Интерлюдия

1996

Ясным летним днем он сидел в парке, под магнолией, обжимаясь с Ханной Белчер, когда это случилось опять.

Эверетту Бликни исполнилось двадцать. Долговязый, темноволосый, почти что копия бывшего шефа полиции Лавленда, любимого всеми стража закона, скончавшегося от обширного инфаркта на Твайт-ви-Роуд в 1986-м. Ханна, светловолосая красотка с чуть неровными зубами, была средней дочкой Стейси Белчер, старой мымры, хозяйки автокафе. Они познакомились в школе на уроке биологии (во время, как это ни странно, препарирования лягушки) и встречались уже два года. Эверетт посещал занятия по уголовному праву в местном колледже, Ханна работала официанткой в «Пакстоне». Рука Эверетта была под майкой у Ханны, когда он это услышал.

Не просто удары, а нарастающий монотонный барабанный бой, который отдавался у Эверетта внутри.

– Ты слышишь?

Ханна взглянула на него.

– На нас кто-то смотрит? – спросила она. И притянула его к себе. – Ну и пусть.

То, что Эверетт слышал этот звук, а Ханна нет, ничего не значило. За прошедшие годы Эверетт научился отличать обычные повседневные звуки от тех, которые он называл за неимением лучшего слова – «чужие». Эверетт не осмеливался облечь свою догадку в слова, но он верил: его отца убило нечто с другой планеты. Ему все еще снились кошмары той ночи в 1986-м, когда отцу позвонили и попросили подъехать на Твайтви проверить, как он тогда думал, сообщение насчет аномально большой лягушки посреди дороги. Он помнил во всех подробностях, как существо поднялось перед ними – почти шесть футов ростом, покрытое черной, источавшей запах люцерны слизью, ящероподобное создание с палкой, сверкавшей голубыми огоньками, как какой-то бутафорский магический жезл. Вид монстра или, возможно, сам жезл (Эверетт подозревал последнее) вызвали у отца сердечный приступ, и он умер на руках у сына, а тварь убежала в лес. Больше человека-лягушку никто не видел. Но Эверетт помнил, что появлению чудовища предшествовали непрерывные громкие звуки, похожие на удары грома, хотя облаков на небе не было. Он рассчитывал, что если тварь когда-нибудь должна вернуться, то такие звуки послышатся снова.

Эверетт не дал Ханне отвлечь себя. Он прислушался к неумолчному ритму, сотрясавшему воздух, как ударные волны от далекого взрыва. Через десять секунд звук стал слабее, потом исчез.

– Нам надо идти, солнышко, – сказал он, целуя Ханну и поднимая ее на ноги.

– Почему?

«Потому что, – думал он, – я должен застрелить чудовище, которое убило моего папу».

Эверетт подвез Ханну к автокафе, где ее ждала мать, чтобы дочь, перед тем как идти домой, помогла ей расставить по полкам бутылки с пивом и пакеты со свиными шкварками. Он сказал Ханне, что совсем забыл – должен отвезти свою мать в Сент-Джеймс поиграть в бинго.

Эверетт остановился у трейлера, куда переехала их семья после того, как умер отец и начались проблемы с выплатой кредита. Это был сдвоенный мобильный дом в восточной части города, с собственным двором и ухоженным садиком. В нем было уютно. Мать даже не взглянула на него, когда он вошел – она была полностью поглощена «Колесом фортуны», – и не заметила, как Эверетт вытащил отцовский револьвер из коробки в шкафу над холодильником.

– Род Серлинг! – выкрикнула она ответ.

Да, где-то в другом мире, в другой вселенной отец не ответил на звонок и не умер. Эверетт сам хотел бы там жить.

«Я убью эту тварь», – подумал он.

Он снова услышал эти звуки через открытое окно машины. Как будто кто-то бьет в пустую железную бочку кувалдой. Влажный спертый воздух на этом безлюдном участке Твайтви странным образом реагировал на звук. По небу словно расходились волны, как по пруду от брошенного камня. Но нет, дело было не в небе – все перед глазами Эверетта шло волнами. Будто бы весь данный ему в ощущениях мир скрепляла некая невидимая материя, и сейчас она колебалась подобно воде, заставляя деревья и воздух покачиваться, как надувные игрушки в бассейне.

Эверетт припарковал машину сразу за мостом, в четверти мили от старого выезда к Кэмп-Ритчи. Насколько он мог помнить, отец умер именно тут. Звук шел из леса, слева от него. Вероятно, его источник находился примерно в сотне футов отсюда, за зарослями вереска, где-то в хвойной чаще.

Эверетт проверил предохранитель на отцовском револьвере. Сюда время от времени наведывались охотники за привидениями с эктоплазменными ловушками и счетчиками Гейгера – они искали человека-лягушку. Рассказы о том, что он видел той ночью, потихоньку просачивались за пределы Лавленда, пока какой-то писатель два года назад не собрал все легенды Огайо в одну книгу. С тех пор искатели Лавлендской Лягушки зачастили сюда – узнать их можно было по смешным кепкам и майкам с надписью «Х-Files». Особенно они активизировались в Хеллоуин. Эверетт не хотел случайно застрелить кого-нибудь из этих помешанных. Ведь такой звук мог производить и один из них, стараясь привлечь чудовище.

Вересковые сучья цеплялись за него, к джинсам липли семена клевера – крохотные зеленые треугольнички, похожие на чешуйки. Дальше лес темнел, высокие сосны прохладным пологом закрывали солнце, не давая подлеску буйно разрастаться. Землю устилали опавшие сосновые иголки, мягкие и пахучие. Коридоры, образованные деревьями, просматривались, казалось, на мили вперед. Эверетт знал, как легко здесь сбиться с пути – попробуй отличить одно дерево от другого.

Опять раздался звук. Настолько громкий, что Эверетт зажал уши и слабо застонал. Он видел, как дрожащий воздух тошнотворными волнами идет от подножия одного из деревьев. Волны наплывали друг на друга, невозможно было рассмотреть, что за ними.

Вдруг волны стихли. И он увидел в эпицентре волнения большое черное яйцо. Примерно десять футов высотой и четыре в обхвате, на поверхности никаких знаков или царапин, никаких надписей. Оно было такое гладкое, что Эверетт мог разглядеть в нем свое отражение.

Первой мыслью Эверетта было – это инопланетный корабль или зонд, посланный с целью обнаружить существо, прибывшее сюда десять лет назад. И он задал себе безумный вопрос: а я смогу убить пришельца? Я действительно за этим сюда пришел?

Несколько минут ничего не происходило. Не сводя глаз с яйца, Эверетт застыл в пятидесяти футах от него, с револьвером на изготовку.

Эверетт подумал, не потрогать ли его – и посмотреть, что случится. Но вспомнил «Каплю». В шесть лет он как-то засиделся с отцом допоздна и посмотрел этот фильм в программе «Полуночное кино». Тогда он перепугался до усрачки. Лучше не трогать ничего, что могло прилететь из космоса. На хрен надо!

Из инопланетной штуковины раздался новый звук – пронзительный, похожий на визжание электрической открывалки для консервов. Верхушку черного яйца опоясала тонкая линия. То, что было внутри, собиралось вылупиться.

Эверетт снял револьвер с предохранителя.

Звук прекратился, и верхушка яйца отскочила. Изнутри с шипением вырвался воздух. Вслед за ним повалил прозрачный пар. Он пах тухлятиной.

На кромке отверстия показалась рука. Похожая на человечью, покрытая густой черной слизью. Сколько пальцев, не различить.

Эверетт спрятался за ближайшим деревом. Он не хотел окончить свою жизнь в желудке чудища. Он даже уже не хотел убивать его. Эверетт был слишком напуган. Инстинкт самосохранения велел спасаться, и сейчас Эверетт хотел только выбраться из леса живым. Но если он сейчас пошевельнется, существо может его услышать. И бросится за ним. Кто знает, как долго оно просидело в яйце и как сильно проголодалось?

Появилась другая черная рука. Тело подтянулось и поднялось из отверстия бесформенной черной массой – словно сгусток ожившей нефти. Оно рухнуло на землю, не совладав с неожиданно суровой гравитацией чужой планеты. Можно не опасаться, что это чудовище погонится за ним, – оно еле держалось на ногах.

На то, чтобы встать, у существа ушло почти пять минут. А поднявшись, оно привалилось к дереву и выкрикнуло на каком-то зверском языке:

– Аххххнааа!

В голосе пришельца звучали слабость и беспомощность, и Эверетт понял, что больше не боится этого жалкого создания. Ну ладно, боится. Достаточно боится, чтобы держаться от него подальше. Но не настолько, чтобы убежать, не выяснив наконец, что это за тварь. Эверетт вышел из-за дерева и двинулся вперед.

Два черных глаза смотрели на него с изумлением. Лягушачье-рыбья пасть оскалилась. Существо попыталось заговорить:

– Нахоп. Наххх опп!

Оно подняло руку, и Эверетт увидел в ней искрящийся стержень. Он не успел подумать, что он делает. Бах! Пуля попала в левую ногу чудовища. Оно зарычало и упало на землю. Затем приподнялось на локтях и посмотрело на Эверетта. Медленно, но вполне четко оно произнесло:

– Ах ты дебил хренов!

Когда пришелец заговорил по-английски, сердце у Эверетта остановилось, в буквальном смысле слова. Спустя пару секунд оно забилось снова – неровно, как неисправный механизм. Эверетт не чувствовал собственного тела. Очевидно, существо вторглось в его сознание и переняло основы человеческой речи. И если это так, на что еще оно способно? «Способно ли оно, – подумал Эверетт, – заставить меня приставить пистолет к собственной голове?»

Он повернулся и бежал прочь.

Вернувшись в город, он заявился в «Пакстон» и принялся убеждать тамошних завсегдатаев, что человек-лягушка с другой планеты потерпел крушение в лесу – наверняка это подкрепление в помощь той твари, что когда-то убила его отца, – и надо немедленно брать оружие и ехать в лес, прикончить это, пока оно не прикончило их.

Ночь он провел в психушке. Первую из многих.