Глава пятая:
Чем дальше в лес…
Он заметил ее у въезда на стадион. Похоже, врач-реабилитолог ждала именно его: она подняла руку и помахала. После того случая с ее сестрой… Дарьей, они, как ни странно, не встречались. Что тогда за повод?!
Столешников остановился, подхватил с пассажирского сиденья сумку, приоткрыл дверь. И даже вздрогнул: Варя уже стояла рядом и смотрела на него с явным неудовольствием. Юра на всякий случай оглянулся, отыскивая рядом ее сестру, мало ли что…
Говорить она начала даже раньше, чем он включил «сигналку», напористо и горячо:
– Вот скажите, что я должна с этим делать?!
Отличный поворот и хорошее начало дня. Столешников еще не успел оказаться на базе, а уже в чем-то виноват. Такое порой случалось, но редко.
– Здравствуйте, для начала.
Думал, поздоровается в ответ? Зря ждал. Вместо приветствия девушка сунула ему прямо под нос какой-то листок.
– И что это?
Варвара негодующе хмыкнула, всем своим видом демонстрируя возмущение от его, Столешникова, персоны. Дела-а-а, однако. Да что же там такое?!
– Описание характера травмы… – покосилась на него, следя за реакцией.
Ну травма, чего тут странного? Это футбол, тут без них никак. Сколько раз его ломали? Первая гематома с отеком на пол-икроножной… в тринадцать. До сих пор перед глазами так и стоит.
Столешников кивнул, приглашая читать дальше. Варя зачитала с душой и немалым драматическим талантом.
– «При беге на дорожке споткнулся об размотавшийся целофан, в результате чего ударил копчик», – она взяла паузу, явно для большего эффекта, – мне это Ларе показать, когда она спросит, почему Варенников на тренировку не вышел?
«Вот ябеда, – подумал Столешников, – прямо беда». И протянул руку, взяв листок:
– Дурак наш Варенников, целлофан с двумя «л» пишется.
– Вам смешно?
– Кому, мне? – удивился Столешников. – Нет. Грустно мне, Варвара… простите, не знаю, как ваше отчество. Грустно, что взрослый мужик не знает правил русского языка. А травма…
– Травма легкая, Юрий, ушиб. Как на собаке заживет. Дело не в этом!
Столешников вздохнул, изображая повышенный интерес, и приготовился слушать дальше. Деваться-то явно некуда. Зря… только раззадорил.
– Вы понимаете, что врачи у команды не зря есть? Вы врач?
Столешников покачал головой с преувеличенным сожалением.
– Так тем более, если не врач! – Варвара разошлась не на шутку. – Раз уж существует проблема лишнего веса, может, для начала, с меню разберетесь? Кормят, как на ферме!
Вот здрасьте, приплыли… С этого нельзя было начать?
– Я вам очень благодарен, честное слово, – Столешников кивнул, – но… чего вы на меня наезжаете все время?!
Варвара явно оторопела:
– Да кто на вас наезжает? Я просто выполняю свою работу.
Ну да, ну да, именно так.
– Слушайте, Варвара, я немного тороплюсь… – Столешников посмотрел на часы, на нее, вздохнул. – Да вы невзлюбили меня с первого взгляда. Нет, ну правда.
Так, уже опоздал, черт. Врач стояла молча, лишь смотрела расстроенно. Хорошо-хорошо, не бегать же от нее… Столешников кивнул на несколько старых, хотя и недавно выкрашенных, деревянных, стоявших лавок вдоль аллейки около стадиона:
– Может, сядем… – надо бы улыбнуться, хотя какие тут улыбки. – Поговорим, разрядим обстановку?
Варвара усмехнулась. А потом вздохнула.
– С удовольствием. Я вам заодно почитаю список травм за неделю. Такое ощущение, будто парни с фронта приходят, а не с тренировки… Убитые, подавленные…
Ну вот, все с начала по второму кругу.
– Они к вам жаловаться ходят?!
– Не жаловаться, Юра… – посмотрела как-то странно, как на инопланетянина. – С болью они ко мне ходят.
И ушла. Вот просто так, не договорив, взяла, развернулась и пошла себе. Черт… как-то некрасиво вышло. Будто он, Юра Столешников, не человек, а чудовище. Ладно… посмотрим.
А смотреть непременно начнем со столовой. Как говорится, по рекомендации врача.
Юра усмехнулся. Боевой у него, однако, врач-реабилитолог.
Повару Столешникова не представляли. Столешникова повару – тоже. Знал он о нем лишь несколько вещей:
Все зовут его Николаичем.
Работу свою любит и знает – никто ни разу не отравился.
Человек Николаич добрый, не суетливый. Юре такие нравились. С таким можно разговаривать прямо, без обиняков. Столешников поднял глаза на повара, переминающегося с ноги на ногу. Потом снова углубился в изучение меню.
Ох ты ж елки-палки!
– Это откуда здесь взялось? Колбасу – на хрен с пляжа!!!
Николаич, оглядев в который раз интерьер кабинета Столешникова, заметно взгрустнул.
– Совсем?
И посмотрел, с какой-то затаенной надеждой. Эх, чудак человек, все ты понимаешь, и в диетах разбираешься наверняка, просто хочешь «пацанам» приятно сделать. Ну да, все верно. Кто колбасу-то не любит, особенно если «Докторская», да с местного завода, да свежая, да… Да вот только от нее потом бегают «пацаны», а на боках у них так и приплясывает сотенка-другая лишних грамм. Вот и все, а так – никаких претензий к качеству и вкусу. Ладно, дело поправимое.
– Совсем… Окончательно и навсегда. На тренировках больше белка. Перед матчем чуть снижаем и добавляем углеводов. Пасту из твердых сортов. Или рыбу. Раствор углеводов – обязательно. Но в меру. Завтракаем: орехи, яичница, соки. Свежевыжатые. Просто салат где? Огурцы, помидоры – юг же!
Николаич почесал пятерней подбородок и ткнул пальцем в какую-то строчку скромных размеров на листе основного меню:
– Вот… Летний…
О, точно, миль пардон, не заметил. Идем ниже по списку:
– Дальше поехали. Почему у нас перед игрой меню не меняется? За сутки до игры никакой тяжелой пищи. Никакого мяса. Про свинину вообще забудьте. Это понятно?
Николаич загрустил окончательно. Нужно как-то подбодрить человека, а то мало ли, вдруг у него свинина – «коронное» блюдо – отбивная или даже чешское вепрево колено, и он им гордится?
Надо, Юра, надо уметь общаться с людьми, мотивировать… И повод же есть, сам вот только пробовал. Целых три раза подряд.
– Запеканка, кстати, шедевральная, спасибо, очень вкусная, правда. Вот ее побольше. Сделаешь? И углеводы-углеводы… Бананы в обязательном порядке. Песочное печенье можно, сухие пирожные, маффины, но никакого заварного крема.
Тук-тук-тук…
Вот кто там еще?
В кабинет осторожно заглянул Семен Смолин.
– Валерич, поговорим?! О, привет, Николаич, как сам?
Повар облегченно вздохнул, глядя, как Столешников жестом приглашает Смолина присесть.
– Ну, я пошел.
И быстро двинулся на выход, пока не остановили.
Столешников усмехнулся и, глядя на озабоченную тренерскими запросами спину, добавил:
– С тобой еще не закончили. Зайди потом!
Спина вздохнула и неожиданно забурчала:
– Все равно пока нового поставщика не найдем, свинина останется… Что-то серьезное тоже в меню надо. Пять часов парни же без пищи… Потом еще игра…
Что?
– А ну стой… – Столешников даже встал. – Какие пять часов? Извини, Семен.
Николаич обернулся, удивленно шевельнул бровями. Столешников повторил:
– Какие пять часов?
– Ну… – повар наконец-то снял шапочку, помял в руках. – Чтоб не наедаться перед игрой.
Ох, беда-а-а…
– Как они бегать будут голодными? – Столешников развел руками, глянул на него с досадой. – Последний прием пищи за три с половиной часа до игры, хорошо?
Николаич кивнул и ушел. Явно с желанием добраться до ближайшей аптеки и купить новому главному тренеру интересную приправу в щи. Ну, или там в сборную солянку. Да так, чтобы потом тот из туалета полдня командой руководил. Осторожнее будьте с поварами, Юрий Валерьевич, осторожнее.
Столешников повернулся к Смолину. Давай, директор, выкладывай что за душой-то?
– Слушай, ко мне ребята подходили… В общем, ситуация не очень правильная рисуется.
И к этому подходили. Прямо не административный и медперсонал, а сплошь психотерапевты с частной практикой.
– Какие ребята?
– Ну, ребята… игроки… не важно… Жалуются они. Не хорошо это как-то. Вроде только начали…
Вот, заходил кругом да около. Столешников нарисовал на расписании тренировок черточку. Первую черточку. Юра всегда начинал рисовать на полях, когда нервничал. Утренний дзен, начавшийся с хороших мыслей, улетучивался. Если к обеду поля будут изрисованы на одну четверть, то вечером надо будет уйти пораньше. А иначе можно с кем-то сильно поссориться…
Вообще по специальности ему положено чиркать схемы атаки и защиты. Это верно. Только Столешникову нравилось именно вот так. Ладно, разговор, вот что важно.
– На что они жалуются?
Смолин, пряча глаза, поерзал по стулу.
– Да, ничего страшного, но знаешь, как это бывает, тут, там по чуть-чуть, а потом…
Разговор получался какой-то… скользкий. Как и сам директор.
– Что ты юлишь, говори как есть.
Смолин прищурил глаза, решился наконец. Да давай, валяй, Семен, чего мнешься?
– Ну, говорят, оскорбляешь их… Жестишь на тренировках. Выходной отменил… Премии за ничьи не платишь… Одно, другое… Просто… Скандала не хочется, понимаешь?
Ах ты, господи, скандала ему не хочется… Или что другое дергаться заставляет? Столешников пристально посмотрел на директора.
– А ты тоже за премии переживаешь?
Семен кашлянул, пошевелил пальцами сцепленных ладоней. Еще раз кашлянул.
– Не, не, за премии тебе спасибо…
Он вдруг незаметно придвинулся ближе. И произнес доверительно, прямо как старому испытанному другу, с которым и огонь, и воду, и пуд соли вместе:
– Валерич, слушай… ты тренер молодой, эмоции там у тебя, все понимаю… Но… Ты ж задачу-то понимаешь?
Ага… Вот оно и полезло наружу. И вовсе даже не здравый смысл вперемешку с общечеловеческими ценностями. А скрытое, до поры до времени, дерьмо.
– Какую задачу?
Верно, Юра, давай поблефуем, хотя покер и не любим. Полезно порой.
– А тебе твой агент не объяснил?
Вон оно чего, оказывается. А собака, однако, тут порылась не одна. Рыли, видно, вдвоем, этот вот, да еще и Валдис… Валдис.
Неприятно. Но надо дожимать ситуацию.
Столешников выдержал паузу, не спуская с директора выжидающего взгляда.
Ну, вот и задергался Семен, заволновался, порозовел. Какой, однако, он легкий на это дело, чуть что не так, сразу в краску.
Смолин сглотнул, дернув наверняка сухим горлом, оглянулся, хотя никого в кабинете больше не было.
– Есть у нас, в общем… Определенный контингент игроков, которых трогать не надо. Ну играют и играют… Потихоньку форму набирают. А через годик скидываем… Понимаешь?
Чего тут непонятного? Юрий Валерьевич Столешников в футболе двадцать один год как, все он понимает.
– Инкубаторские, что ли? Это которые на продажу идут?
Попал! На лице Семена отразилась целая гамма чувств. Артист…
– Ну зачем так… Хорошие ребята. Там списочек небольшой. В этом сезоне только четверо. Не, я в тренерскую работу не лезу! И правильно ты их… Зажрались… Но… Может, как-то… Не так резко… А?!
Подыграем что ли, Юр? А подыграем, почему нет? Добавим интереса…
– А как надо?
Купился Смолин на его приманку!
– Ну… Дипломатичней, что ли… С тем так… С этим – этак…
Да, дела-а-а…
– Ага… А с кем как?
Проколется?!
– Ну, тут ты сам! Это я не знаю.
Жаль, что типа не знаешь. Но это ладно, это мы как-нибудь сами узнаем, кто и с кем.
Столешников кивнул.
– Ну хорошо. Буду подход искать.
Директор вздохнул облегченно, сразу заулыбался. Ладно, посмотрим, как потом заулыбаешься.
В раздевалке команда лениво готовилась к тренировке.
– Вот мне интересно, – Раф прошел мимо Зуева, сосредоточенно вязавшего сложные узлы на бутсах, – что у нас сегодня на повестке дня? После забега с целлофаном. Грязевые ванны? Антицеллюлитный массаж?
Никто не ответил. Масяня, закончив переодеваться, сплюнул и потянулся за бутылкой с водой.
– Что думаешь, Вить, – не унимался Раф, хлопнув по плечу второго тренера. – Есть идеи?
У Вити, судя по всему, идей не было. В ответ он только пожал плечами.
Балкон, напыхтевшийся вчера в целлофане и завидующий выбывшему Варенникову, заворчал:
– Не буди лихо, пока тихо, Раф… И, мать твою…
Столешников, бодрый и свежий, довольно шагал к команде.
– Ничего хорошего, видимо, – Балкон с тоской оглянулся на Витю. Тот хотел было ответить чем-то ободряющим, но взглянув на деятельного тренера, передумал.
Столешников хлопнул в ладоши, привлекая общее внимание.
– Скучаем, мужчины?
«Скучающие мужчины» смотрели на сияющего Столешникова с заметной опаской. А ему, судя по всему, эта ситуация явно доставляла удовольствие.
Еще раз обозрев всю команду, он кивнул Вите:
– Вить, начинай загружать наших героев в автобус. Давайте, пацаны, грузимся, грузимся, в очереди не стоим, все оплачено.
Раф, выходя из раздевалки последним, мысленно попрощался с ней навсегда.
