18

Двигатель такси громко работал, пронзая тишину раннего утра на Мертон-авеню. Джессика увидела, как дернулись тюлевая занавеска в спальне миссис Плезент. Пусть смотрит, все равно не увидит ничего особенного. И в любом случае, после вчерашнего разговора через мусорный контейнер она знает, что происходит.

– Итак, вы уезжаете без мужа? – спросила ошеломленная миссис Не-очень.

– Да.

– И без дочки?

– Да, – вздохнула Джессика. Ей хотелось добавить: «Сейчас двадцать первый век, матери не обязаны ходить за детьми как привязанные! Я не бросаю ее в чулане, она остается со своим отцом!» Вместо этого она кивнула, ощутив волну неодобрения, исходившую от своей соседки. – За компанию, – пробормотала Джессика, отступая внутрь дома.

Теперь Мэттью стоял в проеме открытой двери, усадив Лилли себе на бедро.

– Поцелуй мамочку на прощание. – Он наклонился вперед так, чтобы Джессика могла легко дотянуться.

Когда она поцеловала дочку в щеку, Лилли застонала, вцепившись обеими руками в рукав Мэттью – она начинала немного нервничать, когда ее наклоняли. – Пока, Лилли, – улыбнулась она дочери.

Наклонившись, Мэттью свободной рукой притянул жену к себе. Джессика услышала, как он, слегка касаясь ее волос проговорил: «Возвращайся ко мне, Джессика».

Тихо засмеявшись, она перекинула сумку через плечо.

– Я вернусь. Я уезжаю всего на неделю. Она пролетит быстро.

Отстранившись, Мэттью удерживал ее за плечо, что давало ему возможность заглянуть ей прямо в лицо. Его слова прозвучали взвешенно и искренне: «Нет, Джессика, я имею в виду, возвращайся ко мне».

Она отвернулась, стараясь не замечать блестевших в его глазах слез, и кивнула, переходя улицу и садясь в ожидавшее ее такси.

Позже, в тот день, когда они прилетели на Майорку, такси с тряской пробиралось сквозь изгибы и повороты узкой прибрежной дороги, кружа по серпантину, когда они поднимались все выше и выше. Когда водитель со скрипом тормозил, на лице Полли появлялось такое выражение, будто ее сейчас стошнит в целлофановый пакет. Джессике хотелось рассмеяться, но она знала, что водитель такси наблюдает за ними в зеркало заднего вида.

Она вытягивала шею, стараясь увидеть море на поворотах, и при каждом проблеске воды ее пронизывала радость. Это не было похоже на бегство в полном понимании этого слова, скорее, это была попытка сохранить иссякающие запасы здравомыслия, достигшего опасно низкой черты. Джессике здесь нравилось – это было счастливое, то самое счастливое место, где они с Мэттью провели свои лучшие дни. Возможно, на уровне подсознания она полагала, что, если она приедет туда, где познала огромное счастье, какая-то частичка его снова прокрадется к ней в душу. Счастье методом погружения, ради этого стоило примчаться сюда.

Тот факт, что она была здесь только до того, как стала матерью, тоже имел немаловажное значение, это место не хранило воспоминаний или образов Лилли. Джессика ощутила, как ее пронзило привычное чувство вины. Что она за мать, если не испытывает потребности постоянно находиться рядом со своим ребенком? Она ужасная мать и отвратительная жена для Мэттью. Закусив губу и глядя в окно такси, она надеялась и молила о том, чтобы этот отдых стал тем тонизирующим напитком, в котором она нуждалась. Она решила не обращать внимания на тихий голос, раздававшийся у нее в голове, говоривший, что отпуска недостаточно для того, чтобы справиться с произошедшим в ней надломом. Зато она поклялась, что вообще не станет думать о Лилли, а просто сосредоточится на том, чтобы привести себя в порядок. Ведь в конечном счете, убеждала она себя, так будет лучше всего для Мэттью и Лилли.

Температура была значительно выше, чем дома, было тепло, как летом, и она была рада этому – не нужно включать центральное отопление или надевать еще одну шерстяную кофту, если греет солнце. Джессики ощутила возбуждение внизу живота, когда они подъехали к вилле, это было то, чего она давно не испытывала. Она глубоко дышала, и казалось, что с каждым вдохом воздуха на этой чужой земле у нее прояснялась голова.

Машина остановилась у кованых железных ворот виллы «Оранжери» в бухте Дея, принадлежавшей родителям Мэттью.

– О господи! – завопила Полли и побежала по усыпанной галькой подъездной дорожке. – Удивительное место! Посмотри сюда!

Джессика улыбнулась, отыскав под кустом связку ключей, и открыла светлую входную дверь из прочного дуба. Все выглядело замечательно. Очевидно, садовник отлично справлялся со своей работой. Трава была аккуратно подстрижена, а в кадках буйно цвела ярко-красная герань. Выложенная камнями подъездная дорожка была вычищена, разбросанные в случайном порядке по ее краям большие камни были свежевымыты, а изящная зеленая изгородь и цветы смотрелись великолепно. Здесь было красиво. Рядом с виллой росли аккуратные ряды апельсиновых деревьев, которые, как рассказывал ей Мэттью, были прекрасны в любое время года, неважно, прогибаются ли они под зрелыми апельсинами, усыпаны ли изысканными белыми цветами или просто покрыты густой зеленой листвой. Просто вдыхая их сладкий цитрусовый аромат, чувствуешь себя лучше, говорил он и был прав.

Семейство Максвелл купило этот дом в семидесятых годах, когда прошло не более десяти лет после его постройки, но облицовка из неотесанного камня и простые окна с решетками наводили на мысль о том, что он намного старше. В девяностых годах Энтони и Маргарет полностью его переделали, разломали устаревшую кухню и ванные комнаты, установили современную бытовую технику и украсили все белым мрамором.

– Посмотри, какая красота! Господи, как же мне здесь нравится! – Полли бегала из комнаты в комнату, прыгала по кроватям, гладила столешницы и плюхалась на диваны. – Давай переедем сюда и больше никогда не вернемся домой!

Улыбнувшись, Джессика подошла к застекленной двери, не желая признаваться, насколько соблазнительно это звучит. Повернув большой ключ, она сдвинула задвижки из кованого железа и раскрыла двери настежь. Она вышла на просторную круглую террасу, обставленную множеством шезлонгов, столов и кресел, каждое с роскошной подушкой светло-коричневого цвета и подходящим зонтом от солнца. В тени ближнего угла дома, в обрамлении апельсиновых деревьев, располагался небольшой бассейн.

Склонившись над железной оградой, Джессика наслаждалась открывавшимся перед ней видом. Вдали сверкали голубые океанские бухточки в окружении величественной Сьерра Трамунтана, прекрасной цепи скалистых известняковых гор, протянувшейся в северо-западной части острова. Купами росли дубы и оливковые деревья, украшая пологие склоны зеленью разнообразных оттенков. Сквозь редкие облака просвечивали стреловидные вершины высоких сосен. Переводя взгляд слева направо, она ощущала, как расслабляются ее мышцы. Этот мир был так далек от того, что она видела за окном на Мертонавеню. Она подумала о том, что сейчас делает Мэттью, и попыталась подавить в себе острое чувство зависти, резанувшее ее изнутри при мысли о том, что он и Лилли отлично проводят время без нее. Это твой выбор, Джесс. Никто не заставлял тебя уезжать.

– Ты думаешь о них? – раздался голос Полли у нее за спиной.

– Просто я думала, как здесь красиво, – солгала Джессика.

– Действительно. Однако слегка жутковато, здесь чертовски высоко! – Полли вдыхала пьянящий аромат сосен и бугенвиллеи. – Пахнет как освежителем воздуха!

– Думаю, ты придешь к заключению, что освежитель воздуха пахнет так же, как пахнет здесь, – улыбнулась подруге Джессика.

– Тебе придется много снимать меня во время прогулок, Пазу это очень понравится.

Джессика усмехнулась. Она не могла припомнить, когда в последний раз Полли так сильно беспокоилась о том, что думает о ней ее приятель. Она была рада, что подруга счастлива.

– Ты в самом деле любишь его, да?

– Ну, надеюсь, что это так, я собираюсь выйти за него замуж! – завизжала Полли, подпрыгивая на месте.

– Правда? – Джессика изо всех сил старалась придать заинтересованность своему голосу, думая при этом: «Наслаждайся, это самый счастливый момент в твоей жизни».

– Да! Вчера он сделал мне предложение, и я согласилась! О, Джесс, я очень, очень счастлива! Я люблю его, я действительно люблю его. И мы не хотим ждать, мы собираемся быстренько провернуть это дельце, пока происходит парад планет.

Джессика внимательно посмотрела на подругу и промолчала.

– Ну, скажи что-нибудь, Джесс! Я выхожу замуж!

– Замечательно, Полли, – уныло проговорила она.

– Замечательно? И только? – вздохнула Полли.

Джессика понимала, что она лишила всякого блеска важную для ее подруги новость, отчего ей стало грустно.

– Итак… – Полли неожиданно хлопнула в ладоши. – Чем мы займемся сначала? Откроем бутылочку и отпразднуем? Или быстренько искупаемся? – Она сдвинула со лба на глаза солнечные очки.

– Слушай, Полли, ты не против, если я посплю? Я просто хочу отключиться и восстановить силы.

– О! Конечно. – Полли пыталась скрыть разочарование. – Ты совершено права. Эту неделю мы посвятим тому, чтобы привести тебя в отличную форму, – Полли сняла футболку и расстегнула бюстгальтер, после чего, сняв джинсы, бросила кучу вещей на терракотовом полу. – Ты вздремнешь, а я подумаю о том, чем мы будем ужинать! Я полежу здесь, чтобы мой херувимчик немного подзагорел. – Указав на свой зад, она прыгнула на один из шезлонгов.

Джессика, прикатив чемодан в скудно обставленную спальню, самую маленькую из всех трех, поставила его в углу. Это была единственная комната, в которую они с Мэттью не заходили вместе, и именно поэтому она выбрала ее. Благодаря высокому окну и грязно-белым стенам она чувствовала себя в безопасности, под защитой, как будто бы здесь никто не потревожит ее и она сможет спрятаться. Великолепно. Разноцветный напольный коврик защищал ее пальцы от холодного, выложенного плиткой пола. Забравшись между накрахмаленными белыми простынями на односпальную кровать, она накинула на ноги белое стеганое покрывало и положила голову на подушку. Закрыв глаза, она мгновенно почувствовала, что засыпает. Она улыбнулась, зная, что ее не разбудит Лилли, что показалось ей самым большим подарком.

– Ну, блин, Спящая красавица! – Сняв очки, Полли села в шезлонге, чтобы удобнее было смотреть на подругу. – По правде сказать, чуть лучше Спящей уродины, ты дерьмово выглядишь.

– Сколько времени я спала? – Джессика была как в тумане, язык еле поворачивался во рту.

– Три дня.

– Что? – Джессика покачала головой.

– Ну, не три дня, но, черт побери, мне так показалось, потому что мне здесь не с кем было поговорить.

– Извини, Полл. Я ничего не могла с собой поделать.

– Ладно, сейчас час дня, а ты заснула вчера в три часа дня. Это в своем роде рекорд. Обычно, чтобы столько проспать, нам нужно было напиться до чертиков.

Джессика зевнула.

– Господи, я знаю, что должна…

– Я знаю, я знаю, позвони родителям и спроси, как дела у Лилли. Давай, сделай это, а потом пойдем загорать!

Джессика кивнула. Она собиралась сказать «прыгнем в бассейн». Она на какой-то момент совсем забыла о Лилли. Ее вновь захлестнуло знакомой волной вины, отчего ей стало зябко. «Что со мной случилось? Что со мной случилось?» – повторяла она, направляясь на кухню, чтобы позвонить.

– Хочу ли я поговорить с ней? – повторила она вопрос своей матери. Как я могу поговорить с ней? Она не умеет разговаривать! – Конечно, – ответила она, думая, что именно это желает услышать ее мать.

– Давай! – услышала она приглушенный голос Корал. – Я включила громкую связь.

Прекрасно. Не решаясь, Джессика сглотнула.

– Привет, Лилли. Как дела? Надеюсь, ты отлично проводишь время с бабушкой и дедушкой. – В ответ она ничего не услышала. Джессика почувствовала, что у нее горят щеки. Ее слова звучали неестественно, и все это испытание приводило ее в крайнее замешательство, но она понимала, что должна заполнить вакуум. – Я на вилле «Оранжери». Здесь очень мило, и со мной Полли. – Она закрыла глаза, сердце билось слишком часто, голова слегка кружилась, и она съежилась от испуга. Теперь ее мама знает, что она не умеет разговаривать с Лилли.

– Ах, она сияет, Джесс! Она очень рада услышать твой голос. Как ты, дорогая?

– Хорошо. Ты говорила с Мэттом?

– Да! Он тоже у нас, ездит отсюда на работу. Неужели ты думаешь, что он перенес бы разлуку со своей малышкой?

– С домом все в порядке? Вы с Полли обустроились? Любимая, будь осторожнее, кажется, там ожидается шторм, папа узнал из интернета.

– Да, я…

– Ох, любимая, прости, мне нужно идти! – В комнате послышался громкий, как сирена, плач Лилли. – Она немного капризничает, ты захватила ее как раз тогда, когда я укладывала ее спать! Скоро созвонимся, Джесс. Пока!

Связь прервалась. Джессика держала трубку в ладонях.

– Пока, мама.

Джессика вышла на улицу и, все еще в пижаме, опустилась в шезлонг.

– Скинь одежду! – крикнула Полли. – Можно подумать, я тебя раньше не видела. – Она бросила подруге журнал, та поймала его и положила на землю.

– Все нормально. – Подтянув колени к подбородку, Джессика обхватила их руками. Она не знала, как объяснить, как она ощущает свое тело после беременности. Не то чтобы она очень резко изменилась, на самом деле изменения были едва заметны. Ее тело стало мягче, оно округлилось. На располневшей груди, бедрах и животе остались растяжки, отчего кожа стала шероховатой, неровные линии серебристо-фиолетового цвета как будто просвечивали сквозь нее. Она ненавидела их. Соски увеличились и потемнели, а темная линия на животе, начала понемногу светлеть. Ей казалось, что эти изменения заметны, и она не хотела демонстрировать их, пусть даже Полли, тысячу раз видевшей ее тело.

Полли закурила. Она всегда курила в отпуске.

– Паз говорит, что женским формам, независимо от их очертаний и размера, нужно поклоняться, потому что они созданы для того, чтобы дарить жизнь, это величайшее достижение.

– Что же, Пазу легко говорить, ему это не грозит!

– Он искренний, Джесс. Он добрейший из всех, кого я знаю.

– Чудесно, – улыбнулась Джесс, все еще отказываясь снять пижаму. – Ты не против, если я вернусь в постель, Полл?

– Серьезно? – Подруга села и уставилась на нее. – Ты хочешь лечь в постель? Ты же только что проснулась. Это то же самое, что проводить отпуск с человеком, который оторвался от жизни!

– Думаю, если я еще немного посплю, вечером мы сможем пойти поужинать. – Джессика посмотрела вверх, на горы. Ей было неприятно обсуждать это с подругой, и она поняла, что, возможно, было бы лучше, если бы она приехала сюда одна и могла бы спокойно спать и сидеть в пижаме без всяких замечаний или осуждения.

– Как хочешь! – Полли перевернулась на живот и закрыла глаза.

Выполняя свое обещание, Джессика, призвав на помощь все свои душевные силы, встала с кровати, приняла душ и даже умудрилась причесать длинные волосы. Собравшись с силами, она попыталась настроиться на предстоящий вечер.

Рыбный ресторан находился на морском берегу, у подножия гор, с покрытого галькой пляжа туда вела каменная лестница. Водитель такси, подбросивший их туда, был другом семьи Максвелл и был безмерно счастлив поговорить, он хотел все знать о Лилли и о том, когда она совершит свою первую поездку на остров. Джессика была вынуждена быть вежливой, но уклонялась от ответа.

От их столика открывался удивительный вид на море и зубчатые скалы с обеих сторон.

– Знаешь, Джесс, я никогда не видела тебя такой молчаливой. Ты не произнесла почти ни слова с тех пор, как мы приехали. А бедному старому таксисту пришлось прямо-таки допрашивать тебя, чтобы получить ответ. – Полли отглотнула сангрии.

– Прости. – Она помолчала. – Мэтт говорит, что я только и делаю, что извиняюсь. Возможно, он прав.

Полли вздохнула.

– Я хочу сказать тебе, что, если бы я познакомилась с тобой сейчас, мне определенно не захотелось бы, чтобы ты стала моей лучшей подругой. По правде сказать, ты не попала бы даже в первую тройку. Ты стала занудой.

Джессика улыбнулась, опустив глаза.

– Что же, к счастью для меня, ты выбрала меня до того, как я стала занудой, и не бросила меня, ничего не поделаешь.

– Не хочешь выпить? – Полли налила себе еще один бокал сангрии и выпила его залпом, словно это был лимонад.

– Может быть, бокал вина, – кивнула Джессика. Это будет ее первый бокал спиртного за весь год, она отвыкла от этого.

– Молодчина! – Полли захлопала в ладоши, словно подруга дала верный ответ. – Мне так не хватает пьянок с моей девочкой, это была немаловажная часть нашей жизни. Помнишь, как мы напились в первый раз? В садике на заднем дворе дома твоих родителей, мы сидели и пили из бутылки сидр «Блэкторн». Помню, твой отец пришел посмотреть, над чем мы смеемся, а тебя как раз стошнило прямо под сосну.

При этом воспоминании Джессика улыбнулась, крутя в руках салфетку.

– Я не хотела пить, пока была беременной, а потом просто не возвращалась к этой привычке.

– Пока, – засмеялась Полли. – Ты пока больше не возвращалась к этой привычке, но сегодня – особенный вечер!

– Тогда всего один бокал, – улыбнулась Джессика.

– Отпразднуем мою свадьбу! – завопила Полли. Крайне возбужденная, она затопала ногами под столом.

– Да. Это замечательная новость, Полл.

Полли, расстроенная и раздосадованная сдержанной реакцией своей подруги, вздохнула:

– Мэтт хорошо к тебе относится? – Вопрос прозвучал как гром среди ясного неба.

– Что?

– Ты слышала. Мэтт не придирается к тебе и не обижает тебя каким-либо образом? – сквозь зубы проговорила Полли.

– Нет! – смеясь, ответила Джессика. – Ты уже спрашивала меня, и я снова отвечаю, что нет, он замечательный. Более чем замечательный.

– Хорошо, потому что, хотя ты слишком большая зануда для того, чтобы быть моей лучшей подругой, но, если он плохо обращается с тобой, я приду в бешенство. Правда. – Полли осушила стакан.

Закрыв глаза, Джессика приняла от Полли бокал вина, который та налила для нее. Отпив глоток, она наслаждалась прохладой и искристостью приятного на вкус «Кодорниу», смакуя его.

– Просто мне необходимо знать, как ты себя чувствуешь и что происходит. Я беспокоюсь о тебе.

– Я знаю, что со мной сейчас скучно, Полл, но я изменилась, все изменилось. – Она сосредоточенно смотрела на пузырьки, поднимавшиеся к краю бокала.

– Ты не изменилась, Джесс. Ты просто родила ребенка. Миллионы женщин делают это и, в сущности, не меняются.

– Ну а меня это изменило. – Кивнув, она с шумом втянула в себя вино и потянулась за бутылкой. – Я все время без сил.

– Ты говорила об этом доктору или патронажной сестре?

Она пожала плечами.

– Да нет.

– Может быть, у тебя анемия?

– Да, возможно, это она. Спасибо, няня Полли. – Джессика ухмыльнулась, допивая второй бокал, и повернулась спиной, ожидая, пока охмелеет, чтобы надеть на себя маску, под которой можно спрятаться. Наполнив стакан, она заказала еще одну бутылку.

– Вот это да! И это всего один бокал! – засмеялась Полли.

Джессика подняла вверх ладони в знак покорности и заглянула в меню.

К концу вечера девушки были пьяны и счастливы, тихо хихикая, они ковыряли вилкой ароматную паэлью и болтали.

– Не могу выразить, как счастлива, что встретила такого человека, как Паз! – Полли подняла бокал. – За меня, за ту, которая собирается стать женой чокнутого хиппи-вегетарианца!

– Выпьем за это! – невнятно проговорила Джессика. – И ты должна поставить мне в заслугу то, что я пошла с тобой на то ужасное вонючее занятие. И сделала это только из-за Конора Баррингтона с его осьминожьими щупальцами, от которого пахло сыром и луком!

Расхохотавшись, обе девушки повалились на стол. Пожилая пара за соседним столиком обернулась, желая понять, что это за внезапный шум.

– Уговор дороже золота! – хихикнула Полли. Она закрыла глаза и не собиралась открывать их, склонив голову на грудь.

– Я обещаю тебе, Полли, что всегда буду рядом с тобой. Ты моя девушка! Ты номер один после Мэтта! – Джессика подняла бокал приветственным жестом.

– Нет, нет. Номер один – это Лилли! Ты теперь мамочка, у тебя есть дочка. Это так, так классно.

И внезапно с нее сдернули маску, Джессика вспомнила печаль и страх, которые камнем лежали у нее на душе.

– Иногда, Полли, ты бываешь такой кретинкой. Зачем ты все портишь? Я пойду прогуляюсь, – выкрикнула Джессика, покачиваясь, проходя по террасе ресторана и спускаясь на галечный пляж.

– Хорошо, миссис Уныние! – промямлила Полли, поднимая бокал за свою удалившуюся подругу. Ей было трудно совладать как с мыслями, так и со своим ртом. Другие гости не оставили без внимания перепалку между ними, пара весь вечер вызывала слишком большой интерес. За столиками перешептывались.

Джессика обрадовалась, что оказалась одна, она стояла на галечном пляже и пристально смотрела в темноту. Вода была черной как смоль. Пенистые волны с шумом бились о берег, ведя безжалостную битву с лунным притяжением. Красивый пляж, где завтра будут смеяться бегущие к морю влюбленные, где пришедшие на пикник родители с детьми будут распаковывать вещи, в этот вечер превратился в то место, где ее одолевали дурные предчувствия. Джессике ужасно хотелось, чтобы наступило утро и снова стало светло.

На горизонте качнулся красный отблеск вставшей на якорь яхты, крохотного пятнышка, которое мог бы поглотить огромный и бесконечный океан. От холодного бриза у нее побежали мурашки и захватило дух, и она невольно пригнула подбородок к груди, стараясь сохранить тепло. Она вспомнила, как лежала на спине в океане, чувствуя себя в безопасности на руках у Мэттью, полупогрузившись в воду, когда ей казалось, что она летит. «Лети выше, золотая птица. Я поймаю тебя». Вот что он тогда сказал.

Ветер громко завывал в ушах, а тонкие пряди волос цеплялись за длинные ресницы. Внезапно над спокойным, выжидающим морем пронесся шквалистый ветер. Прекрасные облака разнообразных оттенков сиреневого цвета предвещали шторм. Там, вдалеке, где они раскалывались на части, между ними проглядывало бледно-розовое небо, завтра будет жарко. Буря была почти над ней, хотя еще не упало ни одной капли дождя. Со стороны внутреннего дворика послышался треск пластикового стула. Шторм приближался.

Обернувшись через плечо, Джессика увидела, как наверху, в окнах рыбного ресторана, развеваются шторы, это были уже не просто куски ткани, теперь они приобретали зловещие очертания и формы. Вдруг стало темно, как будто небесный лавочник решил, что пришло время закрыть ставни, чтобы через них не проникал свет.

Джессика не слишком злилась на Полли. Она была зла на себя, зла и разочарована. Как ее жизнь из безупречной превратилась в ужасную неразбериху?

– Что со мной случилось? – выкрикнула Джессика в темноту, зная, что не услышит ответа. Пожалуйста, кто-нибудь, помогите мне! Скажите мне, что делать, пожалуйста!

Она не успела додумать до конца.

– Джесс! – сквозь ветер донесся крик Полли, которая ковыляла по пляжу, закутавшись в тонкую шерстяную шаль. – Прости, я расстроила тебя. – Слегка запыхавшись, она наконец добралась до подруги и повисла на ее руке, поникнув головой и страстно желая исправить свою оплошность. – Никогда не думала, что скажу тебе такое, но я просто не знаю, что еще сказать тебе. Ты не похожа на себя, Джесс. – У Полли подкашивались ноги, как будто бы алкоголь сосредоточился прямо в ее коленях. – Паз с Мэттом говорят, что, по их мнению, у тебя депрессия, а я сказала, что у тебя нет депрессии, что ты не из тех девушек…

Повернувшись, Джессика посмотрела в лицо подруги и, дернув плечом, сбросила ее руку.

– Не из тех девушек? Тогда из каких я девушек, Полли? Ты не знаешь! Ты ничего не знаешь обо мне! – крикнула она.

– Знаю. Я знаю тебя! Ты моя лучшая подруга и всегда ею останешься. – Нижняя губа Полли подрагивала.

– Нет! – Джессика тряхнула головой. – Нет, ты не моя лучшая подруга. Ты больше не понимаешь меня! Я не та веселая старушка Джесс, которая барабанила тебе в дверь по дороге в школу, и не старушка Джесс, которая пускала тебя к себе домой, а ты таскала у нее еду! Джесс, которая всегда была готова расхохотаться, которая напивалась первой и уходила последней. Расскажи мне обо мне, не хочешь? – выкрикнула она.

Вместо того чтобы ответить, Полли молчаливо плакала.

– Послушай, Полли. – Джессика развернулась к ней лицом – она говорила громко и медленно, взвешивая каждое слово. – Я не хочу быть матерью! Не хочу! Я не могу ей быть, и я этого не понимаю. Я отвратительная мать, я даже не умею, черт побери, правильно держать ей голову. Лучше бы мне раньше узнать, как я себя буду чувствовать, потому что тогда я правда была бы осмотрительнее и постаралась бы не забеременеть. Я ненавижу каждую секунду моей теперешней жизни, и я хочу вернуться в свою прежнюю жизнь!

Полли всхлипнула.

– Джесс, нет… – Она взяла подругу за руку, но Джессика отступила на шаг.

– Да, Полли, да! Я не люблю Лилли. Я не люблю ее. Мне она даже не нравится. – Теперь она перешла на визг. – Я ненавижу ее дерьмовое имя и ненавижу ее комнату в моем доме. Я терпеть не могу смотреть на ее вещи на моей кухне и не хочу проводить с ней время, вообще не хочу! И я ненавижу себя за то, что говорю такие ужасные вещи, а также думаю о них, но это правда.

– Ты говоришь несерьезно, Джесс! Ты слишком много выпила…

– О, я говорю серьезно! Каждое мое слово обдуманно! Ее плач, когда она просыпается, для меня пытка. Я хотела бы никогда не слышать ее. – Джессика сжала кулаки. – Я не знаю, кто она и почему появилась в моей жизни! Кто она, черт побери? Мне хотелось бы повернуть время вспять, когда только мы с Мэттом жили в нашем прекрасном доме. Когда я была счастлива! Я была счастлива! – Джессика ударила себя по бедрам, при этом у нее из глаз брызнули слезы. – Я не могу этого вынести. Не могу. И не могу сказать Мэтту, потому что он любит ее, и это тоже убивает меня. Я не хочу, чтобы он любил ее, я хочу, чтобы он просто любил меня. – Джессика упала на гальку как раз в тот момент, когда начался дождь. Ей было наплевать, что камни впиваются ей в колени, а под крупными каплями дождя волосы прилипают к лицу. – И я не знаю, что мне делать…

Опустившись на землю рядом с ней, Полли обняла ее.

– Все нормально, Джесс. Все будет хорошо. – Она крепко сжимала ее дрожащее под дождем тело.

– Как? Как, Полли? Мне кажется, я поставила на себе крест. Мне очень, очень грустно, и я не могу больше так жить. Я просто не могу. Все говорят, как мне повезло, что меня так поддерживают, но это не имеет значения, вообще никакого значения. Я схожу с ума.

– Шшшш… – успокаивала ее Полли. – Ты не сойдешь с ума. Мы найдем выход из положения, Джесс. Мы найдем способ все уладить. Я обещаю.

Они лежали бок о бок на гальке, не обращая внимания на разыгравшийся шторм. Полли, всхлипывая под дождем, крепко прижимала к себе подругу. Так, в слезах, они проговорили до самого утра, до тех пор, пока горизонт не окрасился розовым цветом восходящего солнца и море не успокоилось.

Над ними кружили птицы, с нетерпением ожидающие того момента, когда можно будет схватить трофеи, выброшенные штормом на берег. Подруги сидели на пляже, обхватив руками колени, при этом та и другая повторяла и прокручивала в уме то, что произошло прошедшей ночью. Откровения Джессики повисли между ними, как третий лишний, требующий к себе внимания.

– Как насчет кофе? – тихо спросила Полли. – Я забегу в бистро и прихвачу нам пару чашек, хочешь?

Джессика кивнула.

– С тобой все будет в порядке? Я недолго.

Джессика снова кивнула.

Вскочив с места, Полли смахнула с ягодиц прилипший песок. Вернувшись через четверть часа с двумя чашками горячего черного кофе, чему Джессика была очень рада, она заняла свое место рядом с подругой. Они долго сидели молча, пока Полли не почувствовала, что может выразить словами то, что крутилось у нее на уме.

– Как ты себя сейчас чувствуешь? – прошептала она.

Подняв голову, Джессика посмотрела на нее опухшими глазами и слабо улыбнулась.

– Чуть лучше и чуть хуже. – Она отпила глоток кофе, ощутив приятное тепло, смягчавшее саднящее от рыданий горло. – Лучше потому, что я поделилась с кем-то, и хуже потому, что мне стыдно оттого, что ты знаешь о моих чувствах.

Вздохнув, Полли кивнула.

– Мне кажется, это было очень смело с твоей стороны рассказать мне о том, что ты чувствуешь. Тебе было нелегко.

– Я была пьяна.

– Пьяная или нет, но ты набралась храбрости и рассказала об этом, мы можем попытаться исправить положение.

– Послушать тебя, так я похожа на сломанную вещь, например, на куклу с отломанной рукой или что-нибудь в этом роде.

– Я… Я думаю, что ты сломалась, Джесс, – едва слышно проговорила Полли.

Джессика пристально посмотрела на подругу.

– Не знаю, почему это случилось со мной. Не понимаю, как просто справлялись с этим моя мама и бабушка и все остальные, как им удается ощущать себя матерью, а я не могу и… не хочу.

– Не сердись на меня, – сказала Полли, – но я только что поговорила с Пазом по телефону.

– Ты рассказала ему? – Джессика тяжело дышала, думая о том, что Паз узнал ее страшную тайну.

Полли покачала головой.

– Нет, никаких подробностей. Только в общих чертах, самое основное, и он согласен со мной – ты не здорова, Джесс. Неделя на Майорке или крепкий ночной сон не излечат тебя. Тебе нужно обратиться к доктору и честно рассказать ему обо всем.

– Что подумает Мэтт? – Джессика выразила вслух то, что мучило ее.

– Зная Мэтта, могу сказать, что он будет только рад узнать, что происходит и что ты разобралась в себе. Он чтит каждое слово вашего брачного обета: в болезни и в здравии. Он любит тебя, он действительно любит тебя.

Джессика бросила взгляд на Полли.

– Он всегда твердит, что я сильная, что я способная и умная, и я не хочу, чтобы он бросил меня. – Зарывшись лицом в ладони, она снова заплакала.

– Он не бросит тебя, Джесс. Он на самом деле любит тебя. – Полли погладила подругу по волосам.

Выпрямившись, Джессика кивнула сквозь слезы.

– Хорошо. – Она сжала чашку в руках. – Можно я спрошу тебя кое о чем, Полл?

– Конечно, детка. О чем угодно.

– Ты думаешь, что я смогу выздороветь?

Протянув руку, Полли сжала ладонь Джессики в своей.

– Я думаю, что ты все сможешь, моя милая подружка, все, если поставишь перед собой цель, и ты не останешься одна. Мы будем с тобой, мы не отступим от тебя ни на шаг. Я увезу тебя домой. Мы поедем домой сегодня же и решим эту проблему. Не знаю, как мы добьемся результата, но мы сделаем это вместе, тише едешь, дальше будешь. Хорошо?

– Хорошо, – пробормотала она.

Джессика смотрела, как в небе поднимается солнце, просвечивая своими теплыми лучами океан и припекая кожу. Подняв голову, она улыбнулась. Она ощущала тепло, словно у нее глубоко внутри что-то оттаяло. Тепло и надежду.

Я проговариваю про себя эти слова. В каждый свой визит Паз приносит мне для чтения новую книгу. Я не желаю слушать всяких докторов, которые не имеют представления о том, через что мне пришлось пройти, которые болтают о гормонах и рассказывают о том, что у меня в голове неразбериха. Но обложка этой книги что-то пробудила в моей душе, и вчера я открыла ее на середине и начала читать. Потом я вернулась назад, к началу, и отложила книгу только тогда, когда дочитала ее всю до конца. Я и испытала, Господи, что же я испытала? Потрясение, печаль и, как ни странно, облегчение. Паз прав, всем нужно знать об этом, всем нужно говорить об этом, потому что, мне кажется, если бы я больше знала об этом, понимала, что со мной происходит и как много женщин этим страдает, я не ощущала бы себя такой одинокой, напуганной и отрешенной. Я бы удивилась, узнав, насколько это распространенный случай, может быть, эта информация так или иначе помогла бы мне, думаю, что действительно помогла бы. Думаю, что мне было бы легче пережить это, знай я, что таких, как я, многие тысячи, что я не одна-одинешенька. Страшнее всего было то, как незаметно она подкралась ко мне, накинув свою черную вуаль на мою голову так, что я не могла видеть, что происходит.

– Вы понимаете, что это болезнь? – снова и снова спрашивала меня врач-психиатр практически еженедельно с тех пор, как я приехала сюда, но, по правде говоря, я просто никогда не верила ей. Наверное, я не могла поверить в то, что болезнь может стать причиной такого кошмарного состояния. Я не желала избавляться от чувства вины. Сегодня я рассказала ей о книге и о том, что я начинаю кое-что понимать.