Глава 18. Сны и реальность

На часах уже полночь, а телефон всё молчит и молчит. Неужели сегодня та, рестангская Мила так и не родит? Или не дай бог с ними опять что-то приключилось. Глаза слипаются, а спать нельзя. Кофе бы выпить, но врачи не разрешают. Ещё и разговор с мамкой не клеится. Она так и норовит начать читать нотации на тему того, что я мало бываю на улице в последние дни, а мне, мол, свежий воздух нужен. Очередная попытка поучить меня жизни ни к чему не привела. Сидит надувшись. Обидно. Сама же знает не до того, да и погода не радует. А время всё идёт. Ожидание сводит с ума. Сколько мы выпили чаю за это время? Не знаю. Но в ушах уже булькает.

Стоит ли говорить, что и я, и мамка мобильники из рук не выпускаем? И вдруг, мой телефон разразился показавшейся неимоверно громкой в это время мелодией.

— Привет! — выпалила, даже не глядя на экран. — Ну как там?

— Там? — неожиданно растерялся абонент. — Нормально. Почти…

Слово за слово, и выясняется, что я по сути выполнила свою миссию на Рестанге. Не так давно меня расстроила бы новость о том, что больше не попаду в тот мир. А сейчас…

— Ну так что там? — подала голос внимательно всматривающаяся в моё лицо мама.

— Сказал прочитать появившуюся главу, — отозвалась я, придвигая к ней планшет.

— А ты? — удивилась она.

— Потом. Мне подумать надо, — отвечаю, уходя с кухни. — И это… Если захочешь на Рестанг, надо будет этого пожелать перед сном. Но пока этого не стоит делать, — добавила я, прежде чем закрыть за собой дверь в комнату.

Не объяснять же ей, что после того, что прочла ранее, теперь боюсь этих обновлений. Ну и вообще, главное я услышала: моя миссия на Рестанге завершена, осталась встреча с императором, и она не к спеху. Войти туда могу по желанию, но в данный момент совершенно этого самого желания не испытываю. А в остальном, какая разница? Родила та Мила, не родила? Пару ночей отосплюсь спокойно, а за это время, данный вопрос точно утрясётся.

Вопреки обыкновению, вместо почитушек, забралась в постель, зарывшись с головой под подушку, словно это могло защитить меня от внезапно проснувшихся страхов. Думала, вот полежу немножко, подумаю о том, сём, успокоюсь и засну…

— Ну и что ты уже надумала? — донёсся голос мамы.

— Ничего. Просто хочу спать, — пробурчала я.

— Так я и поверила, — не унималась она, да ещё и подушку попыталась стащить. — Поссорились что ли?

— Нет.

— Тогда в чём же дело?

— Мам, я честно хочу спать. Веришь? — высунувшись из-под подушки ответила я, на что мама лишь вздохнула и покачав головой пошла в свою спальню.

Ну вот, кажется теперь ещё и она на меня надулась. Так бывало порой, когда ей казалось, что я что-то недоговариваю, скрываю… И сейчас ей это не казалось, она была уверена.

Но как быть, если я действительно слишком устала от всего этого. И усталость на этот раз пришла гораздо быстрее, нежели во время «создания» прошлых романов этой серии. Видимо сказывается физическое состояние, ну и события там, на Рестанге, не особо-то радуют. К тому же, рядом постоянно был не Поль, а Пашка, и хочешь не хочешь, пришлось проанализировать отношение к обоим парням. Увы, мой рестангский муж оказался не более чем раком на безрыбье. Перспектив у наших отношений не было в принципе. Менталитет разный, воспитание, привычки, образ жизни… Куда пальцем не ткни и ответ будет один и тот же: мы не пара. Кроме феерического секса и поставленной Музом задачи нас ничего не связывало. А любовь… Не знаю, была ли та любовь? Да, что-то сдерживает Поля от спонтанной смены ипостаси, но моей заслуги в этом явно нет, скорее стоит благодарить ту, другую Милу. А вот Пашка…

От воспоминания о нём сердце сжимается. Как-то очень уж быстро он завершил последний телефонный разговор. Будто общение со мной его напрягало. Что-то изменилось в последнее время. И стоит ли во всём этом винить обстоятельства? Мне ведь казалось, что он не так уж и равнодушен ко мне. Может его бывшая и ребёнок вовсе и не причём?

Прислушалась. Из-за слегка приоткрытой двери в мамкину комнату доносится мерное посапывание. Заснула. Хочется надеяться, что она прислушалась к моим словам и не отправилась на Рестанг.

Спать или не спать, вот в чём вопрос. До Пашиного звонка я буквально носом клевала, а теперь сна ни в одном глазу. Придётся всё же прочитать новую главу. Хоть и боязно, но там всё равно факты уже свершившиеся и их не изменишь. Паша сказал в ней я найду ответы на свои вопросы. Ну что же, пойду поищу…

Тихонько, чтобы не потревожить маму прокралась на кухню, предварительно прикрыв за собой дверь. Взяла планшет в руки. А смотреть страшно на содержимое файлика. Вот и с каких это пор я стала такой трусихой? В конце концов, если бы Пашка откровенно чувствовал за собой вину, позвонил бы маме, а не мне. Но почему так быстро свернул разговор?

По мере прочтения, ощущала, как волосы встают дыбом. Вляпался мой друг сердечный не на шутку. Как его угораздило с такой меркантильной стервой связаться? Это он ещё мягко с ней. Позволил остаться пока вопрос с ребёнком не решится. Самое обидное, что и помочь я ему ничем не могу. Жалко парня. Но главное! Главное из текста видно, что ко мне он не равнодушен, что переживает. Если бы не данное той высшей сущности обещание, я бы прямо сейчас ему позвонила, и… Что? Вот что бы я сделала? Сказала бы что люблю? В теории это правда, но станет ли ему легче в подобной ситуации? И ещё… Ещё имеется риск что она за время пребывания в его квартире, успеет как-то изменить отношение Паши к себе.

Вот и что у меня за жизнь такая? Не было печали, а с появлением Муза всё так закружилось, завертелось, что голова кругом в прямом смысле слова. Поначалу эмоции бурлили исключительно положительные: казалось, что влюбилась, освоила магию, забеременела несмотря на то, что давно потеряла надежду. Да и приключения были феерические, яркие. А сейчас что? Боль, страдания, и заплыв по течению, куда несёт туда и плыву. Надо бы что-то изменить, но как и что?

Вернувшись в комнату, открыла на планшете некогда скинутые Пашкой фотки, которые так и не доходили руки посмотреть.

Летом мы много времени проводили вместе, и Паша любил неожиданно фотографировать меня. Например, здесь, он умудрился запечатлеть тот момент, когда мои малыши впервые толкнулись в животе. Солнышко светит, зелень вокруг, а у меня такое удивлённое и счастливое лицо на этом снимке. Вот и как подгадал момент? Или вот этот, где я ляпнула мороженное на новенькую кофточку. Пашка умудрился снять тот миг, когда я со смесью надежды и обиды на весь мир провожаю взглядом белую каплю. Сотни снимков, и нет ни одного простого, на всех запечатлены проявления эмоций. Вот я сижу возле озера, задумчиво наблюдая за кружащей возле меня бабочкой, и — да, улыбаюсь. Хм… А это он когда успел? Качество оставляет желать лучшего, но сам факт, того что отображает конкретно эта серия фотографий буквально шокирует! Судя по обстановке это наше знакомство в женской консультации. Вот я оборачиваюсь, видимо довольно резко, потому что выбившиеся из хвоста пряди взметнулись в воздух, и на моём лице огромными буквами написано удивление: рот слегка приоткрылся, глаза смотрят неверяще. Ещё бы, ведь тогда я впервые увидела копию Поля здесь, на Земле. Следующий кадр: мы стоим там же, напротив друг друга, он протягивает мне бумаги, слегка касаясь моих пальцев, и в этот миг… Не знаю, обман зрения ли это? Может просто свет ламп отзеркалился? Или наслаиваются воспоминания, и кажется будто у меня аж глаза заискрились от нахлынувшей бури эмоций, вызванной этим прикосновением.

Я пролистывала фото за фото, и невольно улыбалась, а потом… Потом сама не заметила как задремала. Едва ли не впервые за последние полгода мне снился обычный сон! Ну-у-у… Может не совсем обычный, но по крайней мере он был вполне сумбурным, места и события сменяли друг друга, неизменным оставалось лишь лицо мужчины рядом со мной. Вот только даже там, во сне я путалась — кто же рядом Паша или Поль? Был в тех снах и ещё какой-то молодой человек, и он тоже казался мне родным и близким. Особенно запомнился момент неловкости, когда Поль или Паша видел нас вместе. Вот только что всё это значило? Из путанных воспоминаний о видении понять не удавалось.

Утро наступило на удивление поздно. Странно, что после вчерашних полуночных возлияний чаем я умудрилась так долго проспать. Животик ощутимо потягивало, напоминая о том, что пора бы уже обратить на него внимание и избавиться от лишней жидкости в организме. За окном вопреки обыкновению ярко светит солнышко, маня пойти погулять.

Выйдя из комнаты чуть слюнками не подавилась, со стороны кухни распространялся умопомрачительный аромат блинчиков. Судя по всему, мамка выспавшись решила пойти на мировую, и позабыть вчерашние недомолвки.

Посетив все необходимые комнатки, прошла на кухню.

— С добрым утром, — произнесла я, не сдержалась утащив с тарелочки один блинчик.

— С добрым, гостям-то оставь, — укорила меня мама.

— Каким? — удивилась я.

— Что-то мне подсказывает Пашка твой вот-вот заявится.

— Он не мой, — вздохнула я, ощущая как настроение начинает стремительно падать, и даже солнце за окном сразу потускнело, стало холодным, не ласковым.

— А это мы ещё посмотрим, — улыбнулась мама, и взглянув в окно, куда-то вне моего поля зрения, вдруг засуетилась: — Ну да ладно, что-то завозилась я, пора уже идти…

— Куда? — опешила я, пытаясь припомнить о её планах, но ничего так и не вспомнила.

— Меня тут на репетицию вызвали, — проносясь мимо меня, ответила она и тут же натянув на ходу туфли и куртку, выскочила из квартиры.

Я какое-то время в шоке смотрела ей вслед, потом пожав плечами прошла к плите, налила в свою любимую чашечку чай… Едва не выронила её, когда в дверь внезапно позвонили.

— Вот и кого принесло? — проворчала я, но открывать всё же пошла.

Увидев гостя аж растерялась, встав в ступор прямо в дверях квартиры. Паша. Интересно это его инициатива сюда прийти или мама постаралась? Откуда она могла знать о том, что гость заявится? Да и сейчас подозрительно шустро смылась из дома, хотя раньше ничего про планирующиеся репетиции не говорила.

— Ты обиделась? — не сходя с того места где стоял, интересуется Павел.

— Что? С чего ты взял? — опешила я.

— В дом не пускаешь, — он кивнул на то место где я стою.

— Ой! Прости… Просто ты так неожиданно приехал…

— Раньше тебя это не смущало, — как-то грустно улыбнулся парень.

Накатили смущение и странная неловкость. И тут же накрывает ощущение дежавю, связанное с какими-то ранее уже происходившими событиями. Вот только, где и когда это было? То ли на Рестанге, то ли в раннем детстве здесь? А в следующий миг приходит понимание — это же один из фрагментов моего сегодняшнего сна! Только там не было предыстории о звонке в дверь, там я даже не понимала, где мы находимся, просто точь-в-точь как сейчас смотрела в эти зелёные глаза и ощущала неловкость. Выходит, сон пророческий был? Они ведь просто так не снятся. И что он означал? О чём предупреждал? И кто же тогда тот второй… Вернее, третий. Чернявый, короткостриженый с серыми добрыми глазами и неожиданно мягкой нежной улыбкой на волевом лице?

— К-хм… — напомнил о своём присутствии Пашка.

— Проходи, — тут же встрепенулась я, отступая в сторонку. — Разувайся. Курточку во-о-он туда повесь и на кухню проходи. Мама блинов напекла… — лопотала я, сама не понимая: зачем всю эту чушь несу, он же не в первый раз в гостях.

Почему-то было стыдно, хотелось скрыться от него, спрятаться, и я сбежала на кухню под предлогом того, что надо налить чай.

— Мил, — позвал меня замерший в дверях кухни товарищ. — Что-то случилось?

— А? — растерялась я. — Нет. С чего такие мысли?

— Ты какая-то странная. Может я не вовремя?

Пришёл мой черёд уставиться на него. Да, сложно отрицать тот факт, что состояние у меня мягко говоря неадекватное и под его влиянием веду я себя, наверное, действительно странно. Но… Я ведь и чувствую себя сейчас словно не в своей тарелке. Будто наша встреча с Пашей здесь и сейчас, к тому же наедине, это нечто постыдное, достойное порицания. Вот только как ему объяснить всё это?

— Не обращай внимания, — смущённо улыбнулась я и погладила животик. — Это гормоны видимо. Ты присаживайся, чего в дверях застрял как неродной.

— Ну если так, то ладно, — отозвался он и наконец-то занял ставшее уже «его» место.

Впервые я чувствовала неловкость в присутствии Паши. Какое-то время мы молча пили чай, нет-нет да бросая украдкой взгляды друг на друга.

— Может пойдём, погуляем? — нарушил затянувшееся молчание он.

— Пойдём, — отозвалась я, как-то по-детски отводя взгляд, гадая: что же это на меня такое нашло? Веду себя как семиклассница!

— Если идём, тогда собирайся, — произнёс Паша, понимая, что я так и буду сидеть, крутя в руках успевшую опустеть кружку.

Почему-то его слова жутко смутили, и я едва ли не бегом выскочила с кухни. Сборы заняли не так и много времени, а вот выйти из комнаты почему-то не хватало решимости. Я не знала о чём мне теперь с ним говорить? Раньше всё было так просто, беззаботно и легко. Мы болтали о Рестанге, строили планы, что-то анализировали. И вот тема иссякла. Да, там остались незакрытые вопросы. Возможно не столь и существенные для сюжета моей книги, но в принципе не раскрывшиеся. Например, интересно же в чьё тело вселяется мама. Но почему-то язык не поворачивался заговорить на эту тему, потому что знала, что вне зависимости от моего желания, следующим вопросом станет: а как там Поль? Я чувствовала, эта тема будет неприятна для Паши. А ещё… Ещё боялась зацепить в разговоре эту его Лену. Хотя, кто бы знал, как мне не терпелось услышать о том, что она ему не нужна, что он хочет быть со мной. Но с чего бы ему изливаться передо мной соловьём? Подобные вопросы прежде не поднимались, а теперь уж и подавно я не имею права лезть в его личную жизнь. Ну и да — боюсь. Боюсь узнать, что же именно привело его сегодня ко мне? Чувство вины? Привычка? Желание остаться друзьями… Боже мой, как же это нелепо звучит! Мы и так не более чем друзья. Да и друзья ли? Товарищи.

Нетерпеливый стук в дверь, заставил вздрогнуть. Страхи страхами, но надо выходить. Глупо прятаться здесь. Вот сейчас пойдём и поговорим.

На улице несмотря на разгар осени было солнечно и безветренно. Паша шёл рядом, словно давая мне возможность самостоятельно выбрать маршрут. Ноги сами понесли меня в лес. Туда, где мы частенько гуляли прежде. И вот посёлок уже позади. Вокруг ни души, лишь Паша, я и сосны. Идём. Молчим. Вся минутная смелость проснувшаяся, там, в комнате, растаяла без следа. Никогда не думала, что придёт момент, когда я не буду знать, что сказать в его присутствии. Не думала, что буду смущаться как старшеклассница на первом свидании. Да и свидание ли это? Может наоборот — прощание?

— Мама входила на Рестанг? — наконец-то нарушил молчание Паша, вот только это было совсем не то, что я желала бы услышать.

— У-у… — помотала головой я, так и не посмев взглянуть в его сторону.

Ещё несколько попыток завязать разговор завершилась тем же, и Паша видимо отказался от бессмысленной затеи. А я нелепо оробела, будучи не в состоянии что-то сказать. Что собственно и не мудрено, ведь все мысли напрочь вылетели из головы, оставив вместо себя лишь опасения и страхи. Сколько мы так ходили? Не знаю. Просто ощутила в какой-то момент что жутко хочу пить. Какое-то время терпела, стесняясь признаться, но в конце концов не выдержала:

— Паш, давай в магазин зайдём, — говорю. — Пить хочу.

— Пойдём, — покладисто отозвался парень, и сменил направление.

Теперь он на шаг опережал меня, и в голове засела нездоровая мысль: рад избавиться от моей компании, вот и спешит. Вскоре мы уже были возле «погребка», как в народе именовали один из местных магазинов, располагавшийся в полуподвальном помещении. Пашка начал спускаться по лестнице первым, я же, по-прежнему опустив взгляд плетусь следом, вдоль поручня. И тут впереди появился выходящий из магазина покупатель. Мужчина уверенно шёл навстречу, и в голове мелькнула мысль: может кто-то из знакомых решил поздороваться, а я даже не смотрю? Поднимаю взгляд и… Невольно начинаю падать, не удержавшись на внезапно подкосившихся ногах. А следом, моё сознание пронзают разом три ощущения: прикосновение чьих-то рук к моему животу, скользнувших тут же под мышки в попытке поддержать, и от них исходил поток обращённой ко мне нежности; покалывание, будто слабый удар тока, в руке, за которую успел ухватить подоспевший Паша; и резкая боль внизу живота.

Захрипев, я едва не осела на ступеньки, но мужчины продолжали меня держать. Перед глазами всё плыло, остались чёткими лишь серые исполненные тревоги глаза незнакомца, чьи черты мне были до безумия знакомы по минувшему сну. Кажется, он что-то говорил, но я не разбирала звуков. Смотрела и одновременно чувствовала обращённый на меня взгляд других, зелёных глаз.

Постепенно боль начала отступать.

— Какой срок у вашей жены? — спрашивал мужчина.

— Шесть месяцев, — мгновенно ответил Павел, даже и не подумав сообщить, что я ему вообще-то не жена.

— Далеко живёте?

— Через дом…

— Пойдёмте, надо её осмотреть, — деловито изрёк незнакомец и меня поразил тот факт, что Паша безропотно позволил ему вести меня к дому, поддерживая одновременно с другой стороны под руку.

Кто этот человек? По какому праву собирается меня смотреть? Врач? Что-то не похож. Ни то чтобы он слишком молод. Лет тридцать пять, может и сорок. Но… Он мужчина в конце концов!

От одной мысли о том, что этот некто сейчас у меня дома будет осматривать меня как самый настоящий гинеколог, меня бросило в жар и я попыталась вырваться. Получилось слабовато.

— Мил, успокойся, это доктор, — поглаживая меня по руке, отчего по телу разбегались мурашки, прошептал Паша.

— Что случилось? — послышался взволнованный мамин голос.

— Ей плохо стало, — отозвался друг. — С нами врач, он сейчас её осмотрит.

— Да-да, пойдёмте, — запричитала мама, чем ещё больше меня смутила, я-то успела понадеяться, что она сейчас всех отошлёт прочь и просто-напросто вызовет обычную скорую.

Словно в каком-то бреду я тупо переставляла ноги, безропотно идя туда куда ведут. Дома мама тут же провела нас в мою комнату. Мужчины помогли мне улечься на кровать.

— Я вымою руки, помогите ей раздеться, — распорядился сероглазый.

Самое ужасное заключалось в том, что я не просто не в силах была сопротивляться, наблюдая за происходящим будто во сне, я даже сказать ничего не могла! И не потому что мне было плохо или больно, нет, боль уже отступила, но осталась какая-то странная апатия. Где-то далеко, в глубине сознания я возмущалась происходящим, а внешне просто терпеливо сносила всё что со мной делают.

Пока я копалась в собственных мыслях, Паша помог маме снять с меня обувь и верхнюю одежду. Вернулся сероглазый. Закатал рукава на рубашке, присел возле меня на кровать. Сначала взял меня за руку, посчитал пульс, приметил лежащий на столике тонометр, и жестом попросил передать приборчик ему. Приподнял мне веки, заглядывая в глаза. Попросил проследить за его пальцами. Затем, совершенно спокойно задрал у всех на виду мой свитер, без малейшего намёка на смущение приложившись ухом к грудной клетке. В этот момент я едва не растаяла, столько скрытой нежности было в его прикосновениях. Я лежала едва дыша, потому что запах его шампуня показался настолько вкусным, что хотелось подтянуть его голову к носу и вдыхать, вдыхать, вдыхать… Мужчина наконец-то отстранился. Ощупал мой живот. Кажется, он что-то спрашивал, но смысл слов уплывал. Потом он куда-то ушёл, и рядом очутилась мама. Она гладила меня по руке, что-то шептала. Паша тоже всё это время был поблизости, я ощущала его присутствие, но он больше не подходил, оставаясь вне поля зрения.

Я только начала приходить в себя и собиралась спросить: что произошло? И тут же в комнате вновь появился тот же сероглазый мужчина. В руках он держал какой-то чемоданчик. Дальнейшее больше напоминало кошмар: меня осматривали прямо на собственном диване самыми настоящими гинекологическими инструментами в присутствии мамы и возможно Паши! В завершении, мужчина достал шприц, набрал в него какое-то лекарство из ампулы и сделал мне укол. Спустя буквально пару секунд я ощутила, что в полной мере возвращаюсь в реальность: вернулись все звуки, чёткость окружающих предметов.

— Ей нужен покой, — произнёс мужчина, укладывая в свой чемоданчик инструменты. — Супругу лучше бы перебраться на раскладушку. Во время беременности женщине сложно найти удобное положение, а у вашей жены двойня… Этот диван слишком узок для двоих.

После этих слов пришло осознание, что всё это время Паша действительно не выходил из комнаты. Кошмар! Я тихонечко застонала, чем тут же привлекла внимание доктора.

— Что-то болит? Как себя чувствуете? — тут же всполошился он.

— Всё хорошо, спасибо, — отозвалась я, при этом искренне желая провалиться сквозь землю от стыда.

— Вот, я записал свой номер телефона. Если что-то пойдёт не так, сразу же звоните, я живу буквально через пару домов от вас…

— Спасибо, — отозвалась мама. — Вот вам…

— Что вы, не надо, — запротестовал мужчина, которому мама видимо пыталась дать денег.

— Я, наверное, поеду, — подошёл ко мне Паша в то время пока мама провожала врача.

Так и подмывало съязвить на тему — к Леночке, но я всё же сдержалась, лишь кивнула. Наконец-то мы с мамой остались вдвоём.

— Кто это был? — спрашиваю, надеясь, что ей-то мужчина представился.

— Андрей, отчество он не назвал. Недавно к нам в посёлок переехал, я уже встречала его несколько раз в магазине.

— Ты же людей в лица со сто сорок пятого раза запоминаешь, — удивилась я.

— Так-то да, но этот почему-то запомнился. Ты лучше объясни, что случилось? Андрей сказал, что твоё состояние результат чрезмерного волнения, что в твоём положении вредно. Неужели всё же с Пашкой поссорились из-за этой мымры?

— Мы с ним не разговаривали, — буркнула я.

— О ней? Зря. Стоило бы расставить все точки над «И».

— Мам, мы вообще не разговаривали! — вздохнула я и попыталась встать.

— Успокойся! Лежи. Андрей сказал, тебе на пару дней постельный режим строгий нужен.

— Андрей то, Андрей это… — сама от себя такого не ожидая, вспылила я.

— Мила, он врач и ему виднее, что для тебя лучше! Поэтому лежи и не возмущайся. Иначе, как он и предлагал отправлю тебя в больницу.

— Вот только этого мне не хватало, — проворчала я.

— Тогда слушайся, — припечатала мама. — В общем, валяйся. Попробуй поспать. Пойду пока поесть что-нибудь приготовлю.

Она ушла, а я долго ещё лежала тупо глядя в потолок и пытаясь понять: что сегодня со мной было? Неужели действительно настолько переволновалась вчера после новостей об этой девице? И всё равно не понятно, что за детский сад на меня напал. С Пашкой словом не обмолвилась, а потом ещё и… Я тихо застонала, вспомнив о том, свидетелем чего он стал. Какое-то время мысли крутились вокруг сегодняшнего, мягко говоря, странного дня, а потом, я всё же заснула.