Настал решающий момент. Когда Крафт попросил Алиссу уйти из больницы вместе с ним, она не была уверена, что он действительно расскажет ей о том, что связывает его и того человека, который заставляет нервничать Сирию и США. А если и расскажет… она не рисковала даже предполагать, каким именно образом окажутся связаны эти двое. Но реальность оказалась более странной, чем все, до чего она могла бы додуматься даже за тысячу лет.

– Тебе ведь была нужна именно эта информация, верно? – спросил Крафт.

– Да. Правительство, похоже, считает этого Аль-Йада самым опасным человеком из ныне живущих.

– Он и есть самый опасный, – без обиняков подтвердил Крафт. – Они правы, что беспокоятся.

– Не знаю точно, что случилось возле моего дома, – сказала Алисса. – Мне говорили, что они хотят просто захватить тебя для допроса. Тебя искали не потому, что ты что-то сделал. Просто это был их единственный шанс найти какой-то подход к Аль-Йаду. Майор клялся, что не знает, почему все пошло вразнос.

Крафт пожал плечами:

– Это было… неудачное стечение обстоятельств. Они действительно начали с того, что вежливо попросили меня пройти с ними. Когда я отказался и попытался уйти, они стали несколько более настойчивыми. Когда и это не помогло, один из них попробовал остановить меня, выстрелив мне в ногу. Потом они стали стрелять по машине. А потом все покатилось по нарастающей, как снежный ком. Но я думаю, майор сказал правду. Сомневаюсь, что все это было сделано намеренно. Они просто очень хотели не дать мне уйти.

Крафт помолчал.

– Я, конечно же, был зол на себя за то, что оказался настолько глуп. И беспокоился, что ты пострадаешь. Однако все это я могу простить. – Он добродушно улыбнулся. – Чего я не могу простить – так это то, что они испортили нам свидание. Мы отлично проводили время. По крайней мере… в общем, ДПС.

– Для первого свидания? – в замешательстве переспросила Алисса.

– Нет. До проклятой стрельбы.

Алисса засмеялась.

– Итак, давай я расскажу тебе об Омаре Хаддаде.

– Не понимаю, – промолвила Алисса. – Если ты без проблем можешь рассказывать о нем, то почему не стал сотрудничать с теми людьми в моем доме?

– Потому что они – не ты. Я бы предпочел, чтобы никто не знал о том, что я рассказываю тебе сейчас. Но ты для меня критически важна. Ты нужна мне. Поэтому я расскажу тебе все и буду надеяться, что ты согласна с необходимостью сохранения тайны.

– А если нет? – поинтересовалась Алисса.

Крафт развел руками:

– Честно говоря, я не забегал мыслями так далеко вперед. Мне кажется, я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы счесть, что ты согласишься.

Алисса пристально смотрела на него. Вполне возможно, что он лгал, однако она верила в его искренность.

– Прежде чем ты продолжишь, – сказала она, подмигивая, – мне нужно посетить дамскую комнату.

– Да? А я только собирался заговорить о том, что интересует тебя больше всего.

– Да, я понимаю всю иронию этого, – отозвалась она, поморщившись. – Но я сдерживаюсь уже довольно много времени. А если мой мочевой пузырь взорвется, убив всех в этом зале, то от твоей информации мне не будет никакого прока.

Бреннан Крафт лишь рассмеялся, когда Алисса почти бегом направилась к туалету.

Она вернулась несколько минут спустя, чувствуя изрядное облегчение, по крайней мере, в области мочевого пузыря. Действие болеутоляющих, которыми ее накачали в больнице, начало слабеть, и швы на бедре и на руке мало-помалу давали о себе знать. Вскоре они устроят ей веселую жизнь.

– Омар Хаддад, или Аль-Йад, если тебе так предпочтительнее его именовать, был самым впечатляющим из всех солнцеедов, которых я изучал, – начал Крафт. – Он работал бухгалтером в Сирии и поехал навестить родственников в Афганистане. Он был довольно религиозен, но отнюдь не был фанатиком. Он просто не знал, что его любимый племянник числится в первой десятке из списка разыскиваемых террористов. По рассказам самого Хаддада, он пострадал почти невинно, когда за его племянником пришли. Они вместе с племянником укрылись в пещере, но наша армия провела ковровую бомбардировку. Племянник Омара погиб на месте, а сам Омар оказался заперт в пещере – вход в нее завалило. Высоко у него над головой было маленькое отверстие, благодаря которому вниз поступал воздух и свет. Но выбраться было невозможно. Под землей была вода, но никакой еды. Два года спустя Омара Хаддада нашли. – Крафт подался вперед. – Он не потерял ни фунта веса.

Отпив глоток кофе из заново наполненной кружки, Крафт продолжил:

– Омар оставался в Афганистане, пока его история ходила по инстанциям, и власти решали, что с ним делать. Была большая неразбериха, и некоторое время к нему было не подобраться, но потом ему разрешили вернуться в Сирию. Однако эта задержка дала мне возможность узнать о случившемся с ним и завербовать его. Он был первым из моих добровольцев. И он не был сторонником джихада, – настойчиво повторил Крафт. – Хотя задним числом можно только гадать, какое воздействие на его разум произвело это двухгодичное заточение в пещере, в полном одиночестве.

У Алиссы возникло несколько вопросов, но она решила не прерывать его рассказ.

– В конце концов, – повествовал Крафт, – я завербовал и других, как уже упоминал. Но мне не удалось найти в них ничего, отличающего их от других людей. Однако у всех них было одно общее: они ни секунды не сомневались, что могут прожить без еды. Омар говорил, что ни на миг не поверил в грозящую ему голодную смерть. Он наотрез отказался умирать. Он представлял, что сидит за обильно накрытым столом. Остальные говорили нечто похожее. Они воображали, что едят досыта. Большинство – посредством подключения к морю света, которое, по крайней мере, в их воображении, было ясно зримым. Свет, исходящий с небес.

– Так почему же для тебя это не сработало?

Крафт нахмурился:

– Не знаю. Я, вероятно, верил разумом, а не сердцем. Я был единственным, кто понимал научное обоснование того, что они делали, – того, что я пытался достичь. Но в некотором смысле ты либо можешь это сделать, либо не можешь. Одно лишь интеллектуальное понимание не означает, что ты истинно веруешь.

Помолчав, он продолжил:

– Помнится, как-то летом мои друзья прыгали с моста на «тарзанке». Я тщательно изучил этот вопрос, потому что они хотели, чтобы я присоединился к ним. По сути, если тщательно проверить свое снаряжение и расчеты – можно провести эту проверку десять раз для полной уверенности, – то ты выживешь, прыгнув на «тарзанке». Разумом я это понимал. Но я не мог заставить себя сделать это. Головой я осознавал, что все должно быть в порядке. Я просто не верил в это внутренне, а ведь только это идет в счет.

– А, вот чем это объясняется, – усмехнулась Алисса.

– Что именно?

– То, что ты не внес прыжки на «тарзанке» в список своих хобби на сайте знакомств.

Крафт засмеялся.

У Алиссы возникло ошеломляющее чувство, что то влечение, которое они испытали во время свидания, было подлинным. Бреннан Крафт по-прежнему был умным, веселым, добрым и чутким. И инстинкты Алиссы подсказывали ей, что его точно так же тянет к ней, хотя она сознавала, что с его стороны это все еще может быть частью роли.

– Извини, – произнесла она, – я не хотела тебя прерывать. Продолжай.

– В какой-то момент я начал рассматривать способность подключиться к полю нулевой энергии как сочетание подсознательного навыка и независимого отклика. И именно тогда я совершил прорыв. Потому что я осознал, что люди могут в некоторой степени начать управлять собственными психологическими функциями. Функциями, которые долгое время считались непроизвольными, не поддающимися сознательному контролю. Использовать биологический отклик, биологическую обратную связь.

Алисса задумчиво кивнула. Это было гениально, и для нее сразу же обрело смысл. Если попросить человека поднять или понизить температуру своего тела, скорость сердцебиения или кровяное давление, то, находясь в состоянии абсолютного покоя, он не сможет этого сделать. Но если подключить к нему высокочувствительные датчики, которые дадут ему полную картину реакций его тела – биологический отклик, – то он сможет начать учиться этому. Он сумеет неким образом натренироваться в изменении этих функций по собственному желанию. Пока он получает отклик, его мозг знает: то, что он делает, сработало – или не сработало. Было обнаружено, что помимо температуры и ритма сердцебиения человек, натренированный соответствующим образом, может менять у себя ритмы мозга, тонус мышц и проводимость кожи.

Люди, которые научились контролировать эти функции и в конце концов избавились от необходимости в датчиках, не смогли объяснить, каким образом это могут повторить другие. Готовых рецептов не было. Каждый обучался в индивидуальном порядке. Биологическая обратная связь вот уже некоторое время применялась в медицинской практике – после того, как было обнаружено, что настройка некоторых физиологических функций может излечивать головную боль и некоторые другие недомогания.

– Так вот зачем ты покупал весы, – прошептала Алисса. – Не для того, чтобы взвешивать наркотики, а для мониторинга биоотклика. Чтобы знать, сможешь ли ты приложить к ним силу, используя нулевую энергию.

– Отличный интуитивный вывод, – одобрил Крафт. – Ты еще великолепнее, чем я надеялся.

Алисса чувствовала себя польщенной этим комплиментом, однако постаралась это скрыть.

– Сначала мы пользовались не весами, а куда менее точным мерным стержнем, – объяснил Крафт. – Изначально мы просто пытались создать давление, эквивалентное весу почтовой марки. Пытались оказать влияние на очень точные, очень чуткие измерительные приборы. И использовали датчики, которые могут засечь почти бесконечно слабые электрические токи.

Он помолчал.

– Но даже на таком уровне мне понадобились месяцы бесплодных усилий, прежде чем я раскрыл тайну. Требуется особый настрой разума, способ визуализировать то, что ты пытаешься сделать. И этим секретом я смог поделиться с другими – хотя по-прежнему нужно много времени и усилий, чтобы начать постигать это. Но в конце концов мы все сумели подключиться к полю нулевой энергии – с разной степенью эффективности. Использовать свой разум как «квантовую линзу», чтобы фокусировать и направлять эту энергию, при этом понятия не имея, как мы это делаем. И после того как мы натренировались в этом, те из нас, кто не был солнцеедом, в конце концов смогли поддерживать свою жизнь за счет этой энергии, без необходимости в пище. – Крафт указал на свою пустую тарелку, все еще пахнущую кленовым сиропом. – Как видишь, я ем и обычную еду. Но по собственному выбору, а не по необходимости.

– Если это действительно правда, – произнесла Алисса, – то это невероятно вне всяких пределов. Это полностью переворачивает все наши знания о Вселенной. И о том, какое место мы занимаем в ней.

– Знаю. Поверь, когда я впервые сумел создать слабенький электрический ток, то пришел в такой восторг, что мои радостные вопли, наверное, должны были быть слышны даже в Индиане. Постепенно мы набирали силу, хотя все, кроме двоих из нас, – только защитную.

– Что это значит?

– Мы тренировали свой разум, получали некое понимание, наша вера крепла, и по мере этого мы обнаруживали, что можем инстинктивно – как бы глупо это ни прозвучало – создавать вокруг себя силовое поле. Наши личные щиты. Наподобие тех, которыми защищены космические корабли в «Звездном пути».

Нет, это зашло слишком далеко. Применить к весам давление в половину унции – это одно. Но силовое поле? Это нелепо.

И все же Алисса не могла не вспомнить то, что творилось во дворе ее дома – когда Крафт стоял под перекрестным автоматным огнем и, конечно же, не мог остаться в живых.

– Понимаю, это кажется абсурдным, – признал Крафт. – Силовые поля популярны в научной фантастике, однако это одна из самых сложных задач, известных науке. Не буду углубляться в физику и описывать, сколько энергии для этого может потребоваться – огромное количество, превыше всякого представления. Для того чтобы достигнуть этого, нам нужно перенаправить нулевую энергию – так сказать, создать квантовый фокус – с эффективностью в миллиард триллионов триллионов раз больше, чем требуется для поддержания жизни в теле. И все же никто из нас не сумел направить нечто большее, нежели крошечная часть этой силы, на что-либо помимо создания щита.

– Почему?

– Непонятно. Но едва твой разум обучается применять биоотклик и становится все более и более привычным к использованию поля нулевой энергии, то в какой-то момент ты начинаешь создавать этот щит машинально, против собственной воли, если тебе грозит непосредственная опасность. Однако применять эту энергию для иных целей, нежели защита, – это твой собственный выбор. Твоя жизнь в этот момент не подвергается опасности. Ты делаешь это ради того, чтобы сделать, и твое подсознание каким-то образом понимает это. В конце концов каждый из нас обнаружил, что щит имеет два уровня. Первый поддерживается на постоянном уровне, он всегда «включен» словно вторая кожа. Подсознание просто обеспечивает его непрерывную работу, нам не нужно о нем думать. Если я буду резать яблоко и случайно ткну себя ножом, этого уровня будет достаточно, чтобы помешать лезвию проткнуть мою кожу.

– А второй уровень?

– Второй уровень достигается только тогда, когда на меня нападают. Это поле также невидимо, она распространяется примерно на фут в радиусе моего тела. Я не знаю, как мой мозг его создает и каким образом это поле перемещается вместе с моим телом. Но подсознательный квантовый двигатель, которым является наш разум, способен на настоящие чудеса. Кто знает, быть может, мы подключаемся не только к полю нулевой энергии, но и к разуму самого Бога?

– Нужно ли нам еще больше метафизических объяснений, чем уже есть? – хмыкнула Алисса.

Крафт пожал плечами:

– Чудеса вокруг нас. Чудом больше, чудом меньше – какая разница? – спокойно отозвался он. – Ты знаешь, какое событие я считаю самым невозможным, самым чудесным из всех?

Алисса несколько секунд раздумывала, затем покачала головой.

– Создание человеческого существа посредством соединения сперматозоида и яйцеклетки. Ты только подумай: единственная оплодотворенная яйцеклетка дает начало многим триллионам клеток. Но откуда эти триллионы клеток знают, как сложиться в человеческое тело? В человеческий мозг? Откуда они знают, какое место им занять?

Алисса беспомощно улыбнулась. Действительно, как вышло, что все принимают это за данность? Как может одна микроскопическая клетка превратиться в целое, бесконечно сложное человеческое существо?

Крафт продолжил:

– А ведь различным клеткам нужно не только знать, где быть, но и знать, чем стать. Сначала все они одинаковы. Затем, словно по волшебству, определенные клетки начинают меняться, когда отдельные отрезки ДНК по-разному задействуются или выключаются из действия. Одни клетки внезапно составляют сердце, другие – мозг, третьи – кровь, кости, печень или нейроны. Как это вообще может случиться? – Он потряс головой. – Если бы микроскопическая песчинка смогла безумное число раз воспроизводить себя, образовав в итоге триллионы песчинок, и эти песчинки обрели бы каждая свою специфику, в итоге спонтанно создав работающий компьютер, мы назвали бы это чудом. Но оплодотворенная яйцеклетка способна создать нечто куда более впечатляющее.

Алисса задумчиво склонила голову набок. «Он прав». Крафт был наделен совершенно уникальным взглядом на мир. И его энтузиазм был заразителен.

– Ну ладно, чтоб ты знал: за сегодняшний день ты уже десять раз вынес мне мозг.

– Только десять? – откликнулся он, приподняв брови. – Но не беспокойся, – с улыбкой добавил он, – до вечера еще далеко.