Глава 20

Это был совсем не тот моран, которого я помнила. Его длинные седые волосы больше не напоминали неопрятную паклю. С немолодого лица исчезли глубокие морщины. В темных глазах снова появился живой блеск, а на тонких губах играла самая настоящая, почти человеческая улыбка.

– Отец?! – растерянно выдохнул Таалу, машинально закрывая меня собой и создавая на ладони сгусток весьма неприятного вида, испускающий отчетливые эманации угрозы.

– Убирайся! – мгновенно ощетинился Раалу, без раздумий закрыв собой мою мать. – Ты мертв! Ты не должен здесь находиться!

Повелитель Маару, сквозь которого на мгновение проступила противоположная стена, молитвенно сложил руки на груди.

– Я действительно здесь не во плоти, дети мои. Но позвольте мне все объяснить. Быть может, тогда, сын мой, ты перестанешь меня ненавидеть. А ты, дочь моя, поймешь, почему старый оракул так старался тебя запутать.

Раалу скрипнул зубами, собираясь рыкнуть что-то еще, но тут на его плечо легла твердая ладошка госпожи Тейлары.

– Я бы его послушала, если не возражаешь.

– Я тоже, – поддержала я, и Таалу неохотно опустил руку, а плясавший на ней сгусток бесследно исчез.

– Говори. Но не думай, что это что-то изменит.

– Быть может, сначала отпустим отсюда леди? – смиренно предложил Маару.

Его сыновья неодобрительно покосились на испуганно присевших девушек, которые взирали на призрака с потусторонним ужасом, и неохотно кивнули.

– Вы свободны.

Несостоявшиеся невесты встрепенулись и, забыв изобразить положенный по этикету реверанс, без колебаний кинулись прочь. Не взглянув больше ни на меня, ни на маму, ни на призрака. Причем рванули они с места с такой скоростью, что я даже обеспокоилась, как бы они не убились на крутых ступенях. И облегченно вздохнула, лишь когда леди благополучно спустились, а затем со всех ног кинулись к дверям.

– Если позволите, я начну издалека, – так же кротко произнес повелитель Маару, едва невесты скрылись из виду. – С тех давних времен, когда боги еще только создавали наш мир. И со знакомой всем вам прописной истины, что Жизнь и Смерть – это две половинки единого целого. Точно так же как свет и тьма, любовь и ненависть, разрушение и созидание… Так мать-богиня создала верхний мир, населив его животными, птицами и людьми. Бог-отец создал подземелья, которые отдал моранам. При этом богиня доверила вам, жрицам, толику своей силы. А бог-отец отдал нам толику своей мощи, завещав хранить ее и тем самым оберегать верхний мир от угрозы.

– В наших летописях написано не так, – хмыкнула мама, бесстрашно выходя из-за спины Раалу.

– В наших тоже, – буркнул он, выразительно на нее покосившись.

Маару мягко улыбнулся.

– Суть не в том, как именно описан момент создания мира. А в том, что его верхняя половина составляет единое целое с подземельями. Единство есть во всем, дети мои: в нас, в вас, даже среди богов. Ведь богиня не зря зовется именно матерью: все живое в этом мире – ее рук дело. В ней сосредоточена сама жизнь, та самая благословенная искра, благодаря которой мы стоим здесь сейчас. Она – это средоточие гармонии, спокойствия, мира. Точно так же как бог-отец – воплощение энергии разрушения, но при этом и защиты тоже. Только благодаря его усилиям энергия Смерти копится здесь, внизу, и не вырывается в верхний мир. Только его стараниями наверху стала возможна нормальная жизнь. И его же волей так тщательно оберегается покой мирных жителей.

– Хотите сказать, бог-отец не враждует с нами? – недоверчиво переспросила я.

– Нет, дитя мое, – снова улыбнулся Маару. – И ты легко это поймешь, если внимательно посмотришь на закат. Если увидишь, с каким нетерпением тянутся к заходящему солнцу длинные тени. Как бережно они укутывают его покрывалом ночи. И с какой нежностью ночь целует зарю, когда каждое утро отпускает солнце на свободу.

У меня расширились глаза.

– Значит, наши боги в действительности – не враги друг другу?

– Они создатели, – неожиданно подтвердила мама. – Противоположные по сути, но неразрывно связанные друг с другом. Как день и ночь, свет и тьма… ты это хотел сказать, моран?

– Конечно, – прошелестел Маару.

Я пораженно повернулась к наставнице.

– Мама! Но почему ты не говорила об этом раньше?! Почему наши сестры до сих пор свято верят, что тьма – это зло, и ее надлежит немедленно уничтожить?!

– Потому что так гораздо проще, дитя, – ответил за нее призрак. – И потому, что к пониманию этих вещей вы должны прийти сами.

Мама тяжело вздохнула:

– Вас учат этому с раннего детства. Вспомни: наставницы по сотне раз повторяют одно и то же, но, к несчастью, этого недостаточно, чтобы вы увидели истину. К тому же подземелья для нас – непознанный мир. А то, что не познано и непонятно, уже само по себе считается опасным.

– Тем не менее интуитивно вы все же улавливаете суть, – заметил Маару. – Пусть и не понимаете, что и почему, но никто из вас не спешит по-настоящему воевать со Смертью. Согласись, вы беретесь лишь за те раны, которые можно исцелить. И за те болезни, которые еще не полностью поразили тело.

Я поджала губы.

Все верно. С неизлечимыми больными мы не работаем. Всегда чувствуем близость Смерти и благоразумно отходим в сторону, где-то глубоко внутри зная, что способны ей противостоять, но все же не рискуем заступать дорогу. Наверное, это и правильно – ни к чему нам вмешиваться в естественный ход вещей. Мы ведь не боги. Даже не их потомки. Поэтому то, чему суждено случиться, неизменно случается. А там, где мы способны помочь, обязательно помогаем, и тогда уже Смерть милосердно отступает в сторону, не мешая нам возвращать чужую душу.

Откуда в нас взялось это глубинное знание и умение вовремя остановиться – трудно сказать. Нас этому никто по-настоящему не учил. Никто толком не объяснял. Но инстинктивно я, как и все мои сестры, всегда чувствовала это. Точно так же, как чувствовала сейчас, что бывший повелитель моранов не лгал.

– Гармония – залог существования нашего мира, – спокойно озвучил он то, что и так уже крутилось у меня на языке. – Равновесие между небом и землей, закатом и восходом…

– Мужчиной и женщиной, – прошептала я, наконец-то прозревая.

– Совершенно верно, девочка. И точно так же, как царит гармония между двумя богами, она должна царить и между вами. Вы, смертные, их материальное воплощение. Именно в вас заложена великая сила. Единственная сила, что способна возрождать жизнь и сдерживать смерть. И имя этой силы…

– Любовь?

Маару одобрительно на меня посмотрел.

– Как думаешь, почему вы сейчас так спокойно находитесь рядом? В моем старшем сыне еще бушуют отголоски недавней бури, в младшем сосредоточено столько энергии Смерти, что он легко может разрушить половину мира. Тем не менее вы все еще здесь и без помех касаетесь друг друга. А те юные леди, что нас недавно покинули, не испытали даже толики скверных ощущений, которые непременно их посетили бы, если бы все осталось как прежде.

Мы с Таалу растерянно переглянулись.

А ведь в самом деле! На леди даже меток в аурах не осталось!

– Во время брачного обряда вас благословляют не один, а сразу два бога, – тихо рассмеялся Маару, увидев наши обалделые лица. – Но если Смерть выступает лишь свидетелем ваших клятв, то по-настоящему их скрепляет только любовь. Та самая мать-богиня, которой вы и так поклоняетесь. Именно ее сила ведет вас вперед. Она заставляет вас верить. Потому же, когда чувства брачующихся искренни, любовь сплавляет их души воедино, и для этого не нужны ни слова, ни ритуальные чаши. Если же хоть один из пары окажется нечестен, то обряд, конечно, свершится, но истинного единения между супругами уже не будет. И никакие клятвы не уберегут одного из них от смертоносной силы другого.

– Использовать эликсир, чтобы обмануть богов, было низко, – проворчала матушка, кинув в сторону опрокинутого столика неприязненный взгляд. – Правда все равно однажды выплывет наружу. И никакие обряды не спасут от наказания. Не зря мать-богиня этого не одобряет.

– Если бы каждая пара, стоящая перед алтарем, была предельно честна друг перед другом, эликсиры не понадобились бы. Но ведь и в верхнем мире обманы нередки. Не зря же даже светлые жрицы опасаются заключать освященные союзы.

Под пристальным взором морана мама отвела глаза.

– В храме богини такие союзы исключены.

– А в подземелье их приходится заключать, – грустно отозвался Маару. – Потому что если простому морану достаточно отказаться от силы, то у мужчин правящего рода действительно не остается выбора. И мы вынуждены имитировать чувства… вынуждены лгать сами себе. Не только ради себя, но и ради вас тоже. Такова цена за обладание силой. И платить ее приходится не единожды.

– Вы же говорили, что обрели свою истинную пару? – вдруг прищурилась я. – Это был обман? Вы просто давили на жалость или решили обмануть меня, рассказывая о второй жене? Ведь если вы так любили друг друга, то она не должна была пострадать. Разве нет?

У Раалу загуляли на скулах желваки, а Таалу ощутимо напрягся. Но их отец не стал увиливать – открыто посмотрев на меня, он неохотно кивнул.

– Истинная пара – это действительно миф, – тяжело уронил он, заставив меня недоуменно отпрянуть. – Ни для кого из нас не существует никакого предназначения. Как не существует предопределенных союзов и безупречных отношений.

– Но как же тогда?!.

– Идеальные отношения можно лишь создать, – прошептала мама, прикрыв ненадолго веки. – А идеальной парой не рождаются, ее обретают. Через силу, ссоры, жертвы и все то, через что рано или поздно проходят все влюбленные… если пара готова рискнуть, то у нее появится шанс заключить по-настоящему освященный союз. Если же нет, то это будет уже подделка. Обман, который жестоко карается богами.

– Секрет идеальной пары в том, что ее скрепляют не просто привязанность, симпатия или страсть, – подтвердил Маару. – Чтобы стать по-настоящему единым целым, каждому из двоих придется так или иначе измениться. Вот только не каждый на это готов. Не каждому это дано. Но вы справились, дети мои. Наверное, не зря я все же советовал вам заглянуть в пещеру двух озер.

У меня на миг перехватило дыхание, а стоящий рядом Таалу едва не поперхнулся.

Наверное, мы с ним подумали об одном и том же. И оба вспомнили ту серебристо-черную реку, которая так отчетливо напоминала меня и его. Быть может, в этом было слишком много символизма, какой-то надуманной истины, но в тот момент мне показалось, что я поняла смысл того, что сказал Маару. И как наяву увидела два раздельно текущих потока, которые в какой-то момент с шипением и паром соединяются друг с другом, а затем вполне спокойно текут дальше, равномерно перемешанные и уже по-настоящему единые.

Возможно, наше с Таалу первое касание было именно таким – бурным, опасным, шипящим и даже брызжущим в стороны противоположными по знаку силами. И все же он нашел в себе мужество приблизиться ко мне снова. Но у меня, к несчастью, тогда не хватило духа его принять. Тогда я была не готова признаться себе, что Таалу мне бесконечно дорог. Боялась сама себя. Боялась его. И, возможно, именно поэтому едва не погибла.

– Выходит, обряд на самом деле не нужен? – непонимающе переспросила я. – Достаточно просто любить и полностью довериться друг другу?

– Обычным парам нет, но моранам и их избранницам из верхнего мира в силу отсутствия врожденной устойчивости к нашему дару нужен обязательно, – спокойно отозвался Маару. – Именно он позволил без помех соединить ваши силы и обезопасить вас от самих себя.

– То, что на меня сейчас сила не действует, тоже связано с обрядом? – задала резонный вопрос матушка.

– Пока Таалу и Нора вместе, они друг друга уравновешивают, поэтому мой сын может больше не опасаться кого-нибудь случайно убить – Нора ему этого не позволит. Точно так же, как она не сумеет поранить других моранов своим светом – этого ей не позволит сама Смерть. Но ограничение в один день по-прежнему останется для вас в силе, – добавил бывший повелитель, когда я открыла рот, чтобы задать этот насущный вопрос. – Не зря говорят, что истинно любящие не способны прожить друг без друга ни дня. Правда это или нет, не знаю, но Смерть не прощает обмана. Поэтому, как только пара расстанется, все клятвы немедленно аннулируются. И это – то единственное ограничение, которое у вас будет.

– А что насчет вашей супруги? – все же упрямо спросила я. – Почему она в действительности умерла? Вы мне так и не ответили!

Лицо призрака на мгновение болезненно искривилось.

– Потому что Шаэра не поверила в то, что мы сможем быть вместе. И не рискнула пройти обряд до конца. А я не смог ее уговорить, так как заставлять было нельзя, а открывать всю правду… к сожалению, доверие не рождается по заказу. Насильно невозможно полюбить. К тому же дар предвидения уже тогда был для меня сродни проклятию. И я видел, к чему приведет моя попытка насильно обручиться с Шаэрой.

– Она же любила вас, – непонимающе воскликнула я. – Как она могла вам не верить?

– Она видела, что стало с Найаре. Отчаянно этого боялась. И не рискнула повторить ее подвиг, чтобы раньше времени не оставить сыновей без второй матери.

У Раалу нервно дернулась щека.

– Это ты ее убил. Ты убил их обеих!

– Моя вина лишь в том, что я не нашел подходящих слов, чтобы убедить Шаэру завершить обряд. Она боялась за вас, сын. И в первую очередь за тебя, потому что ты был слишком взрослым, когда умерла твоя родная мать. И слишком вспыльчивым, чтобы суметь смириться с ее естественной смертью.

– Как ты смеешь?! Ее смерть не была естественной!

– Прости, я солгал, – тяжело вздохнул призрак. – Найаре не покончила с собой. Я был благодарен ей и искренне уважал ее за смелость, но уважение – это еще не любовь. А без любви она была обречена. Но только Шаэра знала, как в действительности умерла твоя мать. Именно она ухаживала за Найаре, когда я не смел к ней даже приблизиться. Все, что я мог, это помочь ей уйти, когда она сама об этом попросила. И перенести ее прах в семейную усыпальницу, где он и по сей дней лежит под плитой рядом с тем местом, где вы похоронили меня.

– Зачем же ты тогда устроил все это? – неверяще прошептал Таалу, а его брат опасно пошатнулся. – Для чего, отец?! Зачем ты нас обманул?!

По губам Маару скользнула вымученная улыбка.

– Это трудно объяснить, мой мальчик… пророком быть нелегко. Полноценный оракул всегда живет в нескольких измерениях сразу и одновременно видит десятки, сотни вариантов возможного будущего. И почти на каждый из них может так или иначе повлиять. Но подсмотренное грядущее – как вода в плошке. Стоит дунуть на него посильнее, и картинка тут же меняется. Одно неосторожное слово, один не вовремя сделанный намек, и все потеряно. Утрачено. И уже никогда не сможет вернуться. Думаешь, если бы я мог, я бы не нашел выхода для Шаэры? Если бы у нас был хоть один шанс, я бы хоть перед чем-то остановился, чтобы его использовать?

– Я тебя понимаю, – тихо уронила мама, когда призрак на мгновение умолк, а Таалу раздраженно отвернулся. – Хоть я не вижу будущее так далеко, но даже это невероятно тяжело. Знать и молчать. Говорить загадками, чтобы нечаянно не спугнуть наилучшее для твоих детей грядущее… жаль, что твоя жена этого не понимала. И вдвойне жаль, что когда-то она была нашей сестрой.

– Спасибо, – благодарно прикрыл веки бывший повелитель. – Мы многим жертвуем ради своей единственной пары, но еще большим готовы пожертвовать ради детей. За эти годы я видел разное будущее своих сыновей. Чаще всего то, где Раалу возненавидел брата, стал организатором нескольких покушений и в конце концов его убил. Но при этом оказался слишком слаб, чтобы принять в себя силу, потому что был рожден в неравном браке. И по определению не мог заменить владыку. Я также видел вариант, когда во время покушения Таалу, напротив, выжил, а Раалу ему пришлось убить. На какое-то время это уберегло его от опасности, но во время первого же всплеска Таалу погиб, потому что некому оказалось прикрыть ему спину. Я видел и другой его всплеск, который закончился не смертью, а новой жизнью, но, к сожалению, в не освященном богами союзе. Я видел его нерожденных детей, которые следом за женой один за другим уходили в небытие. И видел крах всего нашего рода, когда, оставшись без наследников, мой сын был вынужден передать силу в другой, более слабый дом… и это меня убивало. Вся сложность в том, что будущее очень многогранно. И чутко реагирует даже на мимолетные наши мысли. Но из всех вариантов я хотел найти такой, где оба моих сына остались бы живы. Причем стали достаточно сильны физически, чтобы удержать в себе Смерть. И близки духовно – настолько, чтобы держаться друг за друга даже тогда, когда весь мир решит пойти на них войной.

Это было нелегко – отыскать почти неуловимое будущее, – после небольшой паузы признался Маару. – Я поступил малодушно, оставив после себя лишь двух сыновей вместо трех или четырех. По этой причине во всех других будущих Раалу так или иначе был обречен. Поняв это, я надолго впал в отчаяние и отстранился от детей, оставив их воспитание на Шаэру, но потом вспомнил, что нашу устойчивость к Смерти можно тренировать… и приложил для этого все усилия.

– Ты хотел, чтобы всплески случились у меня раньше времени? – ошеломленно переспросил Таалу.

– У вас обоих. Ибо только так можно нарастить броню нужной толщины. И только так у Раалу появился бы крохотный шанс выжить. К несчастью, времени оставалось немного – я уже доподлинно знал, когда Шаэра не выдержит моей силы и уйдет. И понимал, что после ее смерти довольно быстро превращусь в жалкое, отчаявшееся, не достойное вашего уважения существо. Поэтому выбрал наиболее быстрый способ для тренировки. И использовал самое простое и сильное чувство, способное вывести вас из равновесия.

– Ненависть, – глухо уронил Раалу, со смешанным чувством уставившись на отца.

Тот невесело кивнул.

– Я позволил вам поверить в то, что Найаре умерла не своей смертью. Дал понять, что она, как и ты, ничего для меня не значила. Позволил думать, что и в смерти Шаэры был виноват исключительно я. И этим очень быстро сплотил вас. Объединил ненавистью к себе, потому что рядом не нашлось других кандидатов. Ни одного морана, с которым вы не смогли бы справиться. Да и не хотел я их подставлять под удар.

У меня тревожно екнуло сердце.

– Зачем же было использовать ненависть? Любовь ведь намного более достойное чувство!

– Зато ненависть надежнее, – прошептал Маару. – Она не слабеет с годами, не дает осечек и не умирает, если ее объект внезапно сходит с ума. Именно ненависть подарила намного более устойчивое будущее для Раалу. И гарантировала, что, будучи направленной только на меня, она уже никогда не обратится на Таалу.

– Но как ты мог?! – сдавленно прошептал Таалу, когда до него дошла вся глубина и дикость задумки отца. – Ты же не был безумцем! По крайней мере, не настолько!

– Я видел будущее, мой мальчик. И только этот вариант показался мне достаточно приемлемым.

Я с нескрываемым сочувствием посмотрела на удрученного призрака. Не так давно я считала его бесконечно несчастным, но только сейчас поняла, сколь многим он пожертвовал ради того, чтобы сыновья не повторили его ошибок.

– Но почему так жестоко? – невольно вырвалось у меня. – Разве нельзя объяснить? Неужели нельзя было сделать по-другому?!

– Нет, моя милая. Другого общего будущего я для них не увидел. Ранние слабые всплески сделали Раалу сильнее и оттянули для Таалу момент действительно опасной вспышки. Раскачивая их резервы годами, я помог им не просто уцелеть, но стать одними из самых могущественных моранов в нашем роду. И на целых несколько лет отсрочить тот неизбежный всплеск, который заставил бы их лихорадочно искать для правителя пару.

Мама неожиданно прищурилась.

– Ты уже тогда знал, что для твоих сыновей возможно нормальное будущее?

– Скорее, предчувствовал. Нужно было только дать им время подготовиться, обрести нужный опыт, изучить свой мир и то, что лежит за его пределами…

Раалу от этих слов едва заметно вздрогнул.

– Но самое главное, чего я хотел добиться, это чтобы здесь появились светлые жрицы, – добавил его отец. – Единственные создания, которые примерно равны нам по силе. И единственные, способные в полноценном союзе по-настоящему нас удержать.

– Отец…

– Я понял это не сразу, мой мальчик, – тепло улыбнулся Маару. – Любовь Шаэры стала для меня величайшим открытием, после которого я был вынужден пересмотреть всю нашу жизнь. Все свои убеждения. Знания. Опыт. А затем сделать нелегкий выбор не ради себя и нее… Шаэра за него меня как раз и не упрекала, хотя знала, чем это закончится… а ради вас. Ради того возможного будущего, из-за которого я должен предать самого себя. Именно за это я прошу у вас прощения. Но во всем остальном я и сейчас не раскаиваюсь, потому что в итоге все же сумел подвести вас к самому главному. И заставил понять то, до чего вы оба… по крайней мере, я очень на это надеюсь… наконец-то додумались.

– Ты умышленно сообщил нам неполное имя верховной ведьмы, – неверяще прошептал Таалу. – Ты знал, что они появятся здесь обе!

– Конечно. Но для вас это должно было стать неожиданностью. Как и то, что они окажутся родственницами.

– Мое настоящее имя – Элизабет Нора Тейлара, – неловко кашлянула я, когда муж перевел на меня ошарашенный взгляд. – Прости. У нас не в ходу короткие имена.

– А мое – Элизабет Дана Тейлара, – с усмешкой сообщила мама, когда Раалу посмотрел на нее так же растерянно. – Первое имя у верховных ведьм традиционно одно и то же и не меняется вот уже много веков. Мы носим его в память о первой жрице, которая когда-то приняла благословение из рук матери-богини. Второе имя мы довольно редко кому-то сообщаем, а третье – это имя рода, который носит высочайший титул в храме вот уже четвертое поколение. Меня, правда, давненько терзали предчувствия, что очень скоро придется выручать единственную дочь из крупных неприятностей. А также догадки, что эти неприятности будут связаны с вами, моранами. Норе я, разумеется, об этом не говорила, потому что будущее лишь недавно обрело, наконец, стабильность. Но готовилась к чему-то подобному. А когда начали исчезать жрицы, была вынуждена достать из кладовки свой боевой посох.

– Ты давно не хранишь его в кладовке, – не преминула заметить я, поднимая руку и сжимая пальцы на ловко прыгнувшей в руку метле.

– С тех самых пор, как ты дотянулась до него в детстве и нечаянно вытянула всю силу, – легко согласилась мама под смешок неподвижно висящего призрака.

Таалу одарил меня крайне подозрительным взглядом, а вот Раалу, кажется, даже не услышал, потому что находился в глубокой задумчивости и до сих пор не пришел в себя после признаний отца.

– Как ты вернулся? – наконец, спросил он, уже без прежней ненависти взглянув на полупрозрачного морана.

Маару пожал плечами.

– Я хорошо послужил Смерти при жизни. Да и сейчас все еще готов служить, так что она сочла приемлемой мою просьбу изредка вас навещать и согласилась дать некое подобие свободы. К тому же она готова позволить мне снова увидеть Шаэру, а ради такого подарка я хоть на тысячу лет у вас задержусь. Тем более нового-то оракула здесь еще долго не появится.

– Это правда, – хмыкнула мама, перехватывая поудобнее свой посох. – У меня просто возможностей не хватит, да и особого желания взваливать на себя эту ношу нет.

– Но кое-что тебе все-таки доступно, – прищурился моран.

– Разумеется. Я же не просто так здесь оказалась.

– Тогда, наверное, я больше не буду отнимать у вас время. Собственно, я уже сделал все, что хотел, и даже чуточку больше. Последнее, что мне осталось, это несколько слов на прощанье.

Маару внезапно мигнул, на мгновение исчез и возник совсем рядом. Наклонился вперед и, не дав Таалу времени отшатнуться, что-то быстро шепнул ему на ухо.

Я вопросительно приподняла брови, когда на лице мужа проступило непередаваемое выражение, а призрак тем временем скользнул ко второму сыну и так же тихо что-то ему сообщил.

Раалу отреагировал более бурно, чем брат. Прямо побледнел весь, осунулся, на его лбу выступили крохотные капельки пота. После чего моран нервно дернул плечом, как-то совсем уж растерянно провел рукой по топорщившимся в разные стороны волосам. И внезапно охрипшим голосом сказал:

– Я тебя услышал.

А когда Маару так же быстро вернулся на прежнее место и начал стремительно исчезать, неожиданно добавил:

– Спасибо.

Услышал его призрак или нет, но мне показалось, что на лице повелителя все же промелькнуло облегчение. А всего через пару секунд мы снова остались одни. Растрепанные, в драной и местами окровавленной одежде. Изрядно озадаченные столь неожиданным завершением этого странного утра. И не знающие, о чем дальше говорить и что делать со свалившимися на наши головы откровениями.

Нет, я, конечно, подозревала, что с моранами все не так просто, но признание бывшего повелителя и меня повергло в самый настоящий шок. Что уж говорить о Таалу и его брате, с лица которого до сих пор не сошло престранное выражение.

– Может, кто-нибудь все-таки соизволит оказать даме гостеприимство и позволит умыться с дороги? – вдруг нарочито громко, словно желая разбудить притихшее эхо, осведомилась матушка. И так строго на меня посмотрела, словно это я, негодница, посмела держать ее столько времени на пороге чужого дома.

– Я провожу, – первым спохватился Раалу и, поколебавшись, снова предложил леди руку.

Мама, что невероятно, благополучно ее приняла, хотя я не помнила, чтобы раньше она соглашалась воспользоваться чьей-либо помощью, да еще в таких незначительных вещах. Тем не менее с пирамиды эти двое спустились довольно быстро и, что совсем удивительно, вместе. После чего Раалу галантно проводил настоятельницу к выходу. И даже не забыл захлопнуть за собой дверь, мудро оставив нас с Таалу наедине.

– Я только одного не понимаю, – шмыгнула я носом, когда муж очень внимательно, но при этом с нескрываемой нежностью, на меня посмотрел. – Вроде эликсир мы с тобой давно выпили. А я до сих пор не чувствую, что схожу с ума. То есть нет. Не так. Мне уже давно и просто безумно хочется к тебе прикоснуться… но эликсир был довольно сильным. И я, если честно, ожидала немного большего.

Таалу одной рукой обнял меня за талию, а второй бережно приподнял мое лицо и с нескрываемым наслаждением втянул мой запах.

– Это потому, что эликсир будит страсть лишь в тех, кто не может предложить ничего другого. А я готов отдать тебе все. И ты согласилась это принять. Так что все у нас будет, любовь моя. Сегодня, завтра и во все остальные дни, что ты захочешь провести со мной рядом.

– Я хочу быть с тобой всегда и везде, – улыбнулась я и потянулась к нему за поцелуем. – Каким бы ни было наше совместное будущее. И ты, наверное, прав – нам с тобой никакой эликсир не нужен.

– Да. Потому что мы уже вместе, – шепнул Таалу, накрывая мои губы своими.

«Навсегда, – счастливо подумала я. – Ведь даже Смерть пообещала, что не разлучит нас».