Глава 11
«Работа по профилю»
Смеркалось, когда младший лейтенант Ракитин проводил патрули оперативного отряда и остался с мотоманевренной группой. Хотя это еще громко сказано… Просто – «полуторка» с полевой рацией и укрепленными железнодорожными шпалами бортами кузова. Десять наиболее подготовленных солдат и составляли группу быстрого реагирования.
До полуночи все было относительно спокойно. Где-то на северо-востоке гудели в темной вышине самолеты. В небе то и дело вспыхивали осветительные ракеты. На переднем крае периодически стучали пулеметы, слышалась оружейная пальба. Пару раз недалеко взвыли и грохнули вражеские минометные мины. Обычная, ничем не примечательная фронтовая ночь.
Срочный вызов по рации взметнул группу быстрого реагирования. Светящиеся стрелки часов показывали половину второго ночи.
– Боевая тревога! По машинам! – Виктор подхватил пистолет-пулемет Шпагина и привычно забрался в кузов. – Снять оружие с предохранителя, дослать патрон в патронник.
Остальные бойцы занимали свои места в кузове, щелкали затворами. Они были вооружены пистолетами-пулеметами «ППШ» и «ППД», а также самозарядными винтовками «СВТ-40». Мощная и скорострельная винтовка Токарева была достаточно эффективным оружием. Вот только по сравнению с привычной «трехлинейкой» Мосина – весьма сложной. Для массового вооружения пехоты, которая в массе своей – из крестьян, «СВТ-40» явно не годилась. А вот морская пехота, морские стрелковые бригады и войска Госбезопасности, которые комплектовались более подготовленными в техническом отношении солдатами, по достоинству оценили мощную «светку». Ласковое прозвище прижилось среди бойцов, в полной мере показывая их любовь к самозарядной винтовке.
– Поехали быстрее! – Виктор хлопнул ладонью по фанерной кабине грузовика и склонился к рации.
Радист передал ему наушники и «лягушку» микрофона. Связавшись с оперативным дежурным, младший лейтенант Ракитин уточнил ситуацию.
Срочный вызов пришел из села недалеко от Барвенково. Передовое боевое охранение танкового полка из четырех человек было атаковано группой неизвестных. Судя по всему, действовали нападавшие весьма умело – ударили из засады, а потом отошли. Звуки перестрелки услышал экипаж легкого разведывательного автомобиля «БА-20». Они пустили несколько осветительных ракет, дали пару очередей. А потом связались по рации с оперативным дежурным комендатуры.
Все это Виктор выяснял уже на ходу. Качество приема его переносной радиостанции оставляло желать много лучшего, но общую ситуацию он уяснил четко. Это позволило здорово сэкономить время и весьма существенно увеличить скорость реакции. К тому же Ракитин по рации связался с экипажем дозорного броневика и предупредил, что в село выдвигается маневровая группа на грузовике. Не хватало еще сгоряча напороться на пулеметные очереди своего же дозора!
«Полуторка», раскачиваясь на ухабах, мчалась по проселку. В свете фар мелькали неровности дороги. На околице села по глазам ударил яркий свет прожектора броневика «БА-20». В ответ водитель «полуторки» просигналил. Скрипнули тормоза.
– Из машины! Оружие – к бою! – скомандовал младший лейтенант Ракитин. А сам побежал к броневику, придерживая висящий под рукой автомат.
Совсем небольшой, созданный на шасси легковой «эмки», броневичок для разведки, связи и охранения имел на вооружении всего лишь один пулемет Дегтярева винтовочного калибра в башне. Гораздо важнее, что этот бронеавтомобиль был оборудован рацией со штыревой антенной на левом борту машины. Эта рация обеспечивала более-менее надежную радиосвязь.
– Эй, танкисты, мы свои – комендатура! Что тут случилось?
– Напали на наш передовой дозор, – ответил командир экипажа броневика в танковом шлеме. – Двоих убили, еще двое – ранено. Те, кто на них напал – те еще волки, стреляли метко. Но когда мы подкатили, их уже и след простыл.
– А сами вы из какого подразделения?
– Семьдесят восьмой танковый полк, взвод разведки.
– Понятно. Проводите меня к раненым.
В избе на кровати и на лавке лежали перебинтованные бойцы. Немолодая хозяйка как раз пыталась напоить одного из них, осторожно придерживая голову солдата и поднося кружку к его иссушенным губам. Второй боец метался в бреду без сознания. На печи из-за занавески с настороженным любопытством выглядывали двое ребятишек.
Виктор Ракитин поздоровался с хозяйкой и подсел к раненому.
– Куда ранило?
В это же время санинструктор оперативного отряда вводил раненым камфару подкожно, чтобы поддержать сердца. Пощупал пульс, проверил, насколько туго наложены бинты.
– В грудь, дышать тяжело… – Взгляд у солдата был тусклым, бледное лицо в холодной испарине.
– Кто на вас напал? – Виктор понимал, что тревожить раненого в таком состоянии нельзя, но он был единственным свидетелем, от которого можно было получить хоть какую-нибудь информацию. Чтобы не погибли другие – такова жестокая необходимость войны.
– Настоящие профессионалы… Васька – сразу, а Саня три пули получил, в грудь и живот. Стреляли из немецких автоматов, кроме них слышал, как били наши «трехлинейки» и «Дегтярев-пехотный». – Как и всякий опытный, повоевавший солдат, он научился воспринимать войну «на слух». И четко различал звуки выстрелов различных типов оружия.
– Сколько их было?
– Не скажу точно… Около десятка, матерые… Отомсти им, командир, – раненый обессиленно закрыл глаза, его дыхание участилось.
– Серега, быстро грузи раненых и убитых в «полуторку» и отправляйся в Барвенково, в медсанбат, – подозвал Виктор санитарного инструктора. – Как думаешь, выживут ребята?..
– Если за час довезем до медсанбата… Тут операция требуется, и Славке, и Олегу.
– Действуй, Серега, за них – головой отвечаешь!
– Есть, командир.
– Остальным – быть готовыми к бою. Как рассветет, выходим в разведпоиск в заданном квадрате. Радист?
– Я, товарищ командир.
– Подготовь рацию и запасные батареи.
– Есть!
– А пока – все отдыхать. Это приказ.
* * *
Группа отмахала уже порядочно километров. Пока еще было свежо, но роса на траве быстро сохла под лучами набирающего силу солнца. Первым делом, конечно же, направились к месту ночной засады. Обнаружить там удалось мало. Примятая трава, следы крови да россыпь стреляных гильз. Следы обуви, насколько можно было судить, были от сапог советского образца. Единственной ниточкой, которая к тому же очень скоро оборвалась, был едва заметный след крови на примятой траве и на листьях. Но, видимо, рану перевязали, и кровавая нить Ариадны потерялась окончательно.
Раз в два часа группа разведпоиска выходила на связь. Встреченный ночью броневик «БА-20» обеспечивал ретрансляцию рации группы своим, более мощным передатчиком. Поэтому оперативный дежурный в комендатуре Барвенково был в курсе поисков.
Одновременно комендатурой была разослана ориентировка на разыскиваемый отряд предположительно немецких диверсантов по всем частям и подразделениям, которые дислоцировались в округе. Подчеркивалось, что при обнаружении и попытках задержания диверсантов нужно проявлять особую осторожность в связи с дерзостью и опасностью лазутчиков.
Поля чередовались с перелесками и оврагами, где под густой сенью журчали прохладные ручейки. Под пологом леса было относительно прохладно, но одновременно видимость ограничена зарослями кустарника и молодой порослью. Лес как место боя Виктору не очень нравился – маневр ограничен. Но выбирать не приходилось.
Отпив из фляжки, Виктор кивнул и передал ее радисту. Толик – парень смышленый и советские и немецкие передатчики знал на «ять». К тому же и стрелял хорошо.
– Скоро – сеанс связи, – полушепотом напомнил он.
Виктор только кивнул и передвинул пистолет-пулемет Шпагина поудобнее на ремне. На крайнем привале Ракитин в очередной раз сверился с картой. Вскоре этот перелесок должен был закончиться, и начинались пологие холмы, поросшие высокой травой и кустарником.
– Всем – внимание, – у Виктора было плохое предчувствие. Натренированная звериная интуиция сигнализировала об опасности. Вот только ее источник ускользал из внимания. Что за черт…
Группа медленно продвигалась к опушке леса. Впереди шли два пограничника передового охранения с автоматами «ППШ». Их задача – залить раскаленным свинцом противника, если вспыхнет встречный бой. После чего схватка разделится на отдельные яростные перестрелки. Виктор прошел тактико-специальную подготовку и умел применять полученные знания на практике. На опушке леса младший лейтенант Ракитин вскинул кулак, останавливая движение, и медленно присел на колено, выставив вперед ствол автомата «ППШ» с дырчатым кожухом.
Выполняя приказ командира, десяток бойцов оперативного отряда Госбезопасности рассредоточились в подлеске, взяв оружие на изготовку. Они все были пограничниками и умели много из того, что не преподают обычной пехоте. В том числе – мгновенно затаиваться и моментально просчитывать ситуацию.
– Оршин, Серегин – вперед. Поглядите на окрестности, но не высовывайтесь, – приказал командир группы. Тревожное ощущение не отпускало.
Названные солдаты – наиболее опытные пограничники в отряде – бесшумно скользнули в заросли. Да так, что ни один листик не шелохнулся. Оба были вооружены самозарядными винтовками Токарева. Они позволяли бить на гораздо большую, чем пистолеты-пулеметы, дистанцию.
Но еще до того, как оба пограничника вы-двинулись на позицию, Виктор обостренным, звериным чутьем уловил едва заметные испарения человеческого пота, смешанные с таким же неуловимым кисловатым духом сгоревшего пороха, металла и терпким запахом крови. Это было на грани обостренного восприятия командира оперативного отряда НКВД. Но на курсах спецподготовки, которые прошел Виктор, опытные инструкторы не раз говорили: «Доверяй интуиции – только тогда выживешь и победишь».
Больше не раздумывая, Виктор стремительным перекатом ушел влево – под защиту старого поваленного ствола дерева. В тот же момент лес как будто взорвался грохотом автоматных очередей!
Противно и узнаваемо взвизгнули пули, срезая тонкие ветки. В лицо сыпануло щепками и какой-то мелкой дрянью. На месте, где долю секунды назад находился Ракитин, фонтанчиками пулевых попаданий взлетела прелая прошлогодняя листва, ошметки мха и какая-то труха.
– Они на деревьях! Огонь вверх! – укрывшись за поваленным стволом дерева, Виктор высадил длинную очередь по ближайшей кроне лесного исполина.
Пистолет-пулемет Шпагина залился злым, заливистым треском, выплевывая раскаленный свинец. Сверху, ломая ветви, грохнулось что-то темное и бесформенное. Ракитин нырнул в промоину и снова ударил из автомата.
Остальные бойцы оперативного отряда тоже били по кронам деревьев из автоматов. Отрывисто и часто хлопали самозарядные винтовки Токарева. Они работали как садовые ножницы, срезая ветки мощными пулями калибра 7,62 миллиметра. Вслед за первым «дятлом» вниз грохнулась еще парочка тел в лохматых маскировочных накидках.
Но били не только сверху, из крон деревьев, но и со стороны поля. Но там хитрых и вероломных «диверсов» встретили огнем «эсвэтэшки» Оршина и Серегина. Мощные дальнобойные винтовки подавили огонь неприятеля, укрывшегося в пологих, поросших высокой травой и кустарником холмах.
Расчет немецких диверсантов (а в том, что это они, сомневаться больше не приходилось – уж очень профессионально сработано) был прост и одновременно изящен. Засада была устроена уже после полудня, а направлялась группа Ракитина на запад. Следовательно, только оказавшись на опушке, бойцы оперативного отряда НКВД на несколько мгновений ослепли бы от яркого солнца. В лесу-то ведь – полумрак. Тут бы и ударили кинжальным огнем немецкие диверсанты. А для полной гарантии стрелки на деревьях не дали бы советским «чистильщикам» ни малейшего шанса! Дьявольски хитро придумано!
Только обостренная до предела интуиция, звериное чутье на опасность позволили командиру группы быстрого реагирования НКВД переиграть исключительно умного и подготовленного противника. Засада немецких диверсантов обернулась против них же самих.
– Четверо с автоматами – за мной! Остальные прикрывают, – пригнувшись, Виктор бросился вперед, вслед за ним – бойцы-пограничники.
Стремительным рывком «чистильщики» покинули предательскую опушку леса, где их подстерегала смерть. Они тут же растворились в высоких травах, скользя бесшумно, словно ужи. Ракитин смертельно рисковал, бросаясь в дерзкую атаку. Но нужно не просто уничтожить противника, а взять хотя бы одного «языка» живьем.
Пока вооруженные самозарядными винтовками пограничники «давили» огнем противника, группа захвата стремительно сокращала дистанцию. Вот именно в такой ситуации пистолет-пулемет с приличным запасом патронов был гораздо предпочтительнее длинной и неудобной винтовки. Что ж, оружие – это, прежде всего, инструмент для решения конкретных огневых задач. Потому-то и не существует «самого-самого» или «вундерваффе» – «универсального оружия».
Внезапно из зарослей выскочил невысокий квадратный парень в советской гимнастерке и с немецким пистолетом-пулеметом «MP-40». Виктор мгновенно, абсолютно не размышляя, саданул его массивным, со стальным затыльником, прикладом «ППШ» в челюсть. Враг беззвучно рухнул обратно в траву. Ракитин ногой отшвырнул подальше его автомат. Завернул бесчувственному противнику руки за спину и крепко связал их тонким кожаным ремешком. Попутно обыскал «трофей», выудив заткнутую за пояс немецкую гранату-«колотушку», а из-за голенища сапога – узкий нож с наборной рукоятью из плексигласа.
Возникший из травы позади командира пограничник молча поволок пленного назад, к опушке леса.
А на вершине холма кипела яростная перестрелка. Диверсанты сдаваться не желали, огрызаясь короткими очередями пистолетов-пулеметов «MP-40», шарахнуло несколько взрывов гранат. Виктор поспешил присоединиться к своим ребятам. По пути он наткнулся на еще одно тело в залитой кровью советской гимнастерке с продырявленной пулями спиной. Видимо – пробило навылет. Труп лежал ничком, и у Виктора сперва екнуло сердце – неужели кто-то из его бойцов?.. Но нет – рядом в примятой траве валялся черный пистолет-пулемет «MP-40».
– Бейте короткими очередями, постарайтесь взять живьем.
Четверо пограничников сужали кольцо, короткими очередями не давая немецким диверсантам возможности контратаковать. Но вперед полетели гранаты, а вслед за ними ударили длинные автоматные очереди.
– Ложись!
Земля рядом взлетела комьями разрывов, хорошо еще, что у немецких «колотушек» радиус поражения не превышал десяти-пятнадцати метров.
Бойцы группы быстрого реагирования ответили кинжальным огнем из «ППШ». Раскаленный свинец быстро и намертво залепил глотки волкам из Абвера. В живых остался только радист возле своего переносного «Телефункена». Но и он не пожелал сдаваться – высадил полный магазин пистолета-пулемета и рванул гранату, уничтожив и себя, и рацию.
– Вот черт! – в сердцах выругался Ракитин. – Жалко, что радиста живым не взяли. Но «язык» у нас все равно есть.
Во время боя двоих солдат ранило. Одного легко – в руку навылет, и он уже самостоятельно перевязывал себя. А вот с другим пограничником было сложнее – пуля попала ему в основание шеи, перебила левую ключицу и застряла там. Хоть боец и был в сознании, но рана оказалась серьезной.
– Отведи ему руки за спину и зафиксируй ремнем, – посоветовал Виктор бойцу, который оказывал помощь раненому.
– Это как?..
– Примерно так, как мы пленным руки за спину заворачиваем! И затяни ремнем выше локтя. Ага, вот так… Пуля перебила ключицу, а ниже находится подключичная артерия. Если обломки кости порвут этот крупный сосуд, то он просто истечет кровью.
– И что теперь делать?
– Прикрой рану аккуратно ватно-марлевой салфеткой от перевязочного пакета и прибинтуй, но не туго.
* * *
По рации связались с комендатурой и остались ждать подмоги, а также следователей-розыскников и конвоя для пленного диверсанта. Он уже пришел в себя, но лежал тихо. Морщился от боли, изредка сплевывая кровавую слюну, и внимательно оглядывался из-под полуопущенных век. Ракитин невольно улыбнулся – а все-таки качественно он «перекрестил» немецкого диверсанта прикладом в челюсть! «Диверса» не трогали и не допрашивали – приказа не было. «Колоть по-горячему» тоже не имело смысла. Допросом займутся профессиональные следователи из контрразведки.
Тела убитых диверсантов тщательно обыскали, все найденное сложили на расстеленной на траве плащ-палатке. Тут же была и исковерканная взрывом рация, немецкие пистолеты-пулеметы без магазинов, пара винтовок Мосина с оптическими прицелами, прочее оружие и снаряжение. Трупы тоже перенесли в тенек под деревья для опознания, снятия отпечатков пальцев и фотографирования. Так всегда поступали, когда ликвидировалась диверсионная группа противника в наших оперативных тылах.
А сам Ракитин уже прикинул, что в первую очередь будет описывать в рапорте по поводу этого боя. Два таких документа за его подписью должны обязательно уйти: один – коменданту Барвенково, а второй – в Управление контрразведки штаба фронта.
Также младший лейтенант Ракитин озаботился тем, чтобы выставить «секрет» автоматчиков. Боевое охранение в разведпоиске – одно из важнейших условий. Хоть разведывательно-диверсионный отряд противника и разгромлен, но мало ли… Мог остаться, например, вражеский снайпер, так что бдительность терять нельзя.
Вскоре припылили по проселку две «полуторки» с автоматчиками конвоя, контрразведкой и военврачом из медсанбата – Ракитин передал по рации, что есть раненые, да и забрать тела в морг тоже нужно.
Но прежде всего врач осмотрел раненых. Посерьезнел, отметив тяжесть пулевого ранения в ключицу. Солдат был в сознании и даже пытался балагурить, но язык у него заплетался – верный признак шока. Доктор сделал ему внутривенный укол, чтобы поддержать сердце. Попутно отметил и похвалил того, кто умело и грамотно сделал перевязку. Виктор скромно промолчал. Пулевое в руку навылет молодой капитан медицинской службы глянул быстро, удовлетворенно кивнув. Жгут был наложен на плечо правильно, ниже белела тугая бинтовая повязка, на которой выступило совсем немного крови.
В это же время к другому раненому – тому, со сломанной пулей ключицей, подошли двое автоматчиков из конвоя.
– У, гадина! – замахнулся конвойный сержант погранвойск на раненого автоматом «ППШ», наверное, приняв его за вражеского диверсанта.
– Отставить! Это наш боец, – приказал Ракитин.
– А чего ж он у вас связанный сидит? Из буйных, что ли?..
– Ага, из самых буйных! – с улыбкой подтвердил Виктор.
Его веселый тон рассмешил всех – через секунду солдаты гоготали в голос. Со смехом выходило накопившееся после боя нервное напряжение. Это – нормально.