21

Долго получается жить не у многих, а уж счастливо — вообще мало у кого.

Но люди упорно ищут то, что считают счастьем, а потом вдруг приходит понимание, что счастье уже было, но как-то буднично, словно это не счастье, а обычный вторник. Все дело в конкретном моменте: вот парню, которого сажают на кол, предшествующие дни в пыточной тоже кажутся просто отдыхом на Мальдивах.

Я вообще не собираюсь жить слишком долго, это как-то скучно и лишено всякого смысла. Ну, вот посудите сами: приходит время, и тело превращается в развалину, веселиться больше нельзя, вокруг — состарившиеся кальмары, думающие только о жратве, а то и вообще уже не думающие, и молодняк, жадно познающий мир, но поговорить, по сути, не с кем, а вокруг все тот же пейзаж.

Нет, жить — это скучно.

Но если уметь веселиться, то можно скоротать отпущенные деньки вполне сносно, я вам скажу.

— Хватит эмоциональных всплесков и ссор. — Я намерена сыграть эту мелодию до конца, и меня сейчас трубы Страшного суда не остановят, не то что блеянье Алекса. — Я расскажу вам, как вижу ситуацию, а потом решим, кто же из вас редиска. Но в целом все это было отлично придумано, только человек, осуществивший этот план, чисто случайно оказался в плохой компании.

Или не случайно, сейчас выясним.

— Этому человеку во что бы то ни стало нужно было избавиться от Валерии — из-за ее планов родить ребенка. — Меня даже передергивает от отвращения при мысли, что кто-то мог вообще спать с Городницким, не то что детей от него рожать. — И этот человек решил разрулить вопрос по-своему. Деньги у него водились, и он — или она — находит выход на контору, поставляющую услуги наемных убийц. Уверена, что звонили им с одноразового телефона и использовали программу по изменению голоса. Но всегда остаются следы, так или иначе.

Кинг-Конг смотрит на меня набычившись. Мышление дается ему с трудом, но он, по крайней мере, старается, что тоже ценно. Городницкий нянчит простреленную ногу и смотрит на меня тяжелым взглядом психопата, но смотрит оценивающе, и я боюсь думать, какие мысли бродят в его черепушке при виде моих многочисленных внешних достоинств. Но я — не Валерия, мне не нужен мужчина просто ради денег, а если бы и оказался вдруг нужен, Городницкого в этом списке точно не было бы.

Я предпочитаю не связываться с психами.

— Валерию заказал кто-то из домочадцев, и это либо Алекс, либо Людмила. Но я бы не сбрасывала со счетов и Янину. В том, каким образом была убита Валерия, прослеживается что-то личное. Значит, убийце были даны такие инструкции. — Я обвела глазами собравшихся, Янек смотрит на меня не отрываясь, и величие момента постепенно начинает доходить и до меня. — Но оказалось, что есть загвоздка — свидетельница. Убийца хорошо меня рассмотрел, но не знал, кто я, а вот по описанию меня смог идентифицировать только тот, кто знал меня. А в тот вечер, например, Алекс знал точно, что Валерия встречалась со мной в ресторане, обсуждала праздник по случаю дня рождения супруга. Он даже видел нас там. А вот супруг этого чисто теоретически знать не мог — сюрприз же, но остальные домашние были в курсе. С пасынком Валерия этот вопрос точно обсудила. Пока все согласны?

Молчание стало мне красноречивым ответом.

— Но все упиралось в то, что я больше не жила в доме отчима и не появлялась в местах своего прежнего ареала обитания. — Никто из вас не способен вот так соскочить со своей орбиты, я точно знаю. А потому убийца столкнулся с большими трудностями и обратился к заказчику — типа найди во что бы то ни стало. И тут вдруг Людмила меня обнаруживает там, где никто не ожидает, под чужим именем, в месте, где никто бы не нашел меня, если бы не глупая случайность: Людмила подрядилась помочь приятелю своего родственника Городницкого наладить бизнес, а я пришла туда сама, мне нужны были работа и укрытие.

— Я так и не понял, почему ты не вернулась домой. — Янек вздохнул. — Ну, да, мы поссорились — но ты ушла в никуда в чем была, отец беспокоился, мы тебя искали.

— А я не хотела, чтоб нашли, что не ясно? — Меня уже подбрасывает от этого вопроса. — Я не хотела никого из вас больше видеть и сейчас не хочу. Вы меня достали своим лицемерием, вся ваша семейка реально меня достала, и если твой отец, по крайней мере, нормальный чувак, то вы с матерью — два моральных урода, и все ваши семейные ценности — это без меня, Янек, вы сами по себе, а я сама по себе.

— Эй, ну-ка прекратите! — Кинг-Конг повел дулом пистолета в нашу сторону. — Хватит разборок. Значит, ты считаешь, что Валерию заказал кто-то из семейства? А это либо Алекс, либо Людмила, Августа была, в принципе, не способна на какое-то планирование, а Янина была рада, что больше не живет в этом доме.

— Что ты городишь?

Городницкий злобно смотрит на своего бывшего сотрудника, в его башке очень заметно не варится, как вообще соотнести связную речь бывшего охранника с тем, что он мебель. Считался мебелью.

— Ради кого Августа согласилась бы солгать? Ради кого она вышла бы из дома и согласилась бы принять участие в увеселении? И отыграла свою роль как по нотам, пока не была убита?

Взгляды Городницкого и Кинг-Конга сошлись на Алексе.

— Только ты, несмотря на ваши разногласия, был с ней достаточно близок. — Я тоже смотрю на Алекса. — Только ты смог убедить Августу сыграть роль — довольно неприглядную, кстати, — а она была инфантильной и недоразвитой, но затвердила все намертво, за что и поплатилась.

— Как это? — Янек непонимающе смотрит на меня. — Она же погибла там, на лестнице, Алекс не мог убить ее!

— И тем не менее он ее убил. — Картинка сложилась, наконец сложилась. — Это все был спектакль, разыгранный как по нотам для нас. Алекс знал, что Людмила привезет меня сюда — или он, или Августа подслушали разговор о том, что я нашлась. Да, могли подслушать?

Городницкий кивнул.

— Был такой разговор. Я не знал, как поступить, и хотел сначала встретиться с тобой и поговорить, а уже потом звонить твоему отцу.

— И вы знали, что Людмила везет меня сюда?

— Знал. — Городницкий вздохнул. — И мой сын тоже знал, потому что разговор этот был при нем. Когда Люда рассказала, что ты сделала в квартире ее сотрудницы, а тут этот дом… И я подумал — а что, если у тебя получится и здесь убрать всю чертовщину, потому что иначе это мертвый актив, и я велел Люде привезти тебя сюда. Мой сын был при этом разговоре.

Алекс затравленно смотрит на папашу. Да, Бурковский меня бы так не сдал, я думаю.

— И у нашего друга Алекса возникает в голове гениальный план: одним махом избавиться от всех родственников. Он подговаривает Августу сыграть роль — а девчонка всю жизнь лицедействовала, чтобы привлечь к себе папино внимание, так отчего бы она отказалась? Алекс приглашает с собой свидетелей — своих приятелей, показаниям которых полиция поверит полностью. И это он подбивает Лиану отправить фотографию, чтобы привлечь внимание господина Дымова. Да, Лиана?

— Ну… он сказал, что все умрут от зависти, увидев этот дом.

Ну, не от зависти, так еще от чего-нибудь.

— Вот я об этом. Умелый манипулятор, как большинство запойных игроков. А тем временем убийцу тоже оповестили, где буду я. Ну, чтоб одним махом семерых побивахом, я-то теоретически видела убийцу Валерии, а если меня спросят, то могут выйти на убийцу, а потом и на заказчика. А я ничего не видела, но, по сути, картинка сложилась так, словно мотив убить Валерию был только у ее мужа, который знал о ее интрижке, и Августа подтвердила — да, я сказала об этом папе. Конечно, если бы полиция надавила на нее, то Августа раскололась бы и указала на брата, который подбил ее на спектакль, а потому живой она была не нужна. Не знаю, что наплел ей Алекс, чтоб она согласилась сыграть такую роль. Возможно, сказал, что это розыгрыш, не знаю и не хочу знать. Но когда она притворилась трупом и все слышали, что она упала, — на самом деле девчонка тогда была жива, пульс-то щупал только Алекс. Она была еще жива, когда вы уходили в гостиную, но когда Алекс вернулся за якобы упавшей зажигалкой — он убил ее. Проломил череп чем-то тяжелым, этот предмет, я думаю, мы найдем, если поищем. Или ударил головой об пол. Много ли ей было надо? А теперь получается картинка: Августа погибла, но все слышали, что она признала: да, сказала отцу о романе его жены с охранником. А что она погибла, упав с лестницы, куча народу слыхала. Охранник прибывает сюда и в порыве гнева убивает папу, киллер убивает меня, а Алекс…

Выстрел прозвучал приглушенно — блин, у всех, по ходу, есть стрелялки, надо же! Пуля обожгла мне плечо, Алекс стреляет так себе.

— Ты слишком много всегда о себе мнила! — Алекс уткнул пистолет в бок Кинг-Конга, и у того вид обиженный и озадаченный. — Ты всегда была надменной сукой, да, Адель?

— Алекс…

— А ты молчи, братец! — Алекс оскалился. — Я не был для нее достаточно хорош, потому что у меня не было собственности и денег, она всегда говорила: это все не твое, а твоего отца, и она была права! А потом папаша и Лерка начали говорит о ребенке. Но теперь…

— Ты думал, что если убьешь папашу и прочее семейство, то все достанется тебе, и Аделина тоже? — Янек ухмыльнулся. — Алекс, ты не понял ее. Ей интересен тот мужчина, который может заработать на себя сам, а не тратить чужие деньги.

— Я…

Резким движением Кинг-Конг ударил Алекса по шее, и его шея словно сломалась, он осел на пол, но рука, непроизвольно сжавшись, все-таки произвела выстрел, Кинг-Конг свалился вслед за Алексом, и я сомневаюсь, что он жив.

— Так это все было только ради того, чтобы всех убить? — Лиана в ужасе прижимает ладони к лицу. — Значит, он и эту тетку убил?!

— Думаю, нет. — Янек опускается рядом со мной на колени и пытается унять кровь, но зря. — Тело он не смог бы убрать, как и кровь, а значит, был еще кто-то.

— Людмила убита? — Городницкий тяжело поднимается из кресла. — Как?

Смерть Людмилы его, похоже, очень расстроила. Или нет, кто его разберет. Например, гибель Алекса и Августы его вообще никак не зацепила эмоционально, а сейчас он выглядит очень расстроенным и потрясенным.

— Да, убита. — Янек пытается позвонить, но телефон не работает. — Влад, ты не наладил связь?

— Не успел. Погоди, я сейчас.

Он поднимается и выходит, и я знаю, что больше мы этого парня не увидим — и оно к лучшему, я думаю.

— Мы нашли ее с ножом в горле на втором этаже. — Я вздохнула. — Но тело пропало. Возможно, оно отыщется на участке или в потайных ходах…

— Каких ходах?!

— Этот дом — большой лабиринт ходов между стенами. — Голова у меня обрела ясность, тьма отступила. — Линда, прежняя хозяйка дома и моя прабабушка по совместительству, промышляла международным шпионажем, она приглашала в этот дом высокопоставленных чиновников, а потом снимала их утехи, записывала разговоры. Этот дом был построен как гигантская ловушка для похотливых идиотов. А ребенок служил ей идеальным прикрытием — молодая мать, очень трогательно, никто не ждет подвоха, не чует опасности. Так что труп утащил убийца, пока мы тусили тут, он и кровь подтер.

А кто это был, вряд ли мы узнаем.

— Есть связь. — Янек наконец обрадованно тряхнул телефоном. — Продержись еще немного, сестренка, сейчас будет помощь.

— Я тебе не сестра.

Из холла послышался шум, утробный вой, и в зал ввалился Гоша. Кладовщик Гоша, и его помятое лицо искажено такой гримасой, что лучше бы мне этого не видеть.

— Там… там…

Гоша плюхнулся на ковер и заскулил. На его зеленой футболке бурые пятна, как и на руках, — он их затирал, но безуспешно.

— Там… привидение! — Гоша затрясся. — Я скажу, все скажу! Убил, я убил — она грозилась рассказать… Да много ли я взял на том складе, а она говорит: в тюрьму… Я все расскажу, но там эта женщина, она мертвая!

Гоша затрясся и вцепился пальцами в край ковра.

— Кто это?

Лиана заинтересованно смотрит на Гошу.

— Это Гоша, кладовщик. — Из меня вытекла вся кровь. — Он пытается нам сказать, что убил Людмилу, потому что она раскрыла его хищения на складе. Он бы скрылся, но где-то здесь встретил призрака. Да, Гоша?

— Я в машине спрятался… Приехал сюда, вошел, а на кухне ножи, и она ругала парня, потом пошла наверх, я дождался, пока парень уйдет, и за ней, а она стояла там, панель в стене открыла, а я ударил… И туда, между стенок, закрылся там, потому что дверь начала открываться. Потом все ушли, а я подумал — не будет тела, кто вам поверит? И убрал… А потом… Она!

Он тычет пальцем в портрет Линды.

— Я не понял сразу… Думал, это Светка, а она неживая! А лицо такое… У живых не бывает таких лиц…

Гоша затрясся и пополз по ковру в сторону дивана, где сидят Пауль и Линда.

Со стойки упала чашка, а на стульчике у рояля сидит Маринка.

Янек затряс меня — ну, что за манеры?

— Не спи, смотри на меня!

— Маринка…

— Она всегда была. — Янек прижимает к моему плечу полотенце. — Она осталась с тобой, отпусти ее уже.

А разве я держу ее? Она ушла давным-давно, просто я помнила и помнила, и не хотела забывать, потому что она одна была тем, что стоило помнить.

— Как ты нашел информацию об этом деле?

— А тебе обязательно надо расставить все по местам? Нет, Адель, останься со мной! Слышишь? Я работаю на Международное агентство по борьбе с терроризмом, у меня есть доступ ко многим архивам.

— Наш пострел везде поспел.

В дверях стоит Линда, я отлично вижу ее, и Лулу Белл, она берет Маринку за руку. Если сейчас откроется световой столб и они поднимутся наверх, я побрею голову и уйду в Шао-Линь, разве что меня туда не примут.

— С третьего курса университета я подал заявку на работу, и меня взяли. Я сам смогу заработать, если что.

Не знаю, о чем он толкует, сможет и сможет, мне-то что?

Маринка подходит ко мне, она совсем такая, какой я ее запомнила в тот последний наш вечер, когда мы все были живы и счастливы — мы с Маринкой играли, и мать еще была нам матерью. Оно было, это счастье, просто я не знала тогда, что это оно и было.

— Останься со мной, Адель.

Я останусь, только сама с собой. Все ушли, а те, кто остался, — не нужны мне. Во тьме много места, но вот тьма для каждого индивидуальная.

Какие-то люди входят, Янек держит меня за руку, меня куда-то несут, но я смотрю на это будто со стороны.

Вот только Маринка осталась позади, а ветер на улице звучит джазом и смехом.

И рука Янека не отпускает мою руку.

У меня зазвонил телефон, звонит и звонит, и я слышу, чья это мелодия, — звонит Оксанка.

Аркан Таро — Башня.

Старший аркан, основные значения карты в перевернутом положении: процесс перемен уже начался, травма уже произошла, время собрать осколки и начать все заново.

Наверное, я останусь с вами, ребята. Но я все еще отрицательный персонаж и очень плохая компания.