Глава 13.
Что ни говори, а бытие определяет сознание. Не вырастают в неблагополучных семьях академики наук. Редкие исключение, конечно, бывают, но они лишь подтверждают правило. Окружение очень сильно влияет на человека. Помнится, одна моя знакомая устроилась в чисто мужской коллектив и уже через месяц материлась с изяществом сапожника, знала наизусть лигочемпионский календарь и искренне недоумевала, куда у нее пропадают вторые носки.
Вот и при устройстве на работу в государственные структуры с людьми начинали происходить удивительные метаморфозы. Все человеческое и настоящее из них вымывалось, заменяясь уставом и бюрократией. Понятные слова вроде "вам нужно" заменялись на "подателю заявления необходимо в кратчайшие сроки". А глаза приобретали стальной, холодный блеск уверенного в себе хищника.
Вот именно такую особу я и встретил у нужной мне стойки. Точнее, она очень хотела быть такой. Молоденькая девчушка, на вид еще и двадцати пяти нет. Чуть полноватая, но с забавными розовыми щечками. Старалась смотреть на меня сердито, но я отбил этот взгляд пренебрежительным спокойствием.
— День добрый, — сказал я уверенно, глядя прямо в глаза.
— Здравствуйте.
— Как вас зовут?
— Светлана.
— Итак, Света, вам должны были звонить по поводу меня.
— Никто не звонил. А вы кто?
— Сергей. Но важнее, не кто я, а от кого. От Николая Степановича… — я сделал паузу и добавил уже тише, будто делясь секретом, — Ноздрева. Слышали о таком?
Девушка кивнула. Скорее всего и правда слышала. Городок тут маленький. Ноздрев был депутатом уже не первый десяток лет. Успел вовремя переобуться, перейдя из коммунистической партии в ныне правящую. И, несмотря на преклонный возраст, уходить на покой явно не собирался.
— Выборы скоро, — таким же негромким, заговорщицким тоном продолжил я, — вот сейчас и начали запускать разные пиар-акции. Понимаете?
Утвердительный кивок. Я оглянулся по сторонам, вроде никого. Вышло очень двусмысленно, но мне только в плюс.
— Вот я и занимаюсь одной из таких акций. Хотим взять семью с недавно умершим родственником-кормильцем. Снимем, как Николай Степанович приезжает, разговаривает, оказывает помощь. Сами понимаете, заботится о жителях и своем электорате.
Девушка слушала меня внимательно, даже моргать перестала.
— Ну вот нам и нужен список тех, кто умер за последний месяц. Посмотрим, выберем нужную кандидатуру.
— Я… не могу, — замотала головой девушка.
— Света, — я тяжело выдохнул, — можно все сделать официально. Итог будет одинаковым. Только ни мне, ни Николаю Степановичу этого не надо. Не дай бог кто пронюхает. А так, — в моих руках появилась шершавая коричнево-красная купюра, которую я положил на стол, — все в плюсе.
Навык Вранья повышен до четвертого уровня.
Девушка испуганно посмотрела на пятитысячную банкноту. Нет, все-таки недавно работает, не успел ее испортить денежно-взяточный процесс.
— А так, все в выигрыше… Николай Степанович помнит добро и умеет быть благодарным.
Навык Убеждения повышен до второго уровня.
Крохотная ручка взметнулась над столом, упала на купюру и быстро скользнула обратно. Светлана нервно оглянулась по сторонам, поправила волосы и кивнула.
— Подождите минутку.
Я ожидал, что мне вручат какие-то папки или архивные записи. И оказался гораздо худшего мнения о провинции. Света чуть повозилась и распечатала листок: десять имен с датой смерти и последним адресом регистрации каждого. Более того, вычеркнула нескольких из них.
— Вот, за последний месяц, — протянула она, — вычеркнутые, это одинокие пожилые люди. Они вам не подходят. А у всех остальных есть родственники.
— Спасибо, Света, ты чудо. Надеюсь, до скорого.
Насчет последнего, я, конечно, соврал. Совсем не изящно, даже навык не дали. Вряд ли я еще когда-нибудь столкнусь где-нибудь с этой девушкой. Выскочил на улицу и сразу взглянул на листок. На счет последнего месяца тоже набрехал. Интересовала всего лишь неделя. Поручение появилось на днях, соответственно, умер хозяин не так давно.
И как раз в одной из зачеркнутых фамилий я нашел нужную мне: Никифорова Ольга Валерьевна, год рождения 1938, дата смерти…
Пробежал глазами до адреса. Забил его в яндекс-карты. Хм, относительно недалеко, можно даже пешком пройтись. Тем более погода шептала. Точнее, намечалась легкая вьюга, но мне она казалась приятным грибным дождиком.
Гороховец оказался маленьким и приятным до невозможности. Уютный, старый, словно с лубяных картинок. Усеянный памятниками и сам ставший историей. Признаться, автомобили, столбы и электрические кабели здесь выглядели инородно. Очарованный провинциальным городком с церквями, высокими купеческими особняками и каменными домами попроще, я чуть не проскочил нужную мне улицу. Пришлось возвращаться.
Здесь все уже было попроще. Когда-то ладно срубленные избы покосились, краска на ставнях облупилась, резные фигуры на крышах рассохлись. Давящую тишину лишь прерывали лающие собаки. Правильно, почуяли незнакомца.
Я дошел до нужной цифры и остановился. Как и говорил Лапоть — большой дом и двор с хозяйственными постройками. Свет не горит. Наследников у бабушки и правда не оказалось. А вот на недавно выпавшем снегу видны крохотные следы, ведущие к сараю.
Возиться с калиткой не стал, черт знает, как она открывается. Перемахнул через нее и сразу пригнулся. Не дай бог соседи в окна увидят. Добежал до дома и тут же встал в полный рост. Вытащил зеркальце и посмотрел на следы — кошачьи. Ну конечно. Взялся за нож и медленно направился к сараю. Никакого замка, лишь железный ржавый крючок на петле. Снял его, тут же кастанул Свет и почти что ворвался внутрь.
Было страшно. Сложилось впечатление, что здесь заперли дикого зверя. Стены в глубоких царапинах и подтеках крови, точно кого-то тащили вглубь помещения, немногочисленные вещи разбросаны, длинная скамья сломана. В поручении говорилось о массовом убийстве животных. Видно, здесь все и произошло. Огляделся внимательнее. В темном углу сидел маленький, едва достававший мне до колен старичок. Обросший, лохматый, с красными глазами и длинными пальцами. Он раскачивался взад вперед и бурчал что-то под нос.
— Крив, на кого ты меня оставил?, — услышал я, подойдя ближе, — Крив, батюшка ты мой… Крив… Крив…
— Эй, привет.
Старичок поднял голову, обвел меня мутноватым взглядом и закричал так, что птицы, сидевшие снаружи, снялись с деревьев.
— Крив!! Крив!!
— Чего ты орешь? Ну чего. Заткнись же!
— Крив… Крив, оставил меня, — забормотал он снова, опустив голову, — дом покинул. Нет домового, нет помощника. Крив, ах, Крив!
Строчки перед глазами мелькнули, обновляя задание. О нет, опять?!
Поручение Обезумевший клетник изменено.
Как можно скорее избавьтесь от клетника. В случае задержки каждый час сумма вознаграждения будет уменьшаться на 5 гр.
Добавлены пояснения.
Пришлось открывать.
Избавиться от клетника можно двумя способами: найти ему новый дом или убить.
Ну замечательное пояснение. Будто я и без этого не понимал. Про новый дом — это они пошутили, наверное. В любом случае, к себе я этого долбодятла точно не возьму, одного везунчика хватает. Рука потянулась к ножу. Помнится, Лапоть задал мне жару. Сам он, конечно, этого не помнит. Потому что вышло так, что и не случилось моего нападения и, соответственно, его ответного пинка. Поглядим, как будет обстоять дело с клетником.
Вытащил нож и примерился. Помощник по-прежнему жаловался судьбе на Крива и его коварное предательство. Короткий взмах, брызги крови крови и…
Вы убили нейтрально настроенное к вам разумное существо
— 50 единиц Кармы. Текущий уровень — 80. Вы тяготеете к Тьме.
Захвачено умение: Послушание.
Захвачено заклинание: Призыв пса-пастуха.
Жирно. И все бы хорошо, вот только голова клетника запрокинулась, а я увидел полные боли глаза. Да что ж такое?!
?
Отвел удар в сторону чуть ли не в последний момент. Убрал нож и вышел из сарая. Хорошо, а где ж я теперь ему дом найду? Нужен срочный совет Лаптя. Получается, придется ехать обратно, потом снова сюда. Часа четыре пройдет, а это двадцать грамм пыли. Непозволительная роскошь. Хотя, если повезет, есть у меня один вариант.
Я достал телефон и пролистал до бригадира Виктора. Не представляю, что он обо мне подумает. Однако других вариантов нет. О, гудки пошли.
— Добрый день, вы сейчас у Дементьева стекло меняете?
Короткое замешательство. Видимо, ищет квиток.
— Да, у Дементьева. Уже уходим.
— Вопрос жизни и смерти. Хозяину дайте трубочку.
— Чего делать?, — послышался недовольный голос домового. — С кем говорить? Куда?
— Лапоть! Алло.
— Ага. Алло то есть.
— Молчи и слушай. Точнее, слушай, а потом говори. Надо быстро решать что-то с клетником. Как ты и говорил, хозяйка умерла. А домовой, по ходу, свалил. Чего делать?
Не представляю, что подумали стекольщике о домовом, вернее обо мне, если слушали разговор. Молоко, большой дом с ухоженным участком, как завязать беседу. Лишь бы в больничку не позвонили.
Спустя полторы минуты я положил трубку. Вернулся к дороге, таким же макаром перелез через калитку и осмотрелся. Богатых домов и нет нигде — все скособоченные, да видавшие лучшие времена. Только "мой" и выглядит неплохо. Видна недавняя работа домового.
Пришлось возвращаться до перекрестка. И вот тут, хвала яйцам, показался подходящий объект. Огромный домина из бруса, ровненькие хозяйственные постройки позади, декоративно выложенная дорожка из голышей. Обычный особнячок хорошего бизнесмена, чтоб родители моих детей так жили.
По словам Лаптя, даже самый красивый дом без домового со временем хиреет. А этому, судя по всему, года три точно есть. И как новенький. Значит, кто-то тут живет. Ладно, теперь за угощением.
Местный магазинчик носил гордое звание супермаркет, но на деле оказался обычным продсельмагом. Со старыми витринами, заваленными печеньями и конфетами, и узким проходом. Несла боевую стражу худая женщина лет сорока. К моей покупке отнеслась настороженно, хотя ничего там не было. Подумаешь, бутылка молока, пластиковая посуда и полкило "Кара-кума". Взял бы и меньше, да слишком уж подозрительно.
Вернулся к особняку и поблагодарил всех существующих богов, что Гороховец маленький городишко. У нас бы точно понавесили всяких камер, а тут, делай, что хочешь. Тем более вокруг никого. За все время путешествия к магазину мне попался всего лишь один абориген.
Железный забор был без изъянов — еще бы, раз на довольствии домовой, однако между прутьев расстояние сантиметров пятнадцать. Легко пролезла рука с пластиковой тарелкой и бутылка. Налил молоко, положил рядом конфету и с видом полного имбицила зашептал.
— Домовой-домоведец, прими угощение, да подсоби советом.
Если бы ничего не произошло, я не удивился. Однако в особняке тихонько хлопнула дверь и в мою сторону устремился некий комок шерсти. Сначала думал кот, но потом разглядел маленькие ручки и ножки. Местный домовой оказался коренастее моего. Да и видно, что жил не в пример лучше.
Он сначала как натуральный четвероногий друг полакал молоко, потом развернул конфету. И только уже откусив, посмотрел на меня.
— А… Ищущий. Чего тебе?
— Дело есть к тебе. Как величать?
— Тишило.
— Сергей, — протянул ему руку.
Домовой колебался всего лишь секунду, но все же пожал.
— Так вот, как и говорил, дело есть. Тут, я слышал, недавно женщина умерла. Никифорова.
— Было дело, — кивнул Тишило.
— А у нее домовой и помощник были.
— Крив да Лад. Есть такие.
— Так вот не ладно совсем уж с этим Ладом. Бросил его Крив, сбежал непонятно куда. Вот клетник и страдает.
— Вон оно что, — удивился Тишило, — а я уж думал Крив супостатит над ним. Домовые тяжело смерть хозяев переносят.
— Раз слышал, чего не проведал?
— Так на ножах мы с Кривом были. По хозяйству он домовой отличный, а вот характером дерьмо дерьмом. В дом к чужому домовому без спроса не зайдешь. Не поймут.
Кто там не поймет, мировая общественность или сообщество домовых, я спрашивать не стал. Не очень-то и интересовало.
— Так теперь Крива нет. Получается, ушел он. И дом больше не его.
— Так и получается, — согласился Тишило.
— А клетник без него с ума сойдет.
— Бесноваться станет, в дикого превратится, — согласился собеседник.
— Так забрал бы его…
Тишило так быстро закивал, будто этих слов точно и дожидался.
— Хозяйство у меня небольшое, конечно. Да и скотины, кроме пса и индюшек — никого, но и то хлеб. Только надо быстрее идти, чтобы остальные не прозна… То есть, пока совсем Лад умом не тронулся.
Ага, проговорился. Значит, еще не у каждого домового свой клетник имеется. И за последних может разгореться нешуточная борьба. Хотя сейчас я всеми руками за скоропалительные решения. Бабло, извините, капает.
— Ну пойдем?
Тишило вскочил на высокий забор. Поежился, как кот, которому предстояло окунуться в студеную воду и нехотя, спрыгнул на землю. Сделал пару шагов… и прижался ко мне.
— Чего стоишь, пойдем. Нельзя мне тут долго…
— Почему?, — я направился к дому умершей старушки.
— Не любим мы из дома выходить. Вдали от гнезда своего домовой и силу теряет. Говорят, кто седмицу без родной крыши над головой проведет, имя свое забудет, да силу потеряет.
Тишило болтал без умолку. Может разговорами старался отогнать свой страх, оказавшись за пределами дома, может просто оказался болтуном. Скорее всего первое. Потому что чем ближе мы подходили к клетнику и дальше оказывались от особняка, домовой брехал все быстрее.
— Стой тут, внутрь не заходи, если жизнь дорога, — встал он перед калиткой, — что бы не случилось. Только хуже сделаешь.
Сказал и вот уже сидит на заборе. Головой повертел, соскочил и в два прыжка оказался возле сарая. Юркнул внутрь, а я напряженно прислушался. Мимо прошла женщина, явно из местных, поэтому мне пришлось отойти подальше от дома. Минут через пять вернулся, но Тишило так и не появился. Не вышло бы чего плохого.
И, конечно же, как всегда я накаркал. Из крохотного домика донеслось протяжное "Крив" и сарай чуть не подпрыгнул на месте. Громыхнуло так, будто внутри разорвалась граната. Я аж присел на месте. Первой мыслью было бежать, сломя голову. Однако ничего не происходило. Следом испугался, как бы соседи не переполошились. Но и тут пронесло. А спустя еще пару минут наружу выбрались Тишило и Лад.
Домовой вел клетника, как больного, обколотого галоперидолом. Бережно и одновременно крепко поддерживая за плечи. Помощник, похоже, совсем смирился со своей участью. Он смотрел под ноги и даже не бормотал. У калитки Тишило замешкался, взвалил клетника как мешок на плечи и перепрыгнул наружу. Едва достал до забора, кстати.
Я вытащил зеркальце. Выходило уморительно. Будто здоровый кот тащит небольшого больного котенка. Однако глядя на полусознательного клетника, смеяться хотелось в последнюю очередь.
Так мы и добрались до особняка Тишилы. Домовой протиснулся между забора, затащил за собой Лада и повернулся ко мне.
— Жди здесь, добрый человек. Сейчас ворочусь.
Вы помогли клетнику обрести новый дом.
+ 50 единиц Кармы. Текущий уровень + 20. Вы тяготеете к Свету.
Ну наконец-то выбрались из минусов. Получается, один клетник — это пять невинно переведенных через дорогу бабушек. Профита больше, конечно, но я всеми руками и ногами за старушек. Уж больно нервные помощники у домовых.
Тишило вернулся один, бодро переваливаясь с ноги на ноги.
— Спасибо тебе, добрый человек. Я теперь Лада быстро на ноги поставлю. Любое же существо почему хандрить начинает? Потому что без дела остается. А займи ты человека или домового мало-мальским пустяком, так тот даже болеть реже станет.
Нет, все-таки Тишило болтун, как ни крути. И послушно кивал, все размышляя, куда приведет пространная речь домового.
— Денег у меня особо нет. Но вот…
Тишило вытянул руку, в которой оказалась горстка пыли. Грамм десять, как я определил на глаз. Но не успел протянуть свою загребующую лапу, как с пылью начало что-то происходить. Она съежилась, точно живая, и стала быстро уплотняться, выпуская белесый дым. Прошло каких-то секунд шесть, и вместо горстки игровой валюты у домового на ладони лежал крохотный светлый кристалл.
— Это тебе.
Я взял холодный многогранник и чуть не вскрикнул от испуга. Он рассыпался у меня в руках. Это что еще за шутки?
Вами изучено заклинание Отвод глаз.
— Бывай, добрый человек, — Тишило пожал руку и проворно затрусил в сторону дома.
Отвод глаз, говорите. Я стоял, еще не до конца придя в себя. Ну хоть понятно теперь как передают заклинания друг другу. Помнится, мне Арф сказал, что как только подниму Разрушение до семидесятого уровня, научит Удару небес. Что это значит? Продавать заклинания могут не только торговцы, но и сами игроки. Пулять направо и налево смысла нет, потому что активируется кристал из пыли. То есть, это довольно затратно. И мое чутье мне подсказывает, что самые крутые заклинания требуют очень много пыли. Поглядел в интерфейсе.
Отвод глаз (Мистицизм) — существенно снижает шансы быть замеченным. Применение: на существо. Максимальное расстояние: три метра. Стоимость использования: 20 единиц маны. Время использования: 30 секунд. Внимание: не работает на существах с навыком Мистицизма выше, чем у применяющего.
А ведь и неплохо. Очень даже. Но пора было подумать о делах и вполне насущных. На часах без десяти три, а я в ста километрах от города. Непорядок. Направился к центральной части города. Хотя само слово "направился" здесь странное. Свернул с улицы Тишилы, прошел семь минут и вот я уже на месте. С такси оказалось не густо, но все-таки оно здесь было. Правда, по счетчику пришлось заплатить на триста рублей больше той суммы, за которую добрался сюда. Я усмехнулся, нажимая вызов. Вход рубль, выход два. Эх, провинция.
Второй водитель оказался зеркальным братом первого. Кудрявый южанин на грязной Гранте. В машине шумело радио, которое сам бомбила пытался перекричать. К его сожалению, на контакт я не пошел, отвечая односложными фразами, занятый в телефоне. Писал, кстати, Юле, которую встретил у дома родителей. Спрашивал по поводу ее обещания встретиться. Она ответила почти сразу в духе "я от своего слова не отказываюсь". Спросила только "когда". На что я загадочно ответил "скоро".
С чувством глубокого удовлетворения убрал телефон, положил голову на подголовник и продрых всю дорогу. Только когда Гранта дернулась в последний раз и меня похлопали по плечу, открыл глаза.
Доставили в целости и сохранности. Не к самому дому — я специально высадился по соседству. Во-первых, наши люди в булочную на такси не ездят. А во-вторых, вдруг кто на этого таксиста выйдет… Нет уж, перестрахуемся.
Поглядел, как машина уехала с места и на автомате вытащил из кармана сигареты. Достал одну, поднес к губами и только потом выкинул. Вот уж фига. Решительно направился к себе. На улице уже стемнело. Включались, разогревая газоразрядные лампы, фонари. Мигали поворотниками машины. Спешили домой, отпросившись на часок пораньше, люди. Эх, красота. Сейчас поднимусь, Лапоть точно приготовил какую-нибудь вкусняшку…
Мой благостный настрой как ветром сдуло. Я шел по тротуару мимо дома, вдоль голых безрадостных деревьев, когда впереди показался Игрок. И все бы хорошо, вот только в плашке над ним я увидел очень испугавшее меня слово — Видящий.
