Глава 13
Теперь я не могу пожаловаться, что не видела фей. Они и в самом деле очень симпатичны, но я не буду горевать, если никогда больше их не увижу.
Отважно ринувшись в гущу событий, я преодолела огромные трудности и смело…
Все было совсем не так. Я вляпалась. По самые уши. Сижу неизвестно в какой глуши, а в моей комнате нет ни одного окна, только дверь. Но от двери мало толку: над ней на жердочке сидит фея. Симпатичное мелкое создание, ее зеленый мех сильно напоминает балетную пачку. Она не совсем похожа на миниатюрного человека с крыльями, но говорят, что чем дольше на них смотришь, тем больше они становятся похожими на людей. Уголки глаз у нее приподняты, как у кошки, и очень красивая «улыбка» на мордочке.
Я назвала ее Титанией: произнести ее настоящее имя выше моих сил. Она знает несколько слов на орто. Совсем немного, но ее маленький мозг просто не может вместить больше. Он у нее лишь вдвое больше, чем у кошки. Другими словами, она – идиот, пытающийся сдать экзамен на кретина, но без особого успеха.
Почти все время она просто сидит на своей жердочке и нянчит детеныша – он величиной с котенка, но гораздо симпатичнее. Я зову его Ариэлем, хотя не знаю, какого он пола. Насчет Титании я тоже не уверена: говорят, что выкармливанием у фей занимаются и самки, и самцы. Они не млекопитающие, так что назвать это выкармливанием можно лишь условно. Ариэль еще не умеет летать, и Титания учит его: швыряет в воздух. Он кое-как планирует на пол, лежит и пищит, пока она не спустится с жердочки и не заберет его.
А вот что делаю я:
а) думаю;
б) надиктовываю свой дневник;
в) пытаюсь убедить Титанию дать мне понянчиться с малышом (добилась некоторого прогресса: она уже позволяет мне поднимать Ариэля с пола и передавать ей, малыш ничуть не боится меня);
г) опять думаю, но чувствую, что это бесполезное занятие.
Потому что я могу ходить по комнате и делать все, что угодно, если не подхожу к двери ближе чем на пару метров. Как вы думаете, почему? Сдаетесь? Потому что феи – плотоядные существа, и у них очень острые зубы и когти. Я уже заработала укус и две глубокие царапины на левой руке. Они саднят и заживать не собираются. Стоит мне приблизиться к двери, как Титания на меня набросится. Во всех прочих случаях она довольно дружелюбна.
В чисто физическом смысле мне не на что жаловаться. Несколько раз в «день» приходит абориген и приносит полный поднос весьма недурной еды. Я при этом отворачиваюсь: во-первых, венериане слишком похожи на людей, а во-вторых, чем больше на них смотришь, тем хуже для желудка. Вы, конечно, видели их на фотографиях, но они не могут передать запаха из вялого слюнявого рта. Здорово похоже, что это создание долго лежало мертвым, а потом его оживили при помощи какого-то мерзкого колдовства.
Я называю его Тупицей, и это еще комплимент. Кстати, насчет его пола не может быть никаких сомнений. Увидев такое, любая девушка сбежит в монастырь.
Я ем то, что мне приносят, потому что совершенно уверена, что готовит не он. А та, на кого я думаю, должна быть отличной поварихой.
Здесь мне придется вернуться немного назад.
– Лучше дайте мне две, – сказала я продавцу. – Там, куда я собираюсь, очень темно.
Он удивленно посмотрел на меня, и я повторила пароль.
Через несколько минут я уже летела в аэромобиле, и под нами были джунгли. Машина петляла, закладывала широкие виражи, вокруг был сплошной туман, и я совершенно потеряла ориентацию. Знаю только, что место это в двух часах полета от Венусбурга и что рядом расположена небольшая колония фей. Перед самой посадкой я увидела, как они летают, и так увлеклась, что даже не посмотрела, куда мы садимся. Впрочем, это бы не помогло…
Машина опустилась, открылась дверца. Я вышла из аэромобиля, и он тут же улетел, растрепав мне волосы своими винтами. А я оказалась перед домом с распахнутой дверью.
– Подди! – донесся знакомый голос. – Входи, милочка, входи!
Я почувствовала такое облегчение, что бросилась к ней в объятия. Это была миссис Грю, толстая и добрая, как всегда.
Потом я осмотрелась и увидела Кларка! Он посмотрел на меня, коротко бросил:
– Дура! – и отвернулся.
Тут я увидела в другом кресле дядю Тома и хотела броситься к нему с ликующим воплем, но объятия миссис Грю вдруг превратились в железные обручи.
– Нет-нет, милая, не так быстро, – сказала она и продолжала держать, пока кто-то (Тупица) не подошел сзади и не приложил что-то к моей шее.
Потом меня усадили в большое удобное кресло. Могли бы не стараться, потому что у меня ничего не двигалось ниже шеи. При этом я чувствовала себя отлично, если не считать слабого покалывания по всему телу, но шевелиться не могла.
Дядя выглядел, как мистер Линкольн, скорбящий над трупами при Ватерлоо. Он ничего мне не сказал.
– Итак, все семейство в сборе, – весело произнесла миссис Грю. – Что скажете, сенатор? Теперь вы готовы к более разумному диалогу?
Дядя Том едва наклонил голову.
– Ой, ну давайте же! – сказала она. – Мы ведь не хотим, чтобы вы опоздали на конференцию. Мы всего лишь хотим, чтобы вы заняли там правильную позицию. Если мы не договоримся – что ж, в таком случае вас никто больше не увидит, мы не можем себе этого позволить. По-моему, это очевидно. Жалко, но ничего не поделаешь. И это было бы весьма печально… особенно из-за детей.
– Тогда принесите яда, – сказал дядя Том.
– О, я уверена, что вы это не всерьез.
– Еще как всерьез! – крикнул Кларк. – Ты мерзкая непристойность! Я сотру с тебя цензуру!
Я поняла, что он уже на грани. Потому что Кларк презирает вульгарные идиомы, он говорит, что они признак слабых умственных способностей.
Миссис Грю спокойно, даже, пожалуй, с нежностью, посмотрела на него и кликнула Тупицу.
– Забери его и не давай ему спать, пока не подохнет, – велела она.
Тупица схватил Кларка и понес его к выходу, но последнее слово все-таки осталось за моим братцем.
– А еще, – выкрикнул он напоследок, – ты жульничаешь в солитер! Я следил за тобой!
На долю секунды миссис Грю разозлилась по-настоящему, но тут же вернула на лицо обычное участливое выражение и снова обратилась к дяде Тому:
– Теперь, когда оба ребенка у меня, я могу себе позволить пожертвовать одним из них. Кажется, вы особенно любите Подди? Даже слишком любите, как сказали бы психиатры.
Я обдумала это… и решила, что, если я как-нибудь выкарабкаюсь из этой передряги, при первой же возможности сделаю из ее шкуры коврик и подарю дяде Тому.
А сам дядя Том пропустил это мимо ушей. Тут откуда-то послышался ужасный грохот – лупили металлом о металл.
– Грубо, конечно, но действенно, – сказала миссис Грю и улыбнулась. – Когда-то здесь было ранчо, и от прежнего хозяина остался бак, в котором он грел воду. Конечно, он слишком мал, чтобы в нем можно было стоять или сидеть, но такому грубому мальчишке нечего рассчитывать на удобства. А грохот оттого, что по баку бьют железной трубой. – Тут она моргнула и чуть призадумалась. – Не представляю, как мы будем договариваться под такой шум. Наверное, стоит перенести экзекуцию подальше… или поближе, чтобы вы послушали, как вопит мальчишка. Может, тогда наш разговор пойдет поживее. Как вы думаете, сенатор?
– Миссис Грю!.. – вмешалась я.
– Да, дорогая? Подди, милочка, сейчас я очень занята. Позже мы поболтаем за чашкой чая. Итак, сенатор?
– Миссис Грю, вы плохо знаете дядю Тома! Так вы от него ничего не добьетесь.
Она поразмыслила над этим:
– Мне кажется, ты преувеличиваешь, дорогая. Выдаешь желаемое за действительное.
– Да нет же!!! Поверьте, нет никакой возможности заставить дядю Тома сделать что-либо против интересов Марса. Если вы повредите Кларку или мне, он станет только тверже. Конечно, он любит нас, но не до такой же степени, чтобы предать Марс. Вы просто теряете время попусту!
Я старалась говорить как можно быстрее и как можно искреннее. Мне казалось, что я слышу вопли Кларка. Конечно, только казалось: невозможно перекричать такой дьявольский грохот. Но помню, однажды, когда Кларк был совсем малышом, он забрался в папину корзину для бумаг… и страшно орал, пока я его не вызволила. Наверное, тот крик звучал только у меня в голове.
Миссис Грю ласково улыбнулась:
– Подди, дорогая, ты всего лишь девочка, и в твоей голове полно чепухи. Сенатор сделает именно то, что я от него потребую.
– А вот и нет! Если вы убьете Кларка…
– Помолчи, дорогая. Помолчи и позволь мне все объяснить – или мне придется влепить тебе пару пощечин, чтобы ты замолчала. Подди, я вовсе не собираюсь убивать твоего брата…
– Но вы же сказали…
– Замолчи! Этот абориген, который увел твоего брата, не понял и половины из того, что я сказала. Он понимает лишь несколько слов на торговом орто, на целую фразу у него мозгов не хватит. То, что я ему приказала, пойдет только на пользу твоему брату… когда я верну его, он будет ползать на брюхе и умолять дядю сделать все, что я от него хочу. – Она ласково улыбнулась. – Теперь поговорим о той чепухе, которая у тебя в голове. Тебя, по-видимому, учили, что патриотизм или другая подобная глупость может быть сильнее собственных интересов человека. Поверь мне, я ни секунды не думаю, что такой старый прожженный политикан, как твой дядя, придает какое-то значение подобным глупым абстракциям. Его волнует совсем другое: если он сделает то, что я хочу, – это будет политическим самоубийством. Но он все-таки сделает. Ведь так, сенатор?
– Мадам, – отозвался дядя Том с легким пренебрежением, – я не вижу смысла с вами препираться.
– Я тоже. И мы не будем этого делать. А пока я объясняю Подди, что к чему, вам придется послушать. Так вот, милочка, твой дядя – сильный и упорный человек, он не может просто так угробить свою политическую репутацию. Чтобы заставить его танцевать под мою музыку, нужно дергать за определенные ниточки. Я уверена, что ты – одна из главных ниточек.
– Я вам никакая не ниточка!
– Хочешь пощечину? Или предпочитаешь кляп? Ты мне нравишься, дорогая, и не заставляй меня применять грубую силу. Так вот, ниточка – именно ты, а не твой братец. Конечно, твой дядя делает вид, что любит вас обоих одинаково, – подарки на Рождество и ко дню рождения и все такое прочее, – но ведь совершенно очевидно, что твоего брата никто не любит, рискну предположить, даже его собственная мать. А вот тебя сенатор на самом деле любит, и намного сильнее, чем хочет показывать. Так что твоего брата обрабатывают лишь для того, чтобы сенатор понял, каково будет тебе на месте Кларка, если он не будет хорошим мальчиком и не отыграет свою роль так, как я ему скажу. Кстати, ничего с твоим братцем не случится, разве что оглохнет. – Она задумчиво посмотрела на дядю Тома. – Я еще не решила, сенатор, какой из методов сработает на вас лучше. Вы, конечно же, согласитесь сотрудничать с нами, но мне хотелось бы, чтобы вы не забыли об этом. Политики хорошо умеют забывать то, что обещали. Не стоит ли послать с вами Кларка, чтобы вы лучше помнили. Или лучше оставить его здесь и работать с ним каждый день понемногу… на глазах у Подди? Чтобы она ясно видела, что будет с нею, если в Луна-Сити вы начнете выкидывать фортели. Как вы полагаете, сэр?
– Мадам, этот вопрос не имеет смысла.
– Отчего же, сенатор?
– Оттого, что без обоих детей – целых и невредимых – я не полечу в Луна-Сити.
Миссис Грю фыркнула:
– Оставьте браваду для предвыборной кампании, сенатор. Мы об этом поговорим позже. А сейчас, – она посмотрела на старинную брошь с часами, приколотую к ее могучему бюсту, – пора прекратить этот грохот, пока у меня голова не разболелась. Тем более что ваш племянник, сенатор, надо думать, его уже не слышит. Разве что костями.
Она встала и вышла из комнаты, передвигаясь с удивительной ловкостью и грацией для женщины ее возраста и веса.
Внезапно грохот прекратился. Это было так неожиданно, что я подпрыгнула бы, если бы могла шевелиться. Дядя Том повернулся ко мне.
– Ах, Подди, Подди, – мягко проговорил он.
– Дядя Том, – ответила я, – не вздумай уступать этой гадине!
– Подди, – сказал он, – я просто не могу уступить ей, Подди. Ни на йоту. Ты понимаешь?
– Ясно, понимаю! Но почему бы тебе не притвориться? Наобещай ей что угодно, выберись отсюда и вытащи Кларка, как она предложила, а потом вы сможете вызволить и меня. Я продержусь, честное слово.
Он вдруг стал ужасно старым.
– Подди… Подди, милая… Я очень боюсь… что это конец. Будь храброй, дорогая.
– Ой. Честно говоря, у меня в этом мало опыта. Но я попробую. – Я, конечно, боялась, но не по-настоящему, разве можно испугаться, если рядом дядя Том, пусть даже он пальцем шевельнуть не может. – Дядя Том, а что ей от тебя надо? Она что, фанатичка какая-нибудь?
Мне ответил веселый утробный смех миссис Грю.
– Фанатичка, подумать только! – Она вошла и ласково потрепала меня по щеке. – Никакая я не фанатичка, милая Подди, и политика меня волнует не больше, чем твоего дядю. Но много лет назад, когда я была молода и красива – тебе никогда не быть такой красоткой, – я поняла, что лучший друг девушки – это деньги. Так что нет, дорогая, я не фанатик, я высокооплачиваемый специалист, и один из лучших. – Тут она обратилась к дяде Тому: – Сенатор, мальчик, похоже, оглох, но точно сказать не могу – он потерял сознание. Позже мы это выясним, а теперь мне хочется вздремнуть. Возможно, нам всем не помешает небольшой перерыв.
Она позвала Тупицу, и тот отнес меня в эту комнату. Я здорово испугалась, когда он поднял меня, но тут же обнаружила, что могу слегка шевелить руками и ногами. В них как будто булавок навтыкали, было так больно, вы не поверите! Я слабо подрыгалась, но, понятно, это мало помогло, и меня засунули в эту комнату.
Чуть погодя препарат перестал действовать, и я почувствовала себя совершенно нормально, если не считать легкой дрожи.
Вскоре я убедилась, что Титания – отличный сторож, и с тех пор не суюсь к двери, а левая рука у меня здорово болит и немеет.
Я обследовала комнату. Пусто. Кровать с матрасом, но без белья, – собственно, оно и ни к чему в таком климате. Откидной столик и прикрепленный к полу табурет рядом с ним. На потолке – лампы дневного света по углам. Я обыскала всю комнату, как только убедилась, что Титания – не просто симпатяшка с прозрачными крылышками. Было совершенно ясно, что миссис Грю или тот, кто оборудовал эту комнату, не оставил здесь ничего, чем можно было бы одолеть Титанию или кого-то еще. Мне не оставили ни сумочки, ни плаща.
Особенно я жалела о сумочке: у меня в ней масса полезных вещей. Пилка для ногтей, например. С нею в руках я, пожалуй, схватилась бы с кровожадной феечкой. Но что толку было думать об этом – сумочка осталась там, где я ее уронила, когда меня укололи.
Я обнаружила еще кое-что: раньше в этой комнате держали Кларка. Здесь оказалась одна из его сумок. Я непременно обнаружила бы, что ее нет в номере, если бы не разнюнилась прошлым вечером и не оставила дядю Тома заканчивать обыск в одиночку. В сумке были вещи, довольно необычные для рыцаря, отправившегося освобождать плененную деву: три футболки, две пары шорт, запасная пара обуви, логарифмическая линейка и три книжки с комиксами.
Я не удивилась бы, обнаружив портативный огнемет или компоненты для изготовления взрывчатки, – это было бы вполне в духе Кларка. Похоже, что Кларк, несмотря на весь свой ум, где-то в глубине всего лишь маленький мальчик.
Меня немного тревожило, что он, возможно (или вероятно), оглох. Но потом я выкинула это из головы. Если это правда, то я ничего не могла с этим поделать. Не думаю, что он многое потерял при этом, потому что давно не слушает никого и ничего.
От нечего делать я легла на кровать и начала листать комиксы. Я не любительница комиксов, но эти оказались довольно забавными: их герои с блеском выходили из разных затруднительных положений, намного худших, чем то, в котором я оказалась.
Вскоре я уснула, и мне снились героические сны.
Меня разбудил Тупица, он принес завтрак (более похожий на обед, но неплохой). Поднос он унес с собой, а пластиковые ложка и вилка совсем не походили на смертоносное оружие. Зато мне вернули мою сумочку!
Моего восторга хватило ровно на десять секунд: я обнаружила, что в сумочке нет пилки для ногтей. И перочинного ножа тоже нет. Самыми смертоносными предметами в ней были губная помада и носовой платок. Миссис Грю не покусилась на деньги и диктофон, но выгребла все, что могло принести пользу (или вред). Я, стиснув зубы, поела и стала надиктовывать этот бесполезный дневник вплоть до настоящего времени. И с тех пор я только сплю, ем и пытаюсь подружиться с Ариэлем. Он чем-то напоминает мне Дункана. Конечно, он совсем не человек, но ведь все малыши похожи друг на друга.
Я дремала, поскольку других занятий не было. Вдруг меня разбудили.
– Подди, милочка…
– Ой! Привет, миссис Грю.
– Ну-ну, не делай резких движений, – предупредила она.
Но я и не собиралась дергаться: в руке у нее был пистолет и целилась она точно в мой пупок. А я его очень ценю – он у меня единственный.
– А теперь будь послушной девочкой, повернись и скрести запястья за спиной.
Я повиновалась, и она мгновенно связала меня довольно крепко и искусно. Из конца веревки она сделала петлю и накинула мне на шею. Я оказалась на поводке и удавила бы сама себя, если бы начала дергаться. Так что я не дергалась.
О, разумеется, был такой момент, когда пистолет смотрел мимо меня, а запястья были еще свободны. Любой из героев комиксов непременно воспользовался бы этими драгоценными секундами, обезвредил миссис Грю и связал ее же собственной веревкой.
К сожалению, ни один из этих героев не носил имени «Подди Фрайз». Мое образование включало в себя кулинарию, шитье, довольно много математики, истории и естественных наук, а также всякие полезные вещи, вроде черчения от руки или изготовления свечей и мыла. А вот рукопашный бой я изучала только в редких, но яростных стычках с Кларком. Мама считает, что это большое упущение (сама она хорошо владеет карате и прочими приемами мгновенного убийства, а стреляет не хуже Па). Но Па все тянет с записью меня на курсы – у меня сложилось впечатление, что он не хочет, чтобы его «малышка» училась таким вещам.
Теперь я полностью согласна с мамой, это большое упущение. Ведь была секунда, когда я могла лягнуть старую бандитку в солнечное сплетение, свернуть ей шею, пока она не очухалась, спустить с мачты «Веселого Роджера» и поднять «Юнион Джек», совсем как в «Острове сокровищ».
В жизни везет только раз… и я свой шанс упустила.
Вместо этого меня повели, как щенка, на веревочке. Когда мы подошли к двери, Титания забеспокоилась, но миссис Грю закудахтала на нее, и фея опустилась на жердочку и занялась детенышем.
Миссис Грю провела меня по коридору, потом через комнату, где я видела дядю Тома и Кларка, потом в дверь и еще через коридор, в большую комнату…
…и я ахнула и едва сдержала крик!
– Познакомься, милочка, – весело сказала миссис Грю. – Вот твой новый сосед по комнате.
Половина комнаты была отгорожена толстыми стальными прутьями, как в зоопарке. А за прутьями был… в общем, это был Тупица, хотя мне понадобилось с полминуты, чтобы узнать его. Вы уже поняли, что я не считаю его красавцем. Ну так вот, мои дорогие, он был Аполлоном Бельведерским по сравнению с тем кошмарным красноглазым маньяком, в которого превратился.
Потом я валялась на полу, и миссис Грю отхаживала меня нюхательной солью. Да, леди и джентльмены, капитан Подкейн Фрайз, Знаменитая Исследовательница Дальнего Космоса, сделала оверкиль на мелком месте, словно обыкновенная глупая девчонка. Хорошо, продолжайте смеяться. Я не против. Вас ведь ни разу не засовывали в одну комнату с такой тварью и не говорили, что это ваш «новый сосед по комнате».
Миссис Грю хихикнула.
– Ну что, дорогая моя, тебе уже лучше? – спросила она.
– Неужели вы и вправду собираетесь поселить меня рядом с… этим?
– Конечно же нет. Я просто пошутила. Я уверена, что твой дядя не вынудит меня к таким мерам. – Она задумчиво посмотрела на Тупицу; тот просунул руку между прутьями, пытаясь дотянуться до нас. – Я дала ему всего пять миллиграммов «пыльцы блаженства». Такому законченному наркоману эта доза лишь поднимает тонус. Но если придется сунуть к нему тебя или Кларка, я расщедрюсь на пятнадцать миллиграммов. Мне нужен твой совет, дорогая. Видишь ли, я собираюсь отправить твоего дядю обратно в Венусбург, чтобы он успел на свой корабль. Как ты думаешь, что лучше всего подействует на твоего дядю? Может, сунуть туда Кларка прямо сейчас, пока твой дядя видит все это? Кстати, он видел, как ты грохнулась в обморок. Это было убедительно – даже нарочно ты не смогла бы сделать лучше. Или подождать и…
– Дядя Том видит нас?
– Да, конечно…
– Дядя Том!
– Ох, потише, Подди. Видеть-то тебя он видит, но не слышит и помочь тебе не может. Гм… Ты у меня такая дурочка, милая, что я, пожалуй, обойдусь без твоих советов. Ну-ка, живо на ноги!
И она отвела меня обратно в мою камеру.
Все это было всего несколько часов назад, но мне они показались годами.
Словом, хватило и нескольких часов, чтобы Подди растеряла все свое мужество. Послушайте, я могла бы и не рассказывать об этом, и никто бы ничего не узнал. Но я всегда писала только правду в своем дневнике и теперь скажу честно: я решила, как только у меня появится возможность поговорить с дядей, что буду просить его, умолять, чтобы он сделал что угодно, только бы меня не запирали с аборигеном, нанюхавшимся «пыльцы».
Я отнюдь не горжусь этим. Не уверена, что вообще когда-нибудь буду гордиться Подди. Тыкайте меня в это носом, но бывают такие страшные вещи, что они ломают человека. Вот и я сломалась.
Ну вот, я честно во всем призналась, и мне чуть полегчало. И я типа надеюсь, что, когда придет время, я не буду хныкать и не буду умолять. Но я… просто… не знаю… не знаю.
А потом ко мне впихнули Кларка!
Я одним махом слетела с кровати, обняла его и запричитала:
– Братик, братик, тебе больно? Скажи мне что-нибудь! Ты меня слышишь?
– Подбери слюни, Под, – сказал он мне в самое ухо.
Тут я поняла, что если он и пострадал, то не слишком сильно: ответ был вполне в духе моего братца.
– Ты меня слышишь? – уже тише повторила я.
– Конечно, – еле слышно прошептал он мне в ухо, – но пусть она думает, будто я оглох.
Он высвободился из моих объятий, заглянул в свою сумку, а потом быстро и тщательно обследовал всю комнату. При этом он так близко подошел к двери, что Титания забеспокоилась. Потом он подошел ко мне вплотную, наклонился к моему лицу и прошептал:
– Подди, ты умеешь читать по губам?
– Нет. А что?
– Черта с два не можешь! Только что сумела.
Положим, это было не совсем верно: Кларк прошептал это, хоть и едва слышно. Но я обнаружила, что и в самом деле «слышу» его, глядя на его губы, как если бы он говорил вслух. Это так странно, но Кларк объяснил, что почти все умеют немного читать по губам, только не подозревают об этом. Он это заметил, немного потренировался и действительно стал читать по губам. Только помалкивал об этом, потому что иногда это очень полезная штука.
Он заставил меня говорить так тихо, что я и сама ничего не слышала, и Кларк говорил не намного громче.
Он сказал:
– Слушай, Под, я не уверен, что старая леди Грю прослушивает эту комнату. – Вместо «леди» он произнес совсем другое слово. – С тех пор как я здесь сидел, вроде бы ничего не изменилось. Но здесь есть по меньшей мере четыре места, где можно спрятать микрофон. Может, и больше, не знаю. И мы будем молчать, потому что она явно посадила нас вместе для того, чтобы послушать, о чем мы будем говорить. Болтай вслух, сколько душе угодно… но только всякий вздор. Вроде, как ты ужасно беспокоишься, не оглох ли я навсегда. И все такое прочее.
Так мы и сделали: я стонала и причитала над бедным своим братиком, а он жаловался, что не может расслышать ни слова, и все просил меня найти карандаш и написать, что я хочу сказать. В антрактах мы «разговаривали» о важных вещах, о которых не должна была узнать миссис Грю.
Я спросила его, почему он не оглох, – он вообще был в этом баке на самом-то деле?
– Ну конечно, – ответил он, – но к тому моменту я уже не был такой мокрой курицей, как она думала. В карманах у меня нашлась кое-какая бумага, я изжевал ее в кашицу и заткнул уши. – Он скривился, как от боли. – Двадцатку на это перевел. Могу спорить, это были самые дорогие беруши всех времен и народов. Потом я обмотал голову рубашкой и почти ничего не слышал. Черт с ними… Слушай дальше. – Он туманно поведал о том, как угодил в эту ловушку. – Ну ладно-ладно, меня обдурили, но и вы с дядей Томом также лопухнулись. А ведь вы постарше и отвечаете за меня.
– Я за тебя не отвечаю! – возмущенно прошипела я.
– Если ты за меня не отвечаешь, значит ты безответственная девчонка, а это еще хуже. Логика – упрямая вещь. А теперь забудем об этом, есть дела поважнее. Слушай, Под, скоро мы выберемся отсюда.
– Как? – Я показала глазами на Титанию. Она нянчила Ариэля, но ни на секунду не отводила от нас глаз.
Кларк проследил за моим взглядом и произнес:
– Когда придет время, я позабочусь об этом насекомом, а пока забудь о нем. Это нужно будет сделать чем скорее, тем лучше, и это нужно будет сделать ночью.
– А почему ночью? – Я подумала, что тут и днем-то ни черта не видно из-за тумана, а уж ночью…
– Под, не расчесывай свои царапины, а то шрамы останутся… Дело в том, что на ночь Джоджо запирают.
– Джоджо?
– Ну эта гора мяса, которая работает на старуху Грю. Абориген.
– А, ты имеешь в виду Тупицу.
– Джоджо, Тупица, Альберт Эйнштейн – не все ли равно. Одним словом, любитель «пыльцы блаженства». Он приносит нам ужин, моет тарелки, а потом она его запирает и выдает вечернюю дозу «пыльцы». И держит под замком, пока он не уснет, потому, что боится, когда он под кайфом, как и любой нормальный человек. Так что сбежать мы можем только ночью, пока он в клетке. Может быть, и старуха заснет. Если повезет, парня, который водит ее кар, тоже не будет, он не всегда здесь ночует. Но мы должны рассчитывать на худшее и попытаться сделать это до того, как «Трезубец» уйдет на Луну. Когда он отправляется?
– Восьмого, в двенадцать часов семнадцать минут по корабельному гринвичскому времени.
– А по местному?
– В девять часов шестнадцать минут по времени Венусбурга. В среду, двадцатого.
– Нужно проверить, – сказал он, – и то и другое.
– Но зачем?
– Заткнись.
Он достал из сумки свою логарифмическую линейку и сдвинул шкалу. «Хочет перевести даты», – решила я и спросила:
– Хочешь знать, сколько венерианских секунд в земном году? – Я здорово гордилась тем, что могла делать эти расчеты в уме, как и полагается заправскому пилоту. Мистер Клэнси здорово натаскал меня, хоть и остался без заслуженной награды.
– Не-а. Я и так знаю. – Кларк передвинул бегунок и прочитал результат. – Мы оба прекрасно помним все цифры и формулы. Даты совпадают. Теперь давай-ка сверим наши часы.
Мы оба уставились в циферблаты.
– Начали отсчет!
Часы расходились лишь на несколько секунд, но мне было не до того, я заметила кое-что, когда взглянула на счетчик дат:
– Кларк! Сегодня же девятнадцатое число!
– А я-то думал, что нынче Рождество! – злобно прошипел он. – Ты что разоралась? Забыла, о чем мы договорились?
– Но «Трезубец» уходит завтра! – Я сумела произнести это одними губами.
– Все гораздо хуже. Он уходит через шестнадцать с небольшим часов, а мы не можем ничего сделать, пока эту скотину не запрут. У нас только один шанс, не более того.
– Или дядя Том не попадет на конференцию.
Кларк пожал плечами:
– Может, попадет, может – нет. Что он решит – лететь или остаться, чтобы попытаться нас найти, – мне все равно.
Кларк что-то был очень разговорчив – для Кларка, я имею в виду. Но и сейчас он был скуп на слова, и я его не понимала.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла я. – Что значит «решит лететь»?
Видимо, Кларк считал, что уже все объяснил, или думал, что я и так все знаю, – но он ошибался. Дядя Том уже уехал. Я поняла это и вдруг почувствовала себя покинутой и одинокой.
– Ты уверен? – спросила я.
– Конечно. Старуха, черт ее возьми, позаботилась, чтобы я увидел, как его увозят. Джоджо тащил его, словно мешок с мукой. Сейчас дядя Том уже в Венусбурге.
Я почувствовала себя немного лучше.
– Значит, он освободит нас! – обрадовалась я.
Кларк устало вздохнул.
– Под, не будь дурой в квадрате… – сказал он.
– Конечно же освободит! Дядя Том… и мистер председатель… и Декстер…
– Во имя святого Петра, Подди! – оборвал меня Кларк. – Помолчи и подумай. Поставь себя на место дяди Тома. Вот ты оказалась в Венусбурге, тебе предоставили всевозможную помощь, дали людей и транспорт. И как ты отыщешь это место?!
– Э-э-э… – ответила я и заткнулась. – Э-э-э, – снова сказала я, потом закрыла рот и больше его не открывала.
– «Э-э-э», – согласился он, – именно «э-э-э…». Ты ничего не найдешь. О, конечно, несколько тысяч человек лет через восемь-десять непрерывных поисков могут найти это место методом исключения. Только кому от этого польза? Вбей в свою маленькую головку, сестренка: никто нам не поможет и никто нас не освободит. Или мы сбежим этой ночью, или мы пропали.
– Но почему именно этой ночью? Я, конечно, согласна, но что, если нам не подвернется случай?..
– Тогда завтра утром, в девять часов шестнадцать минут, мы будем уже мертвы. Ясно?
– Но почему?
– Сообрази сама, Под. Поставь себя на место старой ведьмы. «Трезубец» стартует завтра. У тебя два варианта: дядя Том или улетает на нем, или нет. А у тебя остаются его племянник и племянница. Что ты с ними сделаешь? Включи логику. Только ее логику, а не свою.
Я попыталась, я действительно попыталась, но ничего не вышло. Я просто не могла представить, что можно убить человека, если он тебе мешает. Такая «логика» совершенно чужда мне.
Но я понимала, что Кларк прав: едва стартует «Трезубец», мы превратимся в досадную помеху. Особенно сильно мы будем мешать ей, если дядя Том не улетит. Если же он улетит и, как она рассчитывает, страх за нашу жизнь будет держать его в узде в Луна-Сити (этого, конечно, не будет никогда, но она на это рассчитывает), она каждый день рискует тем, что мы смоемся, сообщим об этом дяде и он тогда не станет плясать под ее дудку.
Хорошо, пускай я не могу представить себе хладнокровное убийство, это вне моего опыта. Но ведь мы с Кларком можем, например, заразиться зеленой оспой и умереть. Пожалуй, это на все сто процентов устроило бы миссис Грю.
– Сообразила, – ответила я наконец.
– Молодец, – похвалил меня Кларк. – Держись меня, Под, и я еще тебя кое-чему научу. Или мы сбежим нынче ночью, или завтра утром она нас прикончит… А потом она прикончит Джоджо и сожжет этот дом дотла.
– А зачем Джоджо? То есть Тупицу?
– Это же настоящая наводка, Под. Он сидит на «пыльце». Мы на Венере… и она открыто призналась, что снабжает «пыльцой» наркомана. Она не оставит свидетелей.
– Но ведь дядя Том тоже свидетель.
– Ну и что с того? Она думает, что в Луна-Сити он будет держать язык за зубами, пока не закончится конференция. А к ее окончанию она будет уже на Земле и бесследно затеряется среди восьми миллиардов людей. Торчать здесь с риском быть пойманной? Зачем ей это? Под, она будет ждать только до тех пор, пока не узнает, сел дядя Том на «Трезубец» или нет, а потом приведет в исполнение план «А» или план «Б». И тот и другой исключают наше существование. Вбей это в свою тупую головку.
– Ладно. – Я поежилась. – Я все поняла.
Кларк ухмыльнулся:
– Но мы-то ждать не станем. Мы выполним свой план… мой план раньше ее. – Тут его физиономия украсилась гадкой самодовольной миной. – Ты, сестренка, чрезвычайно протупила и угодила сюда только потому, что не послушалась меня. А дядя Том попался совсем уж глупо: он подумал, что это дело можно уладить при помощи денег. Один я явился сюда подготовленным.
– Вот как? И чем же ты собираешься их одолеть? Логарифмической линейкой? Или этими комиксами?
– Комиксы – это камуфляж, – сказал Кларк. – Ты же знаешь, я сроду их не читал.
(Это точно. А я-то думала, что обнаружила его тайный порок.)
– Но чем же тогда?
– Преисполнись терпения, возлюбленная сестра моя. Всему свое время. – Он задвинул сумку под кровать и добавил: – Сядь вот сюда и наблюдай за дверью. Если явится Леди Макбет – я читаю комикс.
Я выполнила его просьбу, но все же задала ему еще один вопрос. Конечно, совсем на другую тему – ведь если Кларк упрется, его бесполезно расспрашивать. Лучше уж воду ножом резать.
– Как ты думаешь, миссис Грю из той же банды, что сосватала тебе бомбу?
Он моргнул и тупо посмотрел на меня:
– Какую бомбу?
– «Какую бомбу»! За которую тебе заплатили. Чтобы ты протащил ее на «Трезубец»! Ты что, забыл?
– Ах это. Бедная Подди, ты веришь всему, что тебе говорят. Когда будешь на Терре, смотри, чтобы тебе не всучили по дешевке египетские пирамиды – они не продаются.
Он продолжил работать, и я подавила свое раздражение.
– Если бы она знала о бомбе, – сказал Кларк чуть погодя, – она ни за что не полетела бы на «Трезубце».
Кажется, я уже писала, что Кларк в любой момент может выставить меня дурой. Это же было совершенно очевидно (после того, как он сказал), я должна была сама догадаться.
– Тогда как ты это объясняешь?
– Ну… старуху вполне могли нанять те же самые люди, как запасной вариант, но ей об этом не сказали.
Мозги мои быстренько заработали и надумали страшный вывод.
– Но ведь они могут достать дядю Тома и на пути к Луне! Может быть и третий заговор!
– Может… Конечно, в этом заинтересована куча народу. Но я считаю, что действуют две группы: одна группа почти наверняка с Марса, они не хотят, чтобы дядя Том попал на конференцию; другая с Земли, по крайней мере старуха прибыла именно оттуда. Эти стремятся, чтобы он туда попал, но плясал под их дудку. Иначе она никогда не выпустила бы дядю Тома отсюда, а просто велела бы Джоджо ткнуть его головой в первую же лужу и подождать, пока он не перестанет пускать пузыри. – Кларк выкопал что-то из недр сумки, присмотрелся и сказал: – Под, повтори-ка за мной, только выруби звук: мы в двадцати трех километрах от Южных Ворот и почти точно на юг от них, точнее – семь градусов западнее.
Я все повторила и спросила:
– Откуда ты знаешь?
Он показал мне маленькую черную штучку, чуть больше пачки сигарет:
– Прибор инерциального слежения, армейская модель. Их здесь продают на каждом углу, и всякий, кто суется в местные кусты, непременно держит такой в кармане.
Он протянул его мне.
Я с интересом рассмотрела приборчик. Такого маленького инерциала я еще не видела. Конечно, на пескоходах у «песчаных крыс» тоже стоят инерциалы, но они и гораздо больше, и точнее, хотя на Марсе всегда видны Солнце и звезды. Не то что в этой бочке с туманом. Я даже знала, как он работает, ну, более или менее, потому что инерционная астронавигация – обычное дело для космических кораблей и управляемых ракет. В его основе – векторное интегрирование ускорения по времени. Ясно, что на «Трезубце» инерциал дает точность в одну миллионную, а у этой маленькой игрушки точность вряд ли лучше одной тысячной.
Но и она повышала наши шансы в тысячу раз!
– Кларк, а у дяди Тома был такой приборчик? Если он знает…
– Если даже и был, – Кларк покачал головой, – у него не было шансов снять показания. Сдается мне, что его сразу же усыпили газом: из аэромобиля он выбрался едва живой. А я не мог сказать ему, где находится эта помойка: я только сейчас смог взглянуть на инерциал. А теперь положи его в сумочку, он тебе понадобится, чтобы добраться до Венусбурга.
– Мм… в сумочке он будет заметен. Лучше спрячь его туда, где он лежал. Не бойся, я не потеряюсь. Обещаю ни на минуту не отпускать твою руку.
– Нет.
– Почему нет?
– Во-первых, я не собираюсь волочь с собой эту сумку, а прятал я его именно в ней, в двойном дне. Во-вторых, мы не будем возвращаться вместе…
– Что? Ничего подобного! Только вместе! Я за тебя отвечаю.
– Это ты так думаешь. Слушай, Под, я вытащу тебя из этой дурацкой истории, если ты не будешь мучить свою головку: она у тебя протекает. Главное – слушай и запоминай, слушай и делай так, как я тебе скажу. И все у тебя будет хорошо.
– Но ведь…
– У тебя есть план, как выбраться отсюда?
– Нет.
– Тогда заткнись. Если ты сейчас начнешь репетировать роль старшей сестры, то добьешься только одного: нас угробят.
Я заткнулась. Надо признаться, план у Кларка был толковый. По его наблюдениям, в доме не было никого, кроме миссис Грю, Джоджо и Титании с Ариэлем. Да еще изредка появляется водитель аэромобиля. Лично я никаких посетителей здесь не видела и не слышала. Было похоже, что миссис Грю старается обойтись минимумом свидетелей. Думаю, если бы я сама (не дай бог!) задумала такое гнусное преступление, я поступила бы точно так же.
Я не видела лица этого водителя, думаю, и Кларк тоже. Видимо, это было не случайно. Но Кларк говорил, что водитель иногда остается на ночь, поэтому мы должны быть готовы к встрече с ним и нам придется как-то с ним справиться.
По плану Кларка, справившись со всей этой бандой, мы выйдем из дома и тут же разбежимся: я пойду на восток, он пойдет на запад, пару километров по прямой, насколько это позволят болота и топи. Может быть, нам не удастся уйти далеко.
Потом мы повернем на север и выйдем на кольцевую дорогу, что идет вокруг всего города. Кларк говорит, что до нее всего три километра. Он даже набросал мне какие-то кроки. Надо отдать ему должное: отправляясь «спасать Герди», он хорошо изучил карту.
По кольцевой дороге я пойду направо, а Кларк – налево. Если нам попадется машина, или ранчо с телефоном, или что-то еще, мы должны будем немедленно связаться с дядей Томом или мистером Куньей и вызвать подкрепление.
Идея разделиться – самая простая тактика, чтобы хотя бы один из нас добрался до цели и вызвал помощь. Миссис Грю такая толстая, что не догнала бы никого даже на беговой дорожке, а тем более по болоту. Джоджо она выпустить не посмеет, потому что боится за свою жизнь. Так что если за нами будет погоня, то это, наверное, будет водитель, а он не сможет гнаться за нами сразу в двух направлениях. Не исключено, что на миссис Грю работают и другие аборигены, но и в этом случае разделение удвоит наши шансы.
Инерциал возьму я – Кларк не верит, что я сориентируюсь в джунглях без него, даже если дождусь рассвета. Наверное, он прав. Сам он собирается найти дорогу с помощью часов, мокрого пальца, чтобы определить направление ветра, и поляризационных очков, которые он – ей-богу, не вру! – тоже прихватил с собой.
Напрасно я издевалась над его комиксами: он и в самом деле великолепно подготовился. Если бы его не усыпили, пока он сидел в пассажирском салоне аэромобиля миссис Грю, он бы им задал шороху. Ручной огнемет в сумке, автоматический пистолет «ремингтон», приклеенный скотчем к телу, ножи, парализующие бомбочки и даже еще один инерциал на самом виду, поверх одежды, комиксов и логарифмической линейки.
Я спросила, зачем он ему понадобился, и он снисходительно пояснил:
– Я учитывал, что что-то может пойти не так и меня схватят. В этом случае они стали бы искать инерциал: ведь без него никто не выходит из Венусбурга. Для этого он и лежал. Он даже не был включен… Бедный глупый новичок, который даже не знает, что надо включать машинку, когда выходишь из города. Старая ведьма долго над этим хихикала. – Он презрительно усмехнулся. – Она считает меня недоумком, а я всячески укрепляю ее в этом мнении.
Он рассказал, что с его багажом сделали то же, что с моей сумочкой: выгребли все оттуда, конфисковали все более-менее опасное и вернули остальное. Бо́льшая часть экипировки была скрыта двойным дном, настолько хорошо сделанным, что его не заметил бы даже эксперт фирмы-изготовителя.
Но его мог выдать лишний вес. Я спросила об этом Кларка. Он пожал плечами.
– Рассчитанный риск, – сказал он. – Кто не рискует, тот не выигрывает. Джоджо приволок сумку сюда, не раскрывая, и старуха обшманала ее прямо здесь. А после даже не поднимала ее – обе руки были заняты всяким хламом, который она нашла. А я даже не возражал.
Даже если бы она обнаружила тайник, у Кларка оставались бы еще голова и руки, а он вполне способен разобрать швейную машинку и собрать из ее деталей пушку. Конечно, он для меня сущее наказание, но в таланте ему не откажешь.
Я собираюсь немного вздремнуть, во всяком случае – попытаюсь. Тупица только что принес ужин, а впереди у нас, как я полагаю, довольно много дел. Но сначала я перемотаю эту ленту и скопирую. У меня в сумочке оказалась пустая кассета. Копию я отдам Кларку, чтобы он передал ее дяде Тому. На всякий случай. Точнее, на тот случай, если от Подди останутся пузыри на болоте. Нет, я не очень боюсь утонуть, это гораздо лучше, чем оказаться соседкой Джоджо. И вообще, бояться нечего, потому что Кларк контролирует ситуацию. Но об одном он меня предупредил строго-настрого:
– Скажи им, что помощь должна попасть сюда до девяти шестнадцати… или пусть вообще не приходят.
– Почему? – спросила я.
– Не твое дело. Просто предупреди их.
– Кларк, ты прекрасно понимаешь, что двое взрослых мужчин не обратят на мои слова никакого внимания, если я не приведу никакой веской причины.
Он помешкал:
– Ладно. Надеюсь, полукилотонная бомба – достаточно веская причина. Слабовата, конечно… но если рванет, лучше быть подальше. Так что если хотят обезвредить ее, прежде чем рванет, пусть поторопятся!
У него и в самом деле есть ядерная бомба! Я ее видела! Лежит себе под фальшивым дном… Те самые лишние три килограмма, что так озадачили меня на Деймосе. Кларк показал мне часовой механизм и расположенные вокруг него кумулятивные заряды, обеспечивающие первичный импульс сжатия.
Но он не сказал мне, как ее обезвредить. Тут я наткнулась на совершенно непрошибаемую стену. Он надеется сбежать и рассчитывает вернуться сюда с подмогой задолго до взрыва и обезвредить бомбу. Но он убежден, что миссис Грю намерена нас убить, поэтому, если что-то пойдет не так, если мы не вырвемся отсюда или погибнем при попытке или что-нибудь еще… ну, тогда он намерен прихватить миссис Грю с собой.
Я попыталась объяснить ему, что это неправильно, что нельзя подменять собой закон.
– Какой еще закон? – спросил он. – Закон здесь ни при чем. Простая логика: все, что может делать группа, может делать и один человек.
Я не смогла опровергнуть его «логику» и попробовала просто уговорить его, но он разозлился:
– Может, тебе хочется посидеть в клетке на пару с Джоджо?
– Ну уж нет!
– Тогда заткнись. Знаешь, Под, я все это придумал, когда они засунули меня в тот бак и долбили по ушам, чтобы я оглох. Я только потому и не спятил, что представлял в деталях, когда и как разнесу их в пыль.
Я, правда, усомнилась, что он не спятил, но придержала это при себе и заткнулась, как он просил. Кроме того, я не уверена, что он так уж не прав. Может, мне просто невыносима мысль о кровопролитии.
Все, что морально для группы, будет морально для одного человека. В этом должен быть какой-то логический изъян. Меня всегда учили, что человек не должен чинить самосуд и подменять собою закон. Но я не нахожу в этом выводе никакого изъяна, он больше похож на аксиому. Попробуем перевернуть его. Если отдельный человек не прав, делая нечто, может ли это нечто стать правильным, если это делают много людей (правительство)? Даже по общему согласию?
Мне кажется так: если что-то неправильно, его не сделаешь правильным, и голосованием этого не изменить.
Посплю-ка я лучше… Правда, я не уверена, что сумею заснуть с атомной бомбой под кроватью.
Постлюдия
Кажется, заканчивать придется мне.
Я позволил Подди уснуть, когда отрепетировал с ней все, что мы будем делать. Я улегся на полу, но заснул не сразу. Подди у нас спокойная по натуре, я – другое дело. Я еще раз перебрал детали своего плана, пытаясь лучше подогнать их друг к другу. И только потом уснул.
У меня есть этот внутренний будильник, так что проснулся я, как запланировал, за час до рассвета. Начав позже, мы рисковали бы встретить Джоджо. Начав раньше, потеряли бы много времени из-за темноты. Джунгли Венеры – опасное место, даже когда все хорошо видно. Я не хотел, чтобы Подди вляпалась во что-нибудь клейкое. Или чтобы кто-нибудь откусил ей ногу. Или чтобы это случилось со мной.
Выбор был невелик: или мы рискнем идти через джунгли, или старуха убьет нас, когда ей заблагорассудится. В первом случае у нас оставался хоть какой-то шанс, во втором – смерть без вариантов. Но я потратил кошмарно много времени, чтобы убедить Подди, что миссис Грю хочет нас убить. Вообще-то, она не так уж глупа, но у нее есть один заскок, ее главная слабость. Она не способна понять, что на свете бывают настолько плохие люди, насколько это вообще возможно. Воплощенное зло. Подди никогда не понимала зла. Дальше ненависти ее воображение не доходит.
Что до меня, то я понимаю природу зла и вполне могу понять, как работают мозги у такого человека, как миссис Грю.
Возможно, вы сделаете вывод, что я и сам полон зла или хотя бы отчасти. Ну хорошо – и что дальше? Каким бы я ни был, старуху Грю я раскусил еще на «Трезубце»… когда Подди (и даже Герди!) считала эту пакостницу чуть ли не верхом совершенства.
Я не доверяю людям, которые смеются попусту. Не доверяю и тем, которые неизменно добродушны, что бы ни случилось. Из всего этого так и прет фальшь. Поэтому я наблюдал за ней… и мухлеж в солитере был не единственным, что я заметил.
Если уж приходится выбирать между джунглями и миссис Грю, я для себя и для своей сестры предпочту джунгли.
Разве что здесь оказался бы аэромобиль, и мы бы смогли его угнать. Это было бы неплохо, но только отчасти – пришлось бы иметь дело с двумя бандитами, причем они вооружены, а мы безоружны. Бомбу я не считаю; ее ведь не наставишь между глаз.
Прежде чем разбудить Подди, я разобрался с этой крылатой квазиобезьяной, так называемой феей. Злобная мелкая тварь. Пистолета у меня не было, да оно и к лучшему: эти бестии знают, что это такое, и попасть в них трудно, а они тут же на вас набросятся.
Зато в запасных ботинках у меня были стальные супинаторы, в запасной одежде – тугие резинки, а в карманах – еще резинки и несколько двухсантиметровых стальных шариков из шарикоподшипника.
Стоит соединить супинаторы, и получается стальная вилка. Добавьте хорошие резинки – и рогатка готова. И нечего тут смеяться: песчаные крысы добывают себе пищу именно рогатками. Шума меньше, и боеприпасы возвращаются к тебе.
Я хорошенько прицелился, взяв на три пальца выше, чем дома, учитывая здешнюю силу тяжести, и прострелил фее грудную клетку. Она без единого звука упала с жердочки, и я раздавил ей череп каблуком, да еще и повернулся на нем, чтобы отомстить за укус на руке Подди. Детеныш начал скулить, и я запихал труп подальше в угол, с глаз долой, а детеныша положил сверху. Он заткнулся. Я постарался управиться до того, как проснется Подди, потому что знал: у нее насчет этих «фей» какой-то сентиментальный заскок, и не хотел, чтобы она разнервничалась или, чего доброго, хватала меня за руку. А так все вышло чисто и быстро.
Подди все еще спала, поэтому я разулся и быстро провел рекогносцировку.
Все было не очень хорошо. Оказалось, что наша ведьма уже проснулась и достала свое помело. Через пару минут она выпустит Джоджо, если до сих пор этого не сделала. Мне не удалось выглянуть наружу и посмотреть, на месте ли аэромобиль, – уже хорошо, что не попался. Я быстренько вернулся и разбудил сестру.
– Под, – прошептал я, – ты проснулась?
– Да.
– Совсем проснулась? Примемся за дело прямо сейчас. Кричи, но только громко и убедительно.
– Принято.
– Но сначала подсади меня на этот насест над дверью. Твоя рука выдержит?
Она кивнула, быстро выскользнула из постели, встала у двери и вытянула руки. Я взялся за ее руки и вспрыгнул ей на плечи, она ухватила меня за голени, подтолкнула, и я оказался на насесте. Закрепившись над дверью, я дал ей отмашку.
Подди выскочила за дверь и завопила:
– Миссис Грю! Миссис Грю!!! Помогите! Помогите! Мой брат!..
Это у нее здорово получилось. Почти сразу же она вбежала в комнату, а следом за ней, пыхтя, ввалилась миссис Грю.
Я спрыгнул ей на плечи, свалил на пол и выбил из руки пистолет. Она вздохнуть не успела – я свернул ей шею.
Подди, надо отдать ей должное, действовала расторопно: едва пистолет оказался на полу, как она тут же его схватила. И уставилась на него с очумелым видом. Я осторожно его отобрал.
– Хватай свою сумочку, Подди! Мы уходим! Держись за моей спиной.
Оказалось, что Джоджо уже на свободе. Он стоял в гостиной и озирался – видимо, пытался понять, отчего такой шум. Я пристрелил его.
Потом я поискал аэромобиль, держа пистолет наготове. Никаких следов машины и ее водителя. Я не знал, радоваться мне или горевать. Я уже настроился пристрелить и его, хотя могло выйти и наоборот. Жаль, что не было машины, она избавила бы нас от блуждания по джунглям.
В этот момент я хотел уже изменить наш план и вместе с Подди пойти на север, к кольцевой дороге. Наверное, так и следовало поступить.
Мой выбор решил пистолет. С ним Подди могла бы защитить себя. А я мог просто внимательно смотреть, куда ступаю. Я отдал пистолет Подди и велел идти медленно и осторожно, пока не станет светло, – но только не останавливаться!
Оружие у нее в руке ходило ходуном.
– Кларк… – проговорила она. – Я же никогда ни в кого не стреляла.
– Ну, ты сможешь, если придется.
– Наверное…
– Это несложно. Наставь пистолет и нажми на спуск. Лучше держи его обеими руками. И не пали попусту.
– Хорошо.
Я слегка шлепнул ее пониже спины:
– Давай двигайся. Еще увидимся.
И я тоже двинулся. Один раз я обернулся, но Подди уже не было видно, она растворилась в тумане. Я на всякий случай отошел немного от дома, а потом повернул на запад.
И я заблудился. Вот и все. Мне нужен был инерциал, но я думал, что обойдусь без него, и отдал его Под. И безнадежно заблудился. Ветер был слишком слаб, чтобы уловить его направление, послюнявив палец, а поиск Солнца через поляризационные очки сложнее, чем вы думаете. Через несколько часов, когда я давно уже должен был идти по кольцевой дороге, я все еще шел сквозь джунгли, обходя болота и места с открытой водой и стараясь не попасть кому-нибудь на обед.
И внезапно вспыхнул ослепительный свет, и я упал на землю, прижался к ней, прикрыл глаза руками и начал считать.
Я легко отделался: взрывная волна обдала меня грязью, грохот был оглушительный, но настоящие неприятности меня не коснулись. Через полчаса меня подобрала полицейская машина.
Конечно, мне следовало бы обезвредить бомбу. Я так и хотел сделать, если все пройдет хорошо. И я хотел, чтобы она сделала трюк «Самсон в храме», если все пойдет плохо. Последнее средство.
Наверное, нужно было отключить часовой механизм сразу же, как только я свернул шею старой ведьме… но тогда нас мог застукать Джоджо, а ведь он был все еще под кайфом. Потом я был слишком занят, разбираясь с Джоджо, решая, что делать, объясняя Подди, как пользоваться пистолетом, и отправляя ее в путь. Честно говоря, я вспомнил о бомбе, лишь отойдя от дома на пару сотен метров, и не захотел возвращаться, даже если бы мог отыскать этот дом в густом тумане.
Но видимо, Подди именно это и сделала. Вернулась в дом, я имею в виду. Ее нашли позже в тот же день, примерно в километре от дома. Она оказалась за пределами радиуса полного уничтожения, но взрывом ее зацепило.
С нею был живой детеныш феи, его защитило ее тело, и он, похоже, вообще не пострадал.
Вот поэтому я и думаю, что Подди возвращалась в дом. Конечно, я не уверен, что этот детеныш – Ариэль. Она вполне могла подобрать его в джунглях. Но это маловероятно, дикий бы ее исцарапал, а его предки разорвали бы ее в клочья.
Наверное, она с самого начала решила спасти Ариэля, но помалкивала. Такая сентиментальная выходка как раз в ее духе. Подди знала, что взрослую фею мне придется убить, и ни словом не возразила. Она умеет пользоваться разумом, когда это совершенно необходимо. А потом от волнения она просто забыла захватить его, как я забыл обезвредить бомбу. Потому-то она и вернулась.
И где-то потеряла инерциал, – по крайней мере, ни при ней, ни рядом его не нашли. Ей пришлось нести в руках пистолет, сумочку, детеныша и инерциал. Должно быть, она уронила его в болото. Наверное, так все и было, потому что у нее было достаточно времени, чтобы вернуться и успеть уйти далеко от дома. К тому времени она должна была оказаться километрах в десяти. Вероятно, она потеряла прибор в самом начале и все время ходила по кругу.
Я рассказал обо всем дяде Тому и готов был повторить все людям из Корпорации, мистеру Кунье и так далее, – и готов был получить, что мне причитается. Но дядя Том велел мне помалкивать. Он согласился с тем, что я здорово сглупил. Равно как и он сам, и все остальные. Он обошелся со мной мягко. Лучше бы он меня ударил.
Мне очень жаль Подди. Конечно, время от времени она доставляла мне проблемы, когда пыталась мной командовать или внушать свои нелепые идеи, – но все равно мне ее жаль.
Жаль, что я не умею плакать.
Ее маленький диктофон так и лежал в ее сумочке, часть записи в нем сохранилась.
Правда, смысла в нем немного. Она не говорит, что происходит, а только бормочет что-то вроде: «…куда я собираюсь, очень темно. Нет человека, который был бы как остров, сам по себе. Помни об этом, Кларк. Ох, прости, я все напутала, но об этом помни, это важно. Их всех нужно иногда обнимать. Мое плечо… Святой Подкейн! Святой Подкейн, ты слышишь меня? Дядя Том, Па, мама… слышит меня кто-нибудь? Послушайте, это очень важно. Я люблю…»
На этом запись обрывается. Поэтому мы не знаем, кого она любила.
Может быть, всех.
Теперь я здесь один. Мистер Кунья задержал «Трезубец», пока не выяснилось, поправится Подди или умрет. Потом дядя Том улетел, а я остался в Венусбурге – один. Конечно, если не считать врачей, медсестер, Декстера Кунью, который постоянно тут ошивается, и целого взвода охраны. Я никуда не могу выйти без охранника за спиной, а в казино меня и вовсе не пускают – да меня туда и не тянет.
Я слышал, как дядя Том рассказывал обо всем папе. Не все, конечно, поскольку телефонный разговор с двадцатиминутными паузами очень эпизодичен. И я не слышал, что отвечает папа, только монолог дяди.
– Глупости, сэр! – говорил дядя Том. – Я не уклоняюсь от ответственности и не снимаю с себя вины. Она будет лежать на мне вечно. Но я не могу дожидаться вас здесь, и вы знаете почему. Дети будут в большей безопасности с мистером Куньей, нежели со мной… это вы тоже знаете! Но у меня есть что вам сказать, сэр, и вы должны передать это своей жене. Только одно: людям, которые не берут на себя труд воспитывать детей, не стоит их заводить. Вы вечно утыкаетесь в книгу, ваша жена носится бог знает где, а ваша дочь едва не погибла. В том, что она осталась в живых, нет вашей заслуги. Просто повезло. Передайте вашей супруге, сэр, что строить мосты, космические станции и тому подобное – это замечательно… но у женщины есть занятие поважнее. Когда-то, много лет назад, я уже говорил вам об этом… и мне было предложено заниматься своими делами. Сейчас самое время напомнить вам об этом. С Подди все будет хорошо, я уверен, хотя в этом и нет никакой вашей заслуги. Я опасаюсь за Кларка… Возможно, для него уже слишком поздно. Бог может дать вам второй шанс, если вы сами поспешите. Конец связи!
Я мигом растворился в деревянной панели, и дядя Том меня не заметил. Но почему он сказал папе, что опасается за меня? Я совершенно не пострадал, и он это отлично знает. На мне нет даже ни одного ожога, просто перемазался с головы до ног… а вот Подди все еще похожа на труп и опутана проводами и трубками, словно люлька в яслях.
Хоть убейте, не пойму, что он имел в виду.
Я ухаживаю за маленькой феей, потому что Подди захочет ее увидеть, когда поправится настолько, чтобы что-то замечать вокруг. Она всегда была сентиментальной. Малыш требует много внимания, потому что, когда ему становится одиноко, его нужно брать на руки и обнимать, иначе он будет плакать.
Поэтому приходится то и дело вскакивать посреди ночи. Наверное, он думает, что я – его мать. Я не против, других занятий у меня мало.
Похоже, я ему нравлюсь.
