Эпилог

— Ты сегодня задержишься или успеешь на вечерний рейс? Все же гостей лучше встречать вместе. Иначе мы обидимся и…

— И подложите мне крошки от печенья в постель? — хмыкнул Хан, глядя на меня в зеркале и завязывая галстук.

— Эй, я просто хотела есть.

Я погладила себя по круглому животу, добавила задумчиво:

— Или это она хотела, уж не знаю.

— Звони мне обязательно, если вдруг что-то почувствуешь.

— Хан, мне рожать через две недели только.

— Да с тобой не угадаешь. А если детка в тебя, то тем более.

Он повернулся ко мне, а я тут же подняла лицо и привстала на цыпочки. Мне никогда не надоест с ним целоваться. Хоть вот так, торопливо, или нежно, или страстно.

Провела руками по плечам, мурлыкнула. Хотя и прошло почти восемь месяцев, но все еще не верилось, что мы с этим шикарным мужчиной теперь вместе навсегда.

— Тебе идет костюм, — сообщила хитро. — Я прямо начинаю заводиться.

— А тебе идет эта пижама с… Я так и не понял: это глаза или язвы?

— Это цветы!

— Цветы на желтом фоне! Сногсшибательно. Милая, к приезду гостей переоденься, они не столь крепкие, я думаю.

— Это Богдан-то? — спросила я. — Это у него нервы слабее твоих? Ну-ну! Я ему передам.

— Все, я поехал, еще надо преодолеть пробки к аэропорту. До вечера.

Снова поцелуй: короткий, но жаркий. От него я, которая в последнее время постоянно мерзла из-за всплеска гормонов, согрелась.

Вышла во двор следом за Ханом и проследила, как он выехал на улицу.

Полгода назад мы переехали в Ванкувер. Купили дом в одном из хороших и тихих районов, собрали вещи и удрали из моего родного города. Благо Хан задумал открывать филиал инвесторской фирмы. И сейчас если не торчал на работе, то летал по командировкам. Но свободные вечера принадлежали только нам.

Я оказалась права: вместе с вещами перестал существовать и Орден. О нем теперь знали только я, Богдан и Хан.

Вацлав стоял во главе фирмы, где трудились эти двое. Мне пришлось увидеться с ним на нашей свадьбе. Хан объяснил, что в этой реальности отношения у них великолепные, и он не видит повода не приглашать отца. Да, да, здесь Вацлав усыновил его в пять лет. А женат он был уже третий раз, на матери Ирен. Та меня не помнила, но мы быстро подружились.

Тем не менее Вацлава я больше видеть не желала. Хан меня понимал, к счастью.

В остальном же все осталось как и прежде. Мама снималась в реалити-шоу, ее, как ведущую, просто рвали на куски. Бабуля в ожидании правнука продала свой домик и переехала в Ванкувер, поселилась недалеко от нас. И за ней тут же начали ухаживать два соседа. Один — пожилой итальянец с громким голосом, в прошлом какой-то дирижер, а второй — японец, обожавший истории. И чем они смешнее, тем лучше.

Что касается Богдана… я к нему привыкла. Не знаю, смогу ли когда-нибудь забыть, кем он был, но все возможно. Тем более в последнее время он разительно изменился, и тому были причины. Приятные причины.

Весеннее солнце уже щедро осыпало лучами все вокруг. Здесь, в Ванкувере, мне дышалось гораздо легче. Близость океана, влажность — я просто расцвела.

А Хан наконец-то начал снова улыбаться.

Я не скучала по вещам Дамаль. И, оглядываясь назад, все же понимала, что успела попасть под их влияние. Они уловили мою обиду и желание мести, усилили их. Правда это или ложь… не знаю. Пусть они останутся в прошлом навсегда.

Расправила плечи, улыбнулась толчку ребенка и не спеша направилась к дому. Впереди меня ждали приятные хлопоты.

В ювелирной мастерской, несмотря на окна и солнце за ними, ярко горела лампа над рабочим столом. И лилось негромкое мурлыканье странной, но притягательной мелодии.

— Красота какая…

Мурлыканье прекратилось. Средних лет брюнетка сняла с лица необычного вида очки и медленно улыбнулась, разглядывая свое новое творение.

Тонкое платиновое ожерелье, украшенное мелкими сапфирами. Они посверкивали и переливались, пока она чуть покачивала его в руках.

Она дала ему жизнь, которая рвалась в этот мир.

И снова по мастерской полилась негромкая мелодия.