Глава 6. Врата Маны
– Косящие колесницы? – повторил Учай, моргая. – А что это?
Джериш поглядел на него с легкой насмешкой. Сын вождя, который сидел рядом с ним у костра, тараща глаза то ли от усталости, то ли от удивления, выглядел до смешного нелепо.
Прочие юнцы нынче и вовсе отличились. Не сказать бы, что он сильно гнал тощих беловолосых мальчишек, которые, пыхтя, волокли на себе добытые бронзовые доспехи и оружие. Любой из прежних его воинов справился бы с дневным переходом, даже и через лес, веселя себя на ходу шутками и песнями. А эти, едва разведя костер, рухнули вокруг него под стать поленьям и тут же заснули мертвым сном.
Один Учай только и держался, да и тот еле ворочал языком от усталости. Но все же упорно сидел рядом с Джеришем, расспрашивал его о походах, сражениях и нравах далекой Арьялы. Правда, иногда, после очередного вопроса, начинал клевать носом, глаза его слипались и голова клонилась к коленям. Но окрик «Хвороста подбрось!» быстро пробуждал его от сонной одури.
– Косящие колесницы-то? – произнес Джериш. – Это о-го-го какая сила! Вот представь: несутся они на тебя стеной, кони храпят, впереди таран – да такой, что если даже мне в щит ударит, то перевернет вверх тормашками. По бокам зазубренные косы вращаются. Попадешь под них – сразу кусками нарубит. На самой колеснице – лучник. Стрел у него там без счету. А как у нас стреляют, ты сам видел. Учат сызмальства – на тележку ставят и трясут со всех сторон. А ты хочешь не хочешь попадай. Отец мой лепешку подвешивал: не собьешь – не пообедаешь! Сначала просто на веревке, потом раскачивал ее влево-вправо. А когда я с легкостью по его приказу всаживал стрелу, куда б она ни качнулась, так и вовсе раскручивать начал!
– Ого, – бормотал Учай, внимательно слушая.
– Ну юнцам-то все игра. А когда я с качающейся тележки в раскрученную лепешку начал попадать, отец решил, что самое время мне всерьез ратному искусству начать учиться.
Учай сглотнул слюну. Конечно, он и сам охотился с отцом. Бил на ветке белку затупленной стрелой, чтоб не испортить шкурку. Но чтобы вот так – и только после этого начинать учиться?!
– А меня научишь? – будто вскользь спросил он.
– Отчего ж – научу, если учиться будешь…
– Конечно буду…
Учай осекся. Тонкий слух охотника уловил вдали звук хрустнувшей ветки. Затем – тишина. Никто из зверей не стал бы ходить так. Одни беззвучно подкрадываются на мягких лапах, другие ломятся через подлесок без оглядки на шум.
– Похоже, тут люди, – скороговоркой сообщил он, оглядываясь по сторонам.
– Кому бы тут ходить? – удивился Джериш.
– Не знаю…
Учай пытался сообразить, почему стало тихо. Неизвестные услышали их голоса? Скорее уж учуяли дым костра.
Жезлоносец бесшумно поднялся на ноги:
– Давай-ка глянем, что будет.
Джериш с Учаем отошли за ближайший куст и притаились. Спустя время трое мужчин вышли из лесной тьмы. Подойдя к костру, они остановились и уставились на спящих подростков.
– Ишь ты, – негромко сказал один. – Арьяльские скорлупы где-то раздобыли.
– Я ж тебе говорил – к медвежьим людям пошли. А ты – да что им там делать! Вот то и делать.
– А куда Учайка подевался? – спросил третий.
– Вот проснутся и расскажут. До Учая нам дела нет, он – отрезанный ломоть. Куда ему надо, пусть туда и уходит. Но юнцам головы морочить нечего. Погуляли – и будет. Пора домой вертаться.
– Давай буди их, – приказал первый говоривший.
– Не надо будить.
Учай вышел из-за куста.
– Что ж это вас ночью в этакую даль понесло? – ехидно спросил он, оглядывая бывших родичей. – Или, может, все же решили ко мне в войско вступить?
– Нам твои расспросы, Учай, – тьфу, – холодно ответил старший охотник. – Ты для нас все равно что умер.
– Ах вот как! Тогда и вы для меня умерли! Ступайте-ка отсюда…
Джериш возник у них за спиной так быстро, что никто ничего не успел заметить. Он поймал за головы двух ингри и столкнул их с такой силой, что черепа треснули, как пустые орехи. Третий едва успел повернуться. Арьялец ухватил его за подбородок и макушку, хекнул и в одно движение свернул ему шею.
– Так-то, – самодовольно ухмыляясь, сказал он. – С такими вояками справиться – что чихнуть. Тут и оружия не надо. Эй, парень, ты чего?
Учай скрючился чуть не вдвое, схватившись рукой за горло. Его мутило так, будто все нутро выворачивали наизнанку. Эти люди недавно были его родичами, рядом с ними он прожил всю жизнь, сидел за одним столом, ломал хлеб…
– Ты ж их убил… – выдавил он, глядя на арьяльца расширенными немигающими глазами.
– Конечно убил, – с улыбкой подтвердил Джериш. – А вот доберусь до вашего селения, там-то они узнают, как арьи карают мятежников! Всех порешу!
– Постой, постой! – вскинулся Учай, живо представляя себе предстоящую расправу. – Всех не надо! Это все старейшины виноваты! Им ведь поперек слова молвить никто не решался… Если теперь весь род Хирвы карать, кто же нас потом кормить будет? Старичье, конечно, поучить, чтобы седые дурни поперек не лезли, а всем прочим – жизнь даровать и обложить данью с каждого лба. И им урок, и нам польза…
Джериш поглядел на собеседника с одобрением:
– Да ты парень толковый! Все вперед продумал, молодец. Что ж, будь по-твоему.
– Оно и к лучшему, – быстро закивал сын Толмая. – Я-то сородичей хорошо знаю. Я тебе расскажу, как все провернуть…
– Ну гляди. Я тебя послушаю. Но если что не так… Вот эти трое умерли быстро. Не делай так, чтобы я тебе показал, как умирают медленно!
Бросив эту угрозу, Джериш вернулся к костру и уселся там как ни в чем не бывало. Учай не без труда разогнулся. Его еще мутило, но уже отпускало. На убитых вержан глядеть было страшно, но он пересиливал себя и смотрел. Один из троих был родной дядька Кежи, другой – старший брат Вечки. Вот горе-то побратимам…
«Они теперь чужаки, и горевать по ним незачем, – одернул он себя. – Они нам не родичи! Сами от нас отреклись – значит сами и виноваты!»
Нужно это принять, уговаривал он себя. Научиться радоваться гибели ближних, внезапно ставших врагами.
Ничего, он сможет.
Проснувшись поутру, Дети Грома обнаружили неподалеку от места ночевки своих убитых сородичей. Парни оторопело глядели на мертвецов, не зная, что и сказать. Еще совсем недавно они сами дерзко отгоняли бывшую родню от острожка. Но одно дело грозить, пусть даже и оружием, и совсем другое – смотреть на бездыханные тела. Кежа не мог скрыть слез, глядя на собственного дядьку. Вечка и вовсе плакал в голос, не находя сил поверить, что все это случилось на самом деле.
Дождавшись, когда Джериш отойдет подальше, Учай подошел к Кеже и обнял его за плечи.
– Держись, – тихо сказал он. – Это все Джериш. Видать, за вами ночью приходили. Он увидел их и прикончил…
– Где он? Я убью его!
– Тихо, тихо… Я тоже его ненавижу. Но сейчас он ушел. А вернется, не лезь к нему – в открытом бою он задавит тебя, как муху, даже ойкнуть не успеешь.
– Но когда мы отомстим?!
– Я скажу тебе когда… Но не сейчас. Твое время еще настанет.
Кежа схватил за руку побратима:
– Обещай мне!
– Так и будет, поверь.
* * *
Ворота селения ингри были заперты, словно на ночь. Обойти их, впрочем, не составило бы никакого труда. Но Учай подошел прямо к воротам, остановился и принялся колотить в створки кулаком.
– Я Учай, сын Толмая, призываю всех сюда! – закричал он во все горло. – Я не ступлю на землю, с которой меня изгнали! Я пришел вернуть роду Хирвы тела несчастных, убитых арьяльцами!
Пока он выкрикивал свои слова, его побратимы подтащили к воротам волокушу, сработанную из молодых елок. На волокуше лежали тела их недавних родичей.
Заслышав голос изгнанника, люд начал стекаться к воротам. Вержане из любопытства подходили ближе и застывали на месте, в ужасе глядя на мертвецов. Ворота распахнулись, и наружу кинулись женщины. Воздух наполнился криками и причитаниями.
– Видите? – срывающимся голосом воскликнул Учай. – Я же говорил, что арьяльцы вернутся мстить, а вы мне не поверили! Вы изгнали меня! Вот, получите! Если кто-то думает, что арьяльцам хватит этих жертв, пусть даже не надеется! Враги не будут знать покоя, пока не истребят каждого из вас. Мы случайно наткнулись на эти тела в лесу. Но теперь вы знаете – арьяльцы где-то рядом!
Пока одни вержане с плачем заносили внутрь тела родичей, другие молча глядели на Учая и изможденных Детей Грома за его спиной, бледных от усталости и всего пережитого. Люди пытались осмыслить произошедшее. Но Учай не позволял им задуматься.
– В последний раз говорю! – крикнул он, перекрывая стенания. – Чтобы не пропасть попусту, как зайцы в половодье, нужно созывать войско! Признайте меня военным вождем – и мы отстоим наши земли!
Толпа загудела, послышались негромкие голоса, кто-то ожесточенно заспорил… Учай, внимательно вслушиваясь и вглядываясь в лица мужей, воспрянул духом. Он не видел враждебности к себе, только растерянность и боль. «Они сейчас здорово напуганы, – возбужденно думал он, шаря взглядом по лицам ингри. – Еще немного – и они призовут меня назад!»
Но тут вперед пропихнулся худой старик Райну с яростным взглядом – тот самый, который объявил Учая изгоем, плевал и кидал золу ему вслед. За ним следовали прочие старейшины. Гул толпы смолк.
– Ты был изгнан, – выступил седобородый старец. – Эти люди отправились следом за тобой, чтобы вернуть бестолковых отроков по домам. А значит, ты и виновен в их смерти.
– Я?! Ты что мелешь?
– Сам-то что мелешь! – громким скрипучим голосом выкрикнул Райну. – Откуда тут арьяльцы? Они давно ушли! Вернутся ли – лишь боги ведают. Уж не знаю, кто погубил охотников – медвежьи люди, лесные духи или кто другой, – но вина на тебе, Учай!
– Ах так? – перебил его сын Толмая, бледнея от злости. – Тогда ты виновен, что выжил из ума, старый пень! И род свой губишь! Я не звал никого из них, – Учай указал на мертвецов, – выслеживать меня! Вам не понравилось, что мы заняли острожек на холме? Так мы ушли оттуда. Зачем же вы не унялись? Разве я пинками гнал с собой моих побратимов? Они не младенцы, они воины, Дети Грома, они решают сами! И ума у них, по всему выходит, побольше, чем в том бородатом горшке, который торчит у тебя на тощей шее!
Он плюнул под ноги старейшине. Пролетевшие было над толпой смешки тут же затихли.
– Я хотел помочь вам, – обратился к толпе Учай, нарочно отворачиваясь от стариков. – Но судьба этих бедолаг ничему вас не научила. Мы уходим – а вы скоро умрете!
Учай сделал знак соратникам. Оставив волокуши перед открытыми воротами, они, опустив плечи, последовали за ним.
– Я буду на холме, в моей крепости! – обернувшись, крикнул сын Толмая. – Если кто решит вступить в мое войско – ищите меня там. А нет, так живите как знаете. Боги ведают, вам осталось недолго!
* * *
По темному небу беззвучно текли низкие облака, то и дело закрывая большую осеннюю луну. На берегу Вержи было холодно и промозгло, ветер кружил опавшие листья и бросал в лицо редкие капли дождя.
Учай, обхватив себя руками за плечи, съежился перед тлеющим костром и мрачно поглядел туда, где в темноте раскинулось спящее селение ингри. А, нет, не спящее. Вот огонек у ворот, и там, внизу у мостков, где лодки… «Сторожат. Боятся меня. Или не меня? Неужели все-таки поверили в арьяльцев? Но и впрямь, кому, как не им, совершить такое убийство?» Он вспомнил радостное лицо Джериша, в один миг прикончившего троих взрослых мужчин, и его невольно передернуло от этого воспоминания. Может, все-таки получится обойтись без лишних смертей?
Молодой глава нового рода покосился в сторону, где под отдельным навесом спал Джериш. Вражина устроился вольготно – только длинные ноги в сапогах, снятых с мертвеца, торчат наружу. Учай скрипнул зубами и отвернулся. День за днем он сам же одергивал парней, чтобы не смотрели на арьяльца волками, сам вокруг него вился, выказывая верность, поддакивал, вел долгие задушевные беседы – и с каждым днем все сильнее его ненавидел. «Как бы только Джериш этого не заметил! Хотя он и не глядит на нас. Что ему до ненависти ползающих под ногами букашек?»
Учай встал, подошел к спящему под навесом Вечке и тряхнул его за плечо:
– Вставай!
– Что? – Мальчонка непонимающе обвел глазами острожек. – Что-то случилось?
– Домой пойдешь.
– Я же с тобой! Я клялся, я кровь с тобой мешал…
– Тихо, не шуми. А то еще, чего доброго, его разбудишь. Пойдешь и сделаешь вот что…
Он склонился к уху младшака и быстро что-то зашептал. Проснувшийся уже Вечка закивал, улыбаясь. Вскочил и тут же исчез за воротами.
Учай прошелся по острожку. Сейчас ему не сиделось на месте. Правильно ли он поступает, давая сородичам еще одну возможность сделать разумный выбор? Или, может быть…
Он поглядел в сторону спящего Джериша, привольно раскинувшегося под навесом. Один удар арьяльским кинжалом – и младший сын Толмая навсегда останется героем в роду Хирвы. Вот только сейчас ему это уже не нужно…
Он тряхнул головой, отгоняя навязчивый морок. И все же как Джериш уцелел в земле медвежьх людей? Да еще прожил там немало дней, пока не сбежал?
Эта тайна занимала всех Детей Грома. Кежа уже подступал к великану с расспросами, но остался ни с чем. Второй раз Джериш еще и наорал на него и отвесил оплеуху ни за что ни про что. Явно воспоминания приводили его в дурное расположение духа. Видно, хвалиться ему было нечем… «Да небось просто прятался в кустах, глядя, как медвежьи люди доедают его сородичей, и теперь стыдится… Но почему выскочил голый?» Парни втихомолку зубоскалили над арьяльцем, высказывая самые непристойные предположения о его жизни среди медвежьего племени.
Но так или иначе, Джериш сейчас с ними. И нынче ночью он Учаю очень пригодится.
Подумав об этом, молодой вождь опять помрачнел. Как себя ни уговаривай, но то, что он задумал, было не просто воинской уловкой. Одно дело – наблюдать, как враг – пусть и временный союзник – убивает бывших сородичей. Но совсем другое – самому привести в родной дом смерть…
Сын Толмая по-прежнему никак не мог сладить с собственным сердцем. Перед ним то и дело всплывали совершенно ненужные, глупые воспоминания. Как Райну учил его бить острогой рыбу; как те самые старейшины, которые уже скоро должны были отправиться к праотцам, собирались в доме Толмая, обсуждая общие дела. А он, совсем еще мальчонка, сидел у отца на руках и слушал, ничего не понимая, хотя ему уж точно не место было среди умудренных мужей. Что ж, теперь им суждено умереть. Они пережили свое время…
Он вдруг со страшной ясностью ощутил, что больше ему не к кому обратиться за советом. Он один на один с небесами.
Учай прикрыл глаза. Ему очень хотелось задать вопрос и получить утвердительный ответ – что он все делает правильно. Но кто может ему это сказать?! Хотя…
Он поспешно запустил руку в поясную сумку и радостно нащупал костяной волчок. Не зря прихватил его из отцовской избы!
Сын Толмая достал волчок из сумки, выбрал место поровнее на утоптанной земле и что есть силы закрутил против солнца.
– Все ли я верно делаю? – прошептал он.
Волчок заплясал на одном месте, почти неподвижный, только края его чуть содрогались. Красные дуги, которые в свете костра казались черными, побежали к краям, то расходясь, то сливаясь. Учай не отрываясь глядел на них, пока у него все не поплыло перед глазами. Где-то в лесу закричала ночная птица. Учай резко вскинул голову, озираясь. Вроде никого…
Но он знал, что это не так.
«Здесь кто-то есть, – подумал он, чувствуя, как немеют его руки и холодеет в животе. – Они смотрят на меня…»
Волчок понемногу замедлил вращение, упал набок и покатился в темноту от костра. Но Учай на него уже не глядел. Теперь ему стало ясно видно – ночная крепость полна призраков. Бледные тени, различимые лишь на границе света и тьмы, то появлялись, то исчезали, опасаясь приближаться к костру. Не духи ли это убитых арьяльских слуг, оставшихся без погребения?
Что ж, если они здесь есть, это неудивительно. Учай невольно вспомнил, как его воины разоряли стан. Слуги не сопротивлялись, просили смилостивиться. Они не были ни воинами, ни охотниками; убивать таких – что волкам резать стадо. Ингри тогда все опьянели от крови и богатой добычи. Потом многие, очнувшись, об этом жалели – да, многие, но не Учай. Он не забыл, как ему нравилось их убивать. Даже при воспоминании об этом у него теплело в груди. Отнимая чужие жизни, слушая крики и мольбы безоружных, он нутром чувствовал, как к нему течет их жизненная сила, и упивался ею.
И вот он снова готовится проливать кровь невинных. Но на этот раз своих. И они об этом знают. Нет, это не призраки слуг, понял Учай. Это мертвые охотники, его бывшие сородичи. Те, кого он повел с собой в погоню за арьяльцами, кто не вернулся: погибшие на Лосиных Рогах, убитые на Холодной Спине…
Пришли защитить свой род – от него.
Тени беззвучно обступали Учая, медленно смыкая круг. Ему стало страшно, но он не показывал виду. Он быстро схватил с земли волчок и сказал тихо и свирепо, обращаясь сразу ко всем:
– Видали солнечное колесо? Никакой мертвец не коснется того, у кого в руке – знак солнца!
Круг теней остановился. Учай ухмыльнулся, стискивая в потном кулаке оберег.
– Уходите, – властно прошипел он. – Я вас не звал! Вы трусы и плохие воины, если вас убили. Я вас и живых презирал. Думаете, я вас мертвых бояться буду?
Он поднял волчок над головой. Тени поблекли и отступили.
– Ха! Так-то!
Учай перевел дух и подкинул ветку в костер. А когда вновь поднял голову, то чуть не закричал – вот только горло стиснуло так, что и пискнуть бы не вышло.
– Отец? – одними губами прошептал он.
Они стояли прямо перед ним – Толмай и Урхо. Такими он видел их, как в последний миг перед гибелью. Отец – с раздавленной грудью, в проклятой арьяльской бронзовой скорлупе. Старший брат с опаленным колдовством лицом, выжженными глазами… За их спиной разливалась непроглядная тьма…
Руки Учая задрожали так, что он едва не выронил солнечный волчок, чуть не лишив себя единственной защиты от мертвых.
– Слушайте, – заговорил он быстро, лязгая зубами от ужаса, – я же не хочу… Клянусь… Я сам никого пальцем не трону! Я, наоборот…
Но уговоры не помогали – призраки приближались, качая во тьме головой. Вот и другие старики – из Дома Дедов, деревни мертвых, где избушки без дверей стоят на высоких столбах над папоротниковыми оврагами. Кое-кого из стариков Учай еще и сам помнил, других – нет, но было их великое множество. А что за тьма обволакивает их сзади? Не сам ли это Мана – владыка мира мертвых, открывающий врата туда, откуда не возвращаются? А рядом с ним Калма, его мать, на которую и взглянуть жутко, щерится острыми клыками и тянет к нему бесконечно длинные костистые руки…
– Иди к нам, Учай, сын Толмая, – звучали в ушах парня голоса, похожие на сухой шорох умирающей осенней травы. – Мы уже приберегли для тебя местечко…
– Не делай того, что задумал, – пробился сквозь мертвенный шелест тихий, далекий голос отца. – Деды тебя к себе не примут и не защитят тебя. Не будет тебе родни ни в этом мире, ни за Кромкой. Отправишься прямо к Калме!
Губы Учая дрожали. Больше всего ему хотелось броситься к отцу и просить прощения. За то, что не успел помочь ему на охоте, что молча стоял и смотрел, окаменев от ужаса, как чудовище убивало его… За то, что не уберег брата, тоже оставшись в безопасном отдалении. Он ведь знал, что к Шираму, с его смертоносными мечами, нельзя приближаться, но брата не остановил – да, растерялся, но разве от этого его вина меньше?!
И тут Учай ощутил прикосновение к плечу – легкое и нежное, от которого его бросило в жар и холод одновременно. Он обернулся и, никого там не увидев, вдруг всем существом понял – она здесь! Его богиня с ним!
Чувство несокрушимой уверенности в своей правоте охватило Учая.
– Отец, ты ничего не понимаешь! – с новыми силами воскликнул он. – И вы! – Он обратился к призрачным Дедам. – Вы тоже ничего не понимаете! Я же стараюсь ради вас! Ради всех ингри! Арьяльцы вернутся, я уверен в этом! И они же, эти глупые старейшины, назовут меня потом спасителем. Мне просто надо убедить вержан в том, что только я могу их защитить! Как же это сделать, если они не испугаются? Если своими глазами не увидят, как чужаки умеют убивать? Если даже убитые не заставили их поверить мне, остается только одно…
– С кем ты тут болтаешь? – раздался насмешливый голос Джериша.
Арьялец, потягиваясь, подошел к костру. В руках его был лук, тело закрывала броня, голову – легкий шлем.
Его сильный и звонкий голос, словно утреннее солнце, мгновенно прогнал призраков. Исчезли отец, брат и Деды, могильная тьма раскрытых Врат Маны обратилась обычной сырой ночью, полной запахов и звуков.
Учай вскочил на ноги, убирая волчок в сумку. Все его сомнения исчезли. У него есть лишь один путь, и он пройдет его до конца.
– Ты приготовился? – спросил он Джериша.
– Как видишь.
– Тогда пошли. Эй, Кежа, хватит спать! Буди парней, уводи в лес, и ждите там. Если вержане все же придут – их счастье. Если нет, увидишь огонь – знаешь, что делать.
Кежа, выбираясь из шатра, взглянул на него угрюмо. Он, в отличие от прочих побратимов, вполне понимал, к чему может привести Учаева затея.
– Не бойся, я все продумал, – тихо сказал ему старшак. – Скоро должен вернуться Вечка. Дашь мне знать, а он пусть подождет в сторонке…
Вечка плакал навзрыд в родной избе. Обступившие его вержане в страхе молчали.
– Я видел, видел их! Они все мертвы! Они вылезли из воды – синие, объеденные раками, – а он что-то им сказал, и они сами принесли ему доспехи и оружие. А потом пошли следом… Они здесь, совсем рядом, в реке!
Испуганная мать Вечки подала ему ковшик с водой. Тот чуть отпил – было слышно, как его зубы стучат о край.
– А потом арьяльский мертвец убил наших родичей, выпил из них жизнь и обрел плоть!
– Брось Учая, сынок, – дрожащим голосом упрашивала его мать. – Уходи от него, спасайся!
– Я не могу, – всхлипнул Вечка. – Я боюсь. Не спастись от этого проклятия – он все равно узнает. Только Учай может защитить нас от арьяльских мертвецов и от живых арьяльцев. Если ему не покориться – смерть поселится под нашими крышами… Вы же видели его, видели, как он изменился!
Но сидевший на лавке старый Райну упрямо наклонил голову:
– Хирва и Деды защитят нас от чужеземной нечисти!
– Вы все обречены, – со слезами на глазах проговорил Вечка.
