Глава семьдесят восьмая
Алекс
22 марта 2011
Она проснулась рано. Набрала полные легкие воздуха, так что холодное весеннее утро пробрало ее до самых кончиков пальцев, и заставила себя вылезти из накрахмаленных простыней, в которые плотно закуталась ночью. Потом, поеживаясь на холоде, плеснула в лицо теплой водой из умывальника.
Лекарства Алекс аккуратно засунула в боковой карман большой спортивной сумки. Одежду сложила в основное отделение.
Извинительные письма пошли в другой боковой карман. Можно было потихоньку двигаться. В буфете за завтраком она под неумолчный гул голосов выпила несколько чашек мятного чая и поклевала тост с джемом. Несколько человек подошли, чтобы обняться.
Несколько объятий на прощание – и вот она уже загружает сумку в такси и просит отвезти ее в больницу Танбридж-Уэллса. Машину вызвали на ресепшен; водители здесь знают, что вопросов задавать не надо. Интересно, подумала Алекс, сколько «выпускников» не удерживаются и выкладывают им свою подноготную безо всяких вопросов – рефлекс, выработанный неделями групповой терапии?
* * *
Мэтт ждал ее в кафе, баюкая в руках чашку с землистосерым кофе. Перед ним на столике лежала ее статья. Когда она вошла, он встал и сделал шаг ей навстречу. В первые мгновения она просто стояла и смотрела на него и ждала, пока успокоится сердце. Мэтт тоже смотрел; оглядев ее с ног до головы, он решительно сказал:
– Ты отлично выглядишь.
– Ты тоже.
Как всегда, подумала она.
– Как прошло лечение? – спросил он, когда они коротко и небрежно обнялись.
– Ну, ты знаешь. – Она пожала плечами; вряд ли ему это интересно.
– Но я ведь на самом деле не знаю. – Тон у него было извиняющийся.
– Ну, это работает. Помогает. Мне не хотелось бы углубляться.
– Ну да, конечно, извини. Это просто фантастика! – воскликнул он, указывая на газету.
– Без моего источника в полиции ничего бы не вышло, – улыбнулась она.
Статья на два разворота вышла, пока Алекс была на лечении, и она ее еще не видела. Сверху жирным шрифтом набрано ее имя. Под ним – маленькая фотография, взятая с какого-то пропуска. В центре первого разворота Эми обнимает за плечи Бекки и Дженни, и все трое безудержно хохочут.
На второй странице – Саймон крупным планом. Еще не такой тощий и жилистый и без седины. Красив до умопомрачения. Но когда она впервые увидела его вживую, то поразилась: худой как скелет и взгляд затравленный. В суд он явился с подбитым глазом и опухшим носом, и его даже стало почти жалко.
Экстрадиция Саймона заняла не одну неделю. Его разыскивали в нескольких странах по обвинению в изнасилованиях и похищениях. Он называл себя Грэхем Барнс. Первое имя отца и девичья фамилия матери. Не очень-то изобретательно – однако псевдоним прекрасно проработал пятнадцать лет.
Свидетелями обвинения выступали Том и Каролина. К сожалению, школьную сумку Эми так и не нашли, а машину Саймона уже давно сдали на металлолом.
Все было очень шатко, и неизвестно, признали ли бы его виновным, если бы не главный свидетель.
Эми.
Учитывая тот факт, что во время предыдущей «игры в теннис» Эми сильно перенервничала, судья и медики сошлись на следующем: ей зададут только десять вопросов, и при первых признаках тревоги все тут же прекратят; защита и обвинение должны заранее подготовить по пять вопросов и представить их на согласование.
На экранах появилось изображение, и в зале суда повисла мертвая тишина. На заднем плане Эми лежала на спине в капсуле магнитно-резонансного томографа; прямо перед камерами за пультом управления с сосредоточенным видом сидели Питер Хейнс с помощниками. Мониторы вверху показывали, что никакие зоны мозга пока не активны.
Доктор Хейнс слегка дрожащим голосом объяснял Эми правила. Если ответ «да», она должна представить, что играет в теннис; если «нет» – представить, что расслабленно лежит в теплой воде.
– Вас зовут Эми Стивенсон? – спросил он в качестве теста.
«Теннисный» участок мозга загорелся красным; по краям языками пламени замерцали оранжевые и желтые всполохи. Казалось, все присутствующие в зале затаили дыхание.
Твердым четким голосом доктор зачитал вопросы защиты, делая между ними большие паузы.
– Вы знаете, где вы?
Нет.
– Вы знаете, сколько вам лет?
Нет.
– Вы знаете, который сейчас год?
Нет.
– У вас что-нибудь болит?
Нет.
– Вы знаете, кто напал на вас восемнадцатого июля тысяча девятьсот девяносто пятого года?
Короткая пауза… и теннис.
* * *
Защита пыталась дискредитировать свидетельницу как путающуюся в показаниях и недееспособную. Обвинение поменяло тактику.
– Эми, – читал доктор согласованный текст, – вам будет предложено еще пять вопросов. По-прежнему представляйте, что играете в теннис, если хотите ответить «да» или подтвердить нужный вариант; все остальное время представляйте, что расслабленно лежите в теплой воде. Итак.
После короткой паузы в колонках снова послышался голос доктора. Теперь он звучал заметно громче и решительней.
– Эми, мы просим вас произнести по буквам имя нападавшего. Первый вопрос. Какова первая буква имени? A, B, C, D, E, F, G, H, I, J, K, L, M…
Доктор зачитывал алфавит, и с каждой буквой публика все сильней подавалась вперед к экранам.
– N, O, P, Q, R, S…
Теннис.
Все присутствующие ахнули в один голос. Сидящий в окружении двух адвокатов Саймон понурил голову.
– Вторая буква, – невозмутимо продолжал голос в динамиках. – A, B, C, D, E, F, G, H, I…
Теннис.
Все уже знали, что будет дальше. Все, кроме Сью Арлингтон. Simon. Саймон.
* * *
На следующей неделе старшина присяжных после затянувшейся паузы искоса глянул на Саймона и наконец объявил:
– Мы признаем подсудимого виновным.
Правой рукой Джейкоб сжал руку Фионы, левой – руку Дженни. Бекки бросилась обнимать Алекс. Боб плакал, обхватил голову руками; рядом была его жена Джуди. Том отсутствовал: после дачи показаний он был уже не в силах находиться в зале суда и в последние дни слушания присматривал за маленьким племянником.
Сью весь процесс просидела в первом ряду рядом с мужем; запавшие глаза Грэхема больше не сияли. Когда зачитали приговор, у нее вырвался какой-то звериный стон, от которого все присутствующие на секунду замерли.
* * *
Мэтт взял солонку и внимательно ее разглядывал.
– Ты в порядке? – спросила она.
– Не совсем. Черт, Алекс, ну почему ты все делаешь не вовремя!
– Ты о чем? – В груди сдавило: она испугалась того, что может услышать. Лучше встать и уйти при первых признаках душещипательной сцены.
– Ты наконец с этим справилась. – Мэтт потянулся к ее руке, но она отстранилась. Мысль о том, что он к ней прикоснется, была слишком мучительна.
– Не надо, Мэтт. Пожалуйста. Я пока еще не настолько сильная.
– Ты сильней, чем мы оба думали.
– Извини, Мэтт. – Она тяжело сглотнула. – Я очень жалею, что не справилась раньше. Вовремя. – Рыдания подступили к горлу, и она замолчала.
– Я тоже. Какая-то часть меня ненавидит тебя за то, что ты не сделала этого еще тогда, – сказал он, продолжая теребить в руках солонку и не глядя ей в глаза.
– А другая часть? – спросила она, немного овладев собой.
– Ты знаешь.
– Все мое существо чувствует то же самое.
Она опустила глаза и стала смотреть, как крупные капли расплываются на джинсах, образуя абстрактные узоры. Скупые слезы Мэтта капнули на газету; написанные ею слова кое-где расплылись черными лужицами.
– О, черт, извини! – Мэтт потер мокрые пятна, отчего все стало только хуже. – Я достану тебе другой экземпляр. Или можно посмотреть у них на сайте?
– Не волнуйся, я попрошу, чтобы они мне прислали этот номер.
Оба вытерли глаза, прокашлявшись, принялись за остывший кофе.
– И что ты теперь собираешься делать? Двигаться в том же направлении? – спросил он.
Радужная оболочка его глаз по-прежнему отливала по краям лиловатым. Уникальный цвет. Она не видела с тех пор, как они расстались.
– Ну да, «Таймс» берут меня обратно. Буду вести новую колонку. Они подумывают насчет цикла статей о нераскрытых преступлениях. Так что посмотрим.
– Позвонишь, если потребуется моя помощь? – спросил он с надеждой в голосе.
Она резко втянула воздух.
– Ну, я… думаешь, это хорошая идея?
– Может, и нет, – улыбнулся он чуть смущенно, – но я все равно буду рад.
Алекс закусила нижнюю губу. Сердце пылало, будто прожигая ее насквозь. Она глубоко и медленно вдохнула, опасаясь, что может броситься через стол, обнять Мэтта крепко-крепко и уже никогда его не отпускать.
– Знаешь, Мэтт, дальше я сама. Оставляю тебя одного. То есть с Джейн, – улыбнулась она сквозь новые слезы, зигзагами спускавшиеся по щекам, – и с Эвой.
Мэтт отвел глаза. Сделав глубокий вдох, он потер руками лицо и потряс головой.
– Спасибо.
* * *
В «Голубой лагуне» не было ни посетителей, ни медсестер. Молчало радио, стойка администратора пустовала. Тишину нарушало лишь отдаленное гудение приборов и еле слышное звучание «дыхательного» оркестра, в котором каждый пациент исполнял свою партию.
Алекс взглянула в зеркало – проверить, не потекла ли тушь, – и, записавшись в журнале, медленно двинулась к угловому боксу.
– Привет, Эми, это Алекс, – сказала она, присев на стул у кровати. – Как ты тут поживаешь?
Она взяла невесомую руку, погрела ее в ладонях и легонько прижала к щеке.
Потом пересела со стула на край кровати и, не выпуская руки Эми, легла с ней рядом. Вставила один наушник в ухо Эми. Другой – себе. Закрыла глаза. И нажала на «Play».
