32
София

В прошлую среду Гортензия страшно меня раздражала. Зачем понадобилось провожать меня до дома, словно я – беспомощная старуха? Когда я взглянула на ее босса, мне показалось, что тот пришел в бешенство от ее внезапного ухода. И немудрено: ресторан был битком набит, и официантки изнемогали от работы.

Но я остереглась делать ей замечание. Гортензия, я убеждалась в этом все больше и больше, очень чувствительна. В ней многое осталось от избалованного ребенка, за что стоит поблагодарить этого мерзавца, который, видимо, во всем ей потакал. Для меня же главное в воспитании детей – это не только справедливость, но и строгость, если необходимо.

Мне снова пришел на память день, когда мы отправились с ней в бассейн торгового комплекса «Форум-де-Аль», через несколько дней после того, как этот негодяй вновь появился в нашей жизни. Уже тогда я предпочитала не показываться на людях в купальнике, но дочка так любила купаться, что я не могла отказать ей в этом удовольствии. Поход в бассейн стал ее наградой за хорошее поведение. Устроившись с книгой на трибуне, я оставила дочку плескаться в лягушатнике, который ей строго-настрого было запрещено покидать. Обычно через какое-то время Гортензия подходила ко мне и просила поплавать с ней. Я, конечно, уступала, и мы вместе развлекались, обрызгивая друг друга водой.

Но в тот раз я чувствовала себя усталой, и мне не захотелось бросать книгу и лезть в лягушатник. Когда я снова подняла глаза, дочери там уже не было. Как безумная, я со всех ног бросилась к большому бассейну и нашла дочь на руках у инструктора по плаванию. Без его вмешательства Гортензия могла утонуть, по крайней мере так мне сказал директор бассейна строгим тоном, словно обвиняя меня в том, что я – плохая мать! Инструктор-то и вытащил Гортензию, которая барахталась среди взрослых пловцов, этих идиотов, которые ничего вокруг не замечали. «К счастью, Матье увидел, как девочка подходила к большому бассейну, вы должны поставить за него свечку, мадам!»

Я чувствовала себя совсем разбитой от пережитого ужаса и осуждающих взглядов родителей, которые стали свидетелями происшествия. Гортензия рыдала, повторяя, что она ни в чем не виновата, что ее толкнули и потому она упала в бассейн. В тот момент я не стала ее ругать, и мы быстро пошли одеваться. В метро она поняла, что я сильно рассердилась. Я крепко держала ее за руку, чтобы она шла рядом и не пыталась вырваться. Когда Гортензия попробовала ко мне приласкаться, я ее оттолкнула. Дочка все время твердила извинения, но это еще больше меня раздражало. Вернувшись домой, я немедленно отправила ее в постель, лишив ужина и всех ее Барби, которых я забрала в свою комнату.

Строго отчитав дочь и сказав, что она непослушная девочка, которая причиняет матери много страданий, я велела ей прекратить хныкать подобно младенцу.

– Что было бы со мной, если бы ты потерялась? Ты и правда хочешь сделать меня несчастной?

Потом, прежде чем погрузить детскую в полный мрак (Гортензия очень боялась темноты), я вынесла окончательный приговор:

– Раз так случилось, ты будешь наказана – больше ты никогда туда не пойдешь. Это послужит тебе уроком!

Дочка поняла, что я не шутила, и с тех пор уже не просилась в бассейн.

Вчера, несмотря на злобные взгляды босса, она настояла на том, чтобы проводить меня до дома, и все из-за того, чтобы задать мне несколько глупых вопросов. Почему, скажите на милость, ей так уж захотелось узнать, куда я ходила в субботу после обеда?

Необычное поведение Гортензии меня сильно взволновало. Зачем устраивать мне допрос, что, интересно, она собиралась выведать? Заметить она меня не могла, ведь я действовала с такой осторожностью! И следила за ними всегда издалека, прячась за стенами домов. Правда, я чуть не попалась, когда они переходили на другую сторону улицы, но тогда я тут же забежала в подъезд красного кирпичного здания. И оттуда увидела, как они, громко о чем-то беседуя и смеясь, скрылись в доме напротив. Несколько секунд потом я не выходила из подъезда, не спуская глаз с дома Сильвена. Увидев, как в одной из квартир на шестом этаже отодвинулись шторы, а потом открылось окно, я невольно отступила назад: мне показалось, что я различила лицо Гортензии. Я еще долго ждала, прежде чем покинуть свое укрытие, а затем постаралась как можно скорее уйти, отложив свой план на потом.

Главное сделано – я узнала, где он живет.

Придя домой, я сразу позвонила Изабелле и рассказала ей о своем приключении.

– Ты хоть понимаешь, как ты рисковала? – забеспокоилась она.

– Не волнуйся, отныне удача будет на моей стороне, – ответила я.

Призывы Изабеллы к осторожности меня раздражали. Особенно когда она меня спросила изменившимся голосом, уверена ли я в том, что это был он? К сожалению, я была вынуждена признать, что видела его только со спины и в профиль и что теперь он лысый. А ведь я не раз описывала ей густую черную шевелюру Сильвена. Но все равно сомнения подруги выводили меня из себя.

– Ты мне не веришь? – резким тоном спросила я.

– Да нет, конечно, верю! – прокричала она, но ее протест звучал фальшиво.

– Ладно, раз уж ты принимаешь меня за сумасшедшую, мне лучше прекратить этот разговор.

Я положила трубку. Телефон потом звонил еще несколько раз, но я предпочла не отвечать, настолько я была разгневана. Пусть лучше займется своим паршивым мужем.

В воскресенье, пожалев о случившемся, я не удержалась и позвонила, намереваясь извиниться и сказать, что встреча с моим палачом через двадцать два года выбила меня из колеи. Я была уверена, что Изабелла все поймет.

Но, как ни странно, она не ответила ни на один из моих вызовов, ни на голосовые сообщения. В конце концов, на грани нервного срыва, я перешла к угрозам:

– Изабелла, если ты мне не перезвонишь в течение пяти минут, я вычеркну тебя из своей жизни!

А в последнем сообщении, что я оставила в пять минут первого ночи, я положила конец нашим отношениям.

– Теперь ясно, Изабелла, что между нами все кончено. Больше я никогда тебе не позвоню и не оставлю сообщений… Ты мне не подруга. Желаю счастья и тебе, и твоему дебильному мужу. Подтирай ему задницу и дальше, только на это ты и способна!

Грубость мне, вообще-то, не свойственна, но в данном случае она была намеренной. По моему мнению, Изабелла не имела никакого права покидать меня в столь решающий момент. Старая истина получила новое подтверждение: в этой жизни можно рассчитывать только на себя.

Теперь я ждала Гортензию на завтрак со спокойной душой. Уже были приготовлены салат из помидоров и фруктовый салат на десерт, в духовке запекалась курица (если бы я потакала ей в детстве, мы только курицу бы и ели). Все складывалось прекрасно: выбор блюд был великолепен, и совсем скоро мне предстояло встретиться с Гортензией. Дочь вновь будет рядом, принадлежа только мне одной. И притом был известен адрес нашего палача. Отныне время работало на нас, у меня на руках были все козыри.

Я перестала сердиться на Гортензию за ее бестактное поведение в прошлую среду. Молодежь редко задумывается о последствиях своих поступков (разве я была другой в ее возрасте, достаточно вспомнить, с какой легкостью соблазнил меня этот мерзавец!).

Как ни удивительно, я гораздо меньше, чем думала, переживала разрыв с Изабеллой. Похоже, я полностью смирилась с ее отсутствием. То, что случится потом, будет касаться только меня.

В жизни всегда нужно рассчитывать лишь на себя самого.