Глава 11
Если бы Виолетту кто-то спросил, как она добралась до своей комнаты, она бы не смогла ответить. Пока ноги на автомате несли ее по лестнице, в голове без конца крутились картины увиденного: темный коридор, низшие за решетками, тянущие к ним свои руки с острыми грязными ногтями. Но больше всего ее пугали даже не эти камеры — низших она хоть никогда и не видела в реальности, но смотрела про них передачи по телевизору, — а та запертая комната. Уже не человек, но еще не вампир. Существо, теряющее свою личность, капли слюны и крови на его лице, и самое главное — неутолимый Голод во взгляде. Виолетта где-то читала, что голод превращающегося вампира намного сильнее голода уже превращенного. Его невозможно контролировать, невозможно удерживать. Даже самые сильные личности не могли ему противостоять. Виолетта боялась даже думать о том, что могло случиться с ней и Аэлитой, если бы дверь оказалась не заперта.
И еще один вопрос, который ее волновал, касался Авроры. Знала ли она, что находится в запертой башне? Если знала, неужели могла специально отправить туда Виолетту? Они ведь много лет дружили, Аврора хорошо ее знала, могла с легкостью предугадать, что она туда пойдет. Ей не хотелось думать, что таким образом та могла попытаться избавиться от нее. Аврора, конечно, стерва, но не убийца.
Виолетта тщательно заперла за собой дверь, как будто боялась, что низшие могут проникнуть в ее комнату, минуя охрану, скинула обувь и, не включая свет, упала на кровать, зарывшись лицом в подушку.
Мгновение спустя она почувствовала легкое дуновение ветра, которому неоткуда было взяться в комнате с закрытыми окнами, но прежде, чем она успела подумать об этом, ее волос коснулась чья-то рука.
— Не пугайся, это я, — тихо произнес знакомый голос.
Несмотря на предупреждение, Виолетта все же вздрогнула и обернулась гораздо резче, чем следовало, однако почти сразу облегченно выдохнула. В полутьме комнаты прослеживались едва заметные черты Алекса. Вампиры умели становиться в темноте почти невидимыми: весьма полезное качество для охоты.
— Ох, Алекс, это ты! — Виолетта бросилась ему на шею.
— Кто же еще? — рассмеялся он, обнимая ее в ответ. От него веяло ощутимым холодом, как будто он сильно замерз, но на самом деле это была его обычная температура.
— Но ведь тебя увидят! — Виолетта со страхом посмотрела на висящую под потолком камеру.
— Не волнуйся, я знаю пароль, камера сейчас показывает тебя одну, меня и близко здесь нет, это же запрещено, — он лукаво улыбнулся. — Я соскучился по тебе. И волновался за тебя.
Виолетта помрачнела, радуясь лишь тому, что в темноте этого не видно, но потом вспомнила, что вампиры обладают прекрасным сумеречным зрением. Слова Алекса напомнили ей и о происшествии на болоте, и об увиденном в башне, и даже о том, что уже завтра утром она окажется в зоне вылета и рискует никогда больше (по крайней мере, в ближайшее время) не оказаться в кольце этих рук, к которым так быстро привыкла.
— Ты уже знаешь, что произошло днем, да? — спросила она, имея в виду проваленный ею по вине Марты конкурс.
Алекс молча кивнул, а потом спохватился, что она могла не увидеть этого в темноте.
— Да, я следил за тем, как проходил конкурс. Ты была очень близка к победе. Но не огорчайся. Конкурсов будет еще достаточно, я уверен, ты справишься с ними. А даже если нет, я все равно не женюсь ни на ком другом. И пусть отец выпутывается как хочет.
Виолетта улыбнулась. Конечно, он так не сделает. Точнее, ему не позволят так сделать. В кланах вампиров, особенно в таких древних, богатых и могущественных, как Шереметьевы, строгие правила соблюдались неукоснительно. Никто не смел перечить главе клана. Алекс, конечно же, был бунтарем со своим собственным мнением, иначе Виолетта и не влюбилась бы в него, но даже он не мог перечить отцу. Иначе не было бы всего этого конкурса.
— Тогда нам придется сбежать, — улыбнувшись, сказала она. По ее голосу он понял, что от подобного плана она не стала бы отказываться.
— Даже если так, — он коснулся холодными пальцами ее щеки, от чего она непроизвольно вздрогнула. — Я всегда найду способ быть рядом с тобой, Виолетта. Обещаю.
Конечно же, Виолетта ему поверила. Она всегда ему верила, с самого момента их знакомства. Марта наверняка объяснила бы это вампирским магнетизмом, но сама Виолетта точно знала, что это не так: они ведь познакомились в Интернете, а там никакой магнетизм, будь ты хоть сто раз вампир, не действует. Дело было в самом Алексе.
— Алекс, можно спросить тебя кое о чем? — наконец решилась Виолетта.
— О чем угодно, — с готовностью ответил тот.
Виолетта сжала его ледяную ладонь обеими руками. Теплее от этого она не стала, и Виолетта не могла понять, от чего дрожит: от холода его тела или вопроса, который боится задать. Точнее, ответа, который боится услышать.
— Зачем вы держите в замке низших?
— Что? — его голос прозвучал удивленно. Искренне удивленно. — О чем ты? В замке нет низших, это ведь… противозаконно. С чего ты взяла это?
— Я видела их в башне, которая закрыта для посещения, — призналась Виолетта.
Алекс несколько секунд молчал, то ли не зная, что сказать, то ли решая, стоит ли говорить. В конце концов он пожал плечами.
— Если ты говоришь, что видела их, то я не могу сомневаться в том, что они там, но я не имею ни малейшего понятия, почему они могут там быть. Если хочешь, я могу узнать у отца.
— А у тебя не будет проблем? Как ты объяснишь, откуда знаешь? Я ведь не должна была туда ходить, это запрещено правилами.
— Ну, я просто скажу, что сам был там, вот и увидел. Отец осведомлен о моем любопытстве, — Алекс улыбнулся. — Его это не удивит.
— Хорошо, тогда спроси. Если честно, — Виолетта на секунду замялась, но затем деланно весело рассмеялась, — я сначала подумала, что в следующем конкурсе нас заставят с ними сражаться. От этого Забранского чего угодно можно ожидать.
— Михал хороший человек, — возразил Алекс, как будто даже немного обидевшись. — На такую жестокость он бы не пошел. Впрочем… не он решает, какие у вас будут конкурсы. Он их лишь организует и проводит.
— Правда? А кто решает?
— Все вопросы в нашем клане решает один вампир — глава клана и мой отец. Этот конкурс — полностью его проект.
* * *
Марте не терпелось проникнуть в башню и посмотреть на все, о чем говорила Виолетта, своими глазами, но она понимала, что какое-то время этому месту будет уделяться повышенное внимание как со стороны охраны, так и со стороны телевизионщиков. Да и другие конкурсантки продолжали торчать у границы ухоженной части сада, невзирая на все попытки Забранского разогнать их. Поэтому она вернулась в свою комнату, чтобы не вызывать лишних подозрений, где заставила себя проторчать добрых два часа, за которые должны были разойтись как минимум девчонки и сотрудники канала. Охрана, к сожалению, едва ли теперь разойдется. Оставалось надеяться, что ей удастся проскользнуть мимо нее. Надежды на то, что вампиры поставят там охранников из числа людей, было мало. Если башня действительно хранила их большой темный секрет, то они будут присматривать за ней сами. Странно, что они вообще допустили несанкционированное проникновение.
На всякий случай переодевшись в еще более темную и более удобную одежду, чем обычно, Марта проверила свои пистолет и меч и добавила к обычному снаряжению еще один кинжал с длинным лезвием, закрепив его ножны на ноге, и небольшой, но мощный фонарик.
Когда она оказалась на улице, замок и сад вокруг него уже укутала уютная ночная тишина. Казалось, все уже разошлись по теплым постелькам и давно спят, однако Марта не стала обманываться этой иллюзией. Вампиры никогда не спали, передвигались бесшумно и умели становиться почти невидимыми для человеческого глаза, сливаясь с тенями. Можно было идти прямо в их объятия и заметить это только в последний момент. К счастью, Марта тоже умела становиться и бесшумной, и почти невидимой, ее мог выдать только запах, но учитывая то, как много людей толкалось и в замке, и в его окрестностях уже несколько дней, она надеялась, что обоняние вечно голодных кровососов притупилось.
Марта не знала наверняка, что хочет найти в башне. Она бы ни за что не признала этого вслух, но в глубине души все же надеялась, что Виолетте все привиделось или же она ошиблась по какой-то причине. Быть может, в башне действительно находится какая-то пугающая заготовка для конкурса, а девчонки просто перепугались, не разобрались и запаниковали. И хотя Марта очень в этом сомневалась, часть нее на такой вариант продолжала надеяться. Ведь если Виолетта и Аэлита все поняли правильно, то это означало большие проблемы. Настолько большие, что Марта не знала сейчас, что с ними делать, кроме как бежать отсюда.
Трансформирующегося вампира она бы еще могла объяснить. Она видела, как тот низший укусил девушку в форменной одежде. Яд низших вампиров практически не оставлял шансов. Марта не знала точно, какова процедура в таком случае. Возможно, вампиры были обязаны дождаться полной трансформации, прежде чем обезглавить новообращенную и сжечь тело. Может быть, именно это и видела Виолетта. Однако это не объяснило бы других низших.
Интуиция давно твердила Марте, что с конкурсом не все так хорошо, как пытается казаться. Первые сомнения возникли у нее в тот момент, когда участниц изолировали даже от их охраны. Укрепились они, когда проигравшие девушки начали незаметно уезжать, ни с кем не прощаясь. За годы работы с Виолеттой Марте довелось посмотреть немало реалити-шоу, поэтому кое-что в их сюжетах и правилах она понимала. По ее мнению, прощания должны были представлять собой целые слезливые эпизоды, ведь так делали всегда. Но почему-то не в этот раз.
Однако Марта слишком хорошо знала свою нелюбовь к вампирам, чтобы доверять в подобном вопросе интуиции. Поэтому она обязана была проверить, чтобы не проколоться как днем в конкурсе на болоте. Здесь многое оказывалось не тем, чем выглядело. Быть может, у этого всего тоже есть объяснение?
Почему-то у расщелины не оказалось никакой охраны. Марта долго наблюдала из кустов, просмотрела все глаза, но никого так и не заметила. И когда она сама скользнула в уже давно образовавшуюся брешь, никто ее не остановил. Решили, что больше никто сюда не сунется?
Свет фонаря выхватил из темноты только кучи мусора, когда-то бывшего строительным и отделочным материалом и внутренним убранством. Марта вынула меч из ножен и очень медленно, прислушиваясь к каждому шороху, двинулась вперед по коридору, в котором оказалась.
Башня хранила гробовое молчание. Кроме шороха шагов самой Марты и завывания ветра в разбитых окнах и проломленных стенах, больше ничего не было слышно. Беспрепятственно добравшись до лестницы, Марта принялась подниматься по ней, заглядывая в каждое ответвление и медленно «ощупывая» его лучом фонаря.
На одном из этажей она заметила следы засохшей крови на полу, поэтому решила, что это именно тот этаж, который ей нужен, хотя никаких ужасных звуков не слышала. Вскоре она нашла и решетки, однако за ними не оказалось ни одного вампира — ни низшего, ни высшего — только грязный пол. Комнату в конце коридора она тоже увидела и сразу поняла, что дверь в нее приоткрыта, хотя Виолетта говорила, что та была заперта. Крепче сжав меч в руке, Марта двинулась к комнате, однако та оказалась пуста.
— Что за черт? — пробормотала Марта себе под нос, убирая меч в ножны.
Она вошла в комнату, скользя лучом света по стенам и полу. Комната, как и все остальное, выглядела заброшенной, словно сюда давно никто не заходил, однако что-то в этом заброшенном виде опять было не так, хотя даже дойдя до противоположной от двери стены, Марта все еще не понимала, что именно может быть «не так». Только втянув ноздрями воздух, она наконец смогла это сформулировать для себя: воздух тут все еще хранил следы чьего-то недавнего присутствия. Он пах болью и отчаянием.
Она не успела больше ни о чем подумать: позади нее едва слышно скрипнула дверь и раздался тихий шорох. Марта резко обернулась, машинально снова вытаскивая меч из ножен и понимая, что это бессмысленно, если позади нее низший. Ей просто не успеть отразить удар при таком раскладе.
Однако в горло ей так никто и не вцепился, а за ее спиной обнаружился всего лишь вездесущий Забранский со своей неизменной тростью, в тошнотворно аккуратном костюме и с отвратительной усмешкой на губах.
— Вот верите? Я даже не удивлен, — хмыкнул он, разглядывая Марту цепким взглядом. От него наверняка не укрылись ни ее слишком неприметная одежда, ни дополнительное оружие.
Марта снова убрала меч в ножны, пытаясь сохранить невозмутимый и независимый вид.
— Господин Забранский, — с ехидцей протянула она. — Тоже не спится?
— Ваш топот в закрытой части замка мешает, — кивнул он. — В моем возрасте, знаете ли, люди уже остро реагируют на внешние раздражители. Нашли что-нибудь интересное?
— А должна была?
Забранский развел руками.
— Полагаю, ваша подопечная вас уверяла, что да.
— Забранский, ну когда же вы запомните? Я телохранитель Виолетты Ремешевой. А та девочка, которая здесь якобы что-то видела, не имеет ко мне отношения.
Забранский рассмеялся. Весело и непринужденно, как будто Марта действительно сказала что-то крайне смешное.
— Я не настолько глуп, как вам бы хотелось. У вашей подопечной, которая Виолетта Ремешева, на лице вот такими буквами, — он развел руки в стороны, — было написано, что она видела то же, о чем твердила ее подружка. И я видел ваш предупреждающий взгляд в ее сторону. Вы молодец, не дали ей сделать глупость, поэтому она, в отличие от Аэлиты, не покидает конкурс.
Марта картинно развела руками и пожала плечами, как и после первого конкурса Виолетты.
— Я вообще не понимаю, о чем вы говорите, — вполне искренне заявила она, а потом поторопилась переменить тему: — Но все же возвращаясь к тому, что заявила Аэлита: это ведь стоило проверить, правда? — она беспардонно посветила ему фонариком прямо в лицо, чтобы лучше видеть реакцию. — Такое ведь не могло примерещиться на пустом месте, как считаете?
На лице Забранского отразилась целая гамма эмоций, но вовсе не тех, на которые рассчитывала Марта. В основном там мелькали разочарование с легким оттенком сочувствия и непременной насмешкой.
— Марта, — он впервые назвал ее по имени и даже доверительно наклонился чуть вперед, убрав тем самым лицо от назойливого света фонарика, — я не верю, что вам не пришла в голову другая мысль, вы слишком умны для этого. Вспомните вид девчонок: расширенные зрачки, излишнее возбуждение, бредовые галлюцинации. Ничего не напоминает?
— Ваше предположение оскорбительно, — холодно отозвалась она. — И для Виолетты, и для меня как для профессионала. Если бы Виолетта употребляла наркотики, я бы об этом знала.
— Боже мой, да мне бы в голову не пришло обвинить в чем-то подобном вашу подопечную! — Забранский примирительно вскинул руки и даже вполне правдоподобно изобразил испуг. — Особенно когда у вас при себе столько оружия. Та часть сада закрыта не потому, что нам было лень убрать ее. Там растут растения, способные вызывать галлюцинации. Чтобы убрать их, нужно было получать отдельное разрешение у чешского правительства. Не забывайте, мы в чужой стране, и замок этот всего лишь сдали нам в аренду. Кто ж знал, что воспитанные девушки нарушат запрет? Если бы здесь проводился какой-то мальчишеский конкурс, мы бы учли этот факт. Хотите, мы еще раз прогуляемся по этой башне, я покажу вам даже те коридоры, которые вы наверняка не нашли, и вы убедитесь, что здесь действительно ничего нет. — Он даже предложил ей свой локоть, как будто приглашал на романтическую прогулку.
Локоть Марта, конечно, проигнорировала, но в целом от предложения отказываться не стала. Вряд ли Забранский стал бы это делать, не будь он уверен в результате, но ей хотелось убедиться во всем собственными глазами.
— Скажите, а Аэлита уже тоже внезапно уехала? — как бы между прочим поинтересовалась она, пока распорядитель показывал ей башню.
— Должно быть, она как раз собирает свои вещи, — кивнул тот, мельком взглянув на часы.
— То есть можно с ней увидеться, проводить ее, пожелать удачи?
На этот раз Забранский молчал долго, медленно шагая рядом с ней. На его лице больше не было насмешки, оно излучало крайнюю серьезность.
— Я понял, что вы хотите сказать, — наконец кивнул он. — И хоть я не имею права говорить вам этого, но вы же не успокоитесь, да? — Он еще больше замедлил шаг, повернув голову в ее сторону.
Марта совсем остановилась и выразительно посмотрела на него, стараясь вложить в этот взгляд все свои эмоции, чтобы было понятно, насколько далеко она готова зайти в поисках ответов на свои вопросы.
— Выбывшие участницы не уезжают домой, — сказал Забранский. — Победительница этого конкурса выйдет замуж за Александра Шереметьева. Но есть еще одна часть конкурса.
— И что же она предполагает? — на лице Марты читались удивление, смешанное с недоверием.
— Я не знаю.
Недоверие исчезло, а удивление переросло в крайнее изумление, даже брови Марты поднялись так высоко, что казалось, будто они вот-вот достигнут линии волос. Она не сдержалась и усмехнулась.
— Бросьте, Забранский, что за чушь вы пытаетесь мне скормить?
— Мне кажется, вы слишком высокого мнения обо мне, — Забранский тоже улыбнулся, и впервые его улыбка выглядела несколько неловкой, хотя он тут же вернул лицу привычное выражение. — Я же не вампир и не принадлежу к клану Шереметьевых. Я всего лишь на них работаю. Я распорядитель этого конкурса, но не его организатор.
Марта какое-то время изучала выражение его лица в полутьме (фонарик она больше на него не направляла), а потом внезапно поинтересовалась с некоторой долей сочувствия в голосе:
— Как вы вообще дошли до жизни такой? Служить вампирам… Надеетесь, что они подарят вам бессмертие?
— Надеюсь, что нет, — фыркнул он. — В чем разница между тем, чтобы работать на людей, и тем, чтобы работать на вампиров? Вы видите эту разницу? Я — нет.
Марта даже немного смутилась. В конце концов, ее выбор профессии тоже многие осуждали, считая, что рисковать собственной жизнью ради никому не нужной богатой наследницы — глупо, того не стоит. Так что с Забранским ее объединяло как минимум то, что они оба могли сыграть в ящик на рабочем месте, но оба брали на себя этот риск вместе с его привилегиями в виде весьма высокой оплаты.
— Я вижу, — все же возразила она тоном, дающим понять, что на этом она предпочитает тему закрыть, не задавая новых вопросов и не уточняя своих ответов.
Осмотр башни они продолжили в молчании. Нигде так и не обнаружилось ничего подозрительного, что Марту отчасти даже немного обрадовало, хоть и не успокоило ее интуицию.
— Что ж, благодарю за сотрудничество, господин Забранский. Теперь я убедилась, что для моей подопечной опасности нет. Смогу спать спокойнее.
— Хотелось бы в это верить, — хмыкнул Забранский, пропуская ее вперед: они как раз подошли к выходу из башни. — Но не могу, — закончил он уже на улице. — Такие, как вы, всегда найдут повод для недоверия и беспокойства, не так ли?
— Ваша работа — организовывать испытания. Моя — не доверять и беспокоиться, — отозвалась Марта, но в этот раз это прозвучало почти как дружеская пикировка. — Доброй ночи, господин Забранский.
— Доброй, — он улыбнулся, но следом не пошел, оставаясь в запущенной части сада.
* * *
Время, как всегда, уже приближалось к утру, когда Михал Забранский наконец-то добрался до своей комнаты. Вставляя магнитный ключ в замок, он подумал, что, если бы не одно обстоятельство в его жизни, которое он уже привык ненавидеть всей душой, к концу конкурса он рисковал бы заработать не только инфаркт.
«Женим Алекса, куплю костюм с отливом — и в Ялту», — хмыкнул внутренний голос.
В его комнате было темно и тихо, но Михал сразу же насторожился, почувствовав чужое присутствие. Пальцы сильнее сжали трость, однако очень быстро он узнал невидимого гостя. Пусть он не был вампиром и не умел так остро различать запахи, у него были свои способы.
— Алекс, я знаю, что ты здесь, можешь не изображать из себя Ника Холлоуэя, — усмехнулся он, запирая за собой дверь.
— Кого? — удивленно спросил молодой вампир, выходя из тени в углу, в которой прятался. Названное имя ему, видимо, ничего не говорило.
— Ну ладно девчонки малолетние не знают, но ты-то не первый год на свете живешь, старше меня, — проворчал Михал, снимая с себя пиджак и галстук. Впрочем, Алекс наверняка прекрасно понял, что ворчливость эта напускная, он слишком хорошо его знал, а настроение людей умел чувствовать и того лучше. — Персонаж «Исповеди невидимки» с Чеви Чейзом.
— Не смотрел, — Алекс пожал плечами. — Я тебе не помешал? Ты, наверное, устал? — выражение его лица давало понять, что усталость Михала он тоже почувствовал и лишь интересуется, готов ли тот потратить на него немного своего времени.
Михал махнул рукой, что могло означать и то, что он устал, и то, что готов его выслушать.
— Что случилось?
Его гость обезоруживающе улыбнулся.
— На самом деле, я надеялся, что ты мне это расскажешь. Я слышал, что у шестой башни была какая-то заварушка сегодня, но подробностей никто не знает. А ты там был, насколько я понимаю. Так что случилось?
— Две любопытные дурочки нарушили запрет и полезли в закрытую часть сада и замка, где им привиделись низшие, — коротко сообщил Михал, опускаясь в глубокое кресло. — Одна подняла крик, у второй хватило ума промолчать. — По его губам скользнула улыбка, когда он вспомнил ту сцену. Что-то забавное было в этой чересчур мнительной телохранительнице.
— Хм, странно, — протянул Алекс. Впрочем, его удивление выглядело недостаточно натурально: он всегда был плохим актером. — Почему именно низшие? Странная фантазия, ты не находишь?
— А почему нет? — Михал пожал плечами, внимательно следя за выражением его лица. — Люди боятся вампиров, особенно низших. Даже эти юные девчонки, которые привыкли к вам с пеленок. В любом случае, волноваться не о чем. Я лично проверил башню, она совершенна пуста, а одна из девчонок покинула конкурс за нарушение правил. Хотя, по моему мнению, убрать нужно обеих.
Алекс заметно насторожился.
— Насколько я понимаю, формально у тебя нет причины, — медленно произнес он. — Ведь вторая девушка не призналась в том, что нарушила правила?
— Именно поэтому она все еще в числе конкурсанток. Но ты же понимаешь, правила она нарушила. А найти причину, чтобы снять ее, не так и сложно.
— Так ли это нужно?
Михал молчал несколько долгих секунд, не отводя взгляд от лица Алекса и вспоминая предыдущие дни конкурса. Именно Виолетте Алекс отдал дополнительный балл на балу.
— Она тебе нравится больше других? — прямо спросил он.
Алекс не отвел взгляд. Он всегда относился к Михалу с уважением. Возможно, даже с большим уважением, чем к главе клана и другим вампирам. Наверное, именно поэтому не стал сейчас врать.
— Она единственная из них, кто мне нравится.
Михал удивленно прищурился.
— В самом деле? Из всего этого цветника только она одна? Вы же общались только на балу, если мне не изменяет память.
— Мы с ней знакомы, — после короткого молчания признался Алекс. — Мы долго общались в чатах, но никогда не виделись в реальности. Это не помешало нам влюбиться друг в друга. Она не должна выбыть, Михал. Она должна победить.
— О Боже, — Михал прикрыл лицо ладонью и глубоко вдохнул. Господь не мог перестать над ним издеваться даже по мелочам. Из всей этой разноцветной девчачьей компании Виолетта Ремешева была как раз той, кого он выпер бы в первую очередь. Нет, сама девушка ему ничем не мешала, но вот ее настырного телохранителя следовало держать как можно дальше. Уж слишком настойчиво она лезла туда, куда совать свой нос не следовало. И дело было не только в конкурсах и башнях, Михал не мог этого не признать. — Ты говорил отцу? — Он снова посмотрел на Алекса.
— Я пытался, но ты же его знаешь, — фыркнул тот. — Он слушает ровно две секунды, а дальше начинает додумывать или переворачивать все с ног на голову, как ему угодно. Я просто сказал, что хочу жениться и что нужно найти способ урегулировать вопрос с правительством смертных. Когда я начал объяснять ему про Виолетту, он уже не слушал, а строил планы этого конкурса. Не знаю, зачем ему именно конкурс, но раз уж так, Виолетта должна победить.
— Это будет затруднительно. Она на последнем месте. И я уже более или менее успел изучить способности конкурсанток. Не обижайся, но у твоей возлюбленной так себе с быстротой реакции. Она попросту провалит следующий конкурс.
— Неужели нельзя ничего придумать? — в голосе Алекса появилось отчаяние. Вероятно, он пришел сюда именно ради этого. Ведь он знал положение Виолетты в таблице результатов. — Хоть как-то отодвинуть ее от конца списка? Дальше я сам смогу ей помочь, но не завтра.
Михал задумался. Когда вампиры обрисовали ему свое видение следующего конкурса, он не удержался, внес в него свою идею. Очень маленькую, никто ее не узнает и не поймет, но если бы Виолетта ее знала, это помогло бы ей с блеском справиться с заданием.
Он не имел права рассказывать участницам о предстоящих конкурсах, но никто не запрещал ему научить одну из них старой песенке.
— Иди спать, Алекс, — велел он, — или чем ты там занимаешься по ночам. Но с завтрашнего вечера эта девчонка — твоя забота, понял?
Алекс расплылся в радостной улыбке. Для не совсем живого существа у него оставалась потрясающе живая мимика.
— Спасибо, Михал, — с чувством сказал он. — Я знал, что ты поймешь.
* * *
После ухода Алекса Виолетта уснула быстро и спокойно, уверенная в том, что до утра он что-нибудь придумает, и она сможет покинуть последнее место. Он же обещал. А Алекс всегда сдерживал свои обещания. Она как раз смотрела прекрасный сон, в котором в ярко-красном подвенечном платье (такие как раз входили в моду, и Виолетта на самом деле уже присмотрела для себя несколько моделей) шла к алтарю, где ее ждал улыбающийся Алекс, когда в комнату постучали.
Виолетта села на кровати, растерянно оглядываясь по сторонам. Комната была совершенно пуста, ее темноту рассеивал лишь свет полной луны, падающий на пол сквозь неплотно задернутые шторы. Она уже почти решила, что стук ей приснился, но тот раздался снова. Кто-то определенно стучал в ее дверь. Виолетта нахмурилась, но все же встала с кровати, зажгла свет и открыла дверь.
К ее удивлению на пороге обнаружился Михал Забранский. На нем не было ни пиджака, ни галстука, но по мятой рубашке и тем же самым брюкам, в которых он был днем, Виолетта поняла, что он еще не ложился. Она машинально посмотрела на часы: половина шестого утра.
— Михал? — удивленно произнесла она. — Что вы здесь делаете?
— В гости зашел, — хмыкнул тот, шагнув вперед, заставляя Виолетту отступить назад и впустить его в комнату. — Надеюсь, не помешал? — Он захлопнул за собой дверь и без спроса прошел дальше, сел в глубокое кресло, не позаботившись о том, что на нем лежало ее платье.
Виолетта смотрела на него со смесью страха и любопытства, гадая, что могло привести его к ней в столь поздний (или ранний?) час. На мгновение мелькнула мысль, что именно так он и сообщает участницам конкурса о том, что они выбывают и им надо собирать вещи, ведь девчонок за завтраком уже никто не видит, но она отмахнулась от этой мысли. Уж слишком она ее пугала, чтобы думать о ней заранее. Тем более Виолетта еще не проиграла. Да, она теперь на последнем месте и понятия не имеет, что будет в следующем конкурсе, но она еще не проиграла. И Алекс обещал ей помочь.
— Вообще-то я спала, — заявила она, постаравшись придать своему голосу нотки недовольства. Она только сейчас сообразила, что стоит перед ним в одной ночной рубашке, которая едва достает до середины бедра и имеет чересчур глубокий вырез. Виолетта машинально попыталась прикрыться, сложив руки на груди и стараясь выдать это за жест недовольства, но Забранский, похоже, разгадал ее маневр. По его лицу скользнула насмешливая ухмылка. Что если Аврора все же не врала о своих отношениях с ним? На взгляд Виолетты, ему стоило бы интересоваться кем-то хотя бы вроде Марты, но кто знает, какой взгляд у него?
— Что странно, учитывая твое желание лезть туда, куда не следует, — прокомментировал Забранский. — Ночь — лучшее для этого время, разве нет?
Виолетта гордо вскинула голову.
— Не понимаю, о чем вы!
— Ну конечно.
— Думайте, что хотите, вы все равно ничего не докажете!
Забранский тяжело вздохнул, а потом сказал уже совсем другим тоном:
— Оденься. Будем учить песню.
— Что? — Виолетте показалось, что она ослышалась.
— Оденься, будем учить песню, — терпеливо повторил Забранский, протягивая ей попавшийся под руку свитер. Виолетта никогда не умела класть вещи на место.
— Михал, у вас все в порядке? — не сделав ни единого движения, чтобы забрать свитер, поинтересовалась она.
— У меня — да. А вот ты рискуешь завтра вечером покинуть конкурс. Поэтому надень уже в конце концов свитер и слушай долбанную песню.
Все это было сказано совершенно спокойным голосом, никак не вязавшимся со смыслом слов. Виолетта решила не спорить. Забранский либо пьян, либо свихнулся. В любом случае следовало делать так, как он говорит, а утром сообщить кому-то из вампиров клана. Виолетта натянула на себя свитер и села на кровать, приготовившись слушать.
— А ты чего уселась? — удивился Забранский.
— А что?
— Вставай, будем учить.
— Стоя? Песню? Мы что, в хоре?
— Господи, Виолетта, ты можешь не задавать вопросов, а просто делать, как я говорю?
Виолетта послушно поднялась с кровати, теперь уже окончательно убедившись в том, что Забранский сошел с ума. Она сбежала бы, если бы он тоже не поднялся с кресла и не загородил ей путь к двери. Она с надеждой посмотрела на камеру под потолком. Кто-то наверняка круглосуточно следит за мониторами, может быть, ей удастся подать какой-то знак о том, что ей нужна помощь?
Забранский заметил ее взгляд на камеру.
— Не волнуйся, она показывает, как ты мирно спишь в постели, — «успокоил» он.
Виолетта поняла, что попала в ловушку. Не выбраться, не позвать на помощь. Придется делать так, как он говорит. По крайней мере, это позволит ей потянуть время и придумать, что делать дальше.
— Что нужно делать? — спросила она, всем своим видом показывая, что готова к обучению.
— Повторяй за мной. — Забранский прислонил свою трость к стене, закатал рукава рубашки и неожиданно довольно фальшиво запел: — Когда тебя судьба под плинтус загнала, — он присел на корточки, — и знаешь ты, что шансов нет… Хлоп, хлоп, хлоп… — В три приема, хлопая в ладоши, он снова выпрямился. — Ты на месте стой и путь найди простой… Повторяй.
Виолетта смотрела на него во все глаза, ошеломленная и обескураженная, поэтому даже не сразу сообразила, что последнее относилось к ней.
— Ну же, Виолетта! — окликнул ее Забранский. — Мы до утра будем стоять? Я надеялся еще хотя бы час подремать.
Виолетта тряхнула головой и тут же скороговоркой выпалила:
— Когда тебя судьба под плинтус загнала и знаешь ты, что шансов нет…
— Стоп! — перебил ее Забранский. — Во-первых, ты должна петь, а не бормотать себе под нос то, чего не понимаешь, а во-вторых, ты не видела, что я делал при этом?
«С сумасшедшими лучше не спорить», — напомнила себе Виолетта и, глубоко вдохнув, повторила все действия Забранского, напевая слова его странной песенки.
— Молодец, — похвалил он, а потом снова запел, сопровождая слова своим ритуальным танцем: — …Станцуй ты Питер Панда Дэнс. Прыгни три раза как Кен Гуру, дважды вбок шагни, словно Краб Даду. Трижды шагни вперед, сделай шаг назад и на спину скорей ложись…
Виолетта, старательно закусив губу и сдерживая рвущийся наружу смех, следила за тем, как Забранский изображает из себя краба, кенгуру и кого-то там еще. Ей больше не было страшно. Даже если он сумасшедший, то как минимум очень веселый сумасшедший. Но когда он повалился на пол, словно ему было не пятьдесят шесть, а двадцать, она не выдержала и расхохоталась.
Песня мгновенно прервалась.
— Что смешного? — почти обиженно спросил Забранский, глядя на нее снизу вверх.
— Я не думала, что вы способны на такие акробатические этюды, — сквозь смех призналась Виолетта.
— Я не такой старый, как думаете ты и твоя нянька, — проворчал Забранский. — Хотя я не исключаю возможности того, что к утру меня скрутит радикулит.
— Если это произойдет, я пришлю к вам Марту с мазью, — пообещала Виолетта.
— Прекрасно, я уже почти хочу, чтобы это произошло. А теперь повторяй за мной.
Виолетта снова повторила все его движения, напевая при этом с уже гораздо большим энтузиазмом.
— Что дальше? — спросила она, когда они вдвоем лежали на полу.
— И катись, катись, катись, — опять пропел Забранский, правда, теперь уже дыша намного тяжелее, чем сначала, и покатился по полу, пока не уперся в стену, — и прыгай, ведь бездна под тобой. — Он подскочил на ноги подпрыгнул так высоко, что Виолетта даже усомнилась, получится ли у нее. — Дыханье задержи… И слева рычаг нажми. Таков вот Питер Панда Дэнс! — Он остановился, театрально вскинув руки, и посмотрел на Виолетту, словно ожидая оваций.
— Господи, Михал, вы неподражаемы! — Виолетта захлопала в ладоши. — Что это за песенка?
— Из одного фильма, — тяжело дыша, ответил он. — Я его обожал, когда был мальчишкой.
— Про панду Питера?
— Типа того. А теперь хватит болтать, повторяй.
— И все же, зачем мы это учим? — спросила она, закончив танец и глядя на Забранского со счастливой улыбкой, как будто он только что купил ей леденец на ярмарке.
— Завтра поймешь. А теперь давай заново.
— Что? Зачем?
— Закрепить, — он пожал плечами, опускаясь в кресло. По всей видимости, дальше выполнять этот странный номер Виолетте предстояло самостоятельно.
Забранский оказался придирчивым учителем. По его мнению, Виолетта делала все то слишком быстро, то слишком медленно, то забывала слова, то путала движения. С нее сошло семь потов, пока он, наконец, не остался доволен ее «танцем».
— Надеюсь, завтра не растеряешься, — удовлетворенно кивнул он, поднимаясь с кресла.
— А когда мне это пригодится?
— Ты же умная девочка, догадаешься сама, — предсказуемо ушел от ответа Забранский.
Виолетта не удержалась и все же обняла его.
— Спасибо вам!
Она была уверена, что это Алекс попросил его помочь ей, но не стала ничего говорить, поскольку не знала точно, как именно Алекс объяснил свою просьбу и свой интерес к ней. Однако теперь ей казалось, что Забранскому можно доверять. Если ему доверяет Алекс, то может и она.
— Вдруг ты завтра проиграешь, а радикулит скрутит меня послезавтра? — хмыкнул Забранский, выпутываясь из цепких девичьих объятий и поспешно открывая дверь. — Я не могу этого допустить.
Виолетта могла бы поклясться, что он смутился.
