Глава шестнадцатая: как Александр вошел в комнату Старухи

Хозяин кафе-бара «Черемуха» протирал пивные кружки белым полотенцем.

Хозяин и Алексей поздоровались едва заметными кивками и приложили пальцы к невидимым широкополым ковбойским шляпам.

Алексей вспомнил, что хозяин бара (бывший учитель физики) никогда в жизни не ставил пятерок.

Хозяин бара спросил Алексея мягким материнским голосом: Пива?

Алексей промолчал.

Хозяин повторил: Пива?

Но Алексей снова промолчал. В начале было слово, так написано в Книге Книг, и слово это было: Пиво. Холодное божество, пенистый идол, хмельной языческий бог, вкопанный посреди пустыни отчаяния.

Хозяин, медленно протирая стакан, спросил Алексея в третий раз: Пива, дружище?

Дружище, хозяин назвал Алексея – дружище.

Запомни это на всю жизнь, думал Алексей. Многие доживают до ста лет, но понять не могут – что такое эта радость.

Перед смертью, думал Алексей, я напишу в завещании: На могильном камне не надо мне ни имени, ни фамилии, ни отчества, ни дат, ни всяких таких пошлостей. Ими при жизни я объелся с лихвой. Прошу лишь высечь на камне моем:

ПИВА, ДРУЖИЩЕ?

Алексей думал: Когда историки будущего, археологи или другая раса, проклятые инопланетяне с самой далекой проклятой звезды безучастного космоса доберутся до нас, возьмут за жабры и перебьют, они найдут памятник, на котором написано:

ПИВА, ДРУЖИЩЕ?

И сразу все поймут, они уразумеют и скажут: Здесь похоронен человек, и человек этот познал секрет счастья, и человек этот наслаждался жизнью, довольствуясь малым, он целовал звезды и обнимал ночную бабочку перед сном. Они воскресят меня, и я встану из могилы, как после очень долгого болезненного сна. И меня спросят:

ПИВА, ДРУЖИЩЕ?

Я промолчу.

Они переспросят:

ПИВА, ДРУЖИЩЕ?

И я снова промолчу, ибо глаза мои полны печали, а на языке танцует колючий карлик скорби.

И они спросят меня в третий раз:

ПИВА, ДРУЖИЩЕ?

И я едва заметно кивнул.

Хозяин достал из холодильника охлажденный бокал, опустил блестящий краник, и неистовое божество медленно полилось в бокал Алексея.

Алексей задумчиво смотрел на руки хозяина, на грациозные движения кистей его, и представлял бога, как если бы он не был мстительным и злым. Алексей следил за тем, как хозяин регулировал напор струи…

О, хозяин знает, сколько Алексей любит пены – ровную шапку в конце, но не слишком много! Хозяин знает людей, которые любят много пены, он знает людей, которые пену ненавидят, он знает, что есть время, пространство и вечность.

Алексей сделал первый глоток, чуть смочил усы в пене, прополоскал жидкостью рот, проглотил жидкость, сделал второй глоток, а потом, проявив уважение к хозяину, выпил бокал залпом.

Хозяин поставил бокал в мойку под баром и спросил:

ЕЩЕ, ДРУЖИЩЕ?

Алексей едва заметно кивнул и почувствовал, как мерзкий колючий карлик скорби начал растворяться на кончике языка.

Перед тем как налить вторую кружку, хозяин подкрутил напор до минимума, чтобы Алексей мог насладиться процессом наливания. Струя вилась по морозному стеклу, подобно тому, как вьется дым благовоний из храма, где молятся мудрецы после всемирной атомной войны. После всего самого ужасного, что могло случиться с этим проклятым миром.

Вторую кружку Алексей выпил залпом, и хозяин отставил стакан в мойку.

Хозяин не предложил Алексею сразу выпить третью кружку, о нет! Какая пошлость было бы мгновенно предложить Алексею еще пива. В страшном сне такого не приснится. Хозяин выдержал паузу, и в этот момент в кафе-бар зашел Александр.

Александр походил на древнего араба доисламской эпохи, который только-только слез с верблюда и присел отдохнуть в палатке виночерпия близ долгожданного оазиса Пальмиры.

Хозяин спросил:

ПИВА, ДРУЖИЩЕ?

И Александр кивнул. Хозяин поставил перед ним кружку пива и рыбу, завернутую в газету. На Александре была идеально выглаженная белая рубашка, синие джинсы и истоптанные черные туфли, от Александра пахло крепким дешевым одеколоном. Александр сделал глоток пива и поставил кружку, затем развернул газету, оторвал рыбе голову и приступил к трапезе.

Александр сказал Алексею:

УГОЩАЙСЯ, ДРУЖИЩЕ.

Алексей взял кусочек рыбы и медленно прожевал его. Александр покончил с рыбой, пошел в туалет и вымыл руки три раза.

Хозяин поставил перед Александром вторую кружку, он сделал глоток, отрыгнул в ладонь и сказал: Смерть это что… шутка?

Алексей с хозяином одобрительно кивнули.

Хозяин сказал: Смерть – это такая игра.

Алексей с Александром одобрительно кивнули.

Алексей сказал: Смерть – это чайник с дыркой.

И Александр с хозяином одобрительно кивнули.

Алексей и Александр попросили у хозяина две чайные ложки с маслом.

Они уселись за столик в темном углу и глаз не сводили со своих ложек. К ним присоединился грустный бульдозерист – отец Вани, он держал ложку с маслом в вытянутой руке.

Алексей сказал: Мы обыскали все комнаты и каждый кустик во дворе, подвалы и гаражи…

Александр сказал: Но в одно место мы еще не заглядывали.

Отец Вани спросил: Ты имеешь в виду комнату Старухи?

Алексей ответил: Ага.

Александр сказал: Я пойду в комнату Старухи.

Алексей сказал: Я с тобой.

Отец Вани сказал: Чего уж там. Тогда и я с вами.

Александр сказал: Нет, в комнату пойду я один. Если мы все сгинем, то ничего не получится. Ты, Алексей, будешь дежурить в коридоре и поможешь мне вернуться назад. А ты (сказал он отцу Вани) займись вот чем…

Александр зашел в комнату Старухи, дверь за ним громко захлопнулась.

Раздался визг тормозов, в нескольких сантиметрах от Александра остановился микроавтобус. Из кабины вылез водитель и проорал: Куда ты прешься?! Уйди вон с дороги!

Александр ушел с проезжей части и очутился в начале улицы Ставропольская.

Он обернулся и увидел четырехполосную дорогу, на другой стороне высился девятиэтажный жилой дом, первый этаж его занимали библиотека им. Елены Телиги, «Детский мир» и книжный магазин.

Тот самый книжный, куда Аня – дочь Александра, отправилась за карандашами и перед которым ее сбил насмерть черный «бумер».

Дверь быстро растворялась в воздухе над проезжей частью, от нее осталась одна лишь круглая ручка, а затем и ручка исчезла.

Был жаркий сентябрьский день. Высоко в безоблачном просторном небе светило солнце.

Александр стоял возле сетчатого забора детского сада, он слышал счастливые крики детей и воркование голубей.

Александр подумал: Голубиные песни, черт его знает, о чем голубь поет. Грустно ему или весело? На Страшном суде господь со всеми покончит, а потом схватит голубя за шею, встряхнет как следует и спросит: Какого хрена?! Ну что ты там поешь, непонятно! Отвечай, твою мать! Хорошо тебе или плохо? А голубь уставится на бога круглыми глазенками и скажет: Гуру гуру гуру гуру!

На площадке играли дети, между ними расхаживала воспитательница в белом халате.

Александр пнул пенек, оставшийся от каштана.

С этим пеньком была связана старая семейная история. Когда Аня только родилась, к ним в общежитие приехала погостить и помочь мать Александра. Однажды мать поехала в центр на встречу одноклассников и возвращалась домой затемно. Она споткнулась о пенек и выронила большую банку кофе, которую купила в ЦУМе. А еще она разбила нос. Но ей было совсем не больно, наоборот – радостно, она шла домой с кровоточащим носом и думала: Вот, Аня вырастет, и все будут ей рассказывать про меня очень смешную историю, про то, как я рассыпала кофе и вернулась домой с разбитым носом. И пенек родственники с умилением будут вспоминать. Так и случилось: ни одно семейное застолье не обходилось без этой истории. Александр любил подшучивать: Мама, там, где ты зерна рассыпала, уже выросли вот такие кофейные деревья!

И все смеялись, потому что споткнуться о пенек – это не то, что споткнуться о человека.

Напротив детского сада находился Молочный магазин и обувная мастерская старого еврея Иосифа.

Иосифа знали все. Не сосчитать, сколько обуви он перечинил.

Носилась молва, будто Иосиф разговаривал с обувью и обувь ему отвечала.

Шлепанцы рассказывали Иосифу про вокзалы провинциальных городков, озера, раскаленный песок и шепот волн, туфли жаловались Иосифу на холодные лужи, а сапоги да ботинки беседовали со стариком на скрипучем по-морковному языке сугробов.

Носилась молва, что Иосиф разговаривал с обувью и после того, как отдавал ее владельцам.

Вот и сейчас он сидел в окне, трудился над женской босоножкой, спустив крохотные очки на кончик носа. За работой он был похож скорее на ювелира, чем на сапожника.

Александр никогда не мог представить старого сапожника в обычной жизни, он никогда не видел его обуви, потому что старик прятал ноги под столом. Должно быть, он женат на сапоге, дети у него – туфли, внуки – босоножки, а правнуки – вьетнамские шлепанцы.

В таком случае на день рождения к нему приходит вся обувь, которую он когда-либо чинил. А на похороны к нему придут черные классические туфли и скажут: Он был хорошим человеком, благодаря ему мы не рвались, не натирали ноги и не промокали.

Александр зашел в обувную мастерскую. Еврей вопросительно уставился на него. Александр встал на четвереньки и, заглянув под стол, увидел босые ноги Иосифа.

Александр знал, что Молочный, «Детский мир», книжный магазин, детский сад и библиотеку давно закрыли.

Пенек выкорчевали, землю закатали асфальтом, а Иосиф умер лет пять назад.

Александр вспомнил сериал «Скользящие», там двое студентов, певец и профессор перемещались по параллельным вселенным. И вселенные очень походили на их родной мир, однако всегда были небольшие различия – то президента не так зовут, то калитка скрипнет. Студент изобрел пульт, который открывал дыру в другое измерение, может, дверь Старухи – это дыра в прошлое?

Александр медленно шел по Ставропольской, он рассматривал дома, деревья и людей, шедших ему навстречу.

Он видел деревья, которые давно спилили, и на месте их не высадили новые.

Он видел дома, которые снесли, и на месте их устроили мусорные свалки.

Он встречал добрых людей, которые давно умерли, а вместо них пришли злые люди с волчьими глазами.

Он встречал добрых людей, которые споткнулись о самих себя и уже никогда не были прежними.

Александр подошел к окну швейной фабрики и заглянул внутрь. Там, в просторном светлом помещении, за столами трудились молодые девушки, на их головах были повязаны голубые косынки.

К Александру подошел охранник и спросил: Какие-то вопросы, приятель?

Александр спросил: А что… работает фабрика?

Охранник ответил: Еще как работает, без выходных, и в ночную смену люди выходят.

Александр пошел в общежитие швейной фабрики, поднялся к себе на этаж и отворил дверь ключом.

Дома его встретила молодая красивая жена – Оксана. Она крепко обняла его и поцеловала.

Оксана, чье лицо еще не было омрачено гибелью дочери, спросила: Ты сегодня раньше с работы?

Александр ничего не ответил. Он сел на кровать и задумчиво уставился на свои ладони. Потом он рассматривал комнату, будто оказался в музее. В комнате было убрано, на полу лежал без единой пылинки новый зеленый ковер, тихо работал маленький японский телевизор, тюль трепыхался на жарком ветру.

Александр выглянул в окно: Николай безуспешно пытался завести автомобиль, соседские мальчишки тарабанили мячом по гаражным воротам, Вера развешивала белье, а отец Вани копался в клумбе подле входа в общежитие.

И еще Александр слышал перестук колес мчащегося по лесопарковой зоне товарняка.

Оксана сказала: Садись кушать.

Она поставила перед Александром тарелку с золотистыми драниками, банку сметаны, свежие овощи и дымящийся стакан черного чая с лимоном.

Оксана сказала: Ладно, мне на работу пора. Клиент должен прийти.

Она чмокнула Александра в щеку и ушла.

Александр прилег на кровать и уснул.

Ему приснился очень страшный сон.

В этом сне они с Оксаной переехали в общежитие швейной фабрики, и у них родилась дочь – Аня. Жили они счастливо и любили друг друга. У них были хорошие соседи, они со всеми дружили, их постоянно приглашали в гости. Да и они были рады гостям.

Женщины общежития были скромными, красивыми и приветливыми, мужчины же были трудолюбивыми, покладистыми и рассудительными.

В страшном сне Оксана и Александр мечтали переехать из общежития в трехкомнатную квартиру, они мечтали о загородном доме и хотели, чтобы дочь их училась в лучшей гимназии Киева, а затем поступила бы в университет и вышла замуж за богатого честного человека.

Оксана работала парикмахершей в салоне «Волосы феи», работу она свою любила и наработала много клиентов. Александр трудился охранником в большом торговом центре и хотел стать начальником охраны.

Каждые выходные они устраивали генеральную уборку, затем ездили гулять в город, где Александр покупал Ане пирожные и игрушки.

Но потом в общежитии швейной фабрики поселилась сумасшедшая бабка, фабрику закрыли, а люди начали чахнуть. Физически и душевно.

У Александра постоянно болела голова, дрожали руки, и вообще он стал очень раздражительным человеком. Из-за пустяков он мгновенно распылялся и выходил из себя.

Однажды ночью он проснулся, посмотрел на лицо спящей Оксаны, прислушался к сопению дочери в кроватке у окна и понял, что больше не любит этих людей, более того, люди эти стали совсем ему чужими.

Аня скатилась до хорошистки, потом приносила дневник, полный красных жирных двоек и троек.

Девочка жаловалась: Папа, у меня болит головка.

Оксана перестала убираться в доме, все у нее валилось из рук, теперь она редко выходила на работу и подолгу лежала в кровати, уставившись в потолок.

Оксана говорила: Из этого капкана нам уже никогда не выбраться.

Александр говорил: Лучше бы ты в доме убралась. Посмотри, какая грязища, а ты жрешь не в себя – вон как в боках раздалась!

И он, громко хлопая дверью, уходил в кафе-бар «Черемуха», где пил много пива и слушал очень веселые выдуманные истории, их рассказывал седой отец Алексея. Истории про женщин, моря и всемогущих богатых людей.

Александр смеялся воображаемым смехом и думал: Чудовище нас сразу проглотит или прожует сперва?

Александр прилагал неимоверные усилия, чтобы снова полюбить свою дочь, однако она вызывала у него лишь отвращение. Он так хотел ударить ее со всей силы в живот, влепить пощечину, оттягать за волосы, схватить за ногу и вышвырнуть в окно к чертовой матери.

Не видеть и не слышать.

Он еле сдерживался.

Особенно же невыносимо было, когда дочь возвращалась со школы и клянчила у Александра новые игрушки, кассеты или карандаши. А еще она просила поиграть с ней в глупые игры.

Она подходила и дергала его за рукав, как беременная цыганская попрошайка. Она говорила: Ну, папуля… ну, пожалуйста… Купи! Купи! Купи!

Александр орал на дочь: Я тебе что… миллионер?! Я тебе не миллионер!

Александр убегал в кафе-бар «Черемуха» и там лакал пиво с местными работягами. Пиво ненадолго даровало ему душевное спокойствие, позволяло расслабиться и забыть обо всем. Пиво делало его ленивым, и как только он переставал пить пиво – то снова становился нервным, очень уставшим человеком.

Александр постоянно хотел спать.

И еще в кошмарном сне женщины общежития из молодых кротких красавиц превратились в крикливых жирных бабищ. Они носили замызганные рваные халаты, безостановочно жарили сковороды говна на общей кухне и скандалили с мужьями.

Мужчин одного за другим увольняли с работ, их косил туберкулез, днем они спали и бездельничали, а ночью пьянствовали, грабили и дрались. Мужчины стали злыми, подлыми и жестокими людьми.

Однажды Аня вернулась со школы и начала приставать к Александру.

Она упрашивала: Папочка, пойдем, погуляем в парк! Ну, пожалуйста, пойдем!

Она тянула его за рукав, а он лежал на кровати, и все что ему хотелось – немного вздремнуть, затем отправиться в кафе-бар «Черемуха» и густо напиться.

Александр дал Ане деньги на бумагу и карандаши, только чтобы она отвязалась от него и убралась прочь с глаз долой.

Потом в дверь настырно постучали, Александр нехотя слез с кровати и открыл.

Он зло рявкнул: Какого черта?!

На пороге стояла Вера, она сказала: Там вашу Аню машина сбила насмерть!

Александр спросил: И что?!

Он захлопнул дверь так, что штукатурка со стен посыпалась, и завалился спать.

Оксана сквозь сон спросила его: Кто там еще?

Александр ответил: Ты за дочкой будешь следить?! Вон ее уже машина сбила.

Оксана сказала: Мне просто надо еще чуть-чуть поспать…

В кошмарном сне Александр каждую ночь запирался в гараже и делал вид, будто чинит несуществующую машину.

Он сидел на табурете, вертел в руках баллонный ключ и думал: господи, я сошел с ума.

Александр проснулся от того, что на него кто-то прыгнул.

Он открыл глаза и увидел свою дочь Аню.

На Ане было зеленое платьице, медовые волосы собраны в две косички, она звонко смеялась и говорила: Папочка, просыпайся! Папуля, соня-засоня!

Она скатилась с Александра, запрокинула голову назад и начала строить глазки, дрыгать ногами и гримасничать.

Александр обнял дочь, по его щекам текли слезы, он шептал: Анечка, ты жива! Анечка, господи, ты живая…

Дочь вырвалась из его крепких объятий, она подбежала к двери и показала ему язык: Не поймаешь! Не поймаешь!

На улице пошел дождь. Александр увидел радугу. Он достал резиновые розовые сапожки и надел их на Аню.

Он сказал: Идем на улицу гулять!

Аня сказала: Дождь идет!

Они выбежали на улицу под дождь и прыгали по лужам, Александр подарил дочери радугу, вернее, он ее не подарил, а научил видеть.

Когда дождь прекратился, они пошли в гастроном «Вкусненький» и купили там батон, затем они пересекли Саратовскую аллею и по крутой тропке спустились в парк Двадцать второго съезда.

Они уселись на лавочке возле озера, отщипывали куски батона и кидали их уткам в воду. Аня несколько раз оббежала озеро, весело размахивая руками. Она рассматривала уток и мочила ноги в воде.

Потом они поднялись на холм.

На вершине холма была конюшня.

Александр постучался в деревянные ворота, спустя минуту вышел молодой конюх.

Александр дал ему немного денег, и конюх вывел, держа за узду, лошадь.

Александр усадил дочь в седло, взял узду и повел лошадь на зеленый луг. Он достал фотоаппарат и сделал несколько снимков.

Радости дочери не было предела.

Она гладила лошадь по шее и почему-то называла ее Олечкой.

Гуляли они до наступления сумерек.

Когда они вернулись домой, Оксана уже накрыла на стол и сидела за чаем со своей подружкой из парикмахерской «Волосы феи».

После сытного ужина подружка ушла, Александр с Оксаной уложили дочь спать и тихо занялись любовью, накрывшись с головой одеялом.

После Александр сказал Оксане: Мне сегодня приснился жуткий сон, таких снов я в жизни не видел.

Оксана погладила его по руке и попросила: Расскажи.

Александр сказал: Да ну его к черту…

Оксана сказала: Но все же…

Александр сказал: Короче, мне приснилось, будто мы с тобой очень подурнели и дочь наша попала под машину… умерла… И люди вокруг стали зверьми, и вообще мир стал одним большим мутным пятном. А я тебя в этом сне ненавидел, и ты меня в этом сне ненавидела, а еще я продал свою машину Владимиру, он мне денег не отдал и исчез, позже стало известно, что он разбился на Харьковском шоссе. А еще в этом сне по двору гуляла ведьма с черным старомодным зонтом, и зонт этот отбрасывал тень на все общежитие, и на жителей тень отбрасывал, куда бы они ни пошли, где бы ни находились. Постоянно в тени проклятого зонта. И в комнате нашей якобы появлялся огромный старинный чемодан с железными застежками. И из чемодана, когда мы засыпали, вылезали черные трубочки, и трубочки сосали из нас энергию.

Оксана сказала: Ерунда какая… так бывает, если уснуть днем в душной комнате. Ты просто устал, тебе надо немного развеяться… может, пойдешь с друзьями пива выпьешь?

Александр сказал: Пожалуй.

Он оделся и вышел на улицу. Громко пели сверчки, ущербная луна застряла в кроне высокого тополя, дневной зной сменила прохлада, напоенная запахами земли и моря. Покой тихой осенней ночи хлынул в его грудь, как волна прилива. Он подкурил сигарету от спички и пошел в кафе-бар «Черемуха».

В кафе-баре «Черемуха» он поздоровался едва заметным кивком с хозяином – бывшим учителем физики, и уселся за столик к Николаю и Роме.

Рома и Николай пили пиво.

Рома и Николай ели рыбу, лежащую на спортивной газете. По телевизору шла прямая трансляция, киевское «Динамо» играло в квалификационном раунде против пражской «Спарты».

Хозяин налил Александру бокал пива и протянул рыбу, завернутую в газету.

Николай рассказывал: Так вот, например, есть у меня одна женщина знакомая. Любовница. Говорит: мы только жрем, трахаемся и спим… никуда не ходим… представьте? Я ей пальтишко, я ей часы, я ей платье купил, а она сидит, губы надула… никуда не ходим… Хорошо, говорю, ладно, куда пойти хочешь? На спектакль, отвечает. Это что-то типа театра, спрашиваю. Ага, говорит, по Хармсу, ты читал Хармса? Читал, конечно, говорю, блатную педаль выключи. Я, по-твоему, деревенский? А сам Хармса в глаза не видел, кто такой, хрен знает… и театры я ненавижу. Там все вид делают, что очень умные. Головками кивают, глазки щурят… вам понравилось? Нет, в прошлый раз лучше было… актер переиграл… тьфу, скукотища, сидишь в темноте, не пошевелиться, не пердануть по-человечески… Короче хрен с ним, пошли мы в театр. Центр Леся Курбаса на Владимирской. Билеты по сто гривен. Толкучка, спектакль задерживают, народец толпится возле входа, бабы в чудных шляпах, очкастые пареньки, замотанные шарфами, жирные старухи с заумными харями, какие-то мужички трутся. Где тут буфет, спрашиваю. Буфета нет, представь? Стояли полчаса под дверью. Поехали в «Черемуху», женщине говорю, пивка лучше попьем, сосисок жареных закажем. Все как я люблю, короче. А она говорит: Нет, тут так принято, актеры еще не готовы. И женщина моя там почти всех знала, здоровалась, и они болтали про актеров и представления… то им понравилось, то им не понравилось… ладно, думаю, уважу женщину разок. Потерплю. Запустили нас в зал, а это никакой не театр, комнатка малюсенькая, меньше моей в общаге, и лавочки стоят, сцена крохотная… думал, усядусь, как господин уважаемый человек, в первом ряду, так нет же! Нас оттуда старуха с синей тряпкой на голове согнала… говорит, тут резерв для каких-то очень важных театральных критиков. И мы уселись в третьем ряду. А по первым двум старуха рассадила таких же вонючих старух и бородатых малолеток с высокомерными мордами. В очочках, пирсингованные, глазками клип-клип, щебечут. А строят из себя шекспиров! Ладно, думаю, женщина улыбается, женщине нравится. Потерплю. Чего я, час не высижу, что ли? Перед нами сели два сладких паренька. Один иностранец, другой – наш, но из кожи вон лезет, чтобы быть похожим на иностранца. Знаете, как бывает. Человек хочет перенять чужой стиль борьбы с опустошением личности. И наш решил переводить весь спектакль на ухо заграничному пареньку. Озирается по сторонам, мол, ну ничего себе, я умный, на английском кумекаю… и тараторит, и тараторит, так что актеров не слышно. Я сам себе думаю, стоп, заплатил сотку и что… должен слушать этого ублюдка? Прическа у него – блевануть без вспышки можн: кучерявый, а на макушке хвостик торчком, сцену заслоняет. Ну что за мода сейчас у мужиков – хвостики носить, не могу понять?! Когда мужик волосы в пучок на макушке собирает, то становится похожим на выпотрошенное чучело музейное. Спектакль ничего… интересный оказался… там про то, как один неудачник вез мертвую старуху в чемодане топить на болото… ну я не выдержал и хлопнул паренька по плечу, спрашиваю его: я сюда тебя пришел слушать или спектакль? Он, представь, фыркнул, поправил свои очочки и говорит: уберите вашу руку. И дальше продолжает иностранцу переводить. Я думаю, ни хрена себе, ну ни хрена себе, в любой другой ситуации я бы его уже скрутил… а женщина моя говорит: Коля, тихо, пусть переводит, иностранцу тоже интересно. Он русского не понимает. А мне какое дело? Пусть едет в свои европы и там спектакли смотрит, правильно? Почему мы английский должны учить, а они русского не учат? Правда, почему? О масонах слышали? Про мировой заговор и тайное правительство? Все богатства находятся в руках одного процента населения Земли. Во-во. Вот тебе и английский. Ага, учись в школе хорошо, особенно английский учи – пригодится! Уважаемый лошок, обратился я к кучерявому переводчику, если ты сейчас не заткнешься, я твой язык засуну в задницу вон тому дедуле, понятно? Сами заткнитесь, сказал паренек, и весь зал на меня зашикал. Я схватил за шкирку паренька, поднял два ряда на ноги и выволок его на лестничную клетку. Он дерзкий, пялится на меня и спрашивает: когда это быдло в театр начали пускать? Ох, я спустил его по лестнице на первый этаж и срачами до Михайловского собора. А там перекрестился и за женщиной пошел. Женщина исчезла, и больше я ее никогда не видел. Ну и хрен с ним. Только вот паренек на следующем спектакле подумает тысячу раз – разевать рот или нет… ну прав я?

Друзья чокнулись, допили пиво, и хозяин принес им еще. Внезапно посетители бара вскочили с мест и победоносно закричали. «Динамо» забило с пенальти.

Один из посетителей, в котором Александр узнал отца Вани, заявил: Всем по стакану пенистого божества за мой счет!

Александр наблюдал за отцом Алексея, который сидел в углу бара и радовался голу вместе со всеми. Отец Алексея совсем не был похож на себя из кошмарного сна. Выглядел он подтянутым, представительным мужчиной, а не жалким забулдыгой, который после первого же стакана травит байки черт-те за что, черт-те про кого. Алексей подошел к отцу и, обняв его, немного приподнял. Во сне же Алексей ненавидел своего отца и избегал разговоров с ним.

Проклятый сон.

Александр помотал головой, залпом осушил бокал и потребовал у хозяина еще.

Дурацкий сон, приснится же такое, когда же он забудется?

Николай хлопнул его по плечу и сказал: что-то ты сам на себя не похож?

Рома спросил: Случилось чего? Как жена? Как дочь?

Александр ответил: Да все нормально, только вот сон приснился страшный сегодня днем. Будто мы все стали зверьми, жили в тумане, а дочь мою машина насмерть сбила…

Николай сказал: Это к деньгам.

Александр спросил: Почему?

Николай ответил: Да шутка это. Так мой дед говорил. Он во сны вообще не верил и всякие их толкования презирал. Приснится бабке жаба или помидоры с крыльями, она сразу в сонник лезет. А дед ей говорил: Чего ты, бабка, это к деньгам!

К ним подошла пьяная Вера, лицо ее раскраснелось, а на губах играла пошловатая улыбка. Вера подняла бокал и сказала: Ваше здоровье, мальчики!

Рома рассказывал: Есть несколько слов в русском языке для обозначения человеческого существа женского пола, а именно: девочка, девушка, женщина, дама, барышня, госпожа и так далее и тому подобное… ни одно из этих слов мне не нравится, и не выражает в полной мере моих чувств. Например, женщина – слишком сухое слово, сразу представляешь корягу, облепленную жабами, на берегу унылого пруда, или вот девушка – почему-то на ум приходит батон, горбушка или арнаутка… девушка, у вас грудь вывалилась! Девушка, у вас усики под носом! Нет, девушку девушкой грех называть. Дама или госпожа… хм, не слишком ли много чести? Не слишком я унижаю себя при обращении к женщине таким образом? Тем более дама – старушечье слово, прямо так и представляешь старуху в трех пальто, облитую парфюмами столетней давности с мерзкой общипанной шавкой. Идет она, гуляет летним деньком со своей треклятой гавкающей псиной по парку, вот ей-то и можно сказать: дама, у вас хвост выпал! Девка, понятно, очень грубо звучит, девица – это такая, легкого хи-хи поведения, с богатеньким старичком в сауне. Так вот думал я на эту тему, много думал и специально полез в словарь и в Интернет синонимы искать, и ничего лучше слова девчонка я не нашел. Вот что представляется мне, когда я называю женщину девчонкой (любую женщину, будь то бородатая монашка, продавщица из булочного или крысиная директриса школы), – берег и море, и солнце, и ни единого облачка, и крики чаек, и волны монотонно утюжат берег… и плеск воды я отчетливо слышу, и так пахнет йодом, и так пахнет счастьем, по раскаленному песку ходить совсем не больно, ступни привыкли, расстелено покрывало, на покрывале переносной холодильник с пенистым божеством и сидит девчонка – настоящая красотка – длинные волосы цвета крови сатаны, помноженной на миллиард баррелей нефти… и на ней чудесная соломенная шляпа с широкими полями, и у нее длинные в меру худые ноги, и груди размера так третьего, соски́ аккуратные, так вот она сидит и смотрит на проплывающий вдалеке корабль, а потом открывает холодильник, достает морозную желанную бутылку хмельного идола, поворачивается ко мне и спрашивает:

МУЖИК, ХОЧЕШЬ ПИВКА?

ЭЙ, МУЖИК, Я ВИЖУ, ТЫ ОТЛИЧНЫЙ МУЖИК.

ВЫПЕЙ ХОЛОДНЕНЬКОГО ПИВКА, МЫСЛИ ТРЕВОЖНЫЕ УЙДУТ, ТУМАН В ГОЛОВЕ РАССЕЕТСЯ.

И Я ВЫПЬЮ С ТОБОЙ, ЧЕГО УЖ ТАМ, МЫ ПОГОВОРИМ ПО ДУШАМ, А ПОСЛЕ ВЫПЬЕМ ЕЩЕ ПО ОДНОЙ, И ПО ТРЕТЬЕЙ, ПРЫГНЕМ В ТВОЙ БЕЛЫЙ КАБРИОЛЕТ И ПОЕДЕМ В ЦЕРКОВЬ НА ВЕРШИНЕ СКАЛЫ, ГДЕ И ОБВЕНЧАЕМСЯ.

И ПО ДОРОГЕ ТОЖЕ БУДЕМ ПИТЬ ПИВО И СМЕЯТЬСЯ, ВКЛЮЧИМ МУЗЫКУ ПОГРОМЧЕ, И ПУСТЬ ДОРОГА ЗА НАМИ СГОРИТ, И ПУСТЬ ДОРОГА ПЕРЕД НАМИ БУДЕТ СТЕЛИТЬСЯ ДО САМОЙ ДАЛЕКОЙ ЗВЕЗДЫ В ЭТОМ ЧЕРТОВОМ КОСМОСЕ.

Девчонка, да, вот это слово, а все остальные слова можете смело вычеркнуть из русского языка. Тоже мне лес кириллицы, а слово-то всего одно.

Девчонка.

После окончания футбольного матча Александр с друзьями, пьяные и счастливые, вывалились из бара «Черемуха» в теплую ласковую ночь и пошли в общежитие швейной фабрики, которая работала и приносила немалый доход.

У входа друзья распрощались, Александр тихонько зашел в комнату и долго простоял над кроватью спящей дочери. Затем он прилег рядом с женой и крепко обнял ее.

Засыпать Александр ужас как не хотел – он боялся, что ему опять приснится тот страшный кошмар.

От выпитого пива он снова захотел в туалет.

Он надел тапочки и прошел в конец длинного коридора, освещаемого несколькими флуоресцентными лампами.

Обильно помочившись, Александр хотел было уйти, но услышал стук.

Кто-то стучал с другой стороны стены. Он знал, что с другой стороны стены – улица, стена угловая.

Александр стукнул в ответ и приложил ухо.

Он услышал чей-то голос, однако голос был настолько тихим, что разобрать слова не представлялось возможным.

В туалет зашел Николай и открыл воду.

Александр подумал: Странно, чего это Николай не пошел в туалет на первом этаже?

Николай спросил: Чего это ты там делаешь?

Александр ответил: кто-то стучит с той стороны…

Николай сказал: Иди спать уже, дружище…

Александр заметил в глазах Николая какой-то неестественный злобный блеск.

Александр спросил: А чего ты на первом этаже в туалет не пошел?

Николай ответил: Так туалет у нас не работает…

Подойдя к своей двери, Александр помешкал и быстро сбежал на первый этаж. Туалет там исправно работал.

И там тоже кто-то стучал в стену.

Александр стукнул в ответ несколько раз и приложил ухо.

На этот раз ему удалось разобрать слова: Болван… это был не сон! Найди его и скорей выбирайся оттуда!

На следующее утро жена погладила Александру рубашку и брюки, они втроем позавтракали сырниками с изюмом и сметаной, а затем Александр отвел дочь в школу.

Александр настоятельно попросил Оксану встретить дочь со школы и привести ее домой.

Оксана сказала: Чего ты переживаешь? Она самостоятельная девочка. Уже сама привыкла домой ходить. Ничего не случится… тут идти всего десять минут. А у меня клиент на час, и на два часа, и вообще целый день расписан до вечера.

Александр сказал: Договорись с ними на другое время. Это всего лишь волосы. Они отрастут.

Оксана насторожилась: что-то тревожит тебя, милый, не хочешь об этом поговорить?

Александр сказал: Страшный сон. Никак не могу забыть его. Нашу дочь во сне сбила машина.

Александр зашел в большой торговый центр, поднялся на стеклянном лифте к начальнику охраны и получил указания.

До обеда Александр должен был дежурить в продуктовом супермаркете, а после обеда приглядывать за парковкой.

В своем страшном сне Александр постоянно отлынивал от работы. Он на многое закрывал глаза: подумаешь, прыщавый паренек украл пачку вермишели, подумаешь, старушка запихнула себе в карман плитку шоколада, или красномордые строители стащили кольцо ливерной колбасы на закуску… Ну и что такого. Супермаркет от этого не обеднеет, все равно его хозяин здорово наживается на обычных людях. Еще во сне он подолгу просиживал в прохладном туалете – закрывался в кабинке, опускал крышку унитаза и дремал, или же брал кофе и курил возле служебного входа в укромном углу, недоступном для недремлющего ока камеры видео-наблюдения. Во сне он постоянно чувствовал недомогание, ноги его не слушались, руки тряслись, а голова казалась такой тяжелой, будто к ней тридцати-килограммовую гирю привязали.

Ему очень хотелось спать, зайти в мебельный магазин, лечь на кровать и выспаться как следует.

Во сне он был призраком с огромной черной дырой в груди.

Вы таких дыр еще не видели.

Сейчас же он себя чувствовал отлично, он повторял про себя: Я сильный молодой мужчина. Я знаю, чего хочу.

Он безустанно ходил вдоль стеллажей, подсказывал покупателям, где что находится, помог беременной женщине с ребенком довезти набитую доверху телегу до кассы, помог старушке прочитать надпись мелким шрифтом на пачке овсяных хлопьев, он задержал воришку, который хотел украсть две консервные банки тунца, он прогнал подростков, которые, видимо, прогуливали школу и вели себя крайне шумно, он успокоил старика, который начал ругать кассиршу за высокие цены на молочные продукты.

Иногда рация трещала, человек из комнаты наблюдения сообщал ему о подозрительных посетителях, и Александр следил за ними.

Отобедав бутербродами, с любовью приготовленными Оксаной, он выпил большой стакан кофе в буфете, а затем отправился на парковку.

Машин было мало, поэтому он присел на лавочку в тени каштана и долго разговаривал с Оксаной по телефону.

Она уже привела Аню со школы домой и возвращалась на работу. Александр и Оксана планировали отпуск в конце октября. Они хотели взять взаймы немного денег у крестного Оксаны и полететь в Египет, Аню же они решили отвезти к родителям. И уедут подальше из этого большого шумного города на берег моря. Целых две недели – никаких тебе тревог да забот.

Оксана мечтала о двух прекрасных купальниках и бронзовом загаре, Александр мечтал о вареных раках и морской рыбалке.

Они много смеялись.

А перед тем как положить трубку, Александр сказал: Люблю.

Вдруг на парковку заехал черный «бумер» и раздался визг тормозов. Водителю все же не удалось справиться с управлением, и машина задела бампер припаркованного «Вольво», водитель сдал назад, но снова не рассчитал и врезался в микроавтобус «Фольксваген». Из микроавтобуса выскочили двое мужчин. Они подошли к «бумеру» и потребовали, чтобы водитель немедленно вышел из машины, они вглядывались в тонированные стекла и несколько раз ударили по крыше.

Из «бумера» вывалился очень низкий, но очень толстый мужчина с непропорционально большой головой. На нем был темно-синий костюм, а из-под расстегнутой белой рубашки пучками торчали черные кучерявые волосы.

Мужчина был очень пьяным и злым человеком.

Он наставил пистолет на водителя «Фольксвагена» и его спутника, те подняли руки и медленно попятились к своей машине.

Мужчина скомандовал: На колени!

Они стали на колени и попросили: Пожалуйста, не стреляйте…

Мужчина выстрелил в микроавтобус, посыпалось лобовое стекло, завыли сигнализации соседних автомобилей, и под вой этот мужчина начал злобно хохотать.

Он прицелился в голову водителю «Фольксвагена» и выстрелил.

Но в этот момент Александр ударил ногой по руке мужчины и набросился на него всем весом своего тела, повалив на горячий асфальт.

От мужчины пахло сырой землей и ладаном.

Мужчина попытался дотянуться до пистолета, однако на помощь Александру подоспели другой охранник и спутник водителя микроавтобуса.

Пуля попала водителю микроавтобуса в плечо, он лежал на спине и не шевелился.

Под ним медленно распускалась кумачовая лилия.

Александр с напарником скрутили пьяного водителя «бумера», надели на него наручники и увели в комнату наблюдения.

Они дождались, пока приедет наряд полиции, дали показания, и, когда их наконец отпустил начальник охраны, они чувствовали себя до предела измотанными.

По дороге домой напарник купил мороженое-рожок.

Они сели на лавочку и лизали мороженое, как семиклассники после невыносимой контрольной по алгебре. Рядом с ними и правда сидели школьники, они тоже лизали мороженое.

Напарник сказал: Сто лет мороженого не ел. Да и не хотелось. Я и не думал о нем.

Дома Александр застал дочь за просмотром мультфильмов.

Дочь сказала: Папочка, дай, пожалуйста, деньги, я куплю карандаши и бумагу. Я хочу нарисовать…

Александр спросил: Что хочешь нарисовать?

Аня ответила: Нет-нет-нет! Это секрет!

Александр сказал: Сейчас я переоденусь, и мы пойдем гулять, а потом вместе зайдем в книжный магазин.

Дочь спросила: Куда пойдем?

Александр ответил: В парк аттракционов.

Дочь сказала: Ура! Ура! Ура!

Они пошли в парк чешских аттракционов. По парку ходили люди в костюмах мультипликационных героев, по парку ходили люди в костюмах людей, продавали попкорн, сахарную вату, хот-доги и разливали свежий мятный лимонад. Аттракционы перемигивались множеством разноцветных лампочек, восторженные дети носились как угорелые, дергали родителей за руки и упрашивали купить билеты на то или иное развлечение. Аня же вела себя спокойно, она послушно держала отца за руку и ждала, пока отец сам выберет аттракцион.

Они остановились возле чертового колеса, чьи кабины были полностью застекленными.

Александр спросил: Хочешь покататься?

Аня ответила: Высоко, папочка, я боюсь…

Александр сказал: Не бойся, я буду держать тебя за руку.

Аня спросила: Всегда-всегда?

Александр ответил: Всегда-всегда…

Аня сказала: Мне так хорошо с тобой, папочка…

Александр сказал: И мне хорошо с тобой.

Аня спросила: И ты не бросишь меня?

Александр сказал: Конечно, нет.

Он пошел в кассу и купил два билета. Детский и взрослый.

Александр протянул билеты смотрящему, тот надорвал их и вернул.

Они уселись на удобные дерматиновые сиденья, и кабинка начала медленно подниматься.

Аня прильнула лбом к пластиковому стеклу: Скоро мы увидим наш домик!

Александр хотел было спрятать билет в карман, но зачем-то развернул его. На нем от руки корявым почерком было написано:

«Сейчас же достань его и выбирайся оттуда! У тебя совсем не осталось времени. Дверь исчезает!»

Александр подумал: Что за глупая шутка?

Он увидел, что живот Ани стал как бы прозрачным, а внутри его светился и вращался ключ.

Аня сказала: Папа, смотри! Наш дом!

За высокими пушистыми тополями промелькнуло неприглядное, нахохленное, как воробей перед дождем, общежитие швейной фабрики.

Увидев окно своей комнаты, он подумал: Неужели дом это и есть дом? Ведь как домом может быть целый дом? Дом – это наша комната, существующая сама по себе до краев вселенной, и какое отношение она имеет к этому угрюмому чудовищу?

Засунув руку Ане под платье, он погладил прозрачный светящийся живот.

Аня рассмеялась: Ой, папочка… что ты делаешь? Щекотно!

Александр сказал: Смотри, какое облачко!

И когда девочка отвлеклась на облако в форме черепа бизона, Александр впился пальцами в ее мягкую кожу и засунул руку в живот.

Девочка плакала, брыкалась и кричала: Ой, папочка… мне так больно… очень больно!

Кровь брызнула на белую рубашку Александра, на стеклянные стены кабины и полилась на пол.

Александр сказал: Прости, доченька… ты ненастоящая… ты ненастоящая!

Молодая пара в кабине напротив заметила, как девочка сучит руками по стеклу, оставляя кровавые пятна, они увидели злобное сосредоточенное лицо Александра, который достал из живота девочки ключ.

Аня сказала: Папочка, ты же обещал! Обещал!

Александр закрыл уши руками, зажмурил глаза и начал верещать: Ты ненастоящая… ненастоящая! Здесь все ненастоящее!

Внизу Александра поджидали сотрудники парка, люди толпились вокруг чертового колеса.

Смотритель поднял рычаг вверх, колесо дернулось и замерло на месте.

Работники парка в синих поло окружили Александра, они с омерзением рассматривали его выпачканное кровью лицо, руки и рубашку.

Вдалеке по каштановой аллее бежали трое полицейских.

Лысый мужчина из толпы заглянул в кабину и увидел растерзанное бездыханное тело девочки.

Он сказал: Ах ты… больной ублюдок… ах ты…

Его вырвало под ноги.

Люди начали кричать. Несколько мужчин и работники парка попытались задержать Александра, но он вырвался из хаотичного оцепления и, выбежав из парка, спрятался в кустах. Мимо кустов пробежали полицейские.

Александр тяжело дышал и крепко сжимал ключ в руках.

Он думал: Что я наделал? Я сошел с ума. Боже, так вот как сходят с ума.

Внезапно за его спиной раздался громкий скрип, и Алексей позвал его: Сюда… быстрее!

Александр обернулся и увидел парящую в десяти сантиметрах над травой чуть приоткрытую дверь, рука Алексея тянулась к нему из другого мира.

Алексей простоял у черной двери, ведущей в комнату Старухи, всю ночь.

Иногда он слышал скрип половиц за дверью.

Иногда он слышал, как Александр смеялся, плакал и разговаривал сам с собой, подобно сумасшедшему.

Потом Александр долго звал свою дочь и жену Оксану.

Его голос становился все тише и тише.

А когда наступала тишина, Алексей осторожно приоткрывал дверь и звал Александра.

Но Александр не отзывался, затаившись где-то в непроглядной темноте.

Все это время жители общежития пугливо выглядывали из своих комнат и вопросительно кивали Алексею.

Алексей отмахивался и говорил им: Он еще там!

Опустившись на пол, Алексей немного вздремнул.

Разбудил его истеричный крик Александра, он кричал: Ты ненастоящая… ненастоящая! Здесь все ненастоящее!

Алексей потянул за ручку и, с трудом открыв дверь, увидел бледное испуганное до смерти лицо Александра.

Он прижимал блестящий ключ к груди.

Окружавшая его тьма дышала, шевелилась, двигалась, населенная тысячами бесплотных теней. С каждым его шагом они тянулись к нему, дотрагивались, хлестали его по лицу, хватались за ноги, его туфли утопали в болотистой жиже.

Волосатая лапа с желтыми длинными когтями заткнула Александру рот.

Алексей протянул ему руку и сказал: Хватайся! Быстрее!

Когда Александр схватился за руку, Алексей что было мочи потянул его на себя и вырвал из лап неведомых чудовищ.

Как только Александр очутился в коридоре, черная дверь с силой захлопнулась, так что с потолка на их головы посыпалась штукатурка, а сиротливая лампочка на длинном проводе запрыгала в безумном танце.

Затем дверь исчезла, слившись со стеной.

Чемодан стоял посреди комнаты Алексея.

На нем сидели седые тени – люди, которых раньше Алексей считал своими родителями.

Седые тени зло уставились на ключ в руках Александра.

Алексей сказал им: Вставайте, мы откроем чемодан!

Седые тени сказали: Чемодан открывать нельзя. Там золото и деньги, мы, сынок, богатые люди… хочешь, чтоб нас обворовали и убили?

Алексей сказал: Нет там никаких денег и золота. Там ваши протухшие мечты, которых вы так боялись всю жизнь. Бояться радости, бояться смерти, бояться бедности, бояться богатства… чего, собственно говоря, мы боимся? Вот мы жизнь прожили в страхе, а все самое худшее, чего мы так опасались, уже давным-давно с нами приключилось…

Седые тени сказали: Не открывай чемодан! Мы его только собрали! Это папин чемодан, он едет в командировку по очень важным делам!

Александр и Алексей схватили под мышки седые тени и вытолкнули их в коридор.

Седые тени тарабанили в дверь и кричали: Не открывай! Мы его только собрали! Господи, там же бутерброды… и рубашки… рубашки наглажены! Вы сейчас все помнете и испортите!

Александр открыл ключом замки и отщелкнул железные застежки.

Он хотел было поднять крышку чемодана, однако Алексей остановил его.

Он сказал: Подожди.

И достал из шкафа два топора.

Александр вопросительно посмотрел на Алексея.

Алексей занес над чемоданом топор. Он сказал: Поднимай, только медленно.

Александр начал медленно поднимать крышку чемодана, и в ноздри им ударил ужасный смрад.

В чемодане что-то копошилось. Что-то серое или белое. Свет люстры отразился в двух блестящих глазах.

Александр полностью откинул массивную крышку чемодана. От отвращения он передернул плечами. Им представилось поистине кошмарное видение.

Мужчины вздрогнули, но заставили себя смотреть.

В чемодане на бархатной подкладке лежало самое омерзительное существо, какое они когда-либо видели.

Чем-то оно напоминало гигантскую бесшерстную кошку, но было гораздо больше кошки.

Голова, покрытая желтыми наростами, отдаленно напоминающими папилломы, длинное жирное туловище, толстый хвост, атрофированные тонкие лапы.

На этом сходство с кошкой кончалось.

Несколько бурых клочков шерсти все же росло на теле твари.

Сквозь серую кожу просвечивали черные вены. Они пульсировали, и ритм движений их сливался с пульсированием всего туловища чудовища. Эти непрерывные расслабления и сокращения пепельно-серого тела показались Алексею и Александру особенно омерзительными.

Алексей судорожно сглотнул, стараясь остановить подкатившую к горлу рвоту.

Александр смотрел в слепые глаза без зрачков, в желтые мерцающие щели.

Голова твари, принюхиваясь, качалась из стороны в сторону.

Рот с обломками зубов раскрылся, и тварь громко замяукала. Она заметалась в чемодане, но покинуть его не могла. Тварь чувствовала опасность, но бессильна была против нее.

Друзья поняли, что это – сердце и мозг общежития, управляющий поведением обитателей и сосущий из них сияние.

Из живота твари высунулись черные трубочки и потянулись к друзьям.

Всхлипывая от страха и отвращения, Алексей занес топор и несколько раз шибанул по твари.

Незрячая голая тварь попыталась увернуться и выскочить из чемодана, но она была слишком старой, слишком тяжелой и беспомощной.

Тело лопнуло как огромный пузырь, наполненный темно-зеленой слизью.

Алексей и Александр насквозь промокли от густой липкой жидкости, однако в гневе продолжали рубить и рубить чудовище. Они размозжили голову и изрубили на мелкие куски клубок черных трубок, что так долго сосали из жителей общежития жизненные соки.

Наконец они нанесли по последнему удару, кинули топоры, в последний раз взглянули на гору грязного мяса и, шатаясь, вышли из комнаты.

Мощные толчки сотрясали нахохленное общежитие швейной фабрики, по стенам и потолкам, извиваясь, побежали трещины, в оконных рамах лопались стекла, вазы и вазоны разбивались о скрипучий паркет, дверцы шкафов распахивались, из них со звоном вылетала кухонная утварь, телевизоры слетали с тумбочек на пол, люстры угрожающе забряцали, опрокидывались шкафы с одеждой и прочим хламом, кошки, удивленно вытаращив глаза, замерли на месте.

По коридорам метались и кричали сонные, напуганные люди.

Те, для кого собственная нагота была ужасней смерти, спешно одевались, прежде чем выбежать из общежития.

Вера проснулась в кровати с мужчиной, имени которого она не помнила.

У мужчины были волосатые руки и первобытная морда убийцы, будто сотворенная на полицейском фотороботе.

Вера крикнула: Лови мамину люстру!

Мужчина вытянул руки, однако люстру поймать не сумел.

Леонид проснулся от того, что его кровать ходуном ходила. Во сне он подумал, что это соседи за стенкой бесятся, и, разозлившись, вскочил с кровати, но не смог устоять на ногах и упал.

Оксана сумела удержаться на ногах, она схватилась за подоконник и, выглянув в окно, увидела огромный гусеничный бульдозер.

Желтый бульдозер, орудуя ковшом, разбросал нестройные ряды мусорных баков и двинулся к гаражам.

Разгромив гаражи, пыхтя и фыркая, словно от злости, бульдозер начал прокладывать тропу через дремучие колючие кусты.

Александр вбежал в комнату и схватил голую жену за руку.

Жена сказала: Дай хоть оденусь!

Потолок над их кроватью обрушился, они выбежали в коридор и, проталкиваясь через паникующих жителей, сбежали по лестнице во двор.

Там стояли сонные, голые и полуодетые люди.

Проститутки общежития смеялись, пряча пухлые груди в ладонях, и смех их походил на кладбищенское воронье карканье.

Алексею еле удалось сдержать родителей, его мать плакала: У меня там курточка осталась… чехословацкая! Сынок, надо вернуться!

Его отец плакал: Цепочка золотая и крестик! А под паркетиной заначка в пятьсот гривен… пусти!

Одноглазый мальчик Ваня держал за руки двух близняшек, они с интересом патологоанатомов, без всякого страха смотрели на трясущееся в предсмертной лихорадке общежитие.

Посмеиваясь, голый Леонид стоял отдельно от толпы и курил сигарету без фильтра.

Голые Витя и Маша прыгали от радости, как малые дети при виде радуги.

Николай держал на руках рыжего котенка, поглаживал его и приговаривал: Не бойся, котик. Не бойся…

Вера и мужчина с волосатыми руками присели на ржавую трубу, они пили пиво из бутылки, которую прихватили из холодильника.

Вера сказала: Е-мае, а мне в овощной на работу через час… и в чем я пойду?!

Здание общежития сотряслось в последний раз и рухнуло, подняв едкое облако пыли.

Алексей и Александр повели за собой жильцов общежития к морю.

Они брели вдоль дремучих кустов по тропе, которую для них проложил желтый бульдозер, пока не увидели высокий бетонный забор и дыру в нем.

Через дыру эту жильцы попали на пляж.

Раскаленный песок обжигал их ступни, соленый йодированный воздух приятно щекотал ноздри, а высоко в небе кружили чайки.

На мокрых гладких камнях посмеивались бакланы.

Перед ними предстало море.

Волны гулко накатывали на берег, разглаживая его, как мамин утюг праздничную рубашку.

Красноватые переливы планктона метались в глубине, заигрывая с причудливым отсветом солнечных лучей.

Ярко-синее, пламенное, сверкающее. Будто сотканное из шерсти, оно играло барашками и хранило в своих пространствах некую тайну.

У самой воды стоял желтый бульдозер.

Из кабины выпрыгнул отец Вани.

Он несколько раз умылся соленой водой и крикнул пришедшим на берег: Господи, хорошо-то как!