Ноа Рейнольдс вошел в «Веселого Роджера» и поискал глазами Бернда Крюгера.

Шериф сидел за столиком в глубине, за баром возле печки. На нем были синяя ветровка и коричневые брюки. Ноа пробежался взглядом по залу. На обшитых панелями стенах висели рыболовные сети, мишени для игры в дартс, старые рекламные объявления и даже меч-рыба из пластика. У барной стойки на табуретках сидели два типа в бейсболках, и две девушки в джинсах – в бильярдной. Здесь царило приятное тепло; это сразу ощущали все, кто входил с улицы: языки пламени лизали черное стекло печи. Был воскресный вечер, и в полумраке четыре экрана телевизора одновременно передавали или показывали в записи матчи выходного дня: бейсбол, баскетбол, футбол, соккер…

– Привет, Бернд, – сказал Ноа, присаживаясь.

– Давно я тебя не видел, Линкольн, – заметил Крюгер, энергично пожимая ему руку.

Это было прозвище Ноа, когда они оба служили в департаменте полиции Сиэтла: Крюгер – в отделе краж и ограблений, Рейнольдс – в убойном отделе. Его дали из-за удлиненного лица, книжек, которые валялись по всему кабинету. А может быть, из-за внешности Великого Инквизитора. Большинство сотрудников департамента полиции завидовали послужному списку Ноа и по этой причине имели обыкновение отпускать саркастические высказывания за его спиной. К этому стоит добавить, что он никогда не присоединялся к компаниям после работы, что у него не было чувства юмора и за ним не числилось никаких связей, поэтому тогда о нем ходило немало слухов.

– Ты не спрашиваешь, что со мной стало?

– Я в курсе. Слышал, ты в наших краях уже несколько дней… и что ты теперь в частном агентстве… Что тебе от меня нужно, Ноа?

– Мальчишку, – ответил Рейнольдс.

Он решил играть в открытую, надеясь, что шериф активно поддержит разговор, но тот ничего такого не сделал. Он предпочитал дать Ноа высказаться.

– Грант Огастин – это тебе о чем-то говорит?

Крюгер пожал плечами, обозначая неведение или безразличие. Затем поднял глаза на телеэкран.

– Тип, который сделал себе состояние, работая на сектор обороны. Баллотируется на пост губернатора Вирджинии. Ко мне-то это как может относиться?

– Несколько лет назад у него отняли сына. Сразу после рождения… С тех пор он повсюду его ищет.

Крюгер не продемонстрировал ни особенного интереса, ни даже вежливого внимания.

– Некоторые сведения, которые мы получили, наводят на мысль, что мальчик может находиться на одном из островов…

На этот раз Ноа мысленно отметил, что ему удалось возбудить любопытство у собеседника. Крюгер опустил глаза на него:

– Сын, говоришь?

Он спросил это, вкладывая в голос всю бесстрастность, на какую только был способен.

– Исчез сразу после рождения… Какая, однако, история… И сколько ему лет сейчас?

– Шестнадцать.

– И ты здесь для того, чтобы его найти?

Ноа кивнул. Крюгер задумчиво посмотрел на него:

– У тебя есть какие-нибудь догадки, когда он прибыл сюда?

– Ни малейшей. Это могло быть и шестнадцать лет назад, и в прошлом году…

– Странная она, твоя история.

– Знаю.

– Похищение ребенка… А почему твой Огастин не обратится в ФБР?

– Мой… наниматель… не хочет спугнуть дичь… он самый крупный подрядчик Агентства национальной безопасности, – объяснил Ноа, подмигивая. – У него больше средств, чем у ФБР и ЦРУ, вместе взятых.

– Ага-ага… как с оружием массового поражения в Ираке и одиннадцатым сентября, так? – возразил Крюгер, подмигивая в ответ. – Если у него столько средств, как ты только что сказал, почему же он до сих пор его не нашел?

Ноа поднял руки в знак капитуляции:

– Хороший вопрос, Бернд. Хороший вопрос…

Крюгер закончил со своим пивом и сделал знак бармену.

– Чего ты ждешь от меня?

– Чтобы ты рассказал о той девушке, которую убили.

– Ты упомянул сына, а не девушку.

– Меня интересует ее дружок…

– Генри?

Ноа будто снова увидел мрачного парнишку с приятелями на парковке у паромного терминала. Однажды тот едва не сбил его с ног в туалете на пароме – и Ноа знал, что парень его заметил. Почему шестнадцатилетний подросток до такой степени держится настороже? Затем он прочел статью в газете…

– У этого парнишки нет профиля на «Фейсбуке» под своим именем, ни одного фото в Интернете – ничего.

– Ты хорошо информирован, ничего не скажешь. Ну и что?

– Тебе это не кажется странным?

Бернд пожал плечами:

– Думаю, у его двух мам очень консервативные взгляды на то, что хорошо, а что плохо для их мальчугана. А у тебя, Ноа, все еще нет детишек? Как там Элизабет?

Рейнольдс промолчал.

– Он воспитан двумя лесбиянками? – спросил он.

Крюгер кивнул.

– Приемный?

Шериф снова сделал утвердительный жест.

– Как они выглядят?

Бернд опять пожал плечами:

– Одна – миниатюрная брюнетка, другая – крупная блондинка. Они держат за городом мини-гостиницу. Блондинка работает в Редмонде, чтобы прокормить семейство… Брюнетка еще играет на виолончели, если это может тебе как-то помочь, – добавил Крюгер, изобразив пантомимой игру на музыкальном инструменте.

– Какой возраст?

– Около сорока…

Ноа почувствовал, что его волнение нарастает. Неужели возможно, чтобы он так легко попал в яблочко?

– Этот мальчишка из числа ваших подозреваемых?

Крюгер поколебался. Он не особенно любил Ноа, но в то же время ничего не имел против него. Рейнольдс в свое время был хорошим полицейским.

– Более того, он у меня подозреваемый номер один, – сказал он.

– Поясни…

– Девчушка была беременна.

Труднее всего Ноа оказалось скрыть, что кровь бросилась ему в лицо. Внезапно он почувствовал покалывание в ногах. Боже мой, кто говорит «эмбрион», говорит… ДНК!

– А вскрытие? Кто им занимался?

– Шац.

Сегодня точно его день! Доктор Фрейзер Шац, главный судебно-медицинский эксперт службы судебной медицины округа Снохомиш. Несколько раз Рейнольдс работал с ним, когда был полицейским убойного отдела. Они всегда хорошо ладили. В нем легко угадывался компетентный специалист. Вопрос буквально жег Ноа губы. Но его следовало задать как можно небрежнее, как если б речь шла о малосущественной детали.

– Если она беременна, полагаю, вы пытаетесь узнать, кто отец…

Бернд в упор посмотрел на него.

– Я не вчера на свет родился, Рейнольдс. Я прекрасно знаю, о чем ты думаешь. Да, мы храним ДНК эмбриона, и да – мы собираемся осуществить отбор проб, чтобы сравнить ее с ДНК всех жителей острова мужского пола. Как только сверху дадут разрешение. В этом смысле у них немного заедает. Что касается остального, я не хочу ничего знать о том, чем ты занимаешься, понятно? Обсуждай это с Шацем, хорошо? Если немного повезет, он будет в хорошем настроении. Я абсолютно не в курсе, и этого разговора не было.

Сказав это, Бернд Крюгер положил купюру на стол, встал и покинул бар.