При виде револьвера из глаз Чарлзворта тут же исчез торжествующий блеск. Он покосился на инспектора Кокрилла, и ему полегчало, когда он заметил на лице старика изумление. Коки снова подошел к Перпетуе.

– Прости меня, дитя, – сказал он.

Пеппи не смотрела на него. Ее взгляд не отрывался от лица Двойного Брайана.

– Как видите, я не солгал: тот поцелуй был прощальным.

В его речи не было и следа иностранного акцента.

Чарлзворт повторил предупреждение. Брайан откинул голову и радостно захохотал.

– Ну попробуйте, арестуйте!

Его голубые глаза насмешливо искрились, а черный глаз револьвера зорко следил за всеми, кто находился в комнате. Он шагнул в сторону от пустого дверного проема, встав спиной к стене – Двойного Брайана не возьмешь с тыла!

Взгляды присутствующих в основном были прикованы к Брайану, однако время от времени метались в сторону Чарлзворта. Тот видел за дверным проемом, в тени, своих людей наготове. Наготове для чего? Они были безоружны, а Брайан вряд ли побоится стрелять. Чарлзворт решил тянуть время.

Брайан повернулся к мисс Сволок. Черный глаз пистолета настороженно взглянул на нее, готовый ответить на любую опасность.

– Вы знали, не так ли? – спросил он.

– Я знала, что вы брат Джонни. Не знала, который из них.

– Близнец Джонни сошел с ума, – сказал Брайан, и Кокрилл снова увидел в его глазах тот огонь, который зажегся в Скотленд-Ярде, когда Брайан говорил, что Иезавель заслужила смерть, когда в момент настоящей горечи и искренности он забыл назвать ее «Иесавель». Брайан между тем продолжал: – У него всегда было слабое здоровье, и он не мог долго жить без Джонни. Тем не менее он гордился братом, видел его героем, идущим на битву, и, если бы Джонни погиб на поле боя, он бы это пережил. Но вы все знаете, как Джонни умер. Теперь его близнец совершенно безумен: это слюнявое, орущее, бесстыдное существо, запертое в сумасшедшем доме… – Брайан помолчал. – Дело не только в Джонни. Эрл Андерсон и Изабель Дрю должны были заплатить и за рассудок его близнеца. И Перпетуя Кирк заплатила бы, только…

– Только я объяснил вам, что она не виновата в случившемся, – сказал Коки. – Она была жертвой, как и Джонни, и ее следовало пожалеть, а не обвинять.

Глаз револьвера посмотрел в его сторону.

– Вы умный человек, – с восхищением проговорил Брайан. – Вы понимали, что после этого она будет со мной в безопасности, неважно, убийца я или нет. А я не лгал: я не убийца. Эти люди убили моего брата. Закон их не мог покарать, но мы на Востоке научились брать на себя работу палачей, когда необходимо. – Он повернулся к Перпетуе: – К тому времени я уже отправил голову по почте, однако сделал все, что мог, чтобы вы ее не получили – зачтите это в мою пользу. Я пришел утром, бандероль еще не принесли. На коврике лежало очередное угрожающее письмо, но рядом сновала уборщица, и мне не удалось его забрать. И вообще, если бы угрозы в адрес Перпетуи Кирк прекратились, едва я узнал о ее невиновности, это выглядело бы подозрительно. Зато я постарался, чтобы они не слишком ее напугали. Я перехватил телефонограмму, которую сам ей послал, и не сказал ей ни слова.

Щелк, щелк, щелк – стучали кусочки головоломки, окончательно занимая свои места. Револьвер сосредоточил свой взгляд на Чарлзворте.

– Когда вы догадались?

– Сегодня утром, когда вы наплели все эти глупости – что были Красным Рыцарем, – ответил Чарлзворт. – Гениальный штрих! Изобразить столь убедительную версию и при этом оставить себе лазейку! Вы придумали хорошую историю, объяснили многое, причем ваши объяснения были правдивы. Только выдумка насчет имени «Брайан» была лишней. Курам на смех!

Двойной Брайан снова расхохотался.

– Черт, вот уж я повеселился! Правда, веселье я мог позволить себе, только когда благополучно завершил первую часть работы. И, словно было недостаточно того, что Иезавель окрестила меня Двойным Брайаном, старый пень, – он махнул револьвером в сторону Кокрилла, – стал называть меня Дважды Брайаном. Это могло навести вас на мысль о близнеце! Я ждал, что вы вот-вот догадаетесь.

Чарлзворт невольно улыбнулся. Интересно, как инспектор Кокрилл воспринял, что его обозвали старым пнем? Несчастный старик! Выдумать такую замечательную сказку о Пеппи Кирк! У Перпетуи было алиби на то время, когда некто на Пикадилли выманивал Андерсона, и это алиби давно исключило ее из числа подозреваемых: Изабель Дрю звонила Пеппи домой. Но деревенские старики упрямы, как мулы, и не сдаются, даже если давно проиграли. Он с сочувствием посмотрел на коротышку-инспектора.

– Полагаю, теперь вы поняли, как было совершено убийство? – добрым голосом спросил его Чарлзворт.

– Я с самого начала знал, как оно было совершено, – холодно ответил Коки.

Только присутствие зрителей, почтительно наблюдающих за работой замечательной британской полиции, помешало Чарлзворту сказать: «Не врите!»

– Зачем же вы обвиняли мисс Кирк?

– Обвинение мисс Кирк было ловушкой.

– И чего вы думали этим добиться?

– Признания мистера Бриана, – ответил Коки. – Или, полагаю, теперь мы должны называть его мистером Вайзом?

– Крепки задним умом, а, инспектор? – ухмыльнулся Брайан.

– Что ж, вы действительно вырвали признание! – сказал Чарлзворт. – Жаль, не предвидели, что у него может быть револьвер!

Лицо Коки вытянулось.

– Да, нам следовало подумать о револьвере. Наличие оружия было весьма вероятно. – Он повернулся к Брайану: – Я верю всему, что вы нам рассказали. Вы решились на убийство и месть, но убийство – грубое, грязное дело, которое джентльмену не к лицу, и вы… вы прикрыли уродство и подлость как бы плащом фантазии… можно сказать, вашим собственным белым плащом. Вы ухватились за сходство с библейской символикой, пойдя при этом на ненужный риск, превратили дело в какую-то жестокую игру. Постепенно вы становились все более неосторожным. Сначала боялись, что вас схватят, прежде чем вы доведете всю работу до конца. Убить Андерсона было довольно просто. Вы знали, что его телефон не работает, и, вероятно, отправили ему записку, в которой просили быть в определенное время в определенной телефонной будке, и позвонили ему туда с Пикадилли. Разумеется, вы говорили без акцента, потому что вы не больше голландец, чем я. На следующий вечер вы заперли Пеппи Кирк в той комнатке. Белый жеребец участвовал в спектакле в одиночку – вы научили его это делать. А сами тем временем заперли дверь задней комнаты, чтобы вас никто не потревожил, и затаились в тени у лестницы в башню. Потом поднялись следом за Изабель и разделались с ней! – Глядя на Брайана из-под кустистых бровей, Кокрилл разминал в коричневых пальцах незажженную сигарету. – Сначала я не понимал, зачем было сбрасывать тело с балкона. Потом сообразил: вам нужно было вернуть на место пустые доспехи. Вы знали, что лошадь испугается, но не отступит назад, туда, где лежит тело…

– Я часто слышал, что лошади этого не делают, – сказал Брайан. – Было интересно проверить эту теорию. К счастью, она подтвердилась.

– Да, поэтому вы сбросили тело. Жеребец умчался в арку. Вы сняли пустые доспехи, прислонили их к стене, надели белый плащ, и вот вы снова Белый Рыцарь, немного ошеломленный падением с лошади! Мисс Сволок стучала в дверь, и вы ее впустили. Вы пошли с ней на сцену и встали рядом с мертвым телом Изабель. Затем благоговейно прикрыли ее своим белым плащом. Очаровательный жест, тем более что вместе с белым плащом вы бросили на тело веревки, которыми крепили пустые доспехи к седлу. Пустые доспехи на белом жеребце.

Кокрилл подошел к белой лошади, терпеливо стоявшей в стороне. Протянул руку и дернул доспехи – те покачнулись и упали. Через один пустой рукав проходила веревка, привязанная к штандарту, прикрепленному к седлу. Другой кусок веревки был обвязан вокруг талии костюма и, спрятанный под белым плащом, крепился к седлу сзади. Два куска белой бечевки – и каждый свернут в петлю.

После звонкого удара доспехов об пол наступила тишина. Стало слышно, как дождь барабанит по крыше. Внезапно прозвучал пронзительный голос Джорджа Эксмута:

– Но я видел его глаза! Кто-то был в этих доспехах! Вы тоже видели его глаза! Голубые глаза, вы сами сказали. И я их видел – как раз перед тем, как лошадь понесла. Они смотрели на меня с тревогой и… не знаю… удивлением.

– Смотрели не его глаза, – сказал Кокрилл.

– Не его?..

Вот и центральная фигура головоломки. Фигура, которая оказалась не Двойным Брайаном. Не совсем.

– Какое, по-вашему, было выражение на лице Эрла Андерсона, когда добрый друг, пригласивший его в «Золотой Голливог», оказался вдруг не таким уж добрым? Надо думать, тревога и удивление – это мягко сказано.

– Вы имеете в виду…

– Я имею в виду, что на лошади не было тела, – ответил Кокрилл. Он посмотрел на Брайана. – Как-то не в вашем характере отрезать человеку голову без всякой причины. Или ради извращенного удовольствия отправить ее девушке по почте.

– Посылка была придумана для отвода глаз, – согласился Брайан. – Требовалось отвлечь внимание от настоящей причины, почему мне нужна его голова. Я хотел, чтобы покойный Эрл стал моим алиби – занял мое место в седле. Но довольно трудно таскать туда-сюда мертвое тело. Мне пригодилась привычка носить в руке черную шляпу и вешать на эту же руку макинтош – так можно спрятать не одну голову. А дальше…

Всем вспомнился час после убийства: пустые доспехи в задней комнате, пустой шлем на колышке над ними, Брайан Бриан, раздраженный работой британской полиции, в маленьком кабинете мистера Порта. Золотистые волосы, бездонные голубые глаза, жесткий круглый ворот доспехов вокруг его шеи – и шлем, который он небрежно держал под мышкой.

Тишина. Люди на ярко освещенной сцене составляли три почти идеальных кольца: полицейские стояли по краю, в тени, рыцари в жестяных доспехах поспешно перемещали шлемы, которые до того держали под мышкой, маленькое центральное кольцо главных персонажей, собравшихся вместе в последний раз – Кокрилл, Чарлзворт, мистер Порт, мисс Сволок, Перпетуя и Мамадорогая… Две дюжины людей, беспомощных перед маленьким черным дулом револьвера: двадцать четыре пары глаз, в страхе глядящих в единственный черный, взгляд которого обещал смерть. Чарлзворт не знал, что делать дальше. Он отвечал за то, что может случиться с этими двадцатью четырьмя – и с убийцей, – и ему было страшно.

– Что теперь? – спросил он Брайана Бриана.

– Теперь я с вами прощаюсь, – любезно сказал Брайан. – Через секунду я выйду в коридор и, если кто-нибудь попытается меня остановить, буду стрелять. Я не боюсь умереть. Возможно, я и правда сумасшедший, возможно, в моей семье действительно есть склонность к безумию, и в Джонни, как и в другом моем бедном брате, уже были его ростки. Вы можете повесить меня за шею и наблюдать, как я умираю… Мне все равно. Однако напрашиваться на виселицу я не намерен. У меня есть все, что нужно, чтобы убежать из Англии – я позаботился об этом с самого начала. Я только хотел убедиться, что с этой девушкой поступили справедливо. – Он махнул пистолетом в сторону Перпетуи. – Я думал, что инспектор Кокрилл вычислил меня. Чуть раньше он произнес так значительно, что я отрезал голову Эрлу Андерсону, и вскоре после этого заметил, что я не всегда произносил «Иесавель». Поэтому в последний прогон спектакля я отправил пустые доспехи и собирался бежать, но тут он начал обвинять девушку… Как видите, ваша ошибка имела и положительный результат, инспектор, потому что я все еще здесь, да еще и с чистосердечным признанием.

– И с револьвером, – кисло добавил Чарлзворт.

– Да. – Брайан медленно обвел дулом по кругу, направив его по очереди на каждого. – Ну, прощайте.

Он двинулся в сторону двери.

Чарлзворт раздраженно обратился к старшему коллеге:

– Мои люди были готовы поймать любого, кто попробует сбежать. А теперь – вот это. Хорошенькую свинью вы мне подложили!

– Да. – Кокрилл поднял седую голову и добавил со спокойной решимостью: – Придется что-то предпринять.

С той же спокойной решимостью он прошел вперед несколько шагов.

– Ну хватит, сынок, – ворчливо сказал он Брайану. – Отдайте-ка мне свой револьвер.

Брайан направил дуло на него.

– Еще одно движение, и я стреляю. Не стройте иллюзий. Вы мне нравитесь, инспектор, с самого начала нравились, однако речь идет о моей жизни. Не думайте, что меня остановит ваше обаяние.

Он нацелил револьвер точно в сердце инспектору Кокриллу. Тот спокойно продолжал приближаться, и тогда Двойной Брайан выстрелил.

Щелк, щелк, щелк – крутился пустой барабан, и в краткий миг Чарлзворт и Джордж Эксмут прыгнули на Брайана и повалили его на пол. Золотая голова скрылась в море рыцарей в доспехах и полицейских в форме, голубые глаза скрылись под волной кулаков и локтей. Когда Брайан возник из куча-мала, на его запястьях были наручники. Чарлзворт отдал приказ, и, ни разу не оглянувшись, преступник позволил увести себя по длинным темным коридорам. Голубые глаза сияли, как звезды, золотая голова была гордо поднята – палач, идущий на собственную казнь. И люди, наблюдавшие за ним, знали: его повесят за шею, и, как он и сказал, ему будет все равно!

Посреди задней комнаты инспектор Кокрилл спокойно сидел на полу, где остался после схватки, и во второй раз за день открыл барабан револьвера.

– Значит, я крепок задним умом, да? – с неподражаемым ехидством сказал он инспектору Чарлзворту, поднялся на ноги, перекинул через плечо потрепанный макинтош и надел на голову потертую шляпу. – Ну, я пошел. Завтра рано вставать. Еду домой в Кент. – Коки помолчал. – Боюсь, там решат, что я безнадежно провалил участие в конференции.

И с удовлетворенным мерцанием в глазах вышел в ночь.