Глава 14
Большая встреча превзошла все ожидания Торби. Корабли тянулись многомильной вереницей, более восьмисот вольных торговцев расположились концентрическими окружностями вокруг площадки диаметром в четыре мили. «Сису» занял место на внутренней дуге – что порадовало мать Торби – рядом с кораблями, о существовании которых юноша и не подозревал: «Кракен», «Деймос», «Джеймс Б. Куинн», «Светлячок», «Бон-Марше», «Дом Педро», «Це-Квадрат», «Омега», «Эль-Нидо», – Торби вспомнил о Мате, – «Святой Кристофер», «Вега», «Вега-прим», «Галактический банкир», «Цыганочка», – Торби торопливо набрасывал схему расстановки кораблей, – «Сатурн», «Чан», «Сельская лавочка», «Джозеф Смит», «Алоха»…
Их было слишком много. Можно было осмотреть бо́льшую их часть, если посещать по десять кораблей за день. Но были и другие дела, и поглазеть было на что. Торби отбросил такую мысль.
Внутри круга был выстроен огромный временный стадион, он был намного больше Нового амфитеатра в Джаббалпуре. Здесь должны были происходить выборы, погребения и свадьбы, атлетические состязания, представления и концерты. Торби вспомнил о том, что ему предстоит участвовать в спектакле, – и его охватила сценическая лихорадка.
Между стадионом и кругом кораблей оставили место для лавочек, аттракционов, игровых площадок, образовательных и развлекательных выставок, палаток торговцев, танцевальных залов, которые не закрывались круглые сутки, стендов с техническими новинками, шатров гадалок, столиков для азартных игр, баров под открытым небом, прилавков с прохладительными напитками, где было все – от соков ягод с Плеяд до бурой жидкости, выдаваемой за старинную кока-колу с Терры, производимую нынче на Гекате.
Попав в этот водоворот, Торби чувствовал себя так, будто он вновь бродит по Веселой улице – широкой, пестрой и раз в семь более многолюдной. Нынче у фраки была возможность сказочно разбогатеть, дурача хитрейших деляг в Галактике. В этот день люки на кораблях были распахнуты настежь, торговцы чувствовали себя свободными, и местные купцы вполне могли продать вам вашу же шляпу, стоило лишь на секунду оставить ее на прилавке.
Фриц взял Торби с собой, дабы уберечь от неприятностей, хотя и сам не слишком разбирался, что к чему: до сих пор он побывал лишь на одной большой встрече. Старший помощник обратилась к молодым людям с наставлением, напомнив, что «Сису» всегда отличался безупречной репутацией, а затем выдала каждому по сотне кредитов, предупредив, что эти деньги надо растянуть до конца встречи.
Фриц посоветовал Торби оставить бо́льшую их часть на борту:
– Поиздержавшись, мы сможем выпросить у отца еще немного. Но таскать с собой всю сумму просто глупо.
Торби не возражал. Он не удивился, почувствовав в кармане руку воришки. Схватив его за кисть, он повернулся, чтобы взглянуть, кого поймал.
Сначала вернул себе свой бумажник, потом внимательно пригляделся к карманнику. Это был совсем юный чумазый фраки, который до боли в сердце напомнил Торби о Зигги, только у этого парнишки были целы обе руки.
– Ничего, в другой раз повезет, – утешил его Торби. – У тебя еще нет навыка.
Мальчишка, казалось, был готов заплакать. Торби уже хотел было его отпустить, но спохватился:
– Фриц, проверь свой бумажник.
Фриц зашарил по карманам. Бумажник исчез.
– Ах чтоб меня…
– Давай его сюда, малыш.
– Я не брал! Отпустите меня!
– Давай, давай… пока я не открутил тебе башку!
Наконец мальчишка вытащил бумажник Фрица, и Торби отпустил его.
– Зачем ты это сделал? – спросил Фриц. – Я уже искал полицейского.
– Именно поэтому.
– Что? Скажи толком.
– Когда-то я пытался освоить эту профессию. Это не так-то просто.
– Ты? Неудачная шутка, Торби.
– А ты помнишь меня? Бывшего фраки, сына нищего? У меня приступ ностальгии из-за этой нелепой попытки перераспределить наши богатства. Знаешь, Фриц, там, где я вырос, карманники имели определенный статус. Я же был простым нищим.
– Только не рассказывай об этом матери!
– Не стану. Но я – тот, кто я есть, я знаю, кем я был, и не собираюсь этого забывать. На карманника я так и не выучился, но нищим я был хорошим. Меня учил настоящий мастер. Мой папа. Баслим Калека. Я не стыжусь его, и никакие законы «Сису» не заставили бы меня это сделать.
– А я и не пытался тебя стыдить, – спокойно ответил Фриц.
Они пошли дальше, протискиваясь сквозь веселящуюся толпу. Торби сказал:
– Не сгонять ли нам в рулетку? Мне кажется, я заметил, в чем тут дело.
Фриц покачал головой:
– Не стоит. Ты посмотри на эти так называемые выигрыши.
– Не хочешь – не надо. Меня, в сущности, интересовало, как они жульничают с этим колесом.
– Торби…
– Да? Чего это у тебя такая торжественная физиономия?
– Знаешь ли ты, кем на самом деле был Баслим Калека?
Торби задумался:
– Он был моим папой. Если бы он хотел, чтобы я знал о нем больше, то он бы мне рассказал.
– Мм… пожалуй, да.
– Ты что-то знаешь?
– Кое-что.
– Меня интересует одна вещь. Бабушка велела усыновить меня в уплату какого-то долга. О чем идет речь?
– Э-э-э… Я и так уже сказал достаточно.
– Как знаешь.
– К черту! Все равно все остальные об этом знают. И еще не раз скажут на нынешней встрече.
– Нет-нет, не позволяй себя уговорить, Фриц.
– Ну… видишь ли, Баслим не всегда был нищим.
– Я давно это понял.
– Не мне говорить о том, кем он был. Народ годами держал эти сведения в тайне. И никто не дал мне понять, что их можно разгласить. Но одно обстоятельство известно всему Народу… а ты теперь один из нас. Когда-то давным-давно Баслим спас целую семью. Народ никогда этого не забудет. Это была «Ганза»… кстати, «Нью-Ганза» стоит вон там. Видишь? На ней щит нарисован. Большего я не могу тебе рассказать: на всю эту историю наложено табу – дело было настолько постыдным, что мы никогда о нем не говорим. Я и так сказал достаточно. Но ты можешь пойти на «Нью-Ганзу» и попросить показать тебе их старые журналы. Если ты объяснишь им, кто ты такой и какое отношение имел к Баслиму, они не посмеют тебе отказать. Хотя старший помощник после твоего визита запрется у себя в каюте и будет рыдать всю ночь.
– Хм… я не настолько хочу это знать, чтобы заставлять даму плакать. Ну что, Фриц? Покатаемся?
Так они и сделали – и Торби обнаружил, что даже после прыжков со сверхсветовой скоростью и ускорений в сотню g обыкновенные американские горки – развлечение чересчур возбуждающее. Он едва не потерял свой ланч.
Большая встреча, заполненная радостями и встречами старых и новых друзей, преследует также и серьезные цели.
Помимо похорон, поминальных служб по погибшим кораблям, свадеб, обменов юными девушками, здесь заключались сделки, затрагивавшие интересы всего Народа. Самыми важными были сделки по приобретению кораблей.
На Гекате были лучшие космоверфи во всей исследованной части Галактики. Точно так же как у людей, потомство появлялось и у кораблей. К нынешнему дню «Сису» был явно перенаселен и располагал большим богатством в виде тория и урана; наступило время разделять семью. По меньшей мере треть всех семей испытывали острую потребность в жизненном пространстве; фраки – торговцы кораблями потирали руки, предвкушая, какими будут комиссионные. Однако звездолеты нельзя было продавать, как прохладительные напитки; порой маклеры и брокеры в своих мечтах возносились слишком уж высоко. Но, как бы то ни было, в течение ближайших недель предстояло продать около сотни кораблей.
Некоторые из них – новые суда, сошедшие со стапелей «Галактического транспорта, лтд», дочерней корпорации известных во всем цивилизованном мире «Галактических предприятий», либо «Корпорации космических инженеров», «Кораблей Гекаты», «Двигателей, инкорпорейтед», «Гаскомба и сыновей», – на торги пришли все гиганты промышленности. Предложения были на любой вкус. Брокер, не работающий на корпорации, мог иметь исключительное право на продажу подержанного судна или знать по слухам, где есть судно, владельцы которого могут заинтересоваться хорошей ценой, – любой мог поймать удачу за хвост – надо было только не зевать. Ярмарка близилась к концу, и это было самое подходящее время для того, чтобы обзванивать клиентов и потратиться на дорогостоящие послания через N-пространство.
Семья, которой не хватало места на корабле, могла решить свои проблемы двумя способами: купить новое судно и разделиться, образовав две семьи, либо же объединиться с другим кораблем, чтобы купить третий, который принадлежал бы им на паях. Разделение повышало статус: это свидетельствовало о том, что семья состоит из умелых торговцев, которые могут обеспечить своим детям место в мире, не прибегая к посторонней помощи. Однако на практике обычно выбирали другой путь – объединение и приобретение судна в складчину, причем даже в этом случае нередко бывало так, что для выкупа нового корабля приходилось закладывать все три.
Последний раз «Сису» разделялся тридцать лет назад. Все эти годы семье сопутствовал успех, и она могла бы разделиться вновь уже самостоятельно. Однако десять лет назад на последней большой встрече бабушка предложила, чтобы «Сису» гарантировал оплату чужого новорожденного корабля – гарантировал вместе с кораблями-родителями. Новый корабль дал в честь «Сису» банкет и нырнул во тьму, из которой больше не возвращался. Космос беспределен. Помянем пропавший корабль на очередной встрече.
В итоге «Сису» пришлось выплачивать треть от сорока процентов стоимости пропавшего корабля, и это был тяжелый удар. Корабли-родители, разумеется, рассчитаются с «Сису»: долги должны быть оплачены, но после разделения они и так выжали из себя все, что могли, и от них оставались лишь кожа да кости. С неимущего должника требовать нечего: остается лишь ждать.
Бабушка была не глупа. Корабли-родители, «Цезарь Август» и «Дюпон», были родственно связаны с «Сису»; о своих надо заботиться. К тому же это была неплохая сделка: торговец, не желающий предоставлять кредит, очень скоро понимает, что и ему никто не поможет. Во всяком случае, «Сису» мог смело выписывать чек и рассчитывать на то, что он будет принят любым вольным торговцем с подобающим почтением.
Однако к моменту разделения семьи у «Сису» было меньше наличных, чем должно быть.
В первый же день по прибытии капитан Крауза посетил «Норберта Винера», на котором держал свой флаг коммодор. Супруга капитана осталась на борту, где у нее было забот выше головы: став старшим помощником, она почти не смыкала глаз. Сегодня она работала за письменным столом, иногда отвлекаясь на телефонные разговоры со старшими помощниками других кораблей по телефонной сети, установленной местными службами специально для встречи. Когда ей принесли поесть, она жестом велела отложить завтрак, но тот так и оставался нетронутым вплоть до возвращения ее мужа. Крауза вошел в каюту и устало опустился в кресло. Прежде чем заговорить, она подсчитала что-то на логарифмической линейке, а затем проверила ответ по калькулятору.
– Если взять корабль Гаскомба «Ф-два», то процент по кредиту будет чуть больше пятидесяти процентов.
– Рода, ты же знаешь: «Сису» не под силу приобрести корабль самостоятельно.
– Не торопись, дорогой. Вместе с нами подпишутся «Гас» и «Дюпон», а их подпись – то же самое, что наличные.
– Если им хватит на это денег.
– «Нью-Ганза» тоже присоединится – с учетом сложившихся обстоятельств – и…
– Рода! Две встречи назад ты была еще девчонкой, но все равно должна помнить, что тот долг лег равным бременем на всех, не только на «Нью-Ганзу». Это было единодушное решение.
– Я была достаточно взрослой, чтобы стать твоей женой, Фьялар! Не стоит читать мне законы. «Нью-Ганза» наверняка ухватится за эту возможность… если условия сделки останутся в тайне до скончания времен. Ты не ходил посмотреть на «Галактическую лямбду»?
– Мне незачем смотреть: я читал ее техническое описание. Слишком маленькая мощность.
– Ну ты даешь! Восемьдесят g ты называешь «слишком маленькой мощностью»?
– Если бы тебе пришлось сидеть в моем кресле, ты бы сказала то же самое. Корабли класса «Лямбды» проектировались для перевозки грузов в пределах Гегемонии: это все, на что они способны.
– Ты слишком консервативен, Фьялар.
– И таким останусь, если речь идет о безопасности судна.
– Не сомневаюсь. И мне придется искать решение, которое удовлетворило бы твои предрассудки. Ну что ж, «Лямбда» – лишь один из возможных вариантов. Есть еще… ну, ты знаешь, о чем я говорю. Можно купить за бесценок.
Крауза нахмурился:
– Несчастливый корабль.
– Да, придется его изрядно почистить, чтобы избавить тебя от этих мрачных мыслей. Но подумай о цене.
– Тут не только «мрачные мысли», сама знаешь, что это за корабль. Видишь ли, мне до сих пор ни разу не доводилось слышать о старшем помощнике, покончившем с собой. И о сошедших с ума капитанах я тоже не слыхал. Честно говоря, я удивлен, что они добрались сюда.
– Я тоже. Но как бы то ни было, корабль здесь, и его выставят на продажу. А очистить можно любое судно.
– Не знаю, не знаю.
– Не будь суеверным, дорогой. Тут только надо потщательнее проводить обряд, а это уж ты оставь мне. Ну ладно, давай забудем об этом корабле. Мы можем скинуться с другим кораблем.
– А я думал, что ты решила взвалить это дело только на нас.
– Да нет, я просто прикидываю наши возможности. Кстати, у нас есть более важные дела, чем оснащение в одиночку нового корабля.
– Еще бы! Силовая установка, вооружение, начальный капитал, опытные офицеры на ключевых постах – да что там, мы не сможем составить экипаж для двух кораблей. Да ты возьми хотя бы стрелков. Если…
– Не волнуйся. С этим мы справимся. Фьялар, ты не думал о том, чтобы стать заместителем коммодора?
Крауза осекся на полуслове:
– Рода! Ты не заболела?
– Нет.
– Я знаю десяток шкиперов, достойных занять это место. Я никогда не стану коммодором, и, что еще важнее, я не хочу им быть.
– Я могу согласиться на пост резервного заместителя: коммодор Денбо намерен подать в отставку сразу после того, как будет выбран новый заместитель. Можешь не сомневаться: уже на следующей встрече ты станешь коммодором.
– Просто нелепо!
– Почему мужчины так непрактичны? Фьялар, у тебя в голове только центр управления и дела торговли. Если бы я тебя не подталкивала, ты не смог бы стать даже заместителем капитана.
– Какая ты ненасытная, право!
– Я не жалуюсь, мой милый. Тот день, когда я взошла на борт «Сису», был для меня большим днем. Но послушай меня. Нас поддержат многие, не только «Гас» и «Дюпон». Поможет любой корабль, с которым мы пожелаем объединиться. Я собираюсь отложить решение до окончания нынешних выборов. Все утро ко мне поступают разные предложения от сильных кораблей с хорошими связями. В конце концов остается «Нью-Ганза».
– И что же «Нью-Ганза»?
– Если ганзейцы назовут твое имя в нужный момент, ты будешь избран без голосования, всеобщим согласием.
– Рода!
– Тебе даже пальцем пошевелить не придется. И Торби тоже. Вы вдвоем покажетесь на людях и продемонстрируете свои мужественные натуры, далекие от политиканства. Я сама все сделаю. Кстати, сейчас поздновато выводить из игры Лоан, но я сделаю все, чтобы прекратить это как можно быстрее. Ваша мать не видела всей перспективы целиком. Мне очень хочется, чтобы мои сыновья женились, но в нынешней обстановке очень важно, чтобы Торби не женился и не имел невесты до тех пор, пока не пройдут выборы. А теперь… ты уже был на флагманском корабле?
– Конечно.
– Так на каком корабле родился Торби? Это может иметь огромное значение.
Крауза вздохнул:
– Торби не рожден среди Народа.
– Что? Вздор! Ты хочешь сказать, что идентификация неточна… Так… Какой из пропавших кораблей нам подходит?
– Я же сказал: он не из Народа! Нет ни пропавших кораблей, ни исчезнувших детей – ничего, что подходило бы к его случаю. Он должен быть либо значительно старше, либо моложе, чем он есть.
Старший помощник покачала головой:
– Не верю.
– Или не хочешь верить?
– Я действительно не верю. Торби родился среди Народа. Об этом можно судить по его походке, по его манерам, его способностям… да вообще по нему самому! М-да… Я сама просмотрю эти досье.
– Давай. Если уж ты не веришь мне…
– Ну, Фьялар… Я же не говорила, что…
– А что же ты сказала? Скажи тебе, что снаружи идет дождь, когда ты этого не хочешь, и ты…
– Ах, милый! Ты же знаешь, что на Гекате в это время года не бывает дождей. Я только…
– О небо!
– Не выходи из себя. Капитану это не к лицу.
– А ты думаешь, капитану нравится, когда в его словах сомневаются на его собственном корабле!
– Прости, Фьялар. – Она понизила голос. – Я не хотела тебя обидеть. Если я расширю круг поисков или пороюсь в несистематизированных материалах – ты же знаешь, как неаккуратно относятся к данным о погибших кораблях, – мм… в общем, ты понимаешь, как было бы здорово, если бы еще до выборов удалось узнать, кто были родители Торби. И поскольку до тех пор я не разрешу ему жениться, известие о том, что сразу после выборов состоится помолвка, обеспечит нам мощную поддержку.
– Рода!
– Что, дорогой? Если удастся прояснить вопрос с семьей Торби, нас поддержит вся группа «Вега», особенно если мы выберем невесту среди их девушек…
– Рода!
– Не перебивай, дорогой.
– Дай и мне сказать. Капитану. Слушай, супруга: Торби родился среди фраки. Более того, Баслим был в этом уверен… и дал мне совершенно ясное поручение найти его семью. Я надеялся – да я и сам верил: архивы покажут, что Баслим ошибался. – Крауза нахмурился и закусил губу. – Крейсер из Гегемонии прибудет сюда через две недели. Тебе должно хватить этого времени, чтобы удостовериться, что я умею рыться в файлах не хуже любого клерка.
– Что ты имеешь в виду?
– А разве не понятно? Долги нужно возвращать… и нам предстоит еще одна плата.
Женщина внимательно посмотрела на капитана:
– Муж мой, ты сошел с ума?
– Мне это нравится ничуть не больше, чем тебе. Торби не только хороший мальчик; он еще и самый лучший стрелок из всех, какие у нас были.
– Стрелок! – с горечью ответила она. – Как ты можешь думать об этом? Фьялар, если ты воображаешь, что я позволю отдать одного из своих сыновей фраки… – Голос ее прервался.
– Он и есть фраки.
– Ничего подобного! Он – «Сису», так же как и я. Меня приняли в семью так же, как и его. Мы оба – «Сису» и останемся ими навсегда.
– Это уж как тебе угодно. Я надеюсь, что в глубине души Торби всегда останется «Сису». Но долги должны быть оплачены.
– Этот долг отдан сполна, и уже давно!
– Записи это не подтверждают.
– Чушь! Баслим просил вернуть мальчика его семье. Какой-то семье фраки – если у фраки вообще бывают семьи. Так мы приняли Торби в свою семью, в свой клан и септ. Неужели это не лучший способ выполнить просьбу Баслима? Или ты считаешь более уместным вышвырнуть мальчика в какой-нибудь клоповник фраки? Или ты так низко ценишь «Сису»?
Она посмотрела на него, и Крауза с горечью подумал о том, что мнение, будто чистая кровь Народа гарантирует им высокие мыслительные способности, наверное, и вправду справедливо. В спорах с фраки он никогда не терял головы. Но мать – а теперь вот и Рода – всегда умела как-то так повернуть дело, что он оказывался не прав.
Но если мать, как бы тверда она ни была, никогда не требовала невозможного, то Рода… что ж, она стала старшим помощником лишь недавно… И Крауза сдержанно произнес:
– Старший помощник, эта обязанность возложена лично на меня, а не на «Сису». И у меня нет иного выбора.
– Вот как? Что ж, капитан, мы еще вернемся к этому разговору. А теперь, со всем уважением к вам, сэр, у меня еще масса дел.
Торби прекрасно проводил время на встрече, но все же не так весело, как он ожидал; мать частенько вызывала его к себе, когда с визитами на «Сису» прибывали старшие помощники других кораблей. Порой они являлись со своими дочками и внучками, и Торби приходилось развлекать девушек, пока старшие вели свои беседы. Он старался изо всех сил и уже очень скоро мог запросто грубовато трепаться со сверстницами. И даже научился изображать что-то вроде танца, куда лучше тех бедолаг, у кого обе ноги левые или коленки сгибаются не в ту сторону. И теперь он мог без содрогания и озноба брать девушку за талию под звуки музыки.
Гости расспрашивали его о папе. Он старался отвечать вежливо, но его раздражало то обстоятельство, что, казалось, все знали о Баслиме больше, чем он. Разумеется, за исключением действительно важных вещей.
Однако светские обязанности, оказывается, можно было поделить. Торби сообразил, что он младший сын, а старший, Фриц, тоже не женат, и обратился к нему за помощью, обещая вернуть этот должок позже.
Фриц в ответ рассмеялся:
– Что такого ты можешь предложить мне взамен времени, проведенного на встрече?
– Ну…
– Вот-вот. А если серьезно, старина, то мать и слушать не станет, даже если я сойду с ума и предложу свои услуги. Она назвала тебя, и она имела в виду именно тебя. – Фриц зевнул. – Слушай, парень, я смертельно устал! Та рыженькая с «Сент-Луиса» готова была плясать всю ночь. Так что отстань от меня, я должен выспаться перед банкетом.
– У тебя не найдется лишней парадной куртки?
– Занимайся стиркой сам. И перестань шуметь.
И вот как-то утром, спустя месяц после прибытия на Гекату, капитан взял Торби с собой. Мать не могла задержать мальчика: ее не было на борту. Был День памяти. Служба должна была начаться не раньше полудня, но мать вышла заранее, чтобы утрясти кое-какие вопросы с завтрашними выборами.
Торби занимали совсем другие мысли. Служба должна была кончиться поминовением папы. Крауза рассказал мальчику, что он должен будет делать, и пообещал помочь ему прорепетировать, но Торби все же волновался. Его отнюдь не успокоила весть о том, что нынче вечером должна состояться премьера «Духа „Сису“».
Еще больше Торби расстроился, когда увидел у Фрица экземпляр сценария, который тот тщательно зубрил.
– Учу твою роль! – недовольно пробормотал Фриц. – Отец велел мне подготовиться на случай, если ты вдруг сломаешь ногу или упадешь от волнения в обморок. Но не беспокойся: я не собираюсь отнимать твой триумф, я лишь должен помочь тебе расслабиться, если ты, конечно, сможешь сделать это, когда тысячи глаз станут смотреть, как ты лижешься с Лоан.
– А ты сумел бы?
Фриц задумался:
– Можно попробовать. Лоан выглядит просто восхитительно. Может быть, мне стоит самому переломать тебе ноги?
– Голыми руками?
– Не соблазняй меня. Торби, это всего лишь предосторожность. Точно так же и вы, стрелки, несете вахты парами. Но ничто меньшее, чем сломанная нога, не избавит тебя от обязанности произносить эту чушь!
Торби и Крауза вышли из корабля за два часа до начала службы. Капитан заметил:
– Мы можем пока неплохо провести время. День памяти – великий праздник, особенно если ты сумеешь настроить свои мысли как надо. Однако сиденья там жесткие, и служба очень длинная.
– Да, отец… расскажите мне, что я должен буду делать во время поминовения моего папы, Баслима?
– Ничего особенного. Ты будешь сидеть в первом ряду и подавать реплики во время молитвы по усопшим. Ты знаешь слова?
– Не уверен.
– Я запишу их для тебя. Что же касается остального… будешь делать то же, что и я для своей матери, твоей бабушки. Смотри, а когда наступит твоя очередь – делай то же самое.
– Понятно, отец.
– А теперь успокойся.
К удивлению Торби, капитан Крауза встал на движущуюся дорожку, уходившую в сторону от места встречи, а затем свистом подозвал автомобиль. Экипаж мчался гораздо быстрее, чем было принято ездить на Джаббале, и почти так же лихо, как на Лозиане. Едва успев обменяться парой слов с водителем, они прибыли на железнодорожную станцию. Поездка была такой стремительной, что Торби не успел даже разглядеть город Артемиды.
Он удивился еще раз, когда отец купил билеты:
– Куда мы едем?
– За город. – Крауза посмотрел на часы. – У нас масса времени.
Монорельсовая дорога давала восхитительное ощущение скорости.
– С какой скоростью мы движемся, отец?
– Полагаю, около двухсот километров в час. – Краузе пришлось повысить голос.
– А кажется, что еще быстрее.
– Достаточно быстро, чтобы свернуть шею. Быстрее и ехать-то нельзя.
Ехали они полчаса. Металлургические заводы и фабрики больших верфей уродовали местный ландшафт, но все это было ново и необычно, и, рассматривая то, что открывалось взгляду, Торби решил, что принадлежащие Саргону заводы – мелкие лавочки по сравнению со всем, что он увидел здесь. За зданием станции, на которой они сошли, тянулась длинная высокая стена; Торби разглядел стоящие за ней звездолеты.
– Куда мы приехали?
– На военный космодром. Мне нужно встретиться с одним человеком, и сегодня самое подходящее время.
Они подошли к воротам. Крауза остановился и осмотрелся: вокруг никого не было.
– Торби…
– Да, отец?
– Ты не забыл то послание, которое мне передал Баслим?
– Сэр?
– Ты можешь его повторить еще раз?
– Ну, не знаю, отец. Это было так давно.
– Все же попробуй. Итак: «Капитану Фьялару Краузе, шкиперу звездолета „Сису“, от Баслима Калеки. Приветствую тебя, мой старый друг…»
– «…Приветствую тебя, мой старый друг, – подхватил Торби. – Я передаю привет также твоей семье, клану и всей родне…» Смотри-ка, я все помню!
– Разумеется, – мягко сказал Крауза, – ведь сегодня День памяти. Давай дальше.
Торби продолжал. Он услышал голос отца, звучащий из его уст, и по щекам юноши потекли слезы.
– «…Свидетельствую мое уважение твоей достопочтенной матери. Я говорю устами своего приемного сына. Он не понимает финского…» – но я же все понимаю!
– Продолжай.
Когда Торби дошел до слов «…я уже умру…», голос его сорвался. Крауза яростно потер нос и велел говорить дальше. Торби сумел добраться до конца текста, хотя голос предательски дрожал. Крауза дал ему выплакаться, потом строго приказал вытереть лицо и взять себя в руки.
– Сынок, ты понял, о чем шла речь в середине текста?
– Да… да, я понял все.
– Тогда ты понимаешь, что я обязан сделать.
– Я должен… покинуть «Сису»?
– А что говорил Баслим? «При первой возможности…» Так вот она, эта первая возможность, и мне пришлось очень постараться, чтобы ее получить. И скорее всего, это последняя возможность. Баслим не подарил, а лишь одолжил мне тебя, сынок. И вот я должен отдать долг. Ты понимаешь это?
– Да… полагаю, да.
– Тогда приступим к делу. – Крауза полез во внутренний карман куртки, достал пачку банкнот и сунул их Торби. – Клади в карман. Я должен бы дать гораздо больше, но это все, что мне удалось прихватить, не вызвав подозрений твоей матери. Надеюсь, что смогу переслать тебе еще до того, как вы уйдете в прыжок.
Торби взял пачку, даже не посмотрев на деньги, хотя такой суммы ему еще не доводилось держать в руках.
– Отец… ты хочешь сказать, что я уже ушел с «Сису»?
Крауза отвернулся и некоторое время молчал.
– Знаешь, сынок… так будет лучше. Прощание не доставляет удовольствия, только память приятна. К тому же иначе ничего не получится.
Торби сглотнул:
– Да, сэр.
– Пойдем.
Они быстро зашагали к пропускному пункту и уже почти вошли внутрь, когда Торби остановился и сказал:
– Отец… но я не хочу уходить!
Крауза посмотрел на него без всякого выражения:
– Ты не обязан.
– Но ты, кажется, говорил, что обязан?
– Нет. На меня была возложена обязанность доставить тебя и передать сообщение, доставленное мне Баслимом. На этом мои обязанности кончаются, и долг выплачен. Не я приказываю тебе покинуть семью… Это идея Баслима, он сделал так из лучших намерений, руководствуясь заботой о твоем благе. Должен ли ты выполнять его пожелания – это дело твое и Баслима. Я не могу решать это за тебя. Что бы ты ни был должен Баслиму, это не имеет отношения к долгу Народа перед ним.
Крауза ждал, а Торби молчал, пытаясь собраться с мыслями. Чего хотел от него папа? Что он велел ему сделать? «Я могу положиться на тебя?» Да, но чего ты хочешь, пап? «Не надо никаких пожертвований… только передай послание и сделай все, что потребует тот человек». Да, пап, но он ничего от меня не требует!
– У нас мало времени, – нетерпеливо произнес Крауза. – Мне пора возвращаться. Имей в виду, сынок, твое нынешнее решение будет окончательным. Если ты откажешься покинуть «Сису» сегодня, другого шанса у тебя не будет. Я в этом уверен.
«Самая последняя вещь, о которой я тебя прошу… могу ли я положиться на тебя?» – услышал мальчик торопливый голос папы, звучавший в его голове.
Торби вздохнул:
– Мне кажется, я должен сделать так, как ты говоришь, отец.
– Я тоже так думаю. А теперь поспешим.
Стража у ворот не спешила их пропустить, особенно после того, как Крауза, хоть и подтвердив свою личность и личность сына по корабельным документам, отказался сообщить, какое у него дело к командиру гвардейского крейсера «Гидра», заявив лишь, что оно «неотложное и официальное».
Наконец в сопровождении подтянутого вооруженного фраки они подошли к подъемнику корабля и были переданы другому стражнику. Их проводили по коридору к двери с табличкой «Секретарь корабля – входить без стука». Торби понял, что «Сису» был не столь велик, как он думал до сих пор. Ни разу в жизни юноше не доводилось видеть столько полированной стали. Он успел лишь мельком пожалеть о своем решении.
Секретарем корабля оказался вежливый подтянутый молодой человек со знаками отличия лейтенанта. Он был столь же тверд, как и стража у ворот.
– Простите, капитан, но вам придется изложить свою просьбу мне… если вы хотите встретиться с командиром.
Крауза промолчал и лишь поплотнее уселся в кресло.
Симпатичный молодой человек покраснел и забарабанил пальцами по крышке стола. Потом он поднялся на ноги:
– Прошу прощения, я на секунду…
Вскоре он вернулся и сказал невыразительным голосом:
– Командир может уделить вам пять минут.
Он провел Торби и Краузу в еще более просторный кабинет и оставил их там. За столом, заваленным бумагами, сидел человек постарше. Он был без кителя, и знаков различия не было видно. Он привстал, протянул руку и осведомился:
– Капитан Крауза, из вольных торговцев? Корабль «Си…зо»? Не так ли? Я полковник Брисби, командир корабля.
– Рад посетить ваше судно, капитан.
– Рад встретиться с вами. О чем вы хотите поговорить? – Он взглянул на Торби. – Это ваш младший офицер?
– И да и нет.
– То есть?
– Полковник, не могли бы вы сказать, какой у вас допуск секретности?
– Что? Ноль-восемь. Зачем это вам?
– Сейчас поймете. Этот мальчик – Торби Баслим, приемный сын полковника Ричарда Баслима. Полковник поручил мне доставить его к вам.
