Глава 17
Мои земляки уехали через четыре дня, оставив два колосящихся зеленью поля, топливо к генератору и много полезных вещей, в том числе и на обмен с местными. Самым приятным подарком стала СВД и ПП-93. Последний я выпросил из-за его компактных размеров. Весит в два раза больше, чем ПМ, но имеет большой магазин и автоматическую стрельбу. Иметь при себе такое оружие под курткой или плащом во время скорого посещения города будет полезно.
В сам город я выехал через два дня после проводов Терешкова и К°. Со мной ехал Колька, Эрх с двумя мужиками, Лина и пять големов.
Стамилак был практически точной копией средневековых городов с Земли, которые часто рисуют и показывают кино. Небольшая территория, обнесенная высокой каменой стеной с ещё более высокими башнями, узкими воротами, глубоким рвом, наполовину полным зеленоватой воды, подъёмным мостом. Рядом с ним в километре и в двух расположились крошечные деревушки, в одной – дворов тридцать, вторая немногим больше и имела даже постоялый двор, хотя вблизи города его наличие мне показалось странным. Разве что, не все желают или имеют право попасть за стены и переночевать в одной из городских гостиниц.
Рядом с мостом стояла деревянная сторожка два на два метра из неровного горбыля, рядом с которой несли службу трое вояк в стёганках и кожаных шлемах.
– Барон Тэрский, – представился я. – Это мои слуги.
– А-а… – протянул самый старый из них, пожилой мужчина с седыми обвислыми, практически запорожскими усами, кивая на големов.
– Мои големы.
– Ваша милость, с такими нельзя в город, магистрат запретил. Големов, химер и сильные боевые амулеты, – торопливо произнёс он. – Прошу извинить, но нельзя.
– Эрх, – я позвал к себе старосту и когда он оказался рядом, сказал. – Оставь своего мужика рядом с големами… пусть на постоялом дворе останется, дай ему пару монет. Големов в сарай какой-нибудь, а он рядом с ними.
– Да, господин, всё сделаю, – поклонился он и крикнул. – Кнут, сюда живо!
Проинструктировал мужика, который примчался на крик старосты, и передал ему управление над големами, предупредив, что они могут и голову оторвать, если он решит ими воспользоваться в своих планах.
Как только отряд големов отошёл от ворот и замаршировал в сторону деревни, стражник не сдержал облегчённого выдоха.
– Проезжайте, ваша милость, – сказал он.
– Посоветуй хорошую гостиницу или постоялый двор и чтобы неподалёку от ратуши, – произнёс я.
– Так там всего одна и есть, «Под крылом дракона» называется. Держит её Аканас Пивобрюх… то есть, Аканасом его родители нарекли, а уж Пивобрюхом народ, это за его любовь к пиву и брюхо огромное, – сообщил стражник.
– Спасибо, служивый, держи и выпей за меня стаканчик хорошего пойла, – и я бросил ему большую медную монету.
Грязи, о которой в тех же книгах и фильмах говорилось, тут почти не было, может потому, что погода уже давно стояла сухая, и до сезона дождей оставалось немногим больше месяца. Под окнами каждого дома имелся небольшой люк, закрытый каменой крышкой с большими отверстиями для стока воды и нечистот. Пару раз я видел, как из домов выходили женщины и выливали помойные вёдра и горшки в люки, сдвигая в сторону крышку рычагом. Такое отношение к чистоте не может не радовать, на голову ничего не выльется.
Самое плохое, что было в Стамилаке – теснота. Местами улочки были настолько узки, что едва проезжала телега. Если кто попадался навстречу, то тут же закипала свара кому уступать дорогу. Впрочем, именно нам дорогу уступали все, признавая во мне того, кто имеет право быть первым, по крайней мере, здесь.
Нависшие над головой дома буквально давили на душу, заставляя пробуждаться мрачным мыслям и злости. Когда выбрались на небольшую площадь, я вздохнул с облегчением.
– Кажись, вон та гостиница, господин, – ткнул пальцем в задание на другом конце площади Эрх. – Надпись не разобрать, но по рисунку – то.
Трёхэтажное здание впереди имело над крыльцом огромную деревянную вывеску, на которой был выжжен рисунок: небольшой домик с палисадником, парой столов с кружками пива, а над крышей распростёрто крыло ящера. Сам дракон был так огромен по задумке художника, что полностью не влез, лишь одно крыло, плечо и самый краешек туши в углу вывески. Доски были пролачены или замагичены, так как сохраняли свою белизну. Возможно, покрыты растительным маслом.
Хозяин гостиницы при своём огромном росте имел невероятные пропорции и казался шариком на коротких ножках с руками-спичками и лысым щекастым черепом без шеи. С меня и Кольки срубил по серебряной монете за день проживания, но в цену входило питание и тазик горячей воды утром и вечером, плюс, бесплатная помывка в бане, но ее нужно было заказывать заранее или ждать, когда освободиться. Эрх и второй деревенский мужик ушли с повозкой на деревенский постоялый двор, где должны уже стоять в сарае големы под охраной третьего мужичка (хотя, нужно ещё посмотреть, кто там кого ещё будет охранять).
Свою и Колькину лошадь я отдал мальчишке с гостиничной конюшни, ценный груз, в основном стеклянная разноцветная и «под хрусталь» посуда, был складирован в моей комнате. По соседству заселилась Лина, а напарнику досталась комната в самом конце коридора на втором этаже.
Комнаты были небольшие, не более шести квадратных метров. Из обстановки: кровать, по размерам схожая с обычной «однушкой» с Земли, два сундука – маленький с врезным замком и огромный, размером с комод и большим навесным замком с вставленным ключом. Судя по большой «бороде» ключа, замок с полпинка и простой шпилькой не откроешь.
Небольшое окошко не имело никакого остекления, даже местного из бычьего пузыря или слюды. Закрывалось толстыми ставнями с деревянным засовом и нижними шпингалетами.
У Кольки и Лины комнаты ничем не отличались.
Умывшись и перекусив с дороги, мы втроём отправились в ратушу, чтобы мне стать полноценным (слово-то какое, неприятное) бароном.
Первое препятствие проявилось в виде мелкого мужичка в годах со взглядом снулой рыбы, залысинами на висках, но в богатой пышной одежде – короткий кафтан, рубашка с пышным жабо, пуфы с голубыми и белыми вставками, тёмно-синие чулки и башмаки на толстой подошве с высоким каблуком и серебряными пряжками. Он сидел в холле ратуши на лавке рядом с входной дверью, на той же лавке стояла чернильница с воткнутым пером и деревянный тубус с веревочным ремешком, чтобы можно было носить на плече. Ничего не делал, ни на что не обращал внимания, и казалось, кроме пряжек на обуви его ничего не интересовало. Но стоило нам пройти мимо, как он встряхнулся.
– Чем могу помочь, господа? – лениво произнёс он, бросив взгляд на мою баронскую цепь и вновь уткнувшись в пол.
– Я барон Тэрский, хочу закрепить в книге титулов своё имя и право на земли, – ответил я.
– Господин Реун сейчас заня…
Я бросил на колени расфуфыренному мелкую золотую монету.
– Если всё будет сделано как можно быстрее, то получишь ещё одну такую же и большую монету господин Реун, – следом за монетой произнёс я.
Взгляд клерка изменился в одно мгновение.
– Да, господин барон, я все понял. Будет всё сделано, чтобы помочь спасти ваше время, – клерк подскочил со своего места, резко кивнул, почти впечатав острый подбородок себе в грудь, сминая кружевное жабо, и тут же быстро ушёл.
– Зря ты ему золото дал, хватило бы и серебра, – с досадой произнесла Лина. – Да ещё пообещал в три раза больше. Они тут такую сумму видят раз в несколько месяцев.
– Золото у меня есть и трястись над ним не хочу. Уж лучше побыстрее закончить с бюрократией, пусть и выйдет дороже. Ты просто не знаешь, как она мне надоела ещё у себя в мире.
– Эт-точно, – поддержал меня Колька. – Помню я, как собирал документы на ипотеку однажды, а потом отказывался от услуг мусорной компании, когда они цену захреначили в квитанцию, словно лично приходили ко мне дважды в день под дверь квартиры и вывозили мешки на мерседесе.
– Дело ваше, – поджала губки девушки и замолчала.
Не прошло и пяти минут, как раздался частый перестук тяжёлых туфель по полу и к нам подскочил знакомый клерк.
– Всё, господин, я всё сделал, господин Реун уже ждёт вас, – проговорил он подобострастно и низко поклонился.
– Проводи к нему и получишь свою награду, – ответил я.
– Слушаюсь, господин барон, – ещё раз согнулся пополам собеседник, – прошу за мной.
Итогом посещения ратуши стал потерянный час (слишком много времени ушло на поиск нужных документов в архиве) и три золотых монеты.
По поводу денежной системы. Монеты делились на медные, серебряные и золотые. Медных было три: мелкая, большая и двойная большая. Первая имела хождение в основном среди нищих крестьян, путешественники кидали их мальчишкам на коновязях и в городе для помощи с ориентацией на улицах. Иногда её звали ещё пыльком, от того, что в пыли детвора её ищет и устраивает целые баталии, поднимая клубы пыли. Большая монета уже чуть больше пользуется спросом, ею и купцы не гнушаются расплачиваться и принимать, она в три раза дороже пылька. И, наконец, двойная большая медная монета в полтора раза ценнее большой, так как там медь с каплей серебра, хотя размером они почти одинаковы.
Серебряных монет всего две – малая и большая. За малую дают пятнадцать больших медных или десять двойных (отсюда и пошла её себестоимость, хотя название говорит совсем о другом). Большая серебряная, равна двум с половиной мелких серебрушек.
Золотых, как и медных, три. Малая монета, большая и корона. Короны – самые редкие в обращении монеты. Весом всего в два раза больше большой, но ценнее в пять раз, изготавливаются из чистейшего золота без грамма примесей и только с помощью магии, которая делает их неуничтожимыми. Даже через десять лет такая монета будет выглядеть новенькой, в то время как малая или большая золотая просто напросто сотрутся. Большая монета в принципе имеет тот же процентный состав металла и весит примерно в два раза больше, чем малая, но оценивают её дороже, чем две малых монеты, примерно на двадцать процентов цена выше выходит.
После ратуши я вернулся обратно в гостиницу и собрался пару часиков подремать, но не тут-то было. Всю дрёму прогнал стук в дверь.
– Кто там? – сердито крикнул я и одновременно с этим взял руку пистолет-пулемёт, снял тот с предохранителя и направил на дверь. Кто бы и что бы ни говорил про толерантное (испоганенное слово ещё на Земле языками всяческих моральных уродов, неприятно мазануло по моим чувствам, когда в памяти всплыло оно) отношение к иным, я не собирался верить всем и всему. Тут к иноверцам и иностранцам подозрительно относятся, что говорить про возможное недружелюбие к иномирянам.
– Вить, я это, – прозвучал Колькин голос. – Поговорить бы.
– Сейчас открою, – я встал с кровати и сдвинул засов на двери. – Что случилось?
– Да так… выпьем? – он показал глиняную бутыль с высоким горлышком. – Тут градусов семь крепость, или меньше даже.
– Я поспать хотел пару часиков, а потом пройтись по лавкам, прицениться. Авось под вечер купцы будут сговорчивее да и среди остальных до завтра информация про наши товары разойдётся, – вздохнул я, не имея никакого желания напиваться.
– Да мы по капельке.
– Давай вечером, а?
Тот замялся.
– Что-то хотел? – догадался я. – Говори уж, не мни сиськи.
– Вить, а можно мне купить рабыню? – быстро произнёс он. – Вроде бы рабский рынок тут есть.
Честно сказать, я опешил от предложения товарища. В голове табуном пронеслись мысли одна другой изощрённей.
– Рабыню? На хрена, Коль?!
– Чтобы от вас не отличаться, – криво улыбнулся он. – У тебя есть, у Серого даже две, а мне остаётся только слушать ваши охи-вздохи и завидовать. Я так скоро на деревенских бабок начну засматриваться.
– Вот оно что, – присвистнул я, присел на кровать и кивнул на большой сундук. – Ставь бутылку пока там и сам на табурет плюхайся.
– Да если пить не будешь, то я и постою, все равно ненадолго зашёл, получается.
– Как хочешь. Насчёт рабыни… м-да… как сам захочешь. М-да… дико звучит: хочу рабыню купить, – покачал я головой.
Колька в ответ сильно покраснел.
– Только завра этим займёмся, о-кей? Сегодня лавки и приценка к товарам, а завтра всё остальное, в том числе и поход на рабский рынок. А вообще, сходить можно в бордель, я и сам не против разгрузиться.
– У тебя же с собой Лина? – напомнил мне парень. – Или надоела?
– У нас с ней рабочие отношения, Коль, – сухо произнёс я.
– Да я так, без задней мысли, извини, Вить, – повинился собеседник, вздохнул, посмотрел на бутылку в руке, ещё раз вздохнул и спросил. – Ты точно вино не станешь пить?
– Вечером, Коль, всё вечером.
После ухода товарища я растянулся на кровати, устроил себе потягушечки и очень быстро заснул без сновидений. Пробуждение мне устроил гостиничный служка, следуя моему указанию поднять в нужное время. Поднявшись сам, я приказал слуге – подростку лет десяти, оповестить моих спутников, чтобы они спускались через пять минут в столовый зал на первый этаж.
Лина спустилась лишь на пару минут позже меня, а вот Кольку пришлось ждать гораздо дольше. Когда он спустился, распространяя свежий аромат вина, я только головой покачал.
– Да я трезв, как стёклышко! – Тут же стал тот защищаться, заметив мой жест. – Меньше литра вина, которое как наше пиво.
– Да бог с тобой, выпил и выпил, – махнул я на него рукой. – Главное, чтобы не упал на дороге и асфальтовую болезнь не заработал.
Тот только фыркнул с возмущением и больше ничего говорить не стал.
Один из прилично одетых мальчишек, крутящихся на площади, согласился за пыльк проводить нас по нескольким лавкам богатых купцов, показать ювелира и мага, точнее их магазинчики.
На всё у нас ушло часа три. Ювелир заинтересовался бижутерией и мелкими фарфоровыми и стеклянными фигурками, двум купцам очень понравилась посуда. В основном мы привезли бокалы с фужерами, рюмки и стопки, стаканы, заварочные чайники и графины. Большая часть из простого стекла без украшений, максимум – однотонный цвет материала. И совсем немного, примерно пятая часть, были украшены позолотой, рисунками и орнаментом, разноцветным рифлением. Сделал так, чтобы не сбивать цену, наоборот, повышать её с каждым своим посещением. Красочных бокалов с рюмками у меня хватало. Их, пожалуй, было столько же, сколько и из чистого или одноцветного стекла. Вот только начни я торговать ими, то потом за простой барный стакан я уже не смогу выручить столько же, сколько за него дают сейчас.
Маг с интересом посмотрел на образцы и согласился прикупить набор из нескольких стаканов и фужеров, всего пять штук, но менять остальные на свои чародейские поделки отказался, сообщив, что возьмёт только серебро и золото в монетах или слитках. У него же купил двойной набор кристаллов для своей магической шкатулки, пустых и оттого сравнительно дешёвых. Но даже такая цена сильно ударила мне по кошельку. Заряжать камни маг не умел, с его слов, за этим нужно ехать ещё дальше, в столицу соседнего герцогства, где живёт уже не один десяток лет маг с необходимыми мне талантами. Ну да и ладно, с моими собственными талантами я справлюсь с зарядкой сам. Спрашивал только для своего кругозора, так сказать.
Зато очень повезло с одним из местных купцов. Торговал он далёкими от наших товаров продукцией – специями, мукой, крупами, солью и прочим подобным. Я и зашёл к нему только потому, что мальчишка провожатый сообщил о богатстве господина Лафиза. Да и лавка была большая, богато украшена и ухожена. Пик Лафиз был человеком с примесью орочей крови, но настолько малой, что едва угадывалась в чуть больших человеческих клыках, непривычному загару (у орков кожа с зеленоватым оттенком и под солнечными лучами приобретала неповторимый цвет, который выдавал любых метисов, квартеронов и так далее) и толстому чёрному прямому волосу на голове.
Образцы он осмотрел со всех сторон, пощёлкал ногтём, оценивая звук и прочность, и даже полизал каждый стакан и рюмку. После этого сумел уговорить нас остаться у него на ужин, благо, что лавка располагалась на первом этаже трёхэтажного дома, в котором проживал купец.
За столом он выделил нам самые лучшие места рядом с собой, даже Лине, хотя я видел один раз, как он недовольно покосился на рабыню. Либо просто не принято у местных ставить наравне с собой рабов, либо у него предубеждение против эльфийской крови.
Вместе с нами за столом сидела родня Пика: три дочери, сын, две жены или жена с любовницей, в этом я не смог разобраться, дед и два племянника не старше пятнадцати лет. Все были представлены, но запомнил я только двух дочерей и молодую жену, так как их имена оказались наиболее привычны моему слуху.
Первый час мы просто ели, отдавая должное кулинарному мастерству женской половины купеческого семейства. Когда животы были готовы лопнуть, по крайней мере, мой к этому стремился, началась неспешная беседа, закончившаяся тем, что Пик завтра выкупит весь наш товар, который мы ещё не успели пообещать другим. И потом мы станем иметь дела только с ним.
– Здорово всё получилось, – довольно произнёс я, когда мы вернулись в гостиницу и собрались в моей комнате на подведение итогов. – Если купец не обманет, то у нас появился стабильный канал сбыта товаров, заодно через него можно узнавать новости, заказывать редкие вещи. Лина, а вообще, что по нему можешь сказать? Рискнёт он нас обмануть или как?
– Не думаю. Тем более, он хочет выдать за одного из вас своих дочерей.
– Что?!
– Что?!
Девушка улыбнулась в ответ на наши возгласы.
– На его дочерях были надеты украшения, которые могут носить только невесты на выданье, практически всегда показывают их на себе только возможным женихам. Это орочий обычай из самых старых, сейчас не везде его соблюдают, – сказала она. – И раз на всех трёх купеческих дочках были такие украшения, то их отец хотел показать свой товар, так сказать, лицом и без намеков.
– Если бы мы ещё знали местные обычаи, – покачал головой Колька.
– Он расчитывал на меня, потому даже решил оставить меня за общим столом, – ответила ему девушка.
– Потому что у тебя родичи эльфы?
– Потому что я рабыня, – холодно ответила она. – Хотя и неприязнь между орками и эльфами не стоит скидывать. Купец точно с ними общается, у одного из племянников заметны сильные орочьи черты, значит, его родители, точнее кто-то из них, орк. И товар у Пика особый, я там видела зёрна птичьего гороха, а он растёт только в степях у орков, и получить его не всякий торгаш может.
– Значит, невесты, говоришь, – задумался я, прикидывая так и эдак возможности и последствия. – Меня Маша с Анютой не поймут, если я женюсь на местной. Коль?
– Что?
– Тебе кто-нибудь понравился из них?
– Да все они хороши, но жениться… блин, – он поморщился. – Как-то прям даже стрёмно.
– Зато не надо покупать рабыню, плюс, тесть богат и влиятелен. Видишь, сколько плюсов?
– Ну, всё равно как-то не так. И вообще, почему нас в зятья выбрал, неужели других женихов нет в городе?
– Потому что Пик самым первым понял важность породниться с вами или как минимум заиметь плотное знакомство. Думаете, о победе над гоблинами никто не знает? И то, что виконт Ла Дагра отвернул назад со своим войском, хотя мог напасть и захватить ваши богатства? – сказала Лина. – Сила и богатство – это то, что здесь ценится каждым. Виконт совсем не против был бы напасть на вас, твои големы его мало напугали бы, но тогда ему пришлось бы отвечать перед твоими товарищами, которые приезжали на тех железных повозках. И его впечатлило грохочущее оружие, способное пробить сильный охранный амулет на большом расстоянии.
– Хм, – хмыкнул я. – Значит, мы все были на волоске от смерти? Так получается?
– Так, – кивнула девушка. – И вскоре очень многие пожелают стать к вам ближе, начнут сватать дочерей, а к вашим женщинам – сыновей. Пик первым решил пойти на сближение, несмотря на риск.
– А риск-то откуда? – поинтересовался Колька. – Не съедим же мы его дочь.
– Кто знает. У некоторых народов есть традиции уродовать своих жён и мужей, у других первую жену нужно убить после брачной ночи и её сердце, глаза… в общем, хоть что-нибудь принести второй жене, с которой он навсегда себя соединит.
– И Пик даже подозревая такое, все равно решил сосватать дочку? – удивился я.
– Как видишь, да, – подтвердила Лина. – Купец и орк, желание прибыли и наплевательское отношение к жизням и судьбам младших родичей смешались в его теле. Сами орки ещё хуже относятся к детям, порой бросая больных и раненых в степи.
– Это Спарта, сынок, – себе под нос произнёс Колька.
– Что?
Парень в несколько фраз рассказал о государстве древних воинов на Земле
– Нет, всё дело в плодовитости орков, от того и такая жестокость. Они носят детей немногим меньше, рожают не меньше двойни и живут семь-восемь десятилетий, сохраняя силу до самой смерти. Но седых стариков или старух редко можно увидеть в их орде или городах, такие сами ищут смерти, считая, что орк обязан погибнуть в бою от боевого оружия. Поэтому у них часты ритуальные бои насмерть, когда старик или старуха выходит против молодого самого лучшего воина. Исключения бывают для шаманов и искустных ремесленников, чьи изделия никто не может повторить.
– С орками всё понятно, давай о наших делах поговорим. Если кто-то из нас пожелает взять в дочери жену Пика… тьфу ты, в жёны дочку купца, то как это показать или сказать? Необходимо как-то по-особому одеться, кольцо там или браслет? Или можно прямо прийти и сказать в лоб: хочу жениться и точка, отдай свою дочку?
– Можно по всякому, – пожала плечами девушка. – Что вам проще и меньше вызывает отторжение.
– А ты что посоветуешь? – не отстал я от Лнины.
– Украшения жениха. Раз купец воспользовался таким обычаем, то и вам стоит зайти с этой стороны. Завра у ювелира можно подобрать или подогнать.
– Отлично, – сказал я и посмотрел на Кольку.
Тот немедленно возмутился:
– А если я не хочу? Почему не ты? И почему так срочно?
– Я женат, уже говорил. Ты холост и только вчера жаловался, как тебе не хватает женской ласки, что даже согласен на рабыню. Нам нужны связи среди местных купцов, – после озвучивания каждого варианта я загибал пальцы. – И вообще, почему ты считаешь себя особенным? Я на предложение баронства согласился, хотя мне оно и с доплатой не нужно. Куда проще было жить в нашем поселке, строгать големов, кататься в рейды в мегаполис и так далее.
– Так, то барон, а то женитьба, – пробурчал Колька. – Может, она дурочка какая-нибудь.
– Тебе с ней не Шекспира и Достоевского разбирать и рецензии составлять и не программированием заниматься. Это, во-первых. А во-вторых, женитьба будет безопаснее моего титула или не слышал, что она сказала про виконта? – я кивнул на Лину. – Окажись на месте Ла Дагра кто-то жаднее, менее умный и рассудительный, то уже давно бы голова на колу гнила.
– Дочки Пика явно не дурочки, или как минимум умные дурочки. Он просто обязан был дать им образование и постоянно выводить в свет. У орков женщины и мужчины равны и, если достойны, то могут занять даже место вождя племени. В семье же купца они наследовали часть или всё имущество, и больше шансов у того, кто проявил бы склонность к управлению лавкой, в торговле. В общем, кто из детей Пика превзошёл бы отца, и своих братьев и сестёр, тот и получит однажды всё наследство. Поэтому, дочери просто обязаны владеть многими науками. В том числе и воинскими, так как у орков это самое почётное умение. Тебе больше нужно бояться того, чтобы жена не прижала каблуком, – усмехнулась Лина, посмотрев на моего товарища.
– Тем более такая жена мне не нужна, – возмутился Колька. – Не хватало ещё скандалов в семье.
– Какие скандалы? Ты просто покажешь ей, кто в доме хозяин и всё. Или ты просто боишься?
– На слабо вот только меня не нужно брать, – поморщился Колька, – хорошо?
– А сейчас нас до смой смерти здесь будут брать на слабо, – развёл я руками. – Увы и ах, но это не наш мир с толерантностью, ООН, уголовным кодексом и адвокатами. Если уж ты с женой не справишься, то даже и не знаю, как вообще дальше жизнь сложится.
– А если она тебя не устроит в постели, то возьмёшь себе вторую жену, например, с эльфийской кровью. Назначишь её старшей, и купеческая дочка все свои силы бросит на борьбу за власть в семье против соперницы, а та станет бороться с ней, – сказала Лина. – Тебе сплошь одна выгода.
– А если они друг друга поубивают? – спросил я, заинтересовавшись таким хитрым способом подкаблучника сохранить свою альфа-доминантность в семье.
– На место убитой всегда можешь взять новую. Но такое редко-редко бывает, особенно, если уже есть дети. Тут уже фактически родная кровь и пролить её нельзя. Главное, не жениться на полностью враждебных друг другу расах, светлых эльфийках и тифлингах, или дроу, – ответила девушка.
– Тут и дроу есть? Ого! Вот на ней я бы женился, – расплылся в сальной улыбке парень. – Всегда нравились негритяночки за цвет своей кожи. Только на лицо они страшненькие все.
– Успеешь ещё себе гарем создать, – опустил я его с небес на землю, – но потом. И вообще, жду от тебя ответа. Да или нет? Учти, откажешься, и я отправлю тебя обратно в посёлок, Коль. Тут ничего личного, но сейчас надо переступить через своё «не могу» ради всех нас.
– Прям так и отправишь? Из-за блажи или обиды, что я тебе не подчиняюсь? – набычился тот.
– Да причём тут это! Просто на твое место я попрошу у Палыча другого жениха. Пусть там хоть жребий тянут, но зять местного торговца мне нужен позарез, моему баронству, нашему анклаву, понимаешь, Коль? Не понимаю, чего ты кобенишься, ломаешься как целочка? То тебе хоть рабыня сгодится, то вдруг умная и красивая, мало того, молодая и со связями, спортивная и боевитая девушка в жёны предлагается, а ты в отказ. Или у тебя какие-то комплексы, хотел именно рабыню, чтобы чувствовать себя повелителем?
Я заметил, как после этих слов, на скулах Лины надулись желваки, и взгляд, который она бросила на парня, ощутимо похолодел.
– Это у тебя комплексы, – буркнул он. – Развёл гарем, и вообще…
– Коль, – перебил я его, – да или нет?
И всё-таки, я его уломал. Хотя и сильно сомневался, ведь не желай товарищ сам того, то заставить жениться на купеческой дочери его бы не смог никто. Скорее всего, запал на одну из них ещё на ужине, а сопротивлялся скорее из вечной мужской привычки ходить как можно дольше не окольцованным.
Утром наша троица была у ювелира самыми первыми клиентами. Буквально сразу, как только он отпёр дверь и снял засовы со ставней, мы шагнули в его лавку. Узнав о желании провести обручение по одному из орочьих законов, он посоветовал несколько украшений. Точнее, всего два – заколку, которую нужно вплести в косичку на виске и крупную серьгу. Оба украшения были выполнены в форме мужского полового органа. Узнав это, Колька немедленно встал на дыбы. На уговоры ушло десять минут и заверение, что знак увидят только купец и его дочери, для которых ничего постыдного в таком украшении не будет, скорее наоборот. Второй частью жениховского набора был небольшой, скорее декоративный, чем боевой кинжал, один на несколько одинаковых ножен. Всё это ювелир обещался изготовить после полудня. Ну, и стоила такая срочность немало.
Пока заказ готовился, мы навестили торговцев и мага, кто вчера согласился прибрести часть нашего товара. Потом заказали праздничную одежду. Разделавшись с необходимыми делами, мы занялись подготовкой к предстоящему сватовству. К сожалению, Лина мало что знала, лишь самые основы. Впрочем, особых торжеств не будет, это она пообещала точно. Скорее всего, короткая процедура помолвки, пир в семейном кругу и проводы молодожёнов в их племя или дом.
Короткую косичку Кольке заплела Лина, пожертвовав прядь собственных волос, которые вплела в короткую стрижку парня. Конечно, каштановая косичка на виске среди тёмно-русых волос смотрелась непривычно дико, но скрытая до поры шляпой, посторонний взгляд не резала. Колоть же ухо под серьгу парень отказался наотрез.
В два часа после полудня от ювелира примчался мальчишка посыльный с сообщением, что наш заказ готов. Вскоре серебряный фаллос размером с мизинец украсил причёску моему товарищу. Пока он не спрятал голову под шляпой, я едва удерживался от ржача, когда смотрел на него. Второй частью заказа и основным, стал короткий серебряный кинжал и к нему ножны в количестве четырёх штук.
– Так вы же к Пику Лафизу свататься идёте, так? А у него четыре невесты в доме, – сообщил ювелир, когда я задал вопрос, зачем лишний предмет.
Посыльный с одеждой из бельевой лавки появился у нас в гостинице ближе к пяти вечера. Всё это время я и Колька просидели, как на иголках. И только Лина выглядела абсолютно безмятежной.
И вот настал тот миг, когда я вошёл в лавку Лафиза. За прилавком стоял один из племянников, второй сидел в правом ближнем углу в полумраке, выполняя роль охранника.
Поприветствовав знакомых клыкастых парней, я попросил провести к их дядюшке.
– Господин барон, мне очень приятно, что вы меня не забыли, – поклонился купец, потом перевёл взгляд на смущённого Кольку, который держал шляпу в руках и не смог сдержать довольной улыбки. – Прошу вас пройти в мой скромный дом.
Никаких хождений вокруг и около не было, купец практически сразу перешёл к делу. Принял у Кольки ножны, потом на его громкий крик пришли его жёны, которым он их вручил.
– Это хорошо, что вы принесли с собой четыре одинаковых предмета. Вчера-то только дочки мои дома были, а ещё проживает племянница, та ещё егоза и вечно ей дома не сидится… то есть, пока ещё в девках ходит, вот ей и некуда сиду девать, – сказал Пик. – Красивая девушка и умная, знает четыре языка, лёгким мечом владеет лучше любого дружинника, из лука, бегущего оленя, бьёт на сто шагов. А дочки мои счёту обучены, в рисовании достигли высокого мастерства, черчение и знание небесных тел долго изучали. А уж с кинжалами в руках они против троих воинов выйдут и не опозорят честь рода!
Глядя на скисшее лицо Кольки, я едва сдерживался от ухмылки. Вряд ли он ожидал, что в жёны ему женские варианты Д' Артаньяна будут предлагать. Кого бы он ни выбрал, простой жизни у него не будет точно. Даже жаль его немножко, где-то в глубине души.
Лафиз заговаривал нам зубы и развлекал как мог добрых сорок минут, угостил отличным вином, рассказал не одну историю из своей богатой на приключения жизни, постоянно расхваливал дочек и племянницу, причём последнюю как бы не больше родных кровинушек.
И вот, наконец, к нам вышла молодая жена Пика, сообщив, что девушки готовы и ждут решения своего жениха.
Четыре девушки сидели на стульях в соседней комнате нога к ноге, одетые в простенькие наряды, но сшитые из дорогой ткани, сообщающей о достатке семьи, с минимум украшений, вроде серёжек и цепочек, причём все были одинаковы, наверное, тоже часть традиции. Каждая из девушек зажимала между бёдер пустые ножны горловиной вверх. Если бы они были перевёрнуты, это означало бы, что девушка против замужества или конкретно данного жениха. Впрочем, ему не возбранялось самому перевернуть ножны. Свадьба была бы, но мужу потом пришлось бы не раз доказывать, что он достоин, силён и умён. Самое худшее, это когда в ножнах уже вложен клинок. Так девушка показывала, что пойдёт на всё, даже на убийство мужа, настолько он ей неприятен.
Три девушки мне были знакомы по вчерашнему ужину, поэтому я во все глаза уставился на четвёртую, ту самую племянницу, о которой так хорошо отзывался Пик.
«Хороша чертовка! – восхитился я, рассматривая незнакомку. – Ради такой, я бы и сам согласился на женитьбу!».
На лицо – не старше семнадцати-восемнадцати лет, но при этом даже в чуть свободном платье видно, как округлилась в нужных местах её фигурка. Красивое лицо, высокий лоб с чёрной чёлкой, зачесанной налево, фиолетовые глаза. Волосы заплетены в мягкую косу (м-м, даже не знаю, как правильно назвать причёску, в общем, пряди едва держаться между собой, коса совсем не тугая и от того короче обычной, но даже и так кончик её был переброшен через левое плечо и был на уровне локтя). Слегка зеленоватая кожа с небольшим загаром, придающим пикантность и эдакую экзотичность. Ладошки небольшие, с аккуратными тонкими и длинными пальчиками. И при этом от неё шла словно бы волна желания и силы, привлекая внимания и заставляя хотеть эту самку, укротить её.
Неудивительно, что Колька выбрал её и загнал кинжал в ножны, сжимаемые сильными бёдрами незнакомки. Как только гарда щелкнула по пластинке на ножнах, Пик немедленно увлёк нас назад в комнату.
– Самую красавицу забрал себе, – радостно тараторил он, разливая вино по кубкам. – Ах, какой вкус, Коля! Лучше жены больше никогда не встретишь! Выпьем за это!
А вот пира как такого не было совсем. Практически повторился вчерашний ужин, только на почётном месте сидели новобрачные, заняв половину стола, а нам оставалось тесниться на оставшейся части. Первое, что сделали Николай и Ерана, так звали племянницу купца, так это порезали себе… веки. Сделали тем самым кинжалом царапины, измазали лезвие в крови и убрали в ножны. Теперь, как просветила меня Лина, клинок увидит свет, если один из супругов решит разорвать брак. Сам ритуал был эдакой проверкой для супругов. Если бы Колька выбросил кинжал и вставил в ножны свой при сватовстве, то сейчас он как минимум рисковал остаться без глаза, а максимум – бился в агонии с клинком в черепе.
В качестве приданого за невесту наш товарищ получил несколько защитных и боевых амулетов, бытовых, вроде перстня для определения яда в пище и воде. А Колька вручил ему зеркало в оправе из морёного дуба с серебряными инкрустациями, размером примерно с тридцатидюймовый экран, с деревянной резной крышкой, которая защищает стекло в закрытом положении и служит упором в рабочем.
После застолья Пик ни в какую не пожелал нас отпускать, предоставив комнаты в своём доме. В одной уложил меня с Линой, правда, той слуги постелили на полу, видать, по статусу большего было не положено. Молодожёнов заселили в соседнюю.
– Если холодно или неудобно, то можешь в кровать ко мне перебраться, – предложил я. Спальное место мне досталось чуть больше стандартной двуспальной кровати, наверное, плотник ваял в расчёте на орочью семейную пару, а орки покрупнее людей будут и эльфов, ненамного, но всё же, всё же. Меняться местами и ложиться на полу, мне было нельзя никак. Тогда бы Лина или, не дай бог узнай он про это, хозяева, перестали бы меня уважать. Как бы не смотрели на наши чудачества местные, но некоторые нормы и правила, писаные и нет, нельзя было нарушать без последствий. И заняв место вечной рабыни, отправив ту в свою кровать, я бы получил огромное грязное пятно на свою карму, образно говоря.
– Соскучился по ласке, господин барон? – с лёгким сарказмом сказала девушка.
– Не хочу, чтобы ты простудилась или скрипела всю ночь половицами над ухом, – ответил ей. – Я сейчас больше всех ласк на свете хочу просто поспать. Так что?
Вместо ответа эльфийка скользнула ко мне под одеяло, несколько секунд устраивалась на перине поудобнее и затихла. Какое-то время я чувствовал лёгкое возбуждение и напряжение от близости женщины, но потом усталость и выпитое вино сделали своё дело и я заснул.
Проснулся от громкого крика за стеной.
– А-а-а-а! – тянул кто-то на одной ноте, и было непонятно, кто именно – мужчина или женщина.
Ещё не до конца проснувшись, я скатился с кровати, одновременно хватая девяносто третий и приводя тот в боевую готовность. Позабыв про Лину, я выскочил в коридор, несколько секунд искал, откуда раздаётся шум. Потом столкнулся с Пиком и его племянниками, выскочившими в коридор из своих комнат, как и я в одном нательном белье, но с клинками в руках.
– Это у них кричали, у Ераны и Коли, – указал на дверь Пик. – Что там могло случиться, Виктор?
И с подозрением посмотрел на меня. А его племянники так и вовсе зыркали, что сущие волки, готовые вонзить клыки в жертву. Под этими взглядами я сразу вспомнил слова Лины, которая сообщила несколько «интересных» брачных обрядов разных народностей. Но… какого чёрта? Если он подозревал об этом и морально согласился с риском, то с чего так уставились своим гляделками на меня? Я что ли, виноват в том, что дядя племяшку на растерзание неизвестным иным отдал.
– Не знаю, – буркнул я. – Стучи в дверь, откроют – посмотрим. Не откроют – ломать придётся.
И тут за нашими спинами прозвучал сонный голос Лины:
– Да что вы тут трясёте своими… железками. Просто девочка почувствовала настоящего мужчину в себе и впервые ощутила, что такое наслаждение от ура.
Племянники не просто покраснели от её слов, а покрылись пятнами разных цветов и опустили глаза в пол.
Между тем за дверью, возле которой мы столпились, послышались тихие стоны, которые постепенно стали набирать обороты, иногда прерывались или заглушались невнятной торопливой речью, вскриками, шлепками.
Посмотрев друг на друга, мы чуть ли не синхронно развели руками и вернулись в свои комнаты.
Выспаться так и не удалось. В течение ночи меня вырывал из сна знакомый крик ещё трижды.
Утром Колька клевал носом за столом, молодая жена в противовес ему выглядела настолько свежей и отдохнувшей, что у меня закралось подозрение, что это она, а не кто-то другой, делила с моим товарищем ложе ночью.
Попрощались с семьёй купца после полудня, забрали приданое, молодожёнов и вернулись в гостиницу. Так как больше нас ничего не держало в городе, мы решили его покинуть. Опять пришлось трястись в седле, пока не добрались до постоялого двора, где меня дожидался староста с деревенскими мужичками и големами.
– Всё, Эрх, пора домой, – сообщил я ему, едва он выскочил встречать меня.
