Глава одиннадцатая: как корова Николай искал море за гаражами
141
Николай своих родителей плохо помнил.
Часто Николаю чудился огромный ластик, пахнущий смертью.
Этот ластик орудовал в его голове и не только.
Когда Николай вспоминал своих родителей, то он представлял огромный ластик, который стирает их лица.
Николай помнил лишь смутные фигуры.
Теплые руки отца и холодные соленые поцелуи матери.
Он помнил, что стоял с родителями на перроне, а поезд все не приезжал и не приезжал из-за снежной бури. Николай был одет в большую черную шубу и воображал себя медведем.
Однажды Николай увидел у друга дедушки крупные золотые пуговицы со звездами. Николай спросил: Можно пришить эти пуговицы и звезды на шубу?
И мама Николая их пришила.
Вот и тогда Николай стоял на перроне в черной шубе с нелепыми золотыми пуговицами и звездами.
Он помнил, что отец курил и сплевывал в снег.
Он помнил, что мать делала вид, будто она чуть навеселе от выпитого вина.
Он помнил, как смотритель станции нервно прохаживался туда-сюда и полицейских, которые проверяли документы.
Война выла у ворот государства.
Николай помнил, как его отец и мать переступали с ноги на ногу от крепкого мороза.
Маленький Николай думал: Это шутка, сейчас приедет поезд, и родители скажут: Мы пошутили, это такая игра, чтоб ты понимал, как плохо баловаться… а теперь поехали домой, сынок.
Вдалеке раздался гудок поезда и послышался стук колес.
Поезд приближался, прожектор вонзался в кружащийся снег, словно светящееся око одноглазого дракона.
Отец брал его на руки.
Мать брала его на руки и целовала.
От отца пахло горьким табаком.
От матери пахло черствым хлебом и кошачьей шерстью.
Они обнимали его в последний раз.
К ним подошли двое полицейских, лица их были размазаны ластиком.
Полицейские спросили у них документы.
Они предъявили документы, а поезд все приближался и приближался.
Неумолимый.
Как скала.
Как молния за горой.
Громкий, как чудовище, о котором не упомянули ни в одной из сказок, потому что даже для страшных сказок это чудовище было слишком ужасным.
И навстречу этому чудовищу не мчался герой с мечом.
Николай подумал: Железный страх.
И внезапно ему стало очень страшно, потому что объятия родителей были тоже железными. Они хотели вдавить его в себя.
И родители схватили его за руки и побежали к нужному вагону.
Поезд на станции стоял всего две минуты.
Рассеянный отец перепутал номер вагона с номером полки, поэтому им пришлось бежать в хвост поезда.
А снег все сыпал и сыпал.
Родители передали Николая проводнице, проводница проверила билет и сказала: Без сопровождения родителей нельзя.
Отец достал помятую купюру из кармана пуховика и сказал: Пожалуйста, его там встретят.
Проводница сжала и разжала ладонь, она сказала: Еще.
Тогда отец дал ей еще денег.
Мать не успела поцеловать Николая на прощание, потому что поезд уже тронулся.
Мать бежала за вагоном и кричала: Мы скоро приедем!
Мать плакала.
Отец же остался возле входа в вокзал и пытался подкурить очередную сигарету от сырой спички.
Больше Николай родителей никогда не видел.
142
В купе с Николаем ехали три старушки-матрешки.
Старушки расспрашивали его: Ты куда едешь, такой сам маленький?
Николай отвечал, как велели ему родители: Я еду к тете и бабушке.
Старушки угощали Николая пирожками.
Николай ел горькие пирожки и вспоминал сказку, где злая старуха накормила ребенка пирожками, а потом сварила его в котле и съела.
Пирожки были с картошкой, капустой и мясом.
Потом пришла проводница, она спросила: У тебя есть деньги на постельное?
Николай ответил: Нет.
И проводница ушла, недовольно качая головой.
Николай спал на грязном матрасе украинской железной дороги.
Он свернулся калачиком и попытался вообразить, будто он сейчас находится в собственной комнате, а завтра, как и всегда, придется рано вставать в школу.
Даже школа казалась ему спасательным кругом.
Но понятное дело, он догадывался, что находится в пасти чудовища, и пока неизвестно… Прожует оно его или проглотит?
Старушки громко храпели, поезд останавливался через каждый километр, в окно купе настырно стучали припорошенные снегом тени.
Тени что-то предлагали купить, показывали какие-то банки и бутылки, шевелили губами, а Николай поглядывал на них, чуть приоткрыв глаза, и делал вид, что спит.
В соседнем купе пьянствовали большие вонючие мужики.
Они ходили туда-сюда, топтались как слепые лоси.
Они много курили, громко кричали и матерились.
Среди ночи проводница пришла к ним и сказала: Успокойтесь, иначе на следующей станции я вызову полицию.
Мужики ей сказали: Да чего ты… в самом деле, Новый год же скоро, заходи.
И она зашла.
Спустя пять минут проводница громко кричала и материлась с мужиками.
Один мужик, перепутав купе, плюхнулся на полку Николая.
Он Николая совсем не заметил.
Упал и сразу уснул.
От теплого мужика пахло отцом, поэтому Николай прижался к нему и уснул.
143
В шесть часов утра поезд прибыл в Киев.
На заснеженном перроне Николая встречали бабушка и тетя.
Бабушка и тетя улыбались.
Они выглядели очень счастливыми и жизнерадостными.
Вжав голову в плечи, Николай шагал с ними к метро «Вокзальная».
Бабушка и тетя расспрашивали: Ну, как там родители?
Николай пытался вспомнить родителей, но на ум ему приходил лишь урок рисования. Учительница рисования попросила учеников нарисовать любое животное на выбор.
Николай сначала хотел нарисовать слона, потом белку и ежика, затем попугая, коня и тигра.
А урок подходил к концу, и он не мог определиться.
Рисовал жабу, рисовал крокодила, рисовал верблюда.
Он усердно тер ластиком бумагу, и рисунок получился размазанным.
И бумага порвалась.
Учительница рисования, проходя мимо его парты, склонила голову над листком бумаги и сказала: Плохо.
Николай же на расспросы бабушки и тети про родителей ответил: Хорошо.
Николай напрочь забыл лица родителей.
Он мог запросто их спутать со случайными прохожими.
Бабушка и тетя очень понравились Николаю, потому что, в отличие от родителей, они не ворчали и много шутили.
Бабушка и тетя привезли его в общежитие швейной фабрики.
Бабушка сказала: Снимай ботинки и клади их на батарею.
Тетя сказала: Сейчас поставлю пельмени.
Николая переодели, и он сытно позавтракал пельменями, затем они втроем уселись смотреть телевизор.
Бабушка и тетя обсуждали героев советского фильма.
Бабушке не нравился главный герой, потому что у него был кривой нос, тете не нравилась любовница главного героя, потому что у нее были рыжие волосы.
Николай проспал до обеда, потом они пошли гулять с тетей в парк Двадцать второго съезда.
Тетя купила ментоловые сигареты, тетя сказала Николаю: Коленька, покури немного.
И Николай впервые в жизни покурил.
У него закружилась голова, а ноги сделались ватными.
Тетя еще больше понравилась Николаю.
Она была немного не в себе.
Много материлась на прохожих, срывала объявления на столбах и постоянно твердила, что за ней следят шпионы.
А после тетя отвела его в пивную «Черемуха», где они уселись за столик. Тетя взяла Николаю вкусные жареные сосиски, себе же она взяла стакан пива.
Тетя позволила Николаю отхлебнуть немного пива.
Тетя сказала: Чего ты такой грустный… у тебя же зимние каникулы.
Николай подумал: Правда, чего я такой грустный?
Тетя много чего позволяла Николаю, а родители все запрещали, бабушка была очень добра к Николаю, а родители вели себя с ним строго.
144
Бабушка по вечерам читала Николаю те же самые сказки, что и мать. Только теперь сказки казались ему интересными и увлекательными, потому что бабушка их читала без истерических ноток и надрыва.
Теперь, если Николай нашкодил, а тетя ему делала выговор, Николай со всем соглашался и думал: А я ведь действительно маленький дурачок.
Когда Николай шкодил дома, отец доставал ремень или просто бил его по лицу открытой ладонью.
Николаю очень нравились соседи в общежитии швейной фабрики.
Они были добрыми, приятными людьми.
Николай с тетей и бабушкой жили на первом этаже.
За стенкой жили престарелые евреи. Дядя Миша и баба Валя по фамилии Орешкины. На самом деле они были никакие не Орешкины, а Оерхманы, ведь во время войны евреи меняли фамилии.
Баба Валя постоянно ходила по двору с рыжим толстым котом на руках, она его постоянно гладила, сидела на лавочке, укутавшись в серый колючий плед, и говорила: Я отсидела десять лет в тюрьме за спекуляцию. Я торговала чехословацкой обувью и венгерскими курточками, но, по правде сказать, я и в тюрьме немножко зарабатывала. Не жалуюсь.
Когда баба Валя готовила стряпню, то на общей кухне скверно пахло, однако обитатели общежития не ругались, а лишь подшучивали по этому поводу.
Баба Валя перед окном вывешивала белье, которое вываривала в огромной выварке на большом огне. Их выстиранное белье было очень грязным и рваным, что также служило поводом для насмешек.
Рыжий кот ласково мурлыкал на руках бабы Вали.
Дядя Миша был высоким худым стариком. Ему, наверное, было лет сто. На прогулку он брал трость и носил цилиндр, он плохо видел, плохо слышал и плохо переваривал пищу, приготовленную его благоверной.
Тетя научила Николая баловаться по телефону. Тетя с Николаем гуляли по городу и звонили с телефонных автоматов в квартиру Орешкиных.
Николай писклявым женским голосом спрашивал дядю Мишу: Вы трусы уже свои постирали?
Николай спрашивал бабу Валю: Вы что… бульон из кота варите?!
Он говорил: Это звонят из ЖЭКа, воды неделю не будет, набирайте полную ванну… Ремонт!
Дядя Миша ему отвечал: Я тебя поймаю, гад! Хватит сюда звонить!
Баба Валя ему говорила: Сколько ты еще сюда будешь звонить?.. Мы старые люди, покоя хотим!
А Николай с тетей хихикали и шли к следующему телефонному автомату.
Потом баба Валя и дядя Миша умерли. Николай не помнил, как это произошло, и не мог вспомнить их лиц.
Будто ластиком стерло.
За другой стеной жила сумасшедшая женщина, ее звали Шура. Ей постоянно мерещилось, что к ней в квартиру лезут воры. Она звонила среди ночи в дверь, и бабушка ей открывала. Шура повязывала на голову черный платок, у нее были заплаканные глаза попавшегося в капкан дикого кабана.
Шура говорила: У меня в комнате воры. Они хотят меня убить.
Бабушка спрашивала: Как они к вам попали?
Шура отвечала: Пролезли в окно.
Бабушка говорила: Шура, у вас на окнах решетки.
Потом сонная бабушка с тетей шли к Шуре в комнату и успокаивали ее.
Напротив тоже жили старики.
Дед Слава и баба Дуся.
Баба Дуся родом из Карелии, была очень жадной старушкой. Дед Слава получал военную пенсию, но она все равно экономила.
Николай помнил, как дед Слава ел абрикосы, а потом баба Дуся пришла домой и закатила ему скандал из-за того, что он съел много абрикосов.
Баба Дуся полезла в мусорное ведро и сосчитала косточки.
Часто Николай с тетей и бабушкой вспоминали эту историю и хохотали.
Потом умерли Шура, дед Слава и баба Дуся. Николай не помнил их лиц, он лишь с ужасом осознавал: Скоро гигантский ластик доберется и до их комнаты.
А поздно ночью придет учительница рисования, облепленная жабами и пакостными болотными растениями, она схватит спящего Николая за ногу и скажет беззубым ртом, из которого несет гнилью: Плохо!
Этажом выше жила семья Князькиных, пили они много и с удовольствием. Баба Вера – старуха необъятных размеров с лицом, похожим на подгоревший блин, продавала семечки на перекрестке Вильгельма Пика, на самом деле она барыжила паленой водкой. Ее дочь Света нигде не работала, каждый день она скандалила, пила и дралась.
Дралась она с мужчинами, женщинами, стенами и деревьями.
Света была вдовой, поговаривали, что она посадила мужа на перо за то, что тот не поздравил ее с днем рождения.
Двух ее сыновей иногда выпускали из детской колонии, но на свободе они недолго задерживались, и их снова прятали.
Часто, когда Николай возвращался домой, он заставал бабу Веру, сидящей на ступеньках. Она плакала, смеялась и мочилась под себя.
Баба Вера не могла встать, а Николай не решался проскочить мимо нее (боялся, что сграбастает его в свои душные объятия), и ему приходилось ждать соседских мужчин, которые помогали бабе Вере подняться на второй этаж.
Так Николай стоял в подъезде и смотрел в глаза этого странного двухсоткилограммового существа.
Он думал: Как человек может докатиться до такого?
Он думал: Наверное, ей очень весело живется, и она понимает, что делает.
А баба Вера мочилась под себя и виновато смотрела на текущие по ступенькам струйки.
Ее дочь Света пользовалась большой популярностью у местных мужчин.
Она была красивой блондинкой, хоть и со спитым лицом, но спитость ей эта очень шла. Придавала авантюризма, что ли.
У Светы были блестящие злые глаза и большой рот.
Света очень громко смеялась, закидывая голову назад.
Смеяться она могла над чем угодно… над гробом, голубем или троллейбусом.
Сам процесс смеха доставлял ей удовольствие.
Мужчины к Свете приходили днем и ночью.
Одних она пускала, других же отвергала.
Отвергнутые бедолаги стояли под окнами общежития и вслушивались в шум веселья на втором этаже.
Бедолаги кричали: Света, ну, пусти! Света, пожалуйста!
А Света высовывалась из окна и громко хохотала.
Тогда бедолаги поднимались к ней на этаж и тарабанили в двери. Мужчины, пьющие со Светой, давали бой бедолагам.
Иногда побеждали мужчины, а иногда побеждали бедолаги.
И тогда мужчины становились бедолагами, а бедолаги становились мужчинами.
Только Света оставалась неизменной королевой ночи.
Однажды Николай спал ночью и проснулся от хруста листвы. Кто-то ходил под окном.
Затем Николай услышал, как мужчина позвал: Света!
И звал он до тех пор, пока Света не высунулась в окно.
Света спросила: А ты кто такой?
Мужчина ответил: Я твой муж.
Света сказала: Мой муж умер четыре года назад.
Мужчина сказал: Пусти меня…
Света пригляделась к мужчине, теперь ее голос звучал испуганно: Не пущу я тебя, скотина.
Мужчина сказал: Ну, хоть тарелочку супа дай. Кушать хочется…
Света сказала: Ты же умер, куда тебе суп? Возвращайся на кладбище, упырь!
Мужчина сказал: Ты варила очень вкусный гороховый суп.
Света сказала: Валик, у меня другой мужчина!
Валик закурил под окном и сел на ржавую трубу.
Он выпустил облачко дыма в форме ножа и спросил: А помнишь, Света, как мы с тобой познакомились? Ты продавала разливное пиво в парке, я выпил пять стаканов и подождал, пока ты освободишься, а потом мы катались на катамаране и гуляли до утра по Подолу…
Света сказала: Помню. Ты казался мне таким милым.
Мужчина сказал: Мне даже нравилось, что ты пила. Таких веселых женщин я никогда не встречал, да же там.
Света спросила: Где там?
Мужчина ответил: Ну, сама знаешь. Я был не очень хорошим человеком.
Света сказала: Ты забыл про мой день рождения.
Мужчина сказал: Ты воткнула нож мне в живот.
Света попросила: Валик, поднимайся, я тебя супом накормлю.
Конечно, мужчина не был Валиком, он был другом Валика, и Валик рассказывал ему все истории, связанные со Светой.
Однако Свете нравилась эта игра, а мужчине нравился гороховый суп.
145
Потом Князькины, бабушка и тетя внезапно куда-то пропали, потому что Старуха с черным зонтиком высосала из них все соки и выкинула их, как скомканные бумажные пакетики.
Нет, Николай помнил похороны, но не мог вспомнить ничьих лиц, и прошедшие дни казались ему всего лишь рисунком странного животного, который он старательно размазывал ластиком.
Николай знал, что когда он только поселился в общежитии швейной фабрики, то общежитие было четырехэтажным домом, потом оно стало пятиэтажным, и шестиэтажным, и семиэтажным, коридоры общежития постепенно расширялись. Здание значительно выросло вширь.
Его комната прыгала по этажам, как солнечный зайчик от часов двоечника.
Николай целовал стены общежития, он бродил по подвалу, залезал на крышу, любовно гладил грязные окна в подъездах, и общежитие отвечало ему взаимностью – в его комнате появилась новая мебель и холодильник. Каждый день в холодильнике неизвестно откуда бралась еда.
Николай знал, что это Как-то связано с его любовью к общежитию. Он мог погладить стену, поцеловать ее в трещинку и сказать: Хочу бутылку красного грузинского вина.
И в холодильнике появлялась бутылка вина.
Он говорил: Хочу грушево-лимонный штрудель.
И штрудель возникал из ничего на столе.
Николай говорил: Хочу сегодня отужинать отбивной со свежими овощами.
Иногда в комнате Николая появлялся большой старомодный чемодан с железными застежками.
Чемодан светился во тьме, и что-то внутри его пульсировало.
Николай не единожды пытался открыть чемодан.
Он думал, что в чемодане сидят его родители, бабушка и тетя. Он думал, что если он откроет чемодан, то они выпрыгнут из него и скажут: Николай, какой ты уже большой вырос!
Николай думал: Если открыть чемодан – то наступит вечное лето, зацветут абрикосы и обитатели общежития возрадуются. Настанет счастливая жизнь, мечты всех мигом исполнятся, мертвецы восстанут, глупые станут умными, у инвалидов отрастут руки и ноги, толстые бабенки станут худыми, худые бабенки навсегда останутся худыми, блондинки превратятся в брюнеток, брюнетки навсегда останутся брюнетками. Это будет самый радостный день. Солнечный день на Земле.
Однажды Николай зашел в гараж к Александру, и тот показал ему страницу из сектантской брошюры «Пирог с печалью». Николай сказал Александру: Ты глупый человек. Это же секта, они заманят тебя, отберут жилье и деньги.
Александр ответил: Не велика потеря, жилье свое я ненавижу, а денег у меня нет. Лучше прочти это.
И Николай прочитал историю про вельможу, который думал, что он корова, и хотел, чтобы мясник пустил его на котлеты.
После этого Николай начал отчетливо слышать шум волн, крики чаек и гудки проходящих пароходов.
Николай подумал: Наверное, я схожу с ума.
Но если это и есть безумие, то оно мне очень нравится.
И да, я хочу стать безумцем.
Пожалуй.
Николай, Александр и Рома каждый вечер собирались в гараже. Собрание они начинали с чтения истории про вельможу и лекаря Авиценну, затем они вспоминали свою поездку в Затоку, потому что им казалось, будто разговоры о времени беззаботном, счастливом приближают их к морю.
Они надевали на шеи колокольчики, бродили по двору и громко мычали в надежде встретить мясника.
Однако мясник все не приходил и не приходил.
146
Однажды Николай, Александр и Рома набрались храбрости, вышли из гаража и отправились на поиски моря, хотя и знали, что никакого моря нет.
Они зашли за гаражи, долго бродили по колючим кустам, исцарапали руки и ноги.
Они видели дохлых крыс, битые бутылки, презервативы, наполненные мутной жидкостью, горы человеческих костей и черепов, шприцы, воткнутые в брюхо луны, и холодные безучастные звезды, и бледные грустные лица друг друга они видели.
Да, все это они видели. Но моря отыскать так и не сумели.
Шум волн становился то громче, то тише.
Друзья отчаялись и вышли из кустов.
Следом за ними из кустов вышла тень.
Они пригляделись к тени и увидели Алексея.
Алексей стоял без обуви на осколках стекла, на его окровавленные ступни налип песок.
Алексей держал удочку и ведро, в котором плескалась рыба.
Друзья не знали, что сказать. Они очень испугались, поэтому повалили Алексея на землю и начали бить кулаками по голове.
Алексей спокойно сказал им: Ничего, я тоже был таким, как вы, – затравленным и злым зверем. Веткой сухой случайною я был. Вы не поверите, но и дуб исполинский когда-то был маленьким зернышком.
Друзья перестали бить Алексея и сказали: Мы ничего не можем с собой поделать, черные дыры у нас в груди. Ты таких дыр еще не видел… Вот смотри!
Они расстегнули рубашки и показали Алексею черные дыры.
Алексей вытер кровь со лба и плюнул им под ноги.
Алексей сказал: У меня точно такие же дыры… и что? Все равно, кроме меня, никто их не видит. Да и ваши дыры тоже никто не увидит.
Друзья спросили: Алексей, как тебе удалось найти море?
Алексей достал из-за пазухи сектантскую брошюру «Пирог с печалью». На обложке была нарисована бабочка, вместо крыльев у бабочки были две обнаженные женщины с длинными ресницами и густыми черными волосами. У женщин на плечах были вытатуированы якоря.
Женщины пристально смотрели на друзей, они заглядывали им в души.
Алексей ответил: Однажды мне в руки попался обрывок из брошюры «Пирог с печалью». Там было написано, что каждый в своей жизни должен испечь собственный пирог с печалью и съесть его до последней крошки. И рецепт каждый должен придумать самостоятельно. Затем я искал остальные листки из брошюры… рылся по мусорным бакам, забирался в чужие комнаты, вскрывал ваши подвалы и гаражи. Эти листки я склеил и перечитывал каждый день. Но все равно некоторые страницы мне так и не удалось найти. Я испек пирог с печалью и съел его.
Друзья попросили: Дай рецепт!
Алексей отрицательно покачал головой: Нет, я лишь могу дать вам эту брошюру, а рецепт вы придумайте сами.
Друзья попросили: Проведи нас к морю.
Алексей сказал: Ничего не выйдет.
Друзья сказали: Мы будем держаться за руки.
Алексей сказал: Ну что за детский сад. Какое еще море на Нивках?
И взявшись за руки, они начали продираться сквозь высокий колючий кустарник.
Николай поскользнулся, упал в яму и вывихнул ногу.
Александр наступил на крупный осколок стекла и взвыл.
Рому по глазам хлестнула колючая ветка, и он позвал: Эй… помогите, я ничего не вижу!
Алексей помог друзьям выбраться из кустов.
Они зашли в гараж к Александру, перевязали раны и уселись на табуреты.
Алексей сказал: Видите, окружающая среда оказывает вам сопротивление.
Друзья сказали: Мы хотим прочитать брошюру. У нас тоже есть листок.
Алексей прочитал историю про корову и лекаря Авиценну.
Он сказал: Дайте мне колокольчик.
Друзья дали Алексею колокольчик, и до рассвета они вчетвером громко мычали в гараже.
