Глава 21,
в которой появляется седьмая

К ресторану Марина добиралась на своей «Тойоте-Виц», маленьком автомобильчике-жучке. Девушка пребывала в таком состоянии, что за руль садиться не могла, поэтому я был за шофера.

Еле влез на водительское сиденье и чувствовал себя заклиненным между рулем и спинкой. Как лягушка в коробушке.

Ефимова сидела рядом, растерянная и взволнованная. Мы уже отъехали, я следовал за неторопливым автобусом, не решаясь его обогнать, когда она сказала:

– Тогда получается, что Антон жив?

Голос ее был тонок, был он просителен – девушка очень хотела, чтобы ее убедили: да, так оно и есть! И я не стал причиной ее разочарования, поскольку сам придерживался позитивного варианта.

– Именно это и получается, Марина! – энергично ответил я. – Знать бы точно… Ничего, узнаем!

– Господи, господи… – зашептала девушка.

Остаток дороги мы доехали в молчании. Каждый думал о своем, хотя наверняка наши мысли часто пересекались.

Все-таки дед был для меня не просто родственником, а родным человеком. Нас с ним многое связывало, и Марина верно сказала о пустоте – когда человек занимает место в твоей душе, а потом умирает или исчезает бесследно, возникает некая брешь, маленькая черная дыра, и заместить ее, заполнить нечем.

Нельзя сказать, что я страдал без «дона Антонио». Нет.

Я вообще человек черствый. Но все же деда мне не хватало.

Я усмехнулся. Дед как раз и не любил этот свой статус.

«Какой я дед? – ворчал он. – Да я еще молодой совсем!»

Покосившись на Ефимову, я перехватил ее взгляд.

– Скажите правду, Игорь, – сказала она негромко, – вы меня осуждаете?

– За что? – удивился я.

– За аморалку, – усмехнулась она.

– Мари-ина… Бросьте вы. Какая, к бесу, аморалка? Вы бы еще о порочных связях вспомнили! Дед вам ничего не рассказывал? Он не любил бабу Аню, просто так сложилось. Кстати, винил он всегда себя одного. Там как… Дед любил другую женщину, но баба Аня от него забеременела, и он на ней женился. Долг и все такое… Не знаю, чувствовал ли он себя несчастным. Дед все равно не сказал бы об этом. Слухи о студентке третьего курса до меня доходили с опозданием, я тогда в армии служил. А когда дембельнулся, деда уже не было… В принципе, баба Аня сильно его любила, и стервой не была, берегла его тайну…

– Тайну?

– Дед часто уезжал на раскопки, дважды, а то и трижды за год, даже зимой. Я тогда еще в школе учился и как-то не задумывался над этим. Но баба Аня знала, куда дед отправлялся на самом деле… Приехали.

Я остановил машину у подъезда и, кряхтя, выбрался наружу.

– Пойдемте.

– Эй, мужик! Курить есть?

Я с удивлением посмотрел на троицу молодых парней, рассевшихся на лавочке у подъезда. Причем сидели они на спинке, сгорбившись и нахохлившись, а грязными ботинками попирали скамью.

– Не курю, – холодно ответил я, не желая связываться.

Зачем привлекать внимание к дому, где находится «нехорошая квартира»?

– А если поискать? – в хриплом голосе гопника зазвучала угроза. – Я же по-хорошему прошу. Могу и по-плохому!

Тут я не выдержал и рассмеялся. Господи, думаю, какой-то шпанец будет угрожать мне – тысяцкому Олега Вещего!

– Ах ты, чмо паршивое, – сказал я, улыбаясь. – Мотай отсюда, пока я не рассердился.

Тут вся троица возбудилась, стала некультурно выражаться, не в лучших традициях описывая, что они сделают со мной и с моей «телкой».

Первого чмошника, явно вожака, я отправил обратно на скамейку прямым в челюсть. Скамья была добротная, не сломалась. Обратным движением я вырубил второго, врезав ему локтем по печени. А третий отскочил и выхватил нож-бабочку. Картинно повертев его в пальцах, он стал полосовать воздух, и тогда я вытащил свой нож – широкое лезвие, похожее на лавровый лист, блеснуло в свете фонаря.

Я не собирался этого чмошника убивать. На хрен он мне сдался?

Кончиком клинка, одним молниеносным движением, я распорол ему куртку и рубашку от плеча до живота, пустив кровь. Этого было достаточно, чтобы мой «противник» обмочился и бросился бежать, наплевав на стонавших дружков.

– Пойдемте, – повторил я, пряча нож.

Марина стояла бледная, вытянувшись стрункой.

– Я так испугалась, – призналась она дрожащим голосом.

– Не бойтесь. Это то самое «генетическое отребье», о котором любит судачить Собчачка.

– А она хоть себя видела в зеркале? – проворчала девушка.

– Хороший вопрос! Боюсь, «креаклы» вас не поймут.

– Креативное быдло…

– Согласен! Нам сюда.

Дверь в квартиру была не заперта. Я пропустил Ефимову вперед и вошел сам.

– Привет! Мишка, ты один, что ли? Тогда заводи.

– А… чего? – не понял Ховаев, переводя взгляд с меня на Марину и обратно.

– Потом, потом. Заводи, давай.

Мы прошли в тайную комнату, и Миха включил «эмвэшку».

– А где все?

– В магазин упёхали…

– Понятно.

Пока Ефимова с удивлением озиралась, очертилась знакомая мне бледно-фиолетовая рамка, словно вырезая квадрат в стене. Открылся привычный вид на новгородскую улицу. Там, как и здесь, вечерело, но света хватало, чтобы рассмотреть недостроенные избы. На переднем плане эффектно выделялись двое в кольчугах, со щитами на спине и с копьями в руках – городская стража.

Они стояли к нам спиной, поэтому не заметили ничего. А вдали, полускрытая городской стеной, проплывала лодья, пузыря полосатый красно-белый парус.

– Это… оно? – прошептала Марина. – Прошлое?

Я кивнул.

– 882-й год от Рождества Христова. Там тоже апрель.

Марина без сил опустилась на стул, и я сказал Мишке:

– Гаси.

Рамка погасла, возвращая серую штукатурку. Тут в прихожей затопали, хлопнули дверью, и Яшка громко спросил:

– Миха! Игорь здесь?

– Здесь мы, – хихикнул Ховаев, – все трое!

Друзья ввалились в тайную комнату и остановились. Колян задумчиво почесал в затылке и спросил:

– Седьмая?

– Типа того, – улыбнулся я.

Рассказ Ефимовой, обсуждения и прения затянулись до ночи. В конце концов было решено, что девушка быстро свернет свои дела в XXI столетии и переместится в IX.

Я отвез ее домой на «Вице» и вернулся на такси. Больше никаких ЧП не случилось, и мы залегли спать. Можно было уйти в прошлое, но ночная дорога меня не особо прельщала.

А с утра, за завтраком, стали обсуждать проблему. Деда Антона знали все мои друзья, и возможность того, что он жив, тут же требовала решительных действий.

– Начинать спасательную экспедицию сейчас мы не можем, – заявил я. – Слишком много мы потратили усилий для того, чтобы добиться авторитета у местных. Князь готовится выступить в поход, и я не могу, не имею права не участвовать в нем «по семейным обстоятельствам». Все понимаю! Там мой дед, но здесь – тысячи дедов! Если уж мы начали, надо продолжать, а не бросать все. Второго шанса нам никто не даст, никто не пойдет за теми, кто их предал однажды.

– Ну, тогда ты иди, а мы двинем деда спасать, – предложил Николай.

– Кто это – мы?

– Ну-у… Я. Еще кого-нибудь найду.

– Коля, – терпеливо сказал я, – в сторону Клязьмы и Москвы еще не проложено дорог, там дичайшие места, и пройти там можно либо с большим купеческим караваном, либо с дружиной, тоже не маленькой. Мелкий отряд просто растворится, станет легкой добычей вантитов или какой-нибудь голяди. У меня другое предложение. Во-первых, я пойду не один, а с Яшкой. Во-вторых… Короче. Суть моего плана такова – коли уж мы не можем отменить поход, то надо его резко ускорить. Миха, ты, когда в марте на волоки ездил, опытом поделился?

– А как же! По всей Ловати прошел, там она глубже, чем здесь, полноводнее, так что до самых волоков доберемся без проблем. А вот на самих волоках много было бечевников. Там как? Всей толпой затаскивают лодью на ходовые бревна и волокут – команда только за борта придерживает, чтоб та не опрокинулась. Я им от имени князя задание дал – колы приспособить. Это ноу-хау из XIII века. Кол – это огромные такие дроги, запряженные шестеркой волов. На кол затаскивают кораблик и везут его до воды. Это раз. Еще я там наметил места, где большие вороты ставить, – привязываешь канаты к лодье, и их наматывает на барабан, подтягивая корабль. А сам барабан раскручивают конной тягой. Вот и все инновации, но они здорово ускорят проход по волокам. Я человечка посылал проверить, доложил, что все работает как часы.

– Отлично! – сказал я. – Дальше проблем не будет, дальше – Днепр! Если верить летописи, Киев был взят без крови – Олег выманил Аскольда с Диром, убил их и сам стал княжить. Остаются Смоленск-Мелинеск и Любеч. И там и там есть детинцы, есть крепостные стены. На осаду времени нет, да князь и сам не будет высиживать, на штурм пойдет. И наша задача – взять оба города приступом в кратчайший срок. Предложения есть?

– Из гранатомета засадить по воротам, – проворчал Яшка. – Лучший ключ, универсальный.

– А я предлагаю менее эффектный вариант – подкатить к воротам телегу, прикрытую сверху бревнами и сырыми кожами, чтоб не разбили со стен и не сожгли, и подложить мину – бочонок с порохом. Или упаковать порох в обрезок толстой трубы с заваренными фланцами, чтоб рвануло как бомба. Запаливаем фитиль и откатываем телегу. Жахнет так, что и врата, и башню воротную развалит. Дружина кричит «Ура!», и город взят!

– Подходяще, – кивнул Николай. – Так даже гуманно выйдет – смоляне даже не успеют оказать сопротивление, стало быть, не разозлят штурмующих, те не озвереют.

– Да и нам плюс как волхвам, – сказал Яшка. – А то забывать стали, кто мы такие.

– Все, решено, – подвел я черту. – Порох или динамит надо закупить здесь, в будущем. Можно, конечно, и самим порох изготовить, но там только измельчать и смешивать полагается восемь часов, да вручную, в каменных ступках! Замаемся.

– Да конечно!

– И еще. На всех скедиях моей тысячи я поставлю бермудские паруса, как на яхтах. Такими проще управлять, а ходить можно даже против ветра. Остальных мне все равно не удастся переубедить – это задача для будущего. И еще. Я тут подумал… Яш, ты там что-то говорил про «каменное масло»…

– Про что? – задрал брови Михаил.

– Так тут нефть называют – «каменное масло», – объяснил Амосов. – Или земляное. Нашел я его тут, случайно наткнулся. Помнишь, «дядя Федор» дворы обходил, травы да прочие зелья скупал? Вот тогда один купец и предложил нефть у него купить. Расписали ему арабы, что это мазь чудодейственная, он и купил сдуру. Нет, тут и впрямь нефтью лечат. Ну, не пять же бочек брать!

– Короче, у нас есть пять бочек бакинской нефти… Бакинской же?

– Ну да!

– Это, считай, тонна. Надо будет какие-нибудь старые железные бочки отсюда туда перекатить, потому как в деревянных нефть хранить – это кошмарный сон пожарного. И еще керосинчику отсюда прихватим, и бензинчику.

– «Коктейль Молотова»? – ухмыльнулся Николай.

– Типа того. Я тогда сифонофор сделаю! Говорил же я Олегу, что знаю тайну «греческого огня»? Вот и покажу ему, что такое огнемет в действии.

– Сифонофор? – наморщил лоб Михаил.

– Там, короче, устройство такое: под палубой какой-нибудь триремы ромеи – это которые византийцы – разводят огонь в медной печке, подогревая бак с горючей смесью. Горючка испаряется, давление растет, а дальше действует принцип сифона – открываем клапан, и газы с силой выдавливают смесь наружу, через трубу – в поворотное сопло огнемета. Подносишь факел – и струя огня окатывает корабль неприятеля.

– Здорово! – впечатлился Ховаев.

– И не говори. Ну, трирем у нас пока нет, поэтому смастерим что-то вроде танка – большую телегу будут толкать сзади две лошади. Впереди посадим «механика-водителя», он будет править. Сейчас еще не делают поворотные механизмы для повозок, так что мы будем первые. На телеге поставим сифонофор и выведем его в… в орудийную башню, скажем так. Все это прикроем прочным дубовым каркасом, стальные накладки тоже используем, а сверху сырые шкуры набьем. Огонь метать мы станем шагов с двадцати, так что никто по нам со стен не зафигачит каменюкой или там колодой. Как вам мой проект?

– Мне нравится, – сощурился Николай. – Твой танк можно и на Киев напустить, чтобы сильнее уважали. И больше боялись.

– Согласен, – кивнул я.

– А что же с дедом? – осторожно спросил Михаил. – Идеи есть?

– А как же!

И я поделился с друзьями своим планом…