Глава пятая: как Вера вырезала частицу условного наклонения
87
Вера росла счастливой девочкой.
У нее были ровные белые зубы и рыжие косички.
Вера и ее родители жили в маленьком городе. У них была просторная трехкомнатная квартира.
Тетя Веры (мамина сестра) работала на складе, она приносила Вере апельсины, бананы и чудесные игрушки, о которых в силу дефицита другие девочки и мечтать не смели.
Мать Веры была доброй, отзывчивой женщиной, она прекрасно готовила и очень любила своего мужа.
Мать Веры работала в центре вычислительной техники, и работа ей очень нравилась.
Мать Веры приходила после работы и рассказывала Вере смешные истории про сумасшедшую деревенскую уборщицу.
Но сумасшедшей старушка была только в добром смысле этого слова.
Каждый день она смешила работников центра вычислительной техники.
Начальника центра вычислительной техники звали Василий Петрович.
Однажды Василий Петрович зашел в туалет опростаться по-большому.
Он закрылся с газетой, и тут же в мужской туалет зашла уборщица.
Уборщица принюхалась и спросила: Вася? Это ты там гадишь? Чую по запаху, что ты… опять жена котлеты на молоке готовила? Смотри мне, Вася, аккуратно старайся, а то я только что убрала!
Все прощали милую старушку за ее безобидные шалости.
Вера с матерью сидели у окна на кухне и занимались полезными делами: читали книги, лепили вареники или делали домашнее задание.
Вере очень нравились мамины истории про старушку, особенно истории про мужской туалет.
Вера очень любила маму и мечтала стать такой, как мама – доброй, отзывчивой женщиной, любящей мужа.
Отец Веры был военным.
Он был очень высоким и строгим мужчиной.
Отец Веры сидел в секретном штабе и работал с очень секретными важными документами.
Во время войны отец Веры был снайпером.
Родители Веры познакомились на танцах, а потом пошли на первое свидание.
Они сидели на лавочке и ели мороженое, отец Веры достал пистолет и выстрелил.
Птица, сидевшая на дереве, рухнула замертво.
А мама Веры завороженно смотрела на медленно кружащиеся перья и думала: Это серьезный мужчина. За этим мужчиной я буду как за каменной стеной. Хочу быть с ним.
Мать Веры ходила на танцы с другим пареньком – неприглядным учителем математики.
Паренька она бросила и сказала: Ты хороший мужчина, но слишком добрый…
Поэтому паренек стал служителем церкви.
Вот что он говорил нищим под церковью: бог вас не любит, возможно, даже ненавидит.
88
Когда Вере исполнилось десять лет, секретный штаб, где работал ее отец, расформировали.
Отца Веры командировали в Киев. Там ему выделили комнату в общежитии еще до того, как была построена швейная фабрика.
Семья Веры сначала очень расстроилась, что придется покинуть маленький уютный городок и расстаться с друзьями…
А потом семья Веры подумала-подумала и очень обрадовалась.
Отец Веры сказал: Большой город, много возможностей!
И они переехали.
Они сели в поезд, и проводница принесла им чай.
Мама и папа быстро уснули.
Вера же долго не могла уснуть.
Ложечка дрожала в стеклянном стакане.
Вера вспомнила, как один мальчишка, ее одноклассник, провалился под лед на озере, а когда его достали – он был мертвым и похожим на эту ложечку.
Вера смотрела то на ложечку, то на проносящиеся за окном деревья.
Поезд остановился на какой-то темной-претемной безлюдной станции. Вера подумала: Неужели и здесь живут люди?
Вера думала, что люди живут только в ее маленьком городе.
И люди кругом добрые.
Вера думала, что ее город самый большой на Земле.
Вера залезла по лесенке на вторую полку и долго рассматривала спящего отца.
Ее отец лежал на спине, широко раскрыв рот, он громко храпел.
Вера спустилась вниз и долго рассматривала спящую маму.
Мама, как обычно, спала на левом боку, она чуть слышно посапывала.
Вера впервые подумала о том, что ее родители умрут.
Возможно, прямо сейчас умрут.
И она этого просто не вынесет.
Вера закуталась в одеяло и уснула.
Ей было очень страшно.
А когда отец разбудил ее утром, дал большой пряник и позволил выпить немного кофе, Вера подумала: Какой же я была глупой ночью. Трусиха! Отец и мама будут жить вечно.
Вере и ее родителям Киев очень понравился.
На вокзале они сели в такси, отец много шутил с таксистом.
Город был зеленым, просторным и приветливым.
89
В общежитии родители Веры подружились со всеми соседями.
Соседи казались очень хорошими и порядочными людьми.
Длинноволосые беременные девушки пахли соснами и космосом.
Их мужья выглядели сильными, уверенными в себе людьми. Такие мужья способны на все: выиграть войну, выиграть Олимпиаду, полететь в космос и собрать добрый урожай кукурузы.
Водитель хлебозавода, инженер завода им. Антонова, работник метро, строитель, учитель черчения, водопроводчик, электрик – абсолютно все мужчины имели понятные полезные профессии.
И все они Веру любили, улыбались при встрече и угощали сладостями.
Вера быстро сдружилась с местными ребятами.
Они ходили вместе в школу, играли на детской площадке, стояли в очереди за молоком и хлебом, помогали друг другу с домашним заданием.
И в школе Вера не испытала особых сложностей.
Она легко влилась в новый коллектив, а спустя пару месяцев даже стала старостой класса.
Отец тогда сказал: Далеко пойдешь!
Учителя считали Веру очень сообразительной девочкой и любили ее.
Вера неохотно засыпала и быстрей хотела проснуться, потому что очень любила жизнь.
Мама Веры с помощью своего дальнего родственника устроилась на работу бухгалтером на одном крупном предприятии.
Отца Веры повысили и выдали ему новый мундир.
По выходным отец Веры расхаживал в новом мундире по двору, соседи уважительно здоровались с ним и обращались исключительно на «вы».
А старики дали отцу прозвище «Командир».
Часто к ним в гости приходили сослуживцы отца со своими женами и детьми.
Они подолгу засиживались, выпивали, ужинали, играли на гитаре, громко пели чудесные песни о мире, дружбе и любви.
Отец Веры говорил: Скоро я получу трехкомнатную квартиру, и мы переедем из общежития в центр города.
Жизнь представлялась грушевым штруделем, который только-только достали из духовки.
90
Но с одной соседкой родители Веры все же предпочитали не здороваться.
Да и другие жители общежития избегали ее.
Так уж вышло, что соседка эта жила прямо напротив комнаты, где обитала семья Веры.
Веяло холодом и опасностью от двери соседки.
Ее дверь была черного цвета.
Вера думала, что мебель в комнате соседки сделана изо льда.
Соседку называли по-разному: Нездешняя, Несчастье, Старуха.
Соседка редко выходила из своей комнаты.
К соседке каждый день приходили странные люди.
Это были напуганные, злые и плачущие люди.
Выглядели они очень неряшливыми, грязными и затюканными.
Соседка носила черную одежду – длинное платье, расшитое серебряными молниями, и шляпку с вуалью.
Соседка никогда не выходила из комнаты без своего черного зонта.
Даже по общежитию она ходила, держа над головой черный зонт. Словно ее постоянно преследовала темно-лиловая туча.
У соседки были острые желтые клыки.
Никто никогда не видел, чтобы соседка что-нибудь готовила себе на общей кухне.
Никто из жителей общежития никогда не был у нее в комнате.
Женщины общежития много сплетничали про соседку.
Дети общежития много сплетничали про соседку.
Мужчины лишь улыбались и говорили: Ну, хватит уже… она просто несчастная одинокая женщина.
Однажды Вера и соседские девочки сидели на качелях.
Девочки рассказывали Вере про соседку: Она никогда не спит, питается жабами, змеями и летучими мышами. Она пьет кошачью кровь и может превратить человека в кучу какашек.
Девочки звонко смеялись, и Вера смеялась вместе с ними, хотя, по правде сказать, была напугана, так как иногда ночью слышала зловещие шорохи за дверью соседки.
91
Как раз в этот момент из подъезда общежития вышла соседка.
Был теплый солнечный день.
Соседка держала над головой черный зонтик.
Внезапно поднялся порывистый холодный ветер, и солнце мигом заволокло тучами.
Впервые Вере удалось ее рассмотреть как следует: Это была высокая худая старуха с длинным крючковатым носом.
Старуха посмотрела на небо и поморщилась.
Когда Старуха проходила мимо девочек, те прыснули со смеху, прикрыв рты ладошками.
Вере не хотелось смеяться, однако она засмеялась громче всех, не прикрывая рта, потому что хотела, чтобы девочки считали ее храброй.
Старуха заметила, как девочки рассмеялись, повернулась к ним, что-то шепнула и пошла дальше.
Тучи на небе рассеялись, а порывистый ветер унялся, и воздух стал снова теплым.
Вера позвала девочек к себе в комнату готовить домашнее задание.
Перед тем как зайти к Вере, одна девочка посмотрела на старухину дверь и сказала: Кажется, дверь не заперта.
Вторая девочка толкнула Веру локтем и сказала: Давай зайдем, посмотрим!
Вера сказала: Нет, девочки, надо готовиться к завтрашней контрольной.
Девочки спросили: Ты что, струсила?
Вера ответила: Нет, чего это я струсила? Просто некультурно.
Девочки рассмеялись: Ты испугалась! Трусиха!
Вера покраснела и сказала: Ладно, только быстро, пока Старуха не вернулась.
Третья девочка сказала: Я буду стоять в подъезде и смотреть в окно. Когда Старуха будет идти – я вам крикну.
Девочки осторожно зашли в комнату Старухи и стояли на коврике, пока их глаза не привыкли к мраку.
В комнате у Старухи был спертый воздух.
Посреди комнаты стояло огромное корыто с вязкой жидкостью зеленоватого цвета, жидкость издавала булькающие звуки, пузырилась и воняла.
Вере едва удалось сдержать рвотный позыв.
На стенах висело множество фотографий, а вдоль стен тянулись высокие стеллажи с большими тяжелыми книгами. Кровать, стол и стулья в комнате старухи отсутствовали.
Внезапно девочки начали доставать пыльные книги с полок и кидать их на пол, они срывали фотографии и попытались перевернуть корыто, но только расплескали вязкую жидкость по полу.
При этом девочки громко смеялись.
Вера с ужасом смотрела на происходящее.
На шкафу девочки увидели светящийся шар, размером с футбольный мяч, они хотели достать его, чтоб разбить, но не дотянулись.
Вере хотелось уйти.
Однако каждый раз, как Вера просила девочек успокоиться, девочки ей говорили: Мы никогда не думали, что ты такая трусиха!
Вера злилась: Я не трусиха!
И тоже начала кидать книги на пол.
Она так увлеклась, что и не заметила, как девочки убежали.
На плечо Вере легла костяная холодная рука в черной перчатке.
Вера перестала смеяться и медленно повернулась.
Сверху вниз, приподняв вуаль, на нее злобно смотрела Старуха.
У Старухи были глаза хищника, настигшего жертву.
Старуха ухмыльнулась, и Вера увидела ее острые зубы.
Вера прошептала: Это не я, честное слово. Меня плохие девочки заставили…
Старуха ничего не сказала и отпустила ее.
По крайней мере, Вере тогда так показалось.
Что отпустила.
92
Вера рассказала о произошедшем своим родителям.
Вера назвала имена девочек, которые принимали участие в погроме комнаты Старухи.
Вот что ответили родители: Это скверный поступок. Мы вас накажем, очень строго накажем.
И родители наказали своих детей. Дети получили ремня, стояли на горохе, гречке, им запрещалось выходить из дому и смотреть телевизор.
Старуха сказала родителям: Теперь я не могу работать… в комнате воняет детьми… Это невыносимо!
Родители пожимали плечами и спрашивали: Что мы еще можем сделать? Дети понесли наказание. В конце концов, это всего лишь дети…
Старуха злобно хохотнула. Родители снова пожали плечами и улыбнулись. Они думали: Это всего лишь сумасшедшая старушка. Все равно мы скоро уедем из общежития.
93
Вера начала часто болеть: то ветрянка, то насморк, то отравление. И мизинец она сломала на правой руке, и большой палец она сломала на левой ноге.
И дела в школе у Веры не заладились: учителя перестали любить ее. Ставили ей плохие оценки, а старостой класса выбрали другую девочку.
Мальчишки издевались над Верой и кричали: Жирная рыжая! Рыжая жирная!
Действительно, Вера из очень красивой милой девочки быстро превратилась в толстого угловатого ребенка, и ее запросто можно было принять за мальчика, потому что волосы пришлось состричь.
Вши.
Вера не могла сосредоточиться, у нее постоянно слезились глаза, тряслись руки, а голову будто соломой сухой набили.
Она стала раздражительной, нервной и неусидчивой.
Прочитать один параграф из школьного учебника – казалось ей непосильной задачей.
Она стала троечницей, затем и тройки ей ставили нехотя.
А потом и двойки учителя для нее жалели.
Тетради и дневник пестрели от красных жирных колов. Вера регулярно получала выговоры за плохое поведение, а родителей вызывали в школу. Смущенные родители приходили в школу, выслушивали классную руководительницу, возвращались домой и ставили Веру на гречку.
Гречки Вера перестала бояться.
И гороха.
И ремня.
И даже тяжелая ладонь отца Веру уже не пугала.
Когда отец бил ее по заднице, она хохотала и кричала: Еще, папочка! Еще! Если тебе так нравится! Если ты думаешь, что это поможет!
Родители нанимали для Веры репетиторов.
По физике, по алгебре, по геометрии и даже по географии с химией у Веры были репетиторы.
Однако уже после нескольких занятий репетиторы отказывались заниматься с противной толстой девчонкой.
Она была невыносима: царапалась, плевалась и говорила гадости.
Родители перестали любить Веру, а по правде сказать, родители считали Веру чужим ребенком, лишь отдаленно напоминавшим их милую доченьку.
Родители всерьез думали, что их девочку похитили, а вместо нее подсунули вот это вот крикливое жирное существо.
Вера в классе сидела за задней партой.
Вера в школе превратилась в невидимку.
Над ней перестали издеваться, ее просто избегали, как вздутого мертвого ежа, на спине которого копошились мухи.
Однажды Вера прогуливала урок рисования.
Она нашла булыжник на школьном дворе и кинула булыжник в окно класса, где проходил урок рисования.
Булыжник влетел в окно и разбил голову учительнице рисования.
После этого Веру отчислили из школы, и она перешла в очень плохую школу, где дети не учились, а дрались, курили и понемногу отщипывали от хлеба взрослой жизни в самых скверных ее проявлениях.
Вере очень нравилась новая школа.
Там она стала предводительницей банды, и после нескольких драк на заднем дворе, в ходе которых было выбито много молочных зубов, ее начали бояться и уважать.
Ни одна зубная фея не решалась подобрать те злые зубы.
94
Стоит заметить, что у родителей Веры жизнь тоже Как-то резко не заладилась.
Отец на работе подрался с полковником из-за трех пакетиков черного чая и попал под волну сокращения.
Целыми днями он просиживал в комнате, в одних лишь трусах, смотрел телевизор и ничего не говорил.
Его пустые глаза были похожи на грязные миски для собачьей похлебки.
Мать Веры стала очень рассеянной женщиной. Она больше не гладила, не убирала и готовила из рук вон плохо.
Все переваривалось, недоваривалось, подгорало, пересаливалось и недосаливалось.
Мать Веры говорила: Мы уже никогда отсюда не уедем.
Отец Веры ей не возражал.
А потом родители Веры заболели очень страшной болезнью, и болезнь эта пожирала их изнутри.
Вера редко ночевала дома, а когда ночевала, то слышала, как во тьме стонут ее родители, словно коровы, угодившие в болото.
И как только Вере исполнилось восемнадцать лет, болото это поглотило их.
95
Жизнь обитателей общежития также резко испортилась.
Мужчин одного за другим увольняли с работ.
Мужчины просиживали во дворе, резались в карты, пьянствовали и искали легкой наживы.
Многих из них кинули в тюрьму за разбойные грабежи, квартирные кражи и изнасилования.
Подружки Веры забеременели, и уже к шестнадцати годам имели на руках грязных, кричащих детей. Они не знали отцов своих детей.
Однажды Вера проснулась после обеда и выглянула в окно.
Вера думала: Как же так получилось? Словно я долго спала и мне снился очень страшный кошмар, но с пробуждением кошмар этот проник в реальность. Откуда взялись эти ржавые некрасивые гаражи, что случилось с детской площадкой? Почему качели превратились в набитые гнилью дырявые мусорные баки? Куда делись каштаны и тополя?
Вера попыталась вспомнить про маленький город и просторную трехкомнатную квартиру, где она жила со счастливыми родителями. Она вспомнила, как они с матерью лепили пельмени зимним вечером, а потом пришел отец, от отца пахло хвоей и морозом, его шапку припорошил снег.
Они сварили пельмени и сели ужинать, а за окном медленно кружились крупные хлопья снега, и было так уютно, и так тепло, и так приятно смотреть на соседнюю хрущевку, где тоже жили счастливые люди. И все у них было хорошо.
И на работе.
И дома.
И во сне.
Затем Вера вспомнила про сумасшедшую старушку-уборщицу и подумала: А ведь если бы вместо злой старухи с черным зонтиком жила уборщица с маминой работы, то ничего бы этого не случилось.
Воспоминания о прежней жизни причиняли Вере боль.
И она хотела кому-нибудь эту боль отдать, как облезлого скулящего щенка без передней лапы.
Вера вспоминала поезд, на котором они приехали в Киев.
Теперь ее поезд стоял на месте.
И ложечка не дрожала.
И отец не храпел на верхней полке, и мать не сопела, свернувшись калачиком.
Вера подумала: Теперь я одна.
И да, поезд остановился в очень плохом месте.
И поезд больше никуда не поедет.
И да, в этом очень плохом, злом месте тоже живут люди. Может, и не люди вовсе, однако очень похожие на людей саблезубые звери.
И я одна из них.
И одна я среди них.
Как если бы я вышла той ночью из поезда и сбежала бы от родителей на темную-претемную станцию.
Только «бы» можно смело вырезать…
96
В общежитие приезжали новые жильцы, первые месяцы они выглядели бодрыми, счастливыми людьми, они говорили: Мы здесь ненадолго. Пока суть, да дело. Может, годик поживем и купим квартиру.
Это были молодые семьи.
У мужчин были полезные, понятные профессии.
Женщины вынашивали детей.
Затем блеск в их глазах постепенно угасал, будто неведомая сила высасывала из них жизненные соки.
Мужчин увольняли с работ, у женщин часто случались выкидыши.
А нередко в общежитии происходили загадочные несчастные случаи. Так, например, мужчину с третьего этажа убило током в душевой. Так, например, на женщину с первого этажа упал шкаф и придавил ее насмерть. Так, например, пенсионерка со второго этажа пошла в подвал за консервацией и захлопнула себя в подвале. У нее случился сердечный приступ, а тело ее обглодали до костей крысы. Так, например, мужчина с четвертого этажа курил, сидя на подоконнике, свалился и сломал себе шею. Так, например, молодая мама вышла из подъезда с коляской, и на голову ей упал кирпич дымоходной трубы. Кирпич проломил несчастной череп.
Однако жители общежития воспринимали подобные случаи как обыденную неизбежность и лишь приглядывались друг к другу, гадая, кого же следующего постигнет злая участь.
97
У Веры было много мужчин.
В мужчинах Вера ценила крепкую руку и злой язык.
Вере очень нравилось, когда мужчины били ее, потому что боль – единственное, что она могла чувствовать.
А человеку все же необходимо хоть что-то чувствовать, чтобы не сломаться.
Ни один мужчина у Веры долго не задерживался.
Ее мужчины были смертельно больными, находились в розыске, занимались страшными делами или же готовились перешагнуть за черту безумия.
Им открывали огненные визы в адских посольствах.
Только таких мужчин Вера могла вытерпеть.
Только подобные мужчины, со злыми, как у пьяных циклопов, глазами, могли заткнуть черную дыру у нее в груди.
Вы таких дыр еще не видели!
Однажды за Верой начал ухаживать школьный учитель истории.
Он был культурным и обходительным человеком. Они ходили в приличные кафе, много гуляли по парку, смотрели вместе кино.
Однажды Вера сказала учителю истории: Ударь меня, пожалуйста…
Учитель истории удивился: Зачем?
Вера ответила: Докажи, что ты мужик.
Учитель истории сказал: Если я тебя ударю, то докажу обратное.
Вера пошла на кухню и взяла сковороду.
Вера подошла к учителю истории и ударила его по голове сковородой.
Вера сказала: Ты знаешь слишком много слов, однако словам твоим не хватает перца.
Учитель истории разозлился и попытался вырвать сковороду из рук Веры, но она огрела его по спине, по плечу, по руке и ловко отпрыгнула к двери.
Вера сказала: Ну, давай, попробуй!
Учитель истории спросил: Вера, что с тобой?.. Нам же было так хорошо вместе?
Вера сказала: Ты не мужик, а тряпка! Вонючая бесхарактерная тряпка… и вся твоя история – лишь длинный сказ о человеческом бессилии пред ликом смерти.
Учитель истории выбежал прочь из комнаты, а Вера со сковородой погналась за ним.
Она долго преследовала его и кричала вслед: Пожалуйста, остановись, я хочу накормить тебя сырниками!
98
Как-то раз Вера возвращалась домой с работы и увидела на земле чудные морские перламутровые ракушки.
Она подбирала ракушки и вспоминала, как в детстве ездила с родителями в Крым на Черное море.
Они жили в пансионате, который находился недалеко от Фороса.
У них был чистый просторный номер с кондиционером, в столовой очень вкусно кормили, а на пляже она познакомилась с детьми своего возраста, и они построили замок из песка.
У отца обгорели плечи, и мама намазала их кремом.
Мама сказала: Завтра мы не будем так долго сидеть на пляже.
Но на следующий день они просидели на пляже до самого вечера.
Вера выносила из воды медуз и кидала их в песок.
Отец пил холодное пиво в летнем баре, плавал до буев и заказал обед, состоящий из салата, шашлыков и компота с сухофруктами.
Вкуснее шашлыка Вера в жизни не ела.
У матери в тот день обгорело лицо, и отец в шутку называл ее светофором.
По пляжу с большой плетеной корзиной расхаживал торговец татарин, мама купила Вере пахлаву и вареную кукурузу.
После ужина они долго гуляли в хвойном парке на территории пансионата, отец целовал мать в губы.
А однажды какие-то мужчины напились в соседнем номере и начали скандалить.
Тогда отец Веры постучался в их дверь, они ему пригрозили, но отец показал им свое удостоверение, и мужчины быстро успокоились.
А потом их выселили из пансионата.
Вера помнила, что отец ее был сильным, властным человеком, не то что жалкий учитель истории.
Если бы мама ударила отца по голове сковородой, то отец бы от нее мокрого места не оставил.
Вера собирала ракушки и сама не заметила, как дошла до гаражей. Перламутровые ракушки становились все больше и больше, одну из них она приложила к уху и услышала шум моря.
Вера подумала: Вот чем отличаются негодяи от хороших людей.
Негодяй наверняка бы сказал: Это звуки окружающей среды и тока крови в человеческом организме.
Хороший человек бы сказал: Поехали на море!
Ракушки привели Веру к узкому проему меж ржавыми гаражами, в проеме валялись шприцы, битые бутылки и свежие человеческие экскременты.
Красная ракушка с серебряными вкраплениями лежала возле кучи говна. Вера с трудом протиснулась в проем, подняла прекрасную ракушку и вытерла ее о свитер.
Ее карманы топорщились от ракушек, и она переложила их в тряпичную сумку.
Выйдя из проема, Вера начала продираться сквозь колючие высокие кусты. Шипы оставляли на ее руках и ногах кровавые раны, однако Вера не обращала на это никакого внимания.
Преодолев кусты, она уперлась в толстую бетонную стену.
На бетонной стене черной краской кто-то нарисовал осьминога.
Вера долго стояла у стены и прислушивалась к шуму моря, она представляла, как ласковые прохладные волны облизывают раскаленный песок, высоко в небе она увидела чайку, подул соленый ветер, в воздухе отчетливо пахло йодом. Вера услышала крики пляжного торговца: Пахлава, медовая пахлава… Горячая кукуруза!
Вера ходила вдоль стены до наступления темноты, однако лазейки так и не нашла.
Тогда она вернулась к гаражам и постучалась в гараж Александра.
Александр вышел и зло спросил ее: Чего тебе?
Лицо Александра было выпачкано мазутом.
Вера сказала: Помолчи… слышишь?
Александр соврал: Не слышу.
Вера сказала: Да слышишь ты. Не придуривайся…
Александр сказал: Мне некогда. Машину чинить надо… так что до свидания…
Вера сказала: Подожди ты со своей машиной. Ты ее уже десять лет чинишь…
Александр сказал: Ну кто-то же должен делать эту работу.
Вера сказала: Я почти дошла до берега. Там колючие кусты и бетонный забор. Забор слишком высокий, не перелезть. У тебя лопата есть?
Александр соврал: Нет.
Вера сказала: Давай найдем лопату и сделаем подкоп.
Александр сказал: За забором заброшенная манекенная фабрика. Она сгорела много лет назад… что тебе там нужно?
Вера ответила: Нет. Манекенная фабрика здесь, и мы в ней – обгоревшие манекены. А за забором – море.
Она показала Александру полную сумку морских ракушек.
Александр очень испугался, поэтому закинул голову назад, картинно схватился за живот и начал громко хохотать, как актер провинциального театра.
Хохотал он долго, пока Вера не ушла.
Затем он нашел в гараже лопату, пробрался через кусты и начал копать под бетонным забором.
Вырыл он яму с человеческий рост, но забор уходил глубоко в землю.
99
Однажды Веру пригласили на свадьбу.
Свадьбу праздновали приятные молодые люди из комнаты на первом этаже общежития. Они накрыли пышный стол. Они произносили тосты и пели. Родители молодоженов улыбались и терли глаза платочками. Как всегда на свадьбе, чей-то дядя напился больше всех, как всегда на свадьбе, чья-то тетя ругалась больше всех.
Но никого это не смущало, ведь пили и ругались из добрых побуждений.
А за окном сверкали молнии и шумел ливень. Небо затянуло непроглядными тучами, и день в мгновение ока обратился ночью.
В комнате настежь открыли окна, потому что стояла сильная духота.
Вера танцевала с каким-то мужиком из деревни.
От мужика пахло молодым картофелем, солеными помидорами и предрассветной дымкой над озером.
Ходили слухи, будто мужик этот в молодости убил десять человек.
Мужик пообещал свозить Веру к себе в деревню.
Мужик танцевал превосходно, несмотря на то что одна нога у него была деревянной.
Вера увидела светящийся шар, размером с футбольный мяч.
Тот самый шар, который они много лет назад так и не смогли достать со шкафа Старухи.
На шар было больно смотреть, как на сварочные работы. Шар плевался малюсенькими молниями и вращался.
На мгновение шар замер в оконной раме.
И все люди, увидев шар, замерли.
Только молодожены продолжали танцевать и целоваться.
Внезапно шар залетел в комнату и пролетел между мужиком с деревянной ногой и Верой.
Вера почувствовала запах шара.
От шара пахло ледяной водой и смертью.
Шар пролетел через всю комнату и, врезавшись в молодоженов, вылетел из окна.
Молодожены упали замертво.
Вера работала в овощном магазине, она рассказала эту историю одному старику, который покупал соленые помидоры. Старик раньше преподавал в университете.
Старик сказал Вере: Вопрос о природе шаровой молнии остается открытым.
100
Веру позвали на похороны молодоженов.
Вера не хотела идти на похороны, но она хотела еще раз встретиться с мужиком с деревянной ногой.
Она мечтала еще раз потанцевать с ним и прикоснуться к его пышным табачным усам.
Это был дождливый день.
По кладбищу ходили промокшие бродяги. Над кладбищем орали вороны. Голые ветки деревьев вонзались в пухлый живот неба.
Вера вспомнила иллюстрацию из книги про то, как дети заблудились в лесу и зашли в домик к ведьме, которая прикидывалась доброй милой старушкой.
Вера не помнила, чем закончилась сказка, однако деревья на картинке были точь-в-точь как деревья на кладбище.
Мужик с деревянной ногой остался в автобусе, потому что не мог идти на деревянной ноге по грязи.
Вера осталась с мужиком в автобусе.
Она пересела к нему, и они молча смотрели на сверкающие молнии и ежились при каждом ударе грома. Мужик привстал и закрыл форточку.
Мужик сказал: Мало ли.
Вера спросила: Ты меня любишь?
Мужик ответил: Пожалуй.
И поцеловал ее.
Вера спросила: Ты и вправду убил десять человек?
Мужик ответил: Я хочу ударить тебя по заднице деревянной ногой…
Вера сказала: Как это мило!
После кладбища траурный автобус, полный скорбящих людей, направился в столовую завода им. Антонова.
В столовой было темно, как в пещере. Толстые официантки в грязных фартуках сновали туда-сюда с борщом, жарким, компотом, водкой и пирожками. Люди тихо переговаривались.
А гроза все не заканчивалась и не заканчивалась.
Как всегда на похоронах, напился чей-то дядя, как всегда, ругалась чья-то тетя.
Но напились они и ругались от горя, поэтому все их простили.
Во главе стола поставили портрет молодоженов.
Молодожены улыбались.
Молодожены лежали в земле и не улыбались.
Вера смотрела в глаза молодоженов и понимала, что смерть, будто гадкий мальчишка-пакостник, пряталась давным-давно за оградой их зрачков.
Когда люди принялись за жаркое и мать невесты наконец перестала плакать, в столовую залетела шаровая молния.
Молния как бы нехотя приблизилась к очень пьяному дяде и скандалящей тете. Затем резко развернулась и ударила в грудь отцу жениха.
Отец жениха упал с табуретки, стукнувшись затылком о стену.
Затем молния рикошетом отлетела в голову матери невесты, и мать, хрюкнув, завалилась на стол, опрокинув тарелку с винегретом.
Стакан вишневого компота выпал из ее руки и разбился, по полу растеклась кровавая жидкость.
Вера хотела было спросить у мужика с деревянной ногой: Почему никто не догадался хотя бы на похоронах закрыть окна и форточки?!
Но иссиня-белый шар коснулся плеча мужика, и мужик окунул голову в тарелку с борщом.
Вера дотянулась носком до деревянной ноги мужика под столом и подумала: А ведь не всякий на своих двух может так танцевать.
