Антракт
Обстоятельства жизни
Я, пожалуй, подорву мою репутацию, если буду всем все объяснять.
Дойл. Приключения Шерлока Холмса
– Если и брать в рот, то что-нибудь толстое и фундаментальное! – заявил демонолог, раскуривая сигару. – Все равно от наследия нашего Великого Дедушки не убежишь. Все мы латентные пидарасы. Кроме тех, кто уже опидарасился. Они уже не латентные.
– Еще солнце не встало, а тебе уже настроение убили? – майор Белкин по привычке достал пачку сигарет. Но, подумав над словами хозяина Ховринки, решил не закуривать.
– Вы-с, вы-с и убили-с. Приперли-с до восхода солнца. Сорвали мне встречу рассвета. Где вас позавчера носило, когда толпа вооруженных фанатиков забралась на территорию больницы и устроила погром, переходящий в оргию?
– Вот! Значит, не толпа, а два мирных активиста антифашистской организации. Не вооруженных, а с плакатами в руках. Не погром, а молчаливые одиночные пикеты.
– А вы видели, что у них на плакатах было написано?! Я не потерплю оскорбления моих чувств.
– Сам-то сколько раз критиковал наш закон о защите чувств верующих? – Белкин хитро прищурился и таки решился раскурить сигарету.
– Верующих! Я не верующий, я знающий.
– Вот… Значит, слишком много знающий?
– Знающий, что в следующий раз я спущу на эту антифашистскую шоблу не только моих…
– Бандитов.
– Они не бандиты, они послушники.
– Наголо бритые и в берцах?
– Неважно. В общем, предупреждаю. В следующий раз к митингующим выйдет обитатель второго этажа.
– Вот. Значит, не пугай бабу туфлями. Что он может, твой обитатель? Неделю назад при задержании потребовалась помощь, и его как ветром сдуло, обитателя твоего.
– Его действительно сдуло ветром. Ветрено было.
– Это Москва. Тут всегда ветрено.
– Я заметил. Видимо, ветер и разносит все государственные тайны. Меня зачем сюда в опломбированном вагоне везли? Чтобы левая молодежь знала, где я обитаю и постоянно пыталась выкурить меня из Больницы?! Ладно. Я выпустил дым, – и демонолог действительно выпустил облако табачного дыма.
– У нас говорят «выпустил пар».
– Пар пусть выпускают эти, с парогенераторами, которые уже не латентные. Zum Teufel. Что у вас за проблема, майор?
– Вот, – Белкин положил на стол куклу, связанную из толстых шерстяных веревок, перехваченных парой грязных красных тесемок. И, почувствовав недосказанность, многозначительно добавил. – Значит.
– Что «значит»? Что «вот»? Славянский оберег. Изготовлен почти идеально. Только не нужно оберегу лицо рисовать, тем более фиолетовым фломастером.
– Сослуживец говорит, что такие куклы ему регулярно дарит дочь. Вот. Значит, дочь, погибшая полгода назад.
Демонолог с самым обреченным видом отправил к потолку поток дыма.
– Майор! Кто из нас похож на идиота? Я или вы?
– Я говорю, как есть. У Сереги дочурка погибла. Поехала отдохнуть к бабке в деревню и утонула. Хоронили в закрытом гробу. Ну и вот. Значит…
– Ну и вот, значит отправьте вашего боевого товарища на боевое лечение! – вспылил австриец. – Пусть этим занимается лысый режиссер-психиатр. А то странно как-то получается. Мэрия Ховринку отдает ему, а пациентов направляет ко мне!
– Не хами. Даром ему твоя заброшенка не нужна. Ее просто снести хотят и торговый центр построить.
– И будут торговать там вязаными куклами и белыми билетами. Ставлю двух камчатских крабов, что сам ваш товарищ эти куклы и делает.
– Исключено. Я его навещал на днях. Посидели, выпили, договорились сюда прийти, распрощались. Выхожу на лестничную клетку. У дверей лифта лежит кукла.
– Посидели, выпили?
– Вот! Значит, попрошу без этого! Я в молодые годы после трех литров самогона был как стеклышко. А мы пили бальзамчик буржуйский, почти компот. Куклу принесло неустановленное лицо, пока мы в квартире сидели…
– Сидели и выпивали! Из панцерлида слов не выкинешь. Ладно. Посмотрим. Где пациент?
– Ждет на улице. Говорит, внутри больница нагоняет на него страх.
– Можно подумать, снаружи она нагоняет веселье.
Снизу раздался крик и выстрелы.
Демонолог высунулся в окно.
– Отойдите от подвала! Вход правее.
Спустя пару минут в кабинете стоял бледный, как мел, офицер Росгвардии.
– У вас там в подвале кто-то шныряет! Их много! Шипят!
– Коты. Могли бы не орать на них, а угостить чем-нибудь. Я скоро разорюсь на сухом корме для моей мохнатой армии.
– Откуда они тут?
– Подкормил одного, за ним подтянулись халявщики со всей округи. Не выгонять же, – австриец помолчал, потом смерил несчастного посетителя суровым взглядом. – Договоримся сразу, mein Freund. Я демонолог. Ученый! Naturwissenschaftler. Ни в каких призраков, ни в какие заблудшие души я не верю. Люди за всю историю цивилизации убедительно доказали отсутствие у них зачатков монадоподобной субстанции под названием «душа».
Росгвардеец вопросительно уставился на Белкина.
– Не самое хорошее настроение, вот значит и ругается. Видите ли, мы позавчера не отогнали от Ховринки антифашистов с плакатами. Короче, не верит он ни во что. Ни в бога, ни в черта, ни в загробный мир.
– И этого человека нам прислали, чтобы подавить революцию? – разочарованно и слегка оскорбленно протянул офицер.
– И к этому человеку вы оба пришли с утра пораньше, чтобы заканифолить мозги какими-то куклами, мертвыми медхенами и охотой за привидениями! – сердито отозвался демонолог. – И этот самый человечный человек все еще в этой комнате.
– Ты, Бэшраил Бэшраилович, не серчай, – в глубине души майор был готов попросить прощения. – Мы не так часто к тебе обращаемся…
– Девятый раз за этот месяц. И сегодня только пятое число. Ладно, давайте дадим слово скорбящему эльтерну. По порядку, как в рапорте. Никаких предварительных версий и, Крангел упаси, призраков. Нур фактен.
Посетитель приосанился и бесцветным голосом изложил суть проблемы.
– Я, Сергей Воронец, капитан Росгвардии с момента ее формирования. Разведен. Бывшая супруга лишена родительских прав по причине тяжелой наркотической зависимости. Воспитанием единственной дочери всегда занимался исключительно я. Прошлым летом дочь была отправлена в поселок Шишиморово Новгородской области.
– Нельзя детей в места с такими названиями отправлять! В логово Шишиморово, – пробормотал австриец, стряхивая пепел в совиный череп.
– Вот! Значит, веришь в нечистую силу! – майор Белкин торжествующе поднял указательный палец.
– Я-то не верю. Население тех мест верит. Или верило. Иначе откуда название? А молва на пустом месте не рождается. Не суть. Дальше!
– Дальше мне позвонила моя мать и сообщила, что Маши больше нет. Утонула. В первый же день. До этого плавала только в бассейне, под присмотром. А тут то ли испугалась чего-то, то ли…
– Причины отправки ребенка к бабушке? – бестактно перебил демонолог.
– Сначала я расскажу об обстоятельствах смерти.
– Нет. Нас интересуют обстоятельства жизни. Только они протянут шерстяную нить к кукле. Когда вы нашли первую куклу?
– Когда приехал с похорон дочери.
– А хоронили ее где? – Морфинх выкинул останки сигары в форточку.
– В Новгородской области. Недалеко от Шишиморова есть кладбище, там много моей родни лежит.
Демонолога перекосило.
– Морфинх! Да что с тобой такое?! Шило мешается? – не выдержал Белкин.
– Не произносите это звукосочетание в стенах Больницы. Накликаете! Нам только новых жильцов не хватало. Ни слова больше о той деревне! Вы возвращаетесь в Москву, у лифта лежит кукла…
– Не у лифта. У входной двери. В двух шагах от порога. На видном месте.
– У двери… Майор, а вы свою куклу нашли около лифта?
Белкин кивнул.
– Так-так-так. И почему вы сразу заподозрили покойную дочь?
– Она делала этих кукол раньше.
– Насколько раньше?
– Прошлой зимой первую поделку с собой принесла.
– Ну вот вам и обстоятельства жизни, а вы все о смерти да о смерти, – демонолог с довольным видом достал новую сигару из стакана с карандашами, черными маркерами и перьевыми ручкам. – Кто ее научил плести кукол из шерстяных веревок?
Офицер ответил молчанием. Это не смутило единственного в Европе демонолога-политконсультанта. Он переключился на привычный режим монолога.
– Сама научилась? Сомневаюсь, – австриец раскурил сигару от пламени примуса. – Слишком сложный процесс. Оберег изготовлен с точным соблюдением всех деталей. Необходим был наставник. Девочку вы воспитывали один. Полагаю, многому ее научили, но уж точно не плетению и прочим народным ремеслам.
– Читает с четырех лет. Читала. И рисовала. Рисовать начала даже раньше, чем читать. Стихов много знала. По деревьем лазать любила. Сдачи могла дать любому обидчику, но в драку первая не лезла.
– Угу, – демонолог затянулся, жмурясь на восходящее солнце. – Интернет? Какой-нибудь видеоблог по рукоделию.
– Не сидела Маша в интернете. Не любила это дело.
– Ну и самое простое. Вы заботливый и любящий отец, часто дарили девочке подарки. Не простые, а развивающие.
– В основном, книжки-раскраски и всякую всячину для рисования.
– Никаких наборов для вязания, плетения? Или просто шерстяную пряжу?
– Если честно, я и не знаю, где такое приобрести.
– Итак, мы приходим к очевидному выводу. Ваша дочь вряд ли умела сама мастерить этих кукол. А если и умела, то в ее распоряжении просто не было нужных материалов. Разве что она посещала кружок по рукоделию?..
– Художественная школа.
– Ну, где рисование, там и сопутствующий Kunst. Надо позвонить туда и провентиллировать вопрос.
– Я сейчас наберу Машину учительницу.
Офицер достал смартфон, пару раз дотронулся до экрана и, приложив аппарат к уху, принялся нервно расхаживать по кабинету. Ноги сами привели его к двери больничной кухни. Тихо с кем-то переговариваясь, он повернул ручку, переступил порог и тут же, издав возглас удивления, отпрянул от дверного проема.
– Нет, Марин, все хорошо, не волнуйся. Я тебе позже перезвоню, – и, повернувшись к Бэзилу, – У вас там осьминог какого-то паренька в аквариуме топит. Мне точно лечиться пора.
– Не обращайте внимания. Морисик уламывает Пауля пожертвовать щупальце на сашими к завтраку. Меня другое удивило. Номер педагога стоит у вас на быстром наборе, хотя полгода назад этот контакт потерял свою актуальность. Обращаетесь вы к ней по имени. Сами того не замечая, вы попытались выйти из комнаты, чтобы поговорить с ней наедине. И она за вас волнуется. Собственно, это объясняет отправку ребенка в деревню к бабушке, чтобы не мешала. Я все понимаю и ничего не имею против: такие ситуации довольно типичны. Однако теперь у нас появился подозреваемый.
– Это как понимать?! – напрягся офицер. – Чтобы Марина пошла на такое? У нее чистая душа, она всегда была рядом в трудные минуты, особенно после того, как Маша…
– Не сомневаюсь в чистоте ее помыслов. Она может искренне желать вам добра и поэтому устраивать такие вот акции памяти. Еще вместе не живете? Нет? Тогда я не исключаю попытку психологического давления. Чем больше вы нуждаетесь в поддержке, тем крепче ее позиции в вашей жизни.
– Я несколько раз пытался порвать…
– Ну вот видите. Русские Fraulein готовы на многое, чтобы стать Ehefrau. Хотя до азиаток в этом маниакальном стремлении вашим барышня еще очень далеко. Да и правильно разводиться русские, к счастью, еще не научились. Иначе бы все европейские граждане, польстившиеся на постсоветскую экзотику, уже без штанов бы ходили.
«Вот обратно бы тебя в вагон зампломбировать и депортировать, значит, к чертовой матери» – подумал Белкин.
– У Марины алиби. Я часто провожаю ее с работы, иногда ко мне заезжаем. Утром находим у двери куклу. И Марина уверяет, что ничего подобного в художке они не делают. Маша сама приносила куклу на занятия и просила научить ее сплести такую же. Я могу допросить родителей других учеников и проверить.
– Не надо. Успеем. У меня сейчас вырисовывается версия. Смутная, – демонолог осмотрел веровочную куклу, на этот раз более внимательно. – Еще подозреваемые есть? Из живых.
– Да живет у нас один дед в подъезде, коптить его душу! Сторожем работал на заводе. В девяностых стал случайным свидетелем, как директора прямо с рабочего места похитили. Да и самого старика чуть не грохнули. Он в каморке своей забаррикадировался. На допросах гнал, что директора унесли две старухи.
Демонолог оживился.
– Шестирукие? Не отвечайте. По глазам вижу, что шестирукие. Странно. Давненько их никто не видел. Последний случай задокументирован… Но не будем о грустном. Вот эту куклу вы нашли около лифта. Правильно, майор?
– Так точно.
– А где первая, которая у двери лежала?
– Не первая, – поправил офицер. – Первые. Их было несколько штук. Каждая держалась около месяца.
– В каком смысле «держалась»?
– Сохраняла приличный вид. Ну, сырость, грязь в подъезде. Мы уже год воюем с новой уборщицей. Молчаливая старая карга ни черта не убирает, только жижу по полу размазывает. Разговаривать с ней бесполезно.
– Вот. Значит, понятно теперь, почему куклы могли неделями лежать, и их никто не трогал! – подал голос Белкин.
– Прям никто? – уточнил демонолог. – Даже вы?
– Не прикасался, – признался офицер. – Не смог заставить себя.
– Я ту, предыдущую, в пакет завернул. Тоже принес. Вот, значит, – майор достал сверток. – Там каша из сырых веревок. Доставать?
– Не надо. Кажется, я все заферштандил.
Оба посетителя обратились в слух.
– Что вы на меня так смотрите?! Тут что, музей-лекторий дедуктивного метода имени сержанта Баскервиля Петровича и его служебной собаки? У меня трапеза, – открылась кухонная дверь, и появился Морис с тарелкой сашими и следами присосок на шее и лице. – Идите по своим делам. Заодно арестуйте антифашистов, которые мне тут жизнь отравляют. Это в качестве гонорара. А вечером, как будете домой возвращаться…
– Завтра утром. Сегодня ночное дежурство.
– Тем лучше! Сегодня нам ловить нечего. У самого подъезда позвоните мне. У Вас телефон видеозвонки поддерживает? Камера хорошая?
– Да, Марина подарила. Она любит видео присылать…
– Не буду уточнять, какого содержания. Bis bald.
* * *
– Морфинх слушает. Зашли в подъезд? Отлично. Включайте видео. Не загораживайте камеру пальцем. Gut. Это ваш этаж? Покажите лифт. Нет куклы. Дверь. Нет. Дайте обзор площадки. Вот же кукла. Это выход на лестницу?
– Да, только лестницей почти никто не пользуется.
– Тем более. Подойдите ближе. Кукла свежая. Забирайте. Не бойтесь. Берите, я говорю! Вот так-то лучше. Ну и грязище. У меня в подвале чище, несмотря на стадо котов.
– Уборщица, старая шалашовка…
– Я уже слышал. Не убирается, грязь размазывает. Это и есть разгадка. Спускайтесь по лестнице.
– Нет!
– Что значит нет?
– Я с места не сдвинусь, пока вы не поделитесь своей теорией.
– Которой из них? У меня есть интересная теория затонувших городов. Теория оккультных факторов в геополитике. Сейчас я работаю над теорией времени… Матом-то зачем орать на весь подъезд?
– Теорией о кукле и уборщице!
– Уговорили. Год назад в подъезде меняется уборщица. Вы говорили, что прошлой зимой дочь принесла первую куклу. Тоже год назад. При этом девочка не заявляла, что сделала куклу сама?
– Не заявляла.
– Поэтому давайте предположим, что кукла – это подарок.
– Ну вы что?! Эта старая карга ни с кем не разговаривала. Шныряла тут, как тень, посреди ночи. Днем не появлалась.
– Не обязательно отдавать лично в руки. Можно под дверью оставить. Возможно, ваша дочь находила этих кукол там же, где и вы. Помните, я спросил про место похорон? Загадочный даритель не знал о смерти ребенка и продолжал подкладывать свои сомнительные сувениры. И регулярно обновлял презент, когда тот терял товарный вид. Уборщица, хоть грязь и размазывала, но кукол не трогала.
– Но как она могла не догадаться, что…
– Что девочка мертва и забрать подарок некому? Думаю, мы имеем дело с существом, мыслящим немного не так, как мы.
– Это как?!
– Это так. Дарительница решила, что дело не в девочке, а в самом подарке. И пыталась улучшить свой презент, рисуя куклам лица. А мысли о смерти ребенка допустить не могла по очень простой причине. Кому приятно думать, что его опередили? И не кто-то конкретно, а глупые силы природы.
– То есть Вы хотите сказать…
– Да, офицер. Я хочу сказать, что уборщица собиралась причинить вред вашей дочери и заманивала ее с помощью кукол. Когда кукла портилась, ее новая версия лежала на том же самом месте. Но если куклу забирали, то место дарения смещалось. Стоило Белкину забрать старую куклу, промокшую и грязную, ее младшая сестра переместилась от двери квартиры к лифту. Когда же и эта кукла перекочевала к нему в карман, то что мы видим? Прошла ночь, перед нами очередная новинка. И не у лифта, а у выхода на лестницу.
– Но почему, вернувшись в Москву, ну, тогда… после…
– Почему вы нашли куклу у исходного пункта? Не знаю. Возможно, дарительница испугалась, что девочка сбилась с маршрута и на всякий случай повторила все сначала. Теперь понимаете, почему надо спускаться?
– Понимаю…
– Включите подсветку. Danke. Мусоропровод, настенная живопись, лужа. А это что за васистдас такой?
– Да швабра это, швабра. Опять эта старуха свои причиндалы забыла.
– Причиндалы? Вы видите здесь ведро, тряпки, чистящие средства? Я лично не вижу. Только швабра. Приблизьте. Не загораживайте камеру пальцем! Это не простая швабра, а веревочная. И половина гривы у нее наглым образом выщипана.
– Конечно! Такой только грязь и размазывать.
– Из такой только обереги и плести! Вы сейчас смотрите на источник сырья для изготовления кукол. Не трогайте! Сегодня ваша убирашка снова придет и будет плести новую приманку. Прямо тут. Поэтому не нарушайте целостность места преступления. Кстати, Вы правильно вспомнили про остальные причиндалы. Как вы думаете, где они?
– Думаю, на своем обычном месте. Если они вообще существуют в природе.
– Bestimmt! В точку! Вполне возможно, уборщица ими вообще никогда не пользовалась. Только для виду возила оборванной шваброй по полу. А где уборщицы обычно хранят инвентарь?
– В каморке у мусороприемника…
– То есть мы сейчас стоим у конечной точки путешествия. Посветите-ка себе под ноги. Видите? Чуть левее. Палец уберите!
– Мусор какой-то.
– Не какой-то. Это старая-старая кукла, размокшая в полный швах. Теперь понятно, почему маршрут вернулся в исходную точку. Если бы ваша дочь тогда не поехала в деревню, то нашла бы эту куклу. И, простите за такой фатализм, ее жизнь все равно бы трагически прервалась. Только вам бы пришлось еще долго терзаться напрасными надеждами.
– Мрак. Старуха думала, что Маша сама полезет в мусоропровод за новым «подарком»?! Или караулила рядом? Но тут спрятаться негде.
– Это вы и должны будете выяснить сегодня ночью. Установите где-нибудь камеру беспроводную и передавайте изображение себе на компьютер.
– Я могу устроить засаду. Или в каморку прямо сейчас нагрянуть.
– Не нужно. Спугнете. Завтра буду ждать результатов. Договорились?
– Договорились. Конец связи.
* * *
Белкин нервно постукивал пальцами по столу, пока Морис упаковывал двух крупных камчатских крабов в контейнер со льдом. Бэзил, проспоривший таким образом свой скромный ужин, довольствовался балыком из нельмы – ужином не менее скромным.
– Вот, ну ты подумай! Спугнул, значит!
– Может, приснились ему эти две старухи? – демонолог наслаждался балыком, потеряв изрядную долю интереса к решенной, но не доведенной до ума загадке.
– Может. Но в каморке я действительно нашел два матраса, две подушки, два одеяла. И никаких ведер, тряпок, порошков и вот, значит, прочего инвентаря. Жили они там на пару. Не тужили.
– Кто жил?
– Вот, значит, твои шестирукие старухи и жили!
– Почему мои?
– Ты про них сам упомянул тем утром, вот почему!
– Именно поэтому я по-прежнему думаю, что ему это все приснилось. Задремал человек у монитора. Во сне мозг воспользовался эхом дневных разговоров. Запись-то с камеры сохранилась?
– Нет, не сохранилась.
– Кто бы сомневался…
– Крабов не отдам! Жена не простит.
– Да забирайте. Только вкратце расскажите, что там наш бравый офицер увидел?
– Вот, значит, то и увидел. Как поднимается по лестнице уборщица: старуха тощая, в тряпье замотанная. Открывает мусоропровод. Снимает свое тряпье, а под ним еще две пары рук. И вот, значит, упирается она в мусоропровод двумя руками, а остальными прямо туда лезет. И помогает выбраться наружу еще одной старухе, тоже шестирукой. Но еще более дряхлой и мерзкой, что хоть в три слоя тряпья замотай – не возьмут никуда уборщицей, в подъезд не пустят или вообще полицию вызовут. Вырывает старуха – та, что подревнее, – клок веревок из швабры, быстро мастерит куклу и с помощью своей товарки прячется обратно в мусорник. Младшенькая, богу ей душу, вот, значит, мать, куклу кладет чуть поодаль от входа на лестничную клетку, чуть поближе к мусоропроводу. Одевается обратно в свое тряпье и уходит.
– И что дальше?
– Дальше наш Серега хватает табельное и бежит проводить задержание. Да толку? Старухи и след простыл. Он стал стрелять в мусоропровод. А ты сам понимаешь, какое там эхо. Вот весь дом, значит, в панике. Его свои же, ребята-гвардейцы, от мусорника оттащили, скрутили и санитарам передали.
– Надеюсь, отвезли в «Озеро», а не к сэру режис-сэру?
– Спрашиваешь! Оганезычу я своих друзей не доверю. Хочешь лично с Серегой побеседовать?
– Нет, пусть им теперь озерная ведьма занимается, это по ее части, – отмахнулся демонолог. – Я же сразу советовал к ней обратиться.
– Не веришь… – укоризненно протянул Белкин.
– Я верю фактам. Видео с камеры нет? Nicht. На нихьт и суда гибт нихьт. Есть только показания сломленного человека, который потерял дочь и стрелял в мусоропровод.
– Матрасы в каморке!
– Ну, жили там мигранты, которые при первом же шухере разбежались по более спокойным логовам. Вы ж толерантные, пускаете в страну всякое, а потом киндеры пропадают.
– Сами-то!..
– Ничего не знаю. У нас в Австрии сейчас Себастьян Великолепный, который освободил нацию из ЕС. А то сколько можно по еврозонам чалиться?
– Жалко Серегу.
– Не испытывайте жалость, майор! Жалость убивает логику. Одержимый благими намерениями способен на самое жестокое нарушение воли своего подопечного. Жалость рождает тиранию. Если хотите помочь, разошлите указания участковым. Пусть проведут профилактические беседы с молодыми родителями. Чтобы за детишками приглядывали, не разрешали им с пола всякие обереги поднимать, да и сумрачных старух от подъездов отгоняли. На всякий случай. Я не верю в нечистую силу, я же ученый. Но профилактика требует не веры, а здравого смысла.
Белкин кивнул, задумчиво поправил темно-рыжий, с проседью, ус. Вздохнул. Взял под мышку контейнер с крабами и направился к выходу. На пороге вспомнил про оплату.
– Арестовали мы твоих малолетних хулиганов. Что с ними делать? Штрафануть? Привлечь за экстремизм? Припугнуть? На учет поставить?
– Отпустите их с миром. Пусть бегают с плакатами, пар выпускают. Неужели вы думаете, герр майор, что мне охота кого-то там наказывать? Я всех прощаю. Я же самый человечный человек, – улыбнулся демонолог, демонстрируя ряд острых треугольных зубов.
