Глава 5
Факультет травников вздрагивал, молился и плакал. Грязнокровый дьявол вихрем промчался по дортуарам, изъял все, что только можно было, и собрал сонных, испуганных и ничего не понимающих студентов в учебной комнате. Там, где они должны были делать домашнее задание.
– Доброй ночи господа учащиеся. Мисс Транн, камин ждет ваше разрешение, – Илзе сдула со лба упавшую прядь волос. У ее ноги стоял картофельный мешок, в котором позвякивали бутылки, неслышно крошились изъятые сигареты и обреченно шуршали страницами непристойные журналы.
– Доброй ночи куратор Эртайн, – нестройно прогудели ученики.
– Новость о моем уходе сильно устарела, с чем я вас от души и поздравляю, – широко улыбнулась Илзе, – спокойной ночи. Можете быть свободны.
С чувством выполненного долга Илзе вышла из учебной комнаты, оставляя позади себя тишину. Мешок с «добычей» она тащила волоком, отчего он позвякивал и распространял вокруг себя алкогольные пары – что-то внутри разбилось и протекло. Но жалеть хозяйственную службу Илзе больше не собиралась – ее никто не пожалел. Невзирая на то, что от нее никогда не было ни грязи, ни претензий.
Скинув мешок в мусор Илзе устало вздохнула и прислонилась бедром к стене. Вечерний рейд изрядно вымотал мисс Эртайн. Ничего, завтра она освобождена от занятий ради переезда. А значит, собрав нехитрые пожитки и перенеся их в новый дом, можно будет отправиться на прогулку. На самом деле Илзе хотела заглянуть в полулегальный зверинец – присмотреть себе домашнее животное. В Бирготе не было кошек и это очень огорчало Илзе. Хотя несколько лет до этого она о них даже не вспоминала.
Несмотря на глубокую ночь, капитан еще не вернулся. Илзе вздохнула – ночной Биргот представляет много развлечений молодым мужчинам. Были бы деньги. Непонятно отчего, но это задело куратора. И прежде чем лечь спать она отключила насос для питьевой воды. Просто так, чтобы не работал зазря. И в этом не было ни капли мстительной обиды. Да и ведь завтра она рано уйдет, вдруг капитан еще не вернется? А насос он такой, за ним глаз да глаз.
Взбудораженная Илзе засыпала и просыпалась, вздрагивала от каждого шороха и в итоге сдалась. Встала, достала приготовленный чемодан, из тех, в которые вмещалось все и еще чуть-чуть, и начала собирать вещи. На дно она укладывала то, что пригодится не скоро – Илзе не питала иллюзий по поводу своей любви к переездам.
Стук в общем коридоре подсказал, что капитан вернулся. Илзе мышкой подскочила к двери и выглянула в коридор. Капитан был возмутительно трезв, опрятен и тяжело опирался на трость. На висках выступил пот. Подрагивающими пальцами он достал узкий фиал и медленно, тяжело пошел в сторону кухни. Илзе была готова выть от стыда – она узнала зелье. Его требовалось разбавлять водой, которую она собственноручно отключила.
Грохот на кухне заставил Илзе испуганно съежиться и зажмуриться – она знала, что это у табуретки подломилась ножка. Эртайн даже прикрыла уши, чтобы не слышать какими словами ее покроет капитан. Но в блоке царила тишина. Как только Илзе отдышалась, она сразу устремилась на кухню – капитан мог удариться головой и потерять сознание.
На полу лежал разбитый флакон. Сломанный табурет лежал на полу. Капитана Гарвести нигде не было. Илзе стало стыдно и больно – из-за глупой, надуманной и недостойной ревности она подставила человека и оставила его один на один с недугом. Да и ревность-то – с чего вдруг? Правду говорят, женщины существа странные и порой неадекватные.
Принюхавшись к зелью, покатав сухой порошок в пальцах, куратор Эртайн кивнула сама себе – она определила состав правильно. Резко поднявшись Илзе топочущей тенью пробежала до своей комнаты, выхватила мазь из общей кучи сваленных на постель медикаментов и, выйдя, решительно подошла к двери капитана. Громко постучав, она вошла.
– Мисс Эртайн, боюсь я сейчас не лучший собеседник, – хриплый голос Кассиана едва не лишил девушку решимости. На короткое мгновение ей захотелось просто оставить баночку и уйти.
– Я сегодня поступила глупо, но хотела, как лучше, – Илзе не смогла быть честной до конца, – я думала, вы не вернетесь – у вас завтра выходной. А я переезжаю. Вот и позаботилась о вас.
– Спасибо, – хмыкнул Гарвести, – вроде месяц еще не прошел.
– Давайте я натру вашу ногу согревающей и обезболивающей мазью, и заодно все расскажу.
– Может, я сам?
– В зависимости от того, где расположен недуг.
– Шрам это, большой и, – капитан помялся и добавил, – уродливый. Юной леди не стоит смотреть на такие вещи.
– Поэтому хорошо, что леди здесь нет, – улыбнулась Илзе, – а простая грязнокровка сможет и посмотреть, и погладить. Ага, вот мои глаза и привыкли к темноте. Вижу вас.
В темноте комнаты едва угадывались очертания мебели. Хорошо различима была только постель – из-за белого белья. Со сдавленным вздохом капитан выбрался из-под одеяла, засветил настольную лампу и застелил постель пледом, на который и лег.
Илзе засмотрелась на сильное, тренированное тело Гарвести. И едва не вскрикнула, увидев широкий, длинный рубец, проходящий по правому бедру. Удар явно пришелся сзади, и мисс Эртайн порадовалась, что Кассиан не видит ее лица. Не стоило обижать человека, которого хотелось бы назвать другом.
– Я могу накинуть рубашку, – неловко произнес капитан. Гарвести было немного не по себе лежать перед Илзе в одних боксерах.
– Вам нечего стыдиться, сэр. Всем бы такую физическую форму как у вас, – успокоила его Эртайн, – будет немного печь, но после успокоится.
– Рассказывайте, – велел капитан.
– Да нечего особо рассказывать, – Илзе погрела прохладную мазь в ладонях, – я передумала уходить. Моя работа – моя жизнь, а за жизнь нужно бороться. Вот только ректор отчего-то тоже решил меня оставить. Предложил целую корзинку сдобных плюшек, я попробовала отказаться и была поставлена перед фактом переезда в отдельный домик. Рядом с миссис Эдингтон.
– Ясно.
– Вы придете на новоселье? – повинуясь порыву, спросила Илзе.
– А кто еще будет?
– Да только вы и будете, – рассмеялась Этайн, – может миссис Эдингтон заглянет. Я ее позову, но захочет ли она – неизвестно.
Тщательно нанеся мазь на всю поверхность зарубцевавшейся раны Илзе начала осторожно массировать искореженную плоть. Она еще помнила старые приемы, которым ее научили в приюте. Призывая силу в кончики пальцев, Эртайн представляла, что ее магия проходит в тело Гарвести и прихватывает с собой частички мази.
Капитан был настолько измучен приступом боли, что уснул под руками соседки по блоку. Илзе улыбнулась, оттерла руки о платок, вытащенный из кармана, и поискала чем укрыть мужчину. Не найдя, сходила в свою комнату и принесла плед. В неярком свете лампы, под розовым пледом, Кассиан смотрелся совсем молодым. И даже седина его не уродовала.
Остаток ночи Илзе проспала спокойно. Ее не тревожили ни предчувствия, ни дурные сны. Потому утром, умывшись и наскоро позавтракав – она не забыла оставить тосты с яичницей и для капитана – куратор отправилась получать ключи от дома.
Постучав, мисс Эртайн проскользнула в каморку завхоза. В далеком прошлом это был просторный, светлый кабинет. Но у миссис Албет были свои понимания об уюте. Темные, тяжелые шторы навсегда скрыли окна. Нагромождения ящиков заполненных чем-то, стеллажи со студенческой формой – при том, что существовала отдельная комната для этого. И высокая стойка разделившая кабинет – за ней всегда стояла владелица кабинета. Илзе начало казаться, что родовой дар миссис Албет – повелевать временем. Когда бы ей ни пришлось прийти к ней, она всегда была за стойкой.
Глубоко вдохнув и едва не закашлявшись от едкого запаха моющих средств, Илзе выпалила причину своего визита. Она была готова к тому, что завхоз ее осмеет. Что это была летняя шутка, как раз к окончанию учебного триместра. Пока миссис Албет, водрузив на нос очки с толстыми стеклами, искала распоряжение ректора, Илзе успела пожалеть, что вообще вылезла сегодня из-под одеяла.
– Да, есть-есть, вчерашним числом датировано, – завхоз прочитала распоряжение дважды и подняла глаза на Эртайн, – это что же вы такое великое сотворили милочка, что вам за «заслуги перед институтом» пожаловано право проживание в отдельном домике?
Илзе не успела ответить, как миссис Албет фыркнула и проворчала что-то вроде того, что у современной молодежи все заслуги в одной степи, постельной. Мисс Эртайн за минуту успела расстроиться и взять себя в руки – она мечтала жить в домике с палисадником. И если уж слухи все равно ходят, пусть приносят дивиденды.
– Вот тут подпиши и здесь тоже, – у миссис Албет были длинные, загнутые ногти выкрашенные золотым лаком. – Запрещается устраивать оргии, шуметь без заглушающих барьеров, устраивать демонстрации и нарушать иные правила и положения Устава института.
Илзе было интересно, какую демонстрацию можно устроить в доме. А учитывая, что все пункты Устава прописаны исключительно после прецедентов – по прочтению вопросов возникает много. Мисс Эртайн улыбнулась своим мыслям – многие вещи никогда бы ей не пришли в голову. Например, нельзя вывешивать нижнее белье на флагшток центральной башни. Или целовать писсуар.
– Разулыбалась, – проворчала завхоз и бросила на стойку ключ.
Уже уходя Илзе услышала, как миссис Албет жалуется своей собаке:
– Сорок лет отдашь институт, а тебе – шиш. Оно и правильно, я порядочная была, стала женой, матерью. А толку? Эх, где мои молодые сиськи, вот бы…
Прикрыв дверь, Илзе разжала крепко стиснутые пальцы и рассмотрела доставшийся ей ключ. Красивый и богато украшенный, он требовал к себе бережного обращения. Почему-то в мыслях Илзе он должен был быть кривым и ржавым.
– Привет, Катти! Ой, что это у тебя? Ждем делегацию? Будешь цветами обставлять? – Дария вылетела из-за поворота, нагруженная папками, и тут же пристроилась рядом с Илзе, – поможешь донести? У тебя сегодня что-то не то с расписанием, его по табло нет. Ни одного урока.
– Здравствуй, Дария, – прохладно ответила Илзе, – ключ мой, я решила остаться. Переезжаю в одноместный дом. Это единовластное решение ректора Лармайера.
– А, ну оно и правильно, когда еще пользоваться юностью как не в молодости? Эх, будь я на твоем месте, я бы развернулась. Но мне род позорить нельзя. Кстати, слышала? Тот мальчик, что выпал через червоточину возле института, ну ты с ним еще общалась? Повесился, представляешь? Вот поганец, теперь у пансионата будут проблемы. И с чего вдруг? Не понимаю.
– Прости, мне в другую сторону.
– А ну ладно. Я приду посмотреть, как ты обустроилась, подскажу. Ты не стесняйся, спрашивай, чего не знаешь!
Мисс Эртайн привычно вылезла из окошка, благо первый этаж. И, пройдя сквозь покорно расступающиеся кусты сирени, села на любимую скамейку. Мальчика она помнила хорошо. Симпатичный. К горлу подступила тошнота, может ли так быть, что кто-то еще рассмотрел его?
Илзе потрясла головой. Нет-нет, там наверняка что-то другое.
– Катти? Я видел, как вы отважно выпрыгнули из окна, – мистер Данборт появился как нарисованный волшебной краской. Неожиданно и неприятно.
– Меня зовут Илзе, мистер Данборт или мисс Эртайн, куратор Эртайн, – отчеканила девушка, пользуясь тем, что рядом никого нет. – На крайний случай, «Эй ты, грязнокровка!», тоже работает.
– Вы меня, признаться, удивили сейчас. Так отчего же вы так сиганули вниз? Позвольте присесть рядом.
Илзе немного сдвинулась, и как только Данборт уселся, проворно отсела на другой конец скамейки. Глава совета попечителей фигура слишком значимая, чтобы гоняться за грязнокровкой по всей скамье.
– Юноша из моего мира повесился в пансионе, – тихо произнесла Илзе, – меня это напугало.
– Отчего же? Он был глуп, – Данборт пожал плечами, – я не слишком в курсе, но вряд ли кто-то его к чему-то принуждал. У нас гуманное общество. Мне непонятны рефлексии пришедших. Вы так страдаете, но ведь у нас нет войн, драк, убийства настолько редки, что люди бунтуют, не желая кормить полицию.
– Я не знаю, – Илзе не собиралась дискутировать, отстаивать свою точку зрения. Эртайн мечтала стать серой, невзрачной и пропасть из поля зрения Данборта. – Но ведь недавно закончилась война.
Куратор Эртайн не удержалась от возражения и теперь с интересом наблюдала за переменой лица Данборта.
– Это трагичная часть истории Иргарстона. И я, и все просвещенные эллы уверены – без войны можно было обойтись. Договориться миром. Но некоторым людям необходимо давать выход животной агрессии, вот они и спровоцировали Тримарр. Разумные, образованные эллы видят этот факт. Но вам, Катти, это простительно.
– Да, мне простительно, – криво улыбнулась Илзе. – Простите, мне пора. Сацебия должна зацвести, а удобрение еще не положено.
Эртайн лопатками чувствовала взгляд Данборта, что помогало удерживать спину прямо. Прикусив губу, Илзе решительно направилась к жилому блоку – вещи сами себя не перенесут. И, не удержавшись, хихикнула – сацебия, надо же придумать. Как скоро глава попечительского совета поймет, что такого растения не существует?
Переезд занял много времени. Илзе даже не представляла, каким количеством дорогих сердцу мелочей она успела обрасти за три года.
Домик только казался небольшим. Просторная мансарда, кухня, объединенная с гостиной и спальня. Есть небольшая терраса, скрытая за высоким кустарником. От дома до запущенной и заросшей сорняками оранжереи вьется дорожка, выложенная красным камнем. Оранжерея успокоила Илзе – хоть где-то оказалось не радужно, а значит, последствия нежданной щедрости ректора можно будет пережить.
Оставив чемоданы посреди кухни-гостиной, Илзе вытащила из самого крупного чемодана постельное белье. Если куратор Эртайн на что и тратилась, то это на хлопковое белье. Среди ее коллекции были даже шелковые простыни, но они были прибережены для особого случая. Приготовив себе пижаму, Илзе умылась и переоделась. На часах было шесть вечера, когда мисс Эртайн решила выйти на прогулку.
Удобные туфли, свободная блузка и широкие брюки – чтобы не сильно выделятся среди горожанок. Тут Илзе хмыкнула, и сама себе подмигнула – ей сложно остаться невидимой.
* * *
Ректор Лармайер устало облокотился на спинку старого кресла. Аварийный жилой блок выглядел… аварийно. И блистательный Данборт среди великолепия погрызенных мышами ковров и подранных кресел смотрелся раздражающе.
– С чего тебе понадобился этот цирк? Ладно, поселил девчонку в дом. Так похвалился бы ей этим. А теперь живешь здесь, – Эрих с отвращением осмотрелся.
– Во-первых, это «здесь» – твоя вотчина и мне интересно, отчего запасной блок в таком состоянии, – благодушно усмехнулся глава попечительского совета, – во-вторых, не все родились с серебряной ложкой в попе. И я не так избалован, как показываю.
– Будем считать, что пассаж про серебряную ложку я не услышал.
– Будем считать, что я знаю, что такое «пассаж» мой дорогой друг и любитель земной культуры. Но! Ты не понимаешь одного – затащить красотку в постель очень просто. А вот лечь в постель с благодарной, страстной женщиной, которая хочет удержать тебя подле себя – совсем иное. Девочки, друг мой, любят, когда мальчики танцуют. И если мальчик достаточно хорош, то впоследствии будет вкушать плоды своих танцев очень долгое время.
– У тебя в каждом подведомственном институте по грязнокровке? – вскинул бровь Лармайер, – я так это понимаю.
– Ах, ну не обобщай. Да, где-то меня ждет страстная кошечка-грязнокровочка. А где-то благопристойная леди, достойнейшая из достойнейших, вздыхает по моей миниатюре. Но в целом ты прав – домашняя пища и теплое, податливое тело ожидают меня, куда бы я ни приехал. Вот и у тебя будет. И согласись, приезжать в дом, где живет любящая тебя женщина куда приятнее, чем в холодный отель, куда нужно вызывать жрицу любви.
– Ты мерзок, друг мой, – рассмеялся Лармайер и встал, чтобы налить еще вина.
– Комфорт друг мой, банальный комфорт. Я пробовал возить за собой любовницу. Это ужасно.
Лармайер бросил взгляд в окно и замер, тряхнул головой, оценил подзорную трубу и заметил:
– Превосходный вид из окна.
– Да, а ты не знал всей прелести этих покоев, верно?
– До недавнего из этих покоев можно было увидеть только твои «прелести», а я, уж прости, не по этому делу.
– Тоже верно. Но знал бы ты, как чудесно просматривается ванная комната. Ммм, просто прелесть. Она сегодня принимала душ, Эрих. Нимфа, как есть нимфа. Тонкая талия, задорные грудки, – Данборт цокнул языком, – я уже вижу, как сминаю ее кожу пальцами. Кусаю эти…
– Тише, тише, ты еще ничего не добился. А дом ее на пять лет, – Эрих покачал головой. Данборт вернулся из страны иллюзий с немного затуманившимся взглядом.
– Чтобы ты понимал. Приходи вечером, ближе к ночи. Сам увидишь.
– Ты готов делиться?
– Отчего же нет? Женщина, знающая за собой вину, в постели настоящая тигрица. В Оксли меня ждет именно такая, в свободное время спит с деканом факультета боевой магии.
– Не страшно?
– Нет. Я щедр к женщинам, на мою скупость еще никто не жаловался.
Эрих допил вино и понадеялся, что грязнокровка оставит поганца с носом. Ибо пора бы уже Данборту разобраться со своими бабами. Этот курятник периодически подкидывает проблем. Хотя, вряд ли куратор Эртайн устоит перед золотыми чарами.
* * *
Туфли перестали казаться удобными еще два квартала назад. Но Илзе это не смущало – МагЛинк был полон фотоснимков, а голова – впечатлений. Старый район Биргота оказался незабываем. Мрачная атмосфера разрухи, впечатляющей в своем абсолютном упадке. Дома из камня, разрушенные, от которых остались лишь остовы и печные трубы. И прямо на телах павших гигантов ютились новые постройки – из того же камня. На кривоватых окнах стояли чахлые цветы. Сушилось белье – квартал торжествовал над всеми реформами и реорганизациями, призванными его уничтожить.
Мисс Эртайн сделала несколько кадров и переключила линк в режим путеводителя. Стремительно темнело и ей уже хотелось домой. Вот только путеводитель сыграл плохую шутку. На экране возник указатель «приют грязнокровок». Илзе повернулась и недоуменно посмотрела на кривой барак. Что за глупые шутки? Куратор Эртайн была склонна предположить дурную шутку своих студентов.
Под туфлями скрипела каменная крошка. Чьей-то заботливой рукой она была оформлена в некое подобие дорожки из гравия. Илзе постучала в ветхую дверь, но ответа не получила. Немного помявшись, мисс Эртайн решила войти. Ноги гудели, и подождать кэб на каком-нибудь стуле было бы предпочтительней.
Коридор был освещен несколькими дешевыми кристаллами. Внутри было чисто и пусто. Илзе вздохнула и не решилась идти дальше. Да и вообще, дурная была идея. Мисс Эртайн корила себя за глупость и самонадеянность. Насыщенный день притупил ее привычную осторожность.
То, что она пропустила дверной проем затянутый маскирующим заклинанием, Илзе поняла лишь, когда в коридор вышел высоченный и уродливый элл.
– Тебе чего? Цыпочки все спят еще, – зевнул он и тут же замер, глупо выпучив глаза. – Лихар, глянь какая цыпа!
– Простите, – обмирая от ужаса, шепнула Илзе, – я случайно зашла. Хотела присесть, пока жду кэб.
– В это время кэбы сюда не заворачивают, – завороженно произнес элл. – Ты такая красивая. Как та нимфа, что снилась мне буквально пару минут назад. Но ради тебя я рад проснуться.
– Пожалуйста, можно мне уйти? – шепнула Илзе, с отчаянием чувствуя, как уходит магия. Всякий раз, как куратор Эртайн пугалась или злилась, магия уходила.
– Конечно, – пробасили из-за спины, – мы же цивилизованные эллы. Вот буквально на прошлой неделе нас в очередной раз цивилизовали. Мы просто должны удостовериться, что вы ничего не украли, мисс. Живет наш приют бедно.
– Да-да, конечно, – выдохнула Илзе, – я ничего не брала. Мне бы и в голову не пришло.
– Видишь, Лихар, какая хорошая мисс, – хмыкнул уродливый элл и скорчил рожу. Илзе сглотнула и начала молиться Магрит.
Тот, кого назвали Лихаром, шагнул вперед и прижал Илзе к себе. Запустив левую руку под блузку девушки, правой он сдавил ее горло:
– Тише, кошечка, тише. М-м-м, какая ты нежная, вся гладкая. Повезло кому-то, да? Какой-то старый, богатый осел трахает тебя вечерами.
Илзе всхлипнула, чувствуя, как грубые пальцы скользят по ее коже, царапают живот, больно надавливают на впадинку пупка.
– Не надо, пожалуйста, – всхлипнула Илзе и зажмурилась, когда жесткие пальцы Лихара стиснули сосок.
– Не плачь, малышка, здесь насильников нет. Все по согласию, – шептал элл в шею. – Я всего лишь проверяю, не прячешь ли ты чего-то моего под широкой рубахой.
