Часть четвертая
Осознаваемость

Границу Огайо пересекли уже к самому концу длинного августовского дня.

На последнем участке пути машину вел Крис, Маргерит слушала музыку, а Тесс прикорнула на заднем сиденье. В конечном итоге они направлялись в Нью-Йорк, где у Криса были запланированы переговоры с издателем, но Маргерит высказалась за то, чтобы на выходные остановиться в доме ее отца – пара деньков мягкой декомпрессии, прежде чем снова нырнуть в мир.

То, как мало переменилась эта часть страны со времен прошлогодних событий, думал Крис, внушает оптимизм. На границе с Индианой обнаружился брошенный блокпост Национальной гвардии, немое свидетельство как кризиса, так и того, что он закончился; в основном же им попадались коровы и комбайны, стоянки грузовиков и границы округов. Многие дороги так и не автоматизировали, и какое же это было удовольствие – часами вести машину, поворачивая руль своими собственными руками, никаких тебе сообщений об опасном сближении, перехватов управления и следования протоколам, позволяющим избежать пробок. Просто человек и его машина, как и задумано господом.

У границы нужного округа он слегка подтолкнул Маргерит. Она сняла наушники и стала следить за дорогой. Слишком давно здесь не была, пожаловалась она Крису; выросшие вдоль старого шоссе, словно грибы, захудалые магазинчики, наркобары и дворцы свиданий ее обеспокоили. Однако центр городка оказался в точности таким, как она и описывала: столетнее здание полицейского участка, усаженные каштанами парки, о современности напоминают лишь трехлопастные ветряки на вершине отдаленного холма. Несколько церквей, включая пресвитерианскую, которой некогда руководил ее отец.

Теперь он вышел на пенсию и из домика священника переселился в более современный, на Баттернат-стрит к югу от центра. Крис доехал туда, следуя указаниям Маргерит, и припарковался у края тротуара.

– Тесс, просыпайся, – сказала ей мать. – Мы приехали.

Тесс выбралась из машины и сонно улыбнулась счастливому дедушке, встречавшему их на ступенях крыльца.

Маргерит опасалась за то, как пройдет знакомство Криса с отцом. Опасения оказались беспочвенными. Она с легким удивлением наблюдала, как отец сердечно жмет Крису руку и предлагает ему зайти.

За три года, прошедшие с ее последнего приезда, Чак Хаузер почти не изменился. Он был из тех мужчин, которые достигают вершины стабильной формы к среднему возрасту, а оттуда соскальзывают к семидесяти годам, уже толком не меняясь – все те же бородка с проседью, короткий ежик прически, почти незаметное брюшко. Носит все те же однотонные хлопчатобумажные рубашки, неважно, вышли они из моды или опять вернулись. Все те же голубые глаза, несмотря на недавнюю операцию на радужке.

На ужин он приготовил мясной рулет с горохом, кукурузой и картофельным пюре и подал его на большом обеденном столе, за которым (сообщил он Тесс) Маргерит готовила уроки, когда была маленькой. Еще в домике священника на Глендэвид-авеню. Каждый вечер после ужина она решала задачки по математике при свете большой лампы «под Тиффани», свет от которой, как ей сейчас вспомнилось, был маслянисто-желтым и чуть ли не теплым на вкус.

Разговор, который отец завел за ужином, никак не касался Кроссбэнка, Слепого Озера, Рэя Скаттера и прошлогодних событий. Он просил Криса называть его Чаком и пускался в долгие воспоминания вместе с Маргерит; когда Тесс все это явно наскучило, он разрешил ей взять десерт в гостиную, где она включила старую видеопанель и принялась искать мультики.

Чак вернулся к столу с кофейником и тремя чашками.

– Пока ты не позвонила мне в феврале из Прово, я даже не знал, живы ли вы.

Население Слепого Озера после окончания блокады держали в Прово, штат Юта – еще шесть месяцев медицинского и психологического карантина на бывшей авиабазе Континентальной обороны. Шесть месяцев ожидания, пока тебя признают вменяемым, чистым и не опасным для прочего населения.

– Наверное, это было ужасно – ничего не знать, – сказала Маргерит.

– Вряд ли мне было ужаснее, чем вам. И я всегда был уверен, что с вами все хорошо.

Небо за окном потемнело. Крис допил кофе и вызвался составить компанию Тесс. Чак включил торшер, и свет лампы упал на дубовый книжный шкаф рядом со столом. В детстве Маргерит, росшую книжным ребенком, эти полки одновременно привлекали и отталкивали: там было множество интригующих томов в кожаных или желтоватых картонных переплетах, но на поверку они каждый раз оказывались совершенно неинтересными – религиозными или «воспитательными» трудами (хотя «просто сказки» Киплинга она проглотила взахлеб). Маргерит обратила внимание на несколько книг, которых раньше не было – труды по астрономии и космологии, большей частью опубликованные за последние два года. Среди них обнаружился даже «кирпич» Себастьяна Фогеля.

Чак подвинул стул поближе к Маргерит.

– Как Тесс пережила смерть отца?

– Сравнительно неплохо с учетом того, что ей двенадцать. Впрочем, она настаивает, что он не умер.

– Он исчез внутри морской звезды.

Услышав общепринятое название для структур, порожденных БЭК-кольцами, Маргерит поморщилась. Поскольку оно, как и «лангусты», совершенно не подходило к описываемому. Откуда вообще эта традиция сравнивать все незнакомое с тем, что море может вынести на пляж?

– И не он один?

– Ты про так называемых паломников в Кроссбэнке? Никто из них так и не вернулся.

– Да, – согласилась Маргерит. – Не вернулся.

– Тесс про это знает?

– Да.

И, скорее всего, не только про это.

– Было время, – сказал Чак Хаузер, – когда я просто ненавидел его за то, как он с тобой поступал. Когда ты с ним развелась, я обрадовался даже больше, чем дал тебе понять. И все же, думаю, Тесс он любил по-настоящему, настолько, насколько был вообще способен любить.

– Да, – сказала Маргерит. – Полагаю, ты прав.

Чак кивнул. Затем прокашлялся – булькающим кашлем, напомнившим ей, насколько отец стар.

– Похоже, ночь будет безоблачной.

– Безоблачной и прохладной. Даже не верится, что сейчас август.

Он улыбнулся.

– Пойдем во двор, Маргерит. Я хочу тебе кое-что показать.

Тесс уже успела найти на видеопанели кое-что интересное: один из тех черно-белых фильмов двадцатого века, которые она так обожала. Комедию. Шутки, на взгляд Криса, были или какие-то странные или вообще непонятные, но Тесс добросовестно смеялась, пусть даже всего лишь над выражением лиц актеров.

Крис принялся листать подшивку журналов, которую отец Маргерит держал на полке рядом с диваном. В них в сжатом виде содержалась история прошедшего года. Серия убийств в Бербанке, армейское отступление в Лесото, девальвация континентального доллара, панарабский альянс, и, разумеется, поверх всего этого – кричащие заголовки о событиях в Кроссбэнке и Слепом Озере.

Все, что он пропустил, когда началась блокада, история, какой она виделась снаружи.

«ПРАВИТЕЛЬСТВО ПРИНЯЛО НЕОБЪЯСНИМОЕ РЕШЕНИЕ ЗАКРЫТЬ АСТРОНОМИЧЕСКИЕ КОМПЛЕКСЫ»

Подробностей очень мало, зато много голословных рассуждений насчет БЭК-колец. Имелась даже врезка, объясняющая, чем именно процессоры Кроссбэнка отличаются от традиционных квантовых компьютеров: «Кубиты, экситоны и саморазмножающийся код».

Следующий выпуск, неделей позже.

«МОРСКАЯ ЗВЕЗДА НАПОМИНАЕТ ПОСЛЕДНИЕ ИЗОБРАЖЕНИЯ, ПОЛУЧЕННЫЕ ТЕЛЕСКОПОМ В КРОСС- БЭНКЕ»

Кроссбэнк обнаружил явно искусственную структуру на поверхности водного мира HR8832/B. Процессоры Кроссбэнка немедленно построили вокруг себя аналогичную структуру, словно комплект шипастой брони.

Заражение – или рождение? Инфекция – или воспроизводство?

Как в Кроссбэнке, так и в Слепом Озере немедленно объявили карантин.

«ЗАГАДОЧНЫЕ СОБЫТИЯ В КРОССБЭНКЕ: ИСТОЧНИКИ УТВЕРЖДАЮТ, ЧТО ВНУТРИ СТРУКТУРЫ НАЧАЛИ ПРОПАДАТЬ ИССЛЕДОВАТЕЛИ»

Автоматические зонды сообщили, что лабиринтоподобные внутренние помещения «морской звезды» Кроссбэнка представляют собой очень странное место. Добровольцы вынуждены отступить, а роботы исчезают внутри, телеметрия быстро становилась неразборчивой.

«ЭКСКЛЮЗИВНЫЕ ФОТО АНОМАЛИИ В КРОССБЭНКЕ»

Уже хорошо знакомые изображения. С воздуха: шесть лучей; с земли: переливающиеся арки и похожая на губку система пещер. В тексте имеется указание, что материал, из которого построена аномалия, «инвариантен масштабу: любой осколок под микроскопом выглядит так же, как весь объект целиком».

Крис перелистнул еще несколько страниц.

«В СОТНЯХ КИЛОМЕТРОВ ОТ КРОССБЭНКА ПОЯВИЛАСЬ ВТОРАЯ МОРСКАЯ ЗВЕЗДА. ВСПЫШКА ПАНИКИ»

Вторая структура выросла за одну ночь на соевом поле к югу от Мейкона, штат Джорджия. Если не считать нескольких акров пара, она ничего не повредила и никого не убила, хотя в ней бесследно исчез работник фермы, забредший туда из любопытства, прежде чем местные власти успели установить кордоны. Тем не менее окрестные жители покинули свои дома, полностью нарушив транспортное сообщение на Юго-Востоке.

(С того момента в безлюдных местностях по всему земному шару возникло еще пять «морских звезд», следуя, насколько можно судить, силовым линиям магнитного поля. Опасности для тех, кому хватало осторожности не заходить внутрь, ни одна из них не представ- ляла.)

«НАЦИОНАЛЬНЫЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА ПРИЗЫВАЮТ К СПОКОЙСТВИЮ, ССЫЛАЯСЬ НА ОТСУТСТВИЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ВРАЖДЕБНОСТИ»

На эти недели пришелся пик паники. Апокалиптические пророчества, моментально возникающие и исчезающие культы, «ястребы» и паломники, блокпосты на дорогах.

«НАД ЗАПРЕТНОЙ ЗОНОЙ СЛЕПОГО ОЗЕРА СБИТ ЧАСТНЫЙ САМОЛЕТ»

Первое упоминание об Адаме Сэндовале – шестьдесят пять лет, владелец хозяйственного магазина в Лавленде, штат Колорадо, признавшем впоследствии, что планировал направить самолет непосредственно в комплекс БЭК-колец Слепого Озера (также известный как Око), чтобы предотвратить появление еще одной структуры, подобной той, что забрала у него жену. (Жена Сэндовала была среди паломников, которые исчезли после успешного группового прорыва к артефакту в Кроссбэнке и с тех пор считались погибшими.)

Сэндовал вышел из комы и восстановился после ожогов, хотя его новая кожа отпугивала неестественно розовым цветом. В неудачной попытке самоубийства он теперь раскаивался, однако прощать исчезновение жены вовсе не собирался. Когда его однажды попытались познакомить с Себастьяном Фогелем в очереди за едой в Прово, Сэндовал отказался пожать ему руку. «Моя жена читала вашу книгу, – сказал он, – незадолго до того, как сбежать в поисках трансцендентности, что бы это идиотское слово ни означало. Вы вообще хоть на минутку задумались о людях, которым впаривали свое дерьмо?»

Неделю назад Себастьян и Сью покинули Прово, чтобы поселиться в Кармеле, где знакомый предложил Сью место в агентстве по недвижимости. Себастьян отказался давать интервью и объявил, что продолжения книги «Господь & квантовый вакуум» не будет.

«СОБЫТИЯ В СЛЕПОМ ОЗЕРЕ ПОТРЕБОВАЛИ ВМЕШАТЕЛЬСТВА ВОЕННЫХ И СПАСАТЕЛЬНОЙ ОПЕРАЦИИ; НАСЕЛЕНИЕ ЭВАКУИРОВАНО В НЕНАЗВАННОЕ ПОКА МЕСТО ДЛЯ КАРАНТИНА И ОПРОСА»

«Спасательная операция» представляла собой массовый насильственный вывоз, начавшийся в тот же самый момент, когда Око в Слепом Озере стало превращаться в уже знакомую многолучевую структуру. «Карантин» – последовавшие за этим еще шесть месяцев изоляции в соответствии с поспешно принятым Протоколом об общественной безопасности. «Опрос» означал длительные беседы с хорошо одетыми и благонамеренными правительственными чиновниками, которые записывали за тобой каждое слово и часто повторяли свои вопросы.

В последнем, самом свежем выпуске журнала из подшивки Чака Хаузера не было кричащих заголовков, зато ближе к концу имелась статья приглашенного обозревателя.

«ЧТО НАМ ИЗВЕСТНО И ЧТО НЕИЗВЕСТНО: ЗАМЕТКИ ПЕРЕЖИВШЕЙ БЛОКАДУ

…По мере того, как страхи начинают утихать, можно приступить к подведению итогов того, что мы узнали и что нам еще только предстоит понять.

Случилось нечто чрезвычайно важное, однако до сих пор невозможно осознать и объяснить простыми словами, что же именно. Утверждается, что мы, посредством созданных нами сложнейших компьютеров, фактически породили новую форму жизни – или же помогли возникнуть новому поколению древнейшей формы жизни, которая, быть может, старше, чем наша Земля. Ныне несуществующие комплексы в Кроссбэнке и Слепом Озере успели предоставить нам доказательства, что то же самое произошло ранее на двух других пригодных для жизни планетах в относительной близости от нас и, вполне вероятно, происходило по всей Галактике.

Однако «морские звезды» – спрашивается, неужели мы не могли дать более элегантное имя этим по-своему прекрасным структурам? – не проявляют особого интереса к контакту. В случае UMa47/E у нас есть пример разумной расы, сосуществовавшей с морскими звездами, вероятно, в течение столетий без какого-либо осмысленного с ними взаимодействия.

Это дает основания утверждать, что морские звезды представляют собой не только совершенно новую форму жизни, но также и совершенно новую форму разума, не имеющего с нашим почти ничего общего. Иными словами, заглянув в глубины небес, мы наконец достигли предела осознаваемого.

Однако у нас имеется и противоположный пример HR8832/B, с лица которой те, кто создал там квантовые зародыши для морских звезд, бесследно исчезли. Возможно, естественным путем в результате природной катастрофы. Или нет. Возможно, мы стоим сейчас перед выбором. Возможно, раса, которая попытается по-настоящему осознать природу морских звезд, сумеет достичь желаемого, лишь видоизменившись. Возможно, чтобы понять природу загадки, нам предстоит самим в нее превратиться. Ведь еще Гейзенберг обнаружил, что между наблюдателем и наблюдаемым существует неразрывная связь…»

Вдумчивая, тщательно аргументированная, прекрасно написанная статья. Автором ее значилась Элейн Костер, «признанный авторитет научной журналистики, лишь недавно покинувшая карантинный лагерь в Юте».

Крис покосился на Тесс, которая сейчас зевала, раскинувшись на подушках дивана в доме своего деда.

Тесс на допросах ни разу не упомянула Зеркальную Девочку. Как и Маргерит. Как и сам Крис.

При этом они не условились между собой о заговоре молчания. Каждый принял решение самостоятельно, исходя, по крайней мере в случае Криса, из нежелания рассказывать о том, что все равно будет понято неправильно.

История, которую невозможно рассказать. Может ли журналист в такое поверить? Впрочем, опасался он вовсе не того, что над ним посмеются. Некоторые моменты этой истории он и сам себе толком не мог объяснить. Кричащих заголовков из них уж точно не сделаешь.

Тесс, не отрывая глаз от видеопанели, пробормотала:

– Я чего-то устала.

– Тебе скоро пора ложиться, – ответил Крис.

Он отвел девочку в небольшую спальню, которую дед для нее приготовил. Тесс сказала, что немного почитает, пока Маргерит не придет пожелать ей спокойной ночи. Читай на здоровье, ответил ей Крис.

Тесс растянулась поперек одеяла.

– Я в этой спальне уже в прошлый раз останавливалась, – сказала она. – Когда мы приезжали три года назад. Вместе с папой.

Крис кивнул.

Окно было чуть приоткрыто, впуская в комнату ароматы позднего лета. Тесс не стала его закрывать, но опустила пожелтевшие жалюзи до самого низа, чтобы спрятать за ними стекло.

– Ты ее с тех пор не видела? – спросил Крис.

Ее. Зеркальную Девочку.

– Нет, – ответила Тесс.

– А она еще здесь?

Тесс пожала плечами.

– Ты часто про нее вспоминаешь? Ты когда-нибудь задумывалась, кто она была такая на самом деле?

– Я знаю, кто она была такая. Она… – Тесс запнулась, будто слова ей не давались, и нахмурилась.

В Слепом Озере Тесс говорила, что Зеркальная Девочка находится в БЭК-кольцах. Как если бы кольца, когда в них начало зарождаться сознание, стали искать окошко, чтобы заглянуть в человеческий мир.

И они оба раза выбрали Тесс – и в Слепом Озере, и ранее, в Кроссбэнке. Почему Тесс? Быть может, думал Крис, ответа на этот вопрос попросту не существует, так же как ученые не способны ответить, почему они выбрали из бесчисленного множества похожих друг на друга аборигенов именно Субъекта. На ее месте мог оказаться любой. Но кто-то должен был оказаться.

Тесс наконец смогла найти нужные слова.

– Она была Око, – задумчиво произнесла Тесс. – А я была телескоп.

Маргерит вышла вслед за отцом в прохладу летней ночи, на задний двор дома на Баттернат-стрит. Горели только тусклые садовые фонарики, расставленные среди бегоний, и она остановилась, чтобы дать глазам привыкнуть к полумраку.

– Полагаю, ты знаешь, что это такое, – сказал Чак Хаузер и отступил в сторону.

У Маргерит перехватило дыхание.

– Телескоп! Господи, какой красивый! Где ты его раздобыл?

Любительские оптические телескопы давным-давно прекратили выпускать. В наше время, чтобы взглянуть на ночное небо, следовало просто подключить линзу с фотоумножителем к домашнему серверу; еще проще было пойти на публичный астрономический сайт. За старые добсоновские телескопы вроде этого антиквары просили немалые деньги.

Действительно старинный, поняла Маргерит, приглядевшись: в отличном состоянии, но наверняка двадцатый век. Никакого оборудования для цифрового отслеживания объектов, только ручная монтировка с тщательно смазанными червячными передачами.

– Все механизмы восстановлены, – сказал отец. – Линзы тоже новые, сделаны на заказ по оригинальным чертежам. Остальное – истинный антиквариат.

– Он ведь стоит целое состояние!

– Не такое уж и состояние, – грустновато улыбнулся отец. – Не целое.

– С каких это пор ты увлекся астрономией?

– Ну что ты как глупенькая, Марджи. Я же не себе его купил. Это подарок. Тебе нравится?

Еще как, подумала Маргерит. Она изо всех сил обняла отца. Откуда у него такие деньги? Наверное, перезаложил дом.

– Когда ты была маленькой, – сказал Чак Хаузер, – я всего этого не понимал.

– Чего – этого?

– Того самого. Звезд и планет. Всего того, чем ты была очарована. Как я теперь понимаю, мне тогда стоило сделать усилие и тоже присмотреться. Этим подарком я хочу сказать, как восхищаюсь тем, чего ты добилась. По-моему, я даже начинаю понимать, чего именно. Полагаешь, получится нам его упаковать так, чтобы он влез в твою миниатюрную машинку?

– Что-нибудь придумаем.

– Кстати, мне бросилось в глаза, что ты отнесла свой чемодан в одну комнату с Крисом.

Маргерит покраснела.

– Правда? Я как-то автоматически… просто привычка…

Оправдалась, называется.

Он улыбнулся.

– Да будет тебе! Я все-таки не какой-нибудь твердолобый баптист. Судя по тому, что ты рассказала и что я сам увидел, Крис – добрый малый. И ясно, что вы друг друга любите. О свадьбе вы еще не говорили?

Маргерит покраснела еще больше, надеясь, что в сумраке это незаметно.

– В ближайшие дни не планируем. Но если что – не удивляйся.

– К Тесс он хорошо относится?

– Замечательно!

– А ей он нравится?

– Даже лучше – с ним она чувствует себя в безопасности.

– Тогда я рад за вас. Теперь скажи: как по-твоему, этот подарок дает мне право приложить к нему небольшой совет?

– В любой момент!

– Не стану расспрашивать, что вам троим довелось пережить в Слепом Озере, но я точно знаю, что Тесс было тяжелее всего. Раньше она не отличалась разговорчивостью. Похоже, ничего не изменилось?

– Нет.

– Видишь ли, Маргерит, ты сама была точно такой же. Если это не касалось твоих интересов, тебя было ничем не прошибить. Разговаривать с тобой каждый раз было сущим мучением.

– Прости, папа.

– Тебе не за что извиняться. Я все это к тому, что очень легко начать принимать это как должное. Люди становятся друг для друга почти невидимками. Я тебя люблю и знаю, что мама тебя тоже любила, но я не уверен, что мы всегда тебя видели, если ты понимаешь, о чем я сейчас.

– Я понимаю.

– Постарайся, чтобы с Тесс так не случилось.

Маргерит кивнула.

– Ну а теперь, – сказал отец, – пока мы еще не упаковали эту штуку, покажешь мне, как она работает?

Маргерит нашла для него 47-ю Большой Медведицы. Ничем не примечательная звездочка, светлая точка среди множества таких же точек, мельче, чем любой из светлячков, подмигивающих в кустах.

– Вот эта?

– Да.

– Ты теперь, наверное, так хорошо ее знаешь, что тебе кажется, будто ты там побывала собственной персоной.

– Именно так мне и кажется, – подтвердила Маргерит. – Я люблю тебя, папа.

– Спасибо, Маргерит. Не пора укладывать дочку?

– Крис уложит. Я бы лучше посидела здесь с тобой еще немного и поболтала.

– Для августа сейчас довольно прохладно.

– Ну и пусть.

Когда она наконец вернулась в дом, Крис сидел на кухне – что-то негромко бормотал в карманный сервер, делая заметки для будущей книги. Он работал над ней уже не первый месяц, иногда окунаясь в книгу с головой.

– Тесс уже легла?

– Она в спальне, читает.

Маргерит поднялась наверх, чтобы проверить.

Самое тревожное во всем, что случилось в Слепом Озере, думала Маргерит, то, что эти события подразумевают связь непонятной природы через огромные расстояния, связь, посредством которой она смогла прикоснуться (взаимно) к Субъекту, который каким-то образом все это время знал, что за ним наблюдают.

Наблюдение изменяет наблюдаемое. Была ли Тесс подобным объектом наблюдения? А сама Маргерит? В таком случае не приведет ли их это, в конце некоего невообразимого паломничества, в одну из загадочных структур, связанных со звездами, чтобы вместо смерти нырнуть там в бесконечность?

Еще рано, подумала Маргерит. Быть может, и никогда не приведет. Но сейчас однозначно еще рано.

Тесс, полностью одетая, спала поверх одеяла. Маргерит тихонько ее разбудила и помогла переодеться.

К тому моменту, как Тесс должным образом оказалась под одеялом, она уже совсем проснулась.

– Ты что-нибудь хочешь? Принести воды? – спросила Маргерит.

– Расскажи мне историю, – не задумываясь, откликнулась девочка.

– Боюсь, я знаю не слишком много историй.

– Про него, – сказала Тесс.

Про кого? Криса, Рэя, дедушку?

– Про Субъекта, – пояснила Тесс. – Про все, что с ним случилось.

Маргерит оторопела. Тесс проявила интерес к Субъекту впервые за все время.

– Ты правда хочешь про него послушать?

Тесс кивнула. Потом откинулась на подушку и стала слегка постукивать об нее головой, примерно один удар в секунду, совсем тихонько. Летний ветерок возил жалюзи по деревянному подоконнику.

Ну ладно… Маргерит попыталась вспомнить те заметки, которые она писала, думая о Тесс. И никому не показывала. Нерассказанные истории.

Сейчас заметки были не нужны.

– Во-первых, – начала Маргерит, – ты должна понять, что он был личностью. Не совсем такой же, как ты или я, но и не сильно другой. Он жил в городе, который очень любил, на сухой равнине под пыльным небом, на планете чуть поменьше нашей…

Давным-давно. Далеко-далеко.