Книга: Искушение архангела Гройса
Назад: 17. Мишаня
Дальше: 19. Партизаны

18. Кладбище в Теляках

Мы выехали на Минскую трассу, проскочили санатории, туристический кемпинг Антонинсберг. Где-то на сто пятидесятом километре он попросил меня остановиться посреди леса. Внешность его совпадала до мелочей. Нос с горбинкой, ярко-голубые глаза с внутренней подсветкой, цыганская копна волос. Небольшие кисти рук – слабые, вечно влажные.
Мы оставили машину на обочине дороги и побрели по бездорожной траве. Воды еще не было видно, но озеро Нарочь чувствовалось где-то рядом.
Кладбище лежало на спуске к озеру и возникло перед нами в зловещей отчетливости среди кустов и стоящих в низине деревьев, что казались равными крестам по высоте.
– Погуляй пока, осмотрись, – предложил приятель. – Хорошее место?
– Слушай, как тебя зовут? – спросил я.
Парень зыркнул на меня колючими очами.
– Микаэл. Ми-ка-эл, – выговорил он по слогам со значением. – В переводе означает «Кто как Бог?». Это вопрос. Мое имя – главный вопрос философии. Можно перевести «никто не равен Богу». Можно – «Который как Бог». Впрочем, ты можешь звать меня просто Мишей.
– Очень приятно.
Мы разошлись в разные стороны: Микаэл удалился куда-то под откос. Я остался среди могил, обыкновенных крестов и советских обелисков, не понимая, что, собственно, может быть здесь интересным.
Ночь случилась лунная: пригорок хорошо просматривался. К тому же у меня была зажигалка. Первый памятник принадлежал славной старушенции в темном платочке. На овальном фотопортрете сидела бабушка, которую можно пожелать любым внукам. Опрятная, ласковая. На камне было выбито по-польски: Wolaj Veronika Egorovna, Urozd. 1908 R, zyla 76 L, zm. 24.XI.1984. Рядом располагалась могила ее мужа, обозначенного как Stp. Wolaj, zyl 71, zm. 2. VIII. 1973. Следующая могила в ряду принадлежала кому-то из членов рода, но надпись на ней была уже по-русски. Валай Юлия Степановна, 1896–1963. Я с одобрением отметил ее приверженность алфавиту Кирилла и Мефодия. Основное потрясение ждало меня впереди.
Прогуливаясь среди могил, я разглядывал внешние очертания памятников, размышлял о преобладании православных крестов над католическими, но именами усопших не интересовался. Мишка не появлялся. В принципе я мог бы бросить его здесь. Человек, сравнивающий себя с Господом, способен, на мой взгляд, найти дорогу до дома самостоятельно. Бессмысленные плутания надоели, и я присел на лавочку возле одной из могильных плит. Закурил, радуясь звенящей тишине Купальской ночи. Здесь языческих праздников не отмечали. Люди мирно спали в своих могилах.
По соседству лежал Теляк Иван Николаевич 1932 года рождения. Я от нечего делать готов был помянуть незнакомца, но не мог из-за отсутствия традиционного напитка. До меня дошло, что человек, чей дом я сегодня с пристрастием рассматривал, носит такую же фамилию. Кажется, по другую сторону шоссе находилась деревня с таким же названием. Целяки на местном наречии. Я встал, чтобы проверить догадку.
Следующее захоронение принадлежало Теляку Леониду Михайловичу, родившемуся в 1942 году. Неподалеку располагалась могила Теляка Петра Устиновича. Я пошел по кладбищу, содрогаясь от незыблемости и правоты патриархального крестьянского мира. Я находился на семейном погосте Теляков. Теляки, их жены и дети окружали меня со всех сторон, высокомерно поглядывая с выцветших фотографий и внушая ужас своей необъяснимой общностью.
Теляк Елена Викентьевна. Теляк Андрей Семенович. Теляк Иосиф Викентьевич. Теляк Егор Иосифович. Теляк Татьяна Семеновна. Теляк Анатолий Иванович. Теляки Мария Викентьевна и Александр Иосифович, похороненные рядом. Теляк Леонид Семенович. Теляк Михаил Петрович. Теляк Надежда Павловна. Теляк Мария Михайловна. Теляк Леонид Антонович. Теляк Иван Михайлович. Cielak Helena. Cielak Michal. Cielak Leonid. Теляк Павлина Семеновна. Теляк Семен Семенович. Теляк Анна Семеновна. Теляк Устин Викентьевич. Теляк Андрей Семенович. Теляк Антон Михайлович. Теляк Александр Адамович. Теляк Виктор Анатольевич. Теляк Зинаида Васильевна. Теляк Андрей Ильич. Теляк Анатолий Иванович. Теляки Иосиф Михайлович и Лариса Ивановна. Теляк Викентий Мартинович. Теляк Юльян Семенович. Теляк Владимир. Теляк Иван. Теляк Мария. Теляк Леонид Петрович…
Несколько случайных имен вроде Гурских и Полещуков лишь подтверждали, что из каждого правила есть исключения.
Одна из могил заслуживала особого внимания. Я обнаружил ее в самом конце осмотра, хотя находилась она чуть не в центре. Мраморный клинообразный памятник советского образца, свежие цветы на плите, рюмка с прозрачной жидкостью, плавающая в ней засохшая березовая сережка. Все бы ничего, если бы не портрет, размещенный на обелиске в характерной овальной рамочке. На нем был изображен генералиссимус Сталин в скромном кителе без знаков отличия. Надпись на плите гласила: «Теляк Иосиф Виссарионович». Я перекрестился, понюхал содержимое стопочки. Все правильно, без обмана. Поминать генералиссимуса не стал.
По существу, этот пятачок земли на берегу самого обширного в Республике Беларусь водоема принадлежал одному роду, одной крови, одному духу. У меня было ощущение, что я оказался на могиле гигантского доисторического животного или небывало могущественного царя.
Мишаня появился из темноты, обхватив какой-то тяжелый предмет, завернутый в мешковину. Недоверчивый блеск в его глазах сменился на непонятное сладострастие и алчность.
– Дело сделано, – громко сказал он. – Отвезешь обратно?
– Что там у тебя?
– Узнаешь. В правильное время. В назначенный час. Не торопи события.
– Тогда не повезу тебя, Ми-ка-эл…
– Хорошо. Это камень. Жлоб, у которого я работаю, просил привезти с кладбища определенный камень. Я нашел его и теперь должен доставить по назначению. Все?
– Ты работаешь на Теляка? Теляка Федора… Хм…
– Федора Николаевича. Какая удивительная прозорливость… Как тебе местный погост? Понравилось? Хочешь найти захоронение своей родни? Фамильный склеп? Есть вероятность, что он где-нибудь существует…
– Спасибо за совет…
– Перемена мест у славян – самый страшный грех, предательство родины. Сейчас об этом забыли, но грех остался. Не забудь сказать об этом на исповеди.
Я так и не понял, шутит мой новый знакомый или говорит всерьез. В славянских верованиях я не разбирался, с церковью имел поверхностные отношения.
Назад: 17. Мишаня
Дальше: 19. Партизаны