пожалуй, саперам лучше вообще ничего не знать об этом. А просто так георадар, если таковой у них есть, они нам не дадут. Если и предоставят, то наверняка лишь со своим оператором. Остается только в ФСБ обратиться.
— Может, сразу полковника Коломойникова озадачить? — задал я аккуратный вопрос.
Мне было известно, что начальник штаба не любил, когда мы работали через его голову.
Я опасался, что он сам не захочет действовать подобным образом, поэтому выбрал окольный путь, сразу подсказал майору причину такого предполагаемого действия:
— Если в республиканском управлении ФСБ своего георадара нет, то они обязательно обратятся в саперное подразделение. Тогда вся история повторится. Знать бы заранее, есть ли в ФСБ прибор, можно было бы рискнуть. А так, пожалуй, не стоит.
Рыженков посмотрел на часы, покачал головой и заявил:
— Разбудить полковника хочешь?
Этот вопрос говорил о том, что майор в принципе с моим предложением согласен.
— Я его уже разбудил по поводу обнаружения тела Алексея, того самого сотрудника концерна «Калашников», предложил проверить вариант давления на инженера через его семью. Второй раз могу побеспокоить полковника прямо сейчас. Минут сорок с моего звонка прошло. Он теперь наверняка не спит, созванивается с Ижевском. Там уже утро.
— Звони. Решать вопрос надо быстро.
Я послал повторный вызов по ранее набранному номеру.
Полковник ответил так же быстро, как и в первый раз:
— Слушаю тебя, старлей. Хорошо, что ты захватил меня тут, на месте. Я уже собирался домой отправляться.
Значит, и в первый раз я полковника не разбудил, а застал в служебном кабинете.
— С Ижевском я уже связался, — сказал он. — Мои тамошние коллеги возьмут на прослушивание номер жены Алексея и проследят за квартирой. У них есть кто-то в том самом подъезде. Вообще они за режимными инженерами присматривают. У тебя что-то новое? Помощь нужна? Я готов тебя выслушать.
— Так точно, товарищ полковник! Мне необходима ваша помощь.
Я объяснил Коломойникову суть дела.
Он какое-то время молчал, раздумывал, потом сказал:
— Георадар, говоришь, тебе нужен. Сразу вот так, навскидку, я ничего обещать не могу. С такой штукой мне ни разу встречаться не доводилось. Только понаслышке знаю, что это за прибор и на что он способен. Сейчас начну прояснять ситуацию. Держи мобильник под рукой. Я тебе позвоню в течение получаса, максимум сорока минут.
— Понял, товарищ полковник. Жду.
Я отключился от разговора, но убирать телефон под бронежилет не стал, демонстративно положил его на стол перед собой.
— Я понял, что полковник прямо сейчас начнет искать георадар, — прокомментировал мои действия майор Рыженков. — Где ты научился так убедительно говорить, старлей? Даже я после твоих слов бросился бы добывать этот прибор. А я чужому влиянию обычно поддаюсь с великим трудом. Просто по человеческой лени, скорее всего. Уговорить меня что-то сделать, когда у меня охоты нет, бывает весьма сложно.
Но я знал, что начальник штаба сводного отряда так себя характеризовал чисто из скромности. Мне и другим нашим офицерам обычно не составляло особого труда выпросить у него что-то такое, в чем мы испытывали необходимость. Мне говорили, что так же дело обстояло и в бригаде, хотя там у него полномочий было меньше.
Я дописал дополнение к своему рапорту и передал два листа бумаги начальнику штаба. Он принялся читать мое сочинение.
Я же в ожидании звонка полковника Коломойникова стал рассматривать потолок. Он показался мне чрезвычайно интересным. Но этот процесс оказался весьма недолгим.
Полковник Коломойников не заставил себя долго ждать. Он позвонил не через полчаса и не через сорок минут, а всего-то через пятнадцать. Да, этот человек умел работать оперативно. Этот очевидный факт никак нельзя было не отметить.
Я включил громкоговоритель, чтобы майор Рыженков слышал наш разговор.
Полковник сообщил мне, что через пару часов в аэропорт Уйташ, расположенный в Каспийске, отправится военно-транспортный самолет «Ан‐24». В Жуковский, откуда он стартует, уже ушла машина с георадаром ГРОТ 12Н.
— Извини уж, самый простой, армейский, в это время суток я найти не сумел. Люди вообще, на мой взгляд, устроены достаточно странно. Большинство из них почему-то предпочитает спать именно по ночам. Утром они пробуждаются с великим трудом. Но ГРОТ 12Н по сути своей является аналогом армейских георадаров, только со значительно расширенными функциями. Он выполняет намного больше задач, в том числе и такие, которые тебе по большому счету не просто не нужны, но и не интересны. Колодцы в селе и в горах копать ты, надеюсь, не собираешься, как и артезианские скважины бурить, ликвидировать утечку в водопроводных сетях. А он умеет все это искать. С прибором, кстати, вылетает инструктор, который и проведет обучение прямо там, на борту самолета. Он обещает показать самое необходимое за десять минут. Лишнее демонстрировать не станет. Сам тем же бортом вылетит обратно. Не забудь взять у инструктора телефонный номер. Если что-то не будет получаться, он проконсультирует тебя. Я с ним конкретно об этом договорился. Сейчас проси у своего начальника штаба машину и поезжай в аэропорт. Не бойся разбудить человека ради хорошего дела.
— Я из его кабинета звоню. Он рядом сидит, слышит наш разговор.
— Тем более проси.
— Грузовик нужен?
— Нет. Можно микроавтобус. Да и в простой «уазик» прибор поместится без проблем. Мне так сказали. Я тоже вопрос про грузовик задавал, и мне так ответили.
Майор Рыженков снял трубку внутреннего телефона. Он сразу, не дослушав до конца мой разговор с полковником, позвонил в автороту и затребовал свой «уазик».
— Какой номер рейса встречать, товарищ полковник? — поинтересовался я. — И кто меня к самолету проведет?
— Практические вопросы я поручил решить дежурному коменданту аэропорта Каспийска. Только что с ним разговаривал. Обращайся напрямую к нему. Он обещал, что никаких проблем не возникнет. Ты, главное, не опаздывай. А то комендант может к самолету уйти. Он его встретить обязан.
