Это было сорок шесть лет назад. В том самом месте, где дедушка, отец и мать героически сражались с целой сворой собак под предводительством трёх наших псов — Чёрного, Красного и Зелёного. Однажды грозовой ночью молния ударила по плите на «могиле тысячи людей», где покоились останки коммунистов, гоминьдановцев, простых крестьян, японцев и солдат марионеточных войск, и истлевшие кости разлетелись на несколько десятков метров. Дождь омыл кости начисто, они стали торжественно-белыми. Я в тот момент как раз приехал домой на летние каникулы. Услышав, что раскололась плита на «могиле тысячи людей», я помчался туда, чтобы посмотреть своими глазами, а за мной увязалась наша голубенькая собачка. Всё ещё накрапывал дождь, и пёсик убежал вперёд, хлюпая по мутным лужам крепкими лапами. Очень скоро нам попались кости, которые выкинуло ударом молнии, пёсик потыкался носом, понюхал и безо всякого интереса потряс головой.

Возле расколотой могильной плиты стояли люди, и у всех на лицах читался ужас. Я протиснулся сквозь толпу. Там лежали черепа и скелеты, снова увидевшие белый свет. Кто тут коммунист, кто гоминьдановец, кто японец, кто солдат марионеточных войск, а кто простой деревенский житель, боюсь, уже и секретарь местного парткома не смог бы разобраться. Черепа имели одинаковую форму и лежали вплотную друг к другу, омываемые одним и тем же дождём. Редкие капли скорбно барабанили по белоснежным костям. В перевёрнутых черепах скопилась дождевая вода, чистая и холодная, как гаоляновое вино, простоявшее в подвале долгие годы.

Односельчане собрали вылетевшие из могилы кости и кинули обратно в общую кучу. У меня зарябило в глазах, а когда я ещё раз присмотрелся, то увидел, что в той же могиле лежат десятки собачьих черепов. Впоследствии я узнал, что череп человека и череп собаки почти не отличаются друг от друга, пробивавшийся в могилу рассеянный белый свет словно передал мне некую информацию, от которой захватывало дух. Славная история человечества связана с огромным количеством легенд и воспоминаний о собаках, история собак и история человека сплелись воедино. Я тоже принял участие в собирании разлетевшихся костей, в целях гигиены надев пару белоснежных перчаток. Односельчане гневно смотрели на меня, и я торопливо сдёрнул перчатки и сунул в карман брюк. Собирая кости, я ушёл дальше всех и добрался до кромки гаолянового поля в сотне метров от общей могилы. В низкой траве, покрытой капельками дождевой воды, лежала полукруглая черепная коробка, ровный и широкий лоб свидетельствовал о незаурядности покойника. Я тремя пальцами взял череп и пошёл назад, но среди травы снова блеснуло что-то белое. Это был вытянутый череп. Несколько острых зубов в оскаленной пасти наводили на мысль, что подбирать его нет необходимости. По-видимому, это был собрат голубенького пёсика, бежавшего за мной по пятам. Или, возможно, волк. А то и помесь собаки и волка. Судя по прилипшим комочкам земли и чистой поверхности, его тоже ударом молнии выкинуло из общей могилы, где он безмятежно пролежал несколько десятков лет. В итоге я и его поднял. Односельчане бесцеремонно сваливали человеческие останки в могилу, кости ударялись одна о другую, ломались и крошились. Я кинул туда же половину человеческого черепа, а потом застыл в нерешительности с огромным собачьим черепом в руках. Кто-то из стариков сказал:

— Кидай давай, тогда собаки были не хуже людей!

И я кинул собачий череп в открытую могилу. Восстановленная «могила тысячи людей» была точь-в-точь такая же, как до удара молнии. Чтобы успокоить потревоженные души, моя мать сожгла перед ней целую кипу жёлтой бумаги для жертвоприношений.

Я помогал восстанавливать могилу, а потом вместе с матерью трижды поклонился, выказав почтение тысяче трупов, лежавших в ней.

Мать сказала:

— Сорок шесть лет прошло! Мне тогда было пятнадцать…