Глава 29
– Ваша милость, пока накрывают стол, пожалуйте в баньку. К моему приезду дочка завсегда баньку топит.
– Банька! Банька – это хорошо, Хлеван. – Артем действительно был рад баньке. В этом мире он был облит мочой, облит помоями и мылся только в реке или в замковом пруду. Поэтому помыться горячей водой, да с парком, у него вызвало искренний восторг.
Баня у зятя Хлевана была, как в старину в России, черной, но протоплена хорошо. Вода холодная и горячая в бочках. Веники, жбан кваса, льняные полотенца. В общем, все, что нужно для мытья и удовольствия.
Артем не жалел ни себя, ни Хлевана с зятем. Первым не выдержал экзекуции веником Чешван. Красный, как вареный рак, он выскочил в предбанник. Хлеван продержался немного дольше, но и он после того, как Артем в очередной раз подбавил парку, бросил на полку веник и вышел вслед за зятем.
– Ну, ваша милость, и здоров ты париться, – с уважением обратился к нему Хлеван, после того как он вышел в предбанник. Артем набрал в ковш кваса и с жадностью выпил. После этого улыбнулся. Зубы его блеснули в свете ламп, и Хлеван с зятем открыли рты.
– Это что у вас с зубами, господин маг? – первым не выдержал Чешван.
– А что такое? – Артем повесил ковш на край жбана и уселся, расслабленный и очень довольный.
– Так они блестят, как… не знаю что… – ответил за зятя Хлеван.
– А, это. Это шутка одного пьяного мага. Когда мне выбили зубы, он что-то перепутал в заклинании, и теперь у меня их тридцать шесть, и они вот так странно блестят. – Эту отмазку он придумал на ходу и понял, что она вполне правдоподобна. Среди жителей королевства гуляли байки, как пьяные маги творили невообразимое. Путали заклинания примерно как это сделал Артам, упокаивая мертвеца.
– Да-а, – протянул Чешван, – я бы тоже хотел иметь такие.
– Не советую, – равнодушно ответил Артем. – Он сначала оставил меня без зубов. А представьте себе, если бы вместо зубов у меня выросли рога. Вот был бы ужас! – Тесть и зять вновь открыли рты и замолчали.
– Не, так не хочу, – почесал бороду Чешван.
Артем еще пять раз заходил париться и чистый, довольный, почти счастливый, сел за обильно накрытый стол.
Еда была простой: похлебка наподобие щей, пироги с ливером, пироги с яйцом, с морковью. Рыба жареная. Каша, квашеная капуста. Как говорил его отец, когда был еще жив: «Капуста – такая закуска, что поставить на стол не стыдно, и если съедят, не жалко». На большом блюде жареное мясо с луком. И по сторонам большого стола, накрытого льняной тканью, стояли две бутыли литра на полтора с местным самогоном.
Дочка Хлевана суетилась у стола, расставляя глиняные миски и оловянные ложки. По местным меркам свидетельство о достатке. Большинство крестьян ело деревянными ложками из деревянных тарелок. Она стала разливать самогон в небольшие стаканчики, и Артем свой накрыл ладошкой.
– Спасибо, хозяйка, но я не пью.
– Что, совсем? – Хлеван был искренне удивлен. Он с растерянностью смотрел на свой стаканчик.
– Вы на меня не смотрите, хозяева, я готовлюсь стать магом, и выпивка мне, как магу, противопоказана. Вот что бы вышло, если бы я перед лечением вашего прелестного малыша выпил или был уже пьяным. Что могло бы получиться? – Он сурово посмотрел на обоих мужчин. Оба – тесть и зять – задумались. А Артем, чтобы уже не возникало лишних вопросов, веско закончил: – Хочу стать настоящим магом.
– Это правильно, твое магичество, – поддержал его Хлеван. – Хорошие маги и живут хорошо.
– Живут хорошо, да берут дорого, – вставил свое слово зять.
– А мне вот отец говорил, что людям надо помогать, – не преминул поделиться услышанной в дороге истиной Артем. – Сегодня ты помог, а завтра тебе. Не имей сто руклей, а имей сто друзей.
– Правильно твой отец говорил, – подхватил Хлеван, – вот за это и выпьем.
Дальше застолье пошло веселее. Хлеван и Чешван выпили по две стопочки одну за другой и приступили к трапезе. Здесь Артем не отставал от Чешвана, нахваливая умение хозяйки, чем вызвал искреннее удовольствие всех присутствующих.
Спать его положили в пристройке к дому, где стояла кровать, застеленная чистыми простынями. Укрыться можно было шерстяным покрывалом.
Оставшись один, Артем задумался, как провести ночь. Скоро наступит время Артама, и он не знал, как ему поступить. Чего можно было ожидать от этого сожителя, который выспался, отдохнул и был готов к «подвигам». Вот это и тревожило Артема. Сидя на кровати, он с беспокойством оглядывал обстановку комнаты, которую ему выделили для сна и отдыха. Окошко со стеклом, занавешенное занавесками, на стене, на крюке возле двери висела веревка. Под ногами на глиняном полу небольшой круглый половичок, сшитый из лоскутков разноцветных тканей, сплетенной косичками. Затем его взгляд вернулся к висящей на стене веревке.
А ведь это выход. Он подошел, взял веревку и обратился к Сваду уплетающему пироги и жареную рыбу.
– Свад, ты связывать человека умеешь?
Тот остановился.
– Нет, Артем, не умею, а зачем?
– Дружище, ночью восстанет моя темная половина, которую зовут Артам, и будет бродить по поселку. Напьется и, так как играть в карты не с кем, начнет есть младенцев.
После этих слов Сунь Вач Джин даже перестал жевать.
– Артем, что за странный ты человек? Днем ты один, ночью совсем другой. То Артем, то Артам. – Он проследил взглядом, как Артем взял в руки веревку и подергал, проверяя на прочность. – Ты что, хочешь себя на ночь повесить?
– Нет, Свад, я хочу, чтобы ты меня на ночь связал. И не только связал, но и засунул в рот это полотенце, – показал Артем на полотенце, лежащее на кровати. Гремлун некоторое время смотрел на него, ничего не отвечая. Затем повертел пальцем у виска.
– Видимо, общение с «костяным проклятием» на тебя сильно подействовало, – ответил он, насмотревшись на человека. – Покажи, как надо связывать, и я это сделаю.
– Только утром не забудь развязать, – предупредил Артем.
Гремлун только отмахнулся.
Наконец, после долгой череды неудачных попыток, коротышка справился и, злой оттого, что ему пришлось на это дело потратить уйму времени, запихал в рот Артема кляп. Обездвиженный Артем закрыл глаза и ухнул в темноту.
Артам вышел из сладкой дремы, недовольно открыл глаза и пошевелился. Он опять в этом неприветливом мире, один со своими бедами. Артам тяжело вздохнул и попытался встать. Что-то впилось ему в шею, перекрывая дыхание, и он закашлялся. Затем дернулся, и боль в горле заставила его закричать, но вместо крика он смог только замычать:
– Мы-мы-мм. – В рот его была глубоко засунута тряпка. – Мм-м-мы, – раздалось из его горла. Дыхания не хватало, и чем больше он дергался, тем сильнее затягивалась веревка на шее.
Наконец первый шок от ситуации, в которую он попал, прошел. Он понял, что лучше не шевелиться, тогда он сможет дышать более-менее свободно. Артам немного пришел в себя и постарался оглядеться. Он лежал на боку, связанный и с кляпом во рту. Что с ним произошло, Артам не знал. В памяти было только то, что он проигрался в карты, а дальше – все, пустота, забвение. Он ничего не помнил. Решив уйти из той страшной действительности, в которой он оказался, Артам попытался спрятаться в сердце, но, как ни старался, у него ничего не получилось. Тогда он закричал, мысленно обращаясь к внедренцу.
– Артем! Артем! Беда! Отзовись.
– Тебе чего? – ответил тот, но сонно и недовольно. – Чего ты кричишь и мешаешь спать?
– Беда, Артем! Я связан и могу скоро задохнуться. – И, не выдержав обстоятельств, свалившихся на него, заорал: – Спаса-а-ай!
– Нет, Артам, тебе придется терпеть и понять, что ты оказался в таком положении неспроста. Ты проиграл все в карты, не отдал долг, теперь сам расхлебывай. – И Артем скрылся, не отвечая больше на настойчивые мольбы и призывы о помощи.
– Что, людоед, пришел в себя? – услышал он негромкий голос.
Задыхаясь, повел налитыми кровью глазами и увидел нереальную картину: на табурете сидел маленький страшный человечек и грозил ему пальцем. Артам закрыл глаза, стараясь убрать возникшее наваждение. Но оно не проходило. Голос продолжал вещать:
– Как же ты плохо себя ведешь, вторая половина человека. Ну ничего, я постараюсь сделать так, что ты изменишься. Сейчас я поем, потом вычислю твою волну биополя и буду тебя изменять в лучшую сторону. Но если не получится, тебя можно определить… куда же тебя можно определить?
Артам, слушая этот бред, лежал смирно и боялся открыть глаза. Он думал – вот досчитает до десяти, и видение исчезнет. Но оно бормотало, чавкало и рыгало. Затем раздался громкий звук, и запахло очень неприятно. Артам попытался поморщиться, хотя с тряпкой во рту это было сделать сложно. И подумал: из нижнего мира дух, вон как воняет.
– Арингил, смотри, этот коротышка собирается что-то делать с Артамом. Я боюсь, – задергала спящего ангела за плечо Агнесса.
Тот открыл глаза и стал смотреть на приготовления гремлуна. Затем принял видимый для гремлуна образ, спустился к нему.
– Уважаемый, гремлун. Как судьба, отвечающая за жизнь этого человека, я хочу знать – что вы собираетесь с ним делать? Я не разрешаю вам проводить свои ненаучные эксперименты.
Гремлун скривился и недовольно пробормотал:
– Явился, не запылился. Где ты был, судьба, когда человек раздвоился? Днем он светлый… – Гремлун подумал и поправился: – Почти светлый, а ночью темный. Младенцев ест.
– И что теперь? – Арингил был полон скепсиса. – Будете его осветлять?
– Буду, – буркнул гремлун, но с явными нотками нерешительности.
Противостоять судьбе всегда было себе дороже, редко кто смог победить ее. Идти наперекор судьбе мог только тот, кто был уверен в своем выборе и мог идти до конца, несмотря ни на что. Это он знал, так как гремлуны тоже были непростыми созданиями и сами вмешивались в жизненные процессы людей и меняли их. Он знал, что человек мог сам вершить свое настоящее и будущее, противостоя судьбе. Но этот путь был очень труден и опасен. Нужна была непоколебимая вера в правильность своего выбора, и тогда человек, презирая все опасности и даже саму смерть, покорял судьбу и шел наперекор ей. Но таких людей и даже гремлунов, Сунь Вач Джин хорошо знал, были единицы. И он себя к таким не относил.
– А вы, уважаемый, превышаете своим полномочия, – перешел он в наступление.
– Не превышаю, а просто предупреждаю, что этих действий, которые вы хотите произвести, в судьбе моего подопечного нет. Поэтому поделитесь со мной вашими планами.
– Да нет у меня никаких планов. Вот поем и лягу спать. – Сунь Вач Джин демонстративно отвернулся и захрустел рыбой.
– Я очень этому рад, коллега. – Слово «коллега» ангел произнес с насмешкой и исчез.
Доев рыбку, Свад, разозленный тем, что его лишили возможности проявить свой талант, решил отыграться на человеке.
– Значит, так, темная половина человека. Если ты будешь пьянствовать, драться и мешать светлой половине, я не посмотрю, что у тебя наверху заступники, я тебя вытащу, осветлю в кислоте и засуну обратно. Запомни это!
Артам не слышал разговора ангела и гремлуна, но прекрасно понял, что говорил коротышка. Он не понимал, кто темный, кто светлый, и что это за половинки такие. Он принял мастера проклятий за духа злобы, что пришел мстить, и стал мысленно молиться Змею-Хранителю. Через слегка приоткрытые глаза он наблюдал за этим духом, а тот снял странную шапку со своей головы, по виду напоминающую корону, только сплюснутую, и погрозил ему:
– Я тебя все равно еще достану, темный. А пока слушай правила, которые ты будешь соблюдать. Первое правило: ты… – Злой дух задумался. – О! Будешь связан каждую ночь. Второе правило… – Дух надолго задумался, видимо подыскивая самые ужасные кары. И когда Артам потерял волю к сопротивлению и был на грани обморока, произнес: – Я скажу завтра. – А затем, закончив на этом воспитание темной половины, преспокойно спрятался в сумке.
Артам не поверил своим глазам. Оказывается, в его сумке живет злой дух! Нет, он больше к ней не притронется. Никогда!
Находясь под впечатлением встречи с духом во плоти, он полежал некоторое время спокойно. Затем решил бежать из этого места подальше от сумки и злобного карлика. Он потратил больше часа на бесплодные попытки освободиться и, осознав, что это только добавляет боли, усталый, сломленный и опустошенный, остался лежать спокойно. Но так лежать было неудобно. Он лежал на боку, скрюченный в три погибели, со связанными руками и ногами. Веревка, связывающая руки и ноги, проходила через шею и давила на горло каждый раз, когда он шевелился. Вымотавшись, он от бессилия заплакал. И еще долго молил Артема помочь ему освободиться. Но тот ответил только один раз, произнеся короткий монолог:
– Ты, Артам, просто скотина. Ты напиваешься. Устраиваешь драки. Вместо лечения изнасиловал больную девушку, и нас хотели отправить на каторгу. Тебя ограбили, когда ты решил удовлетворить свою похоть, и хотели утопить. Ты проиграл в карты все, даже одежду, и получил дубиной по голове. И кто ты после этого? Ты просто кусок дерьма, и ничего больше. Тебя ничему не научили ни отец, ни мать. Ты не мужик и не баба. Так что заткнись и благодари меня за то, что я берегу твою жизнь.
Ночь прошла в муках и скорби. Никогда в жизни он не страдал так долго физически и морально. За что чужак так поступил с ним? Подумаешь, напился. Половина жителей королевства так поступает. Вино и самогон для того и созданы, чтобы человек забылся и не помнил своего горя. И никого он не насиловал, девка сама его на себя затащила. И кто он такой, этот неизвестный и злой сосед, чтобы судить его? Артам всегда так жил – и ничего, до сих пор жив. А как по-другому жить, если ты не маг и не торговец, а не пойми кто? Попробовал бы он прожить жизнь Артама с самого начала. Но эти мысли приносили еще больше страданий из-за несправедливости, сотворенной с ним. И он плакал, проклинал свою судьбу, просил смерти и вновь прощения, и умолял, но все было напрасно. Измотанный вконец, измученный, он забылся тревожным сном.
– Вот посмотри, Арингил, на этого плаксу. Нагадил и скулит! Жалуется, что его обидели. И как такого непутевого рохлю и тупицу дали мне в подопечные?
Напротив Артама сидели эти странные двое, которых он уже видел раньше. Девушка с рожками и парень с внимательным взглядом, в дурацком белом балахоне. Девушка говорила про него обидные слова и смотрела с неприкрытым презрением.
Парень вздохнул, ненадолго прикрыл глаза и ответил ей:
– Агнесса, ты не права в главном. Мне наставник говорил, что таких сложных подопечных дают только тем, кто обладает силой и сможет оказать влияние на человека. Мы же не только пишем книгу дел людей, но также даем подсказки, как выбрать правильный путь, ведущий к жизни, а не к смерти.
– Ты говоришь правду? – Девушка была крайне удивлена.
– Конечно! Это закон Творца. У людей путь не бывает прямым и праведным. В них живут страсти. Скрытые желания. Похоти. И они часто управляют ими, заставляя совершать глупые, а порой ужасные поступки. Ввергают их в скорби, а порой ведут к смерти. Забота судьбы в том и состоит, чтобы помогать преодолевать все это, если хочешь, побеждать самого себя. Мы – служивые духи, данные им в помощь. И тот, кто справится с порученным делом, получает повышение.
– Что-то моя баба его не получила, – с сомнением ответила девушка.
– А многие ли у нее исправились? – не остался в долгу парень.
– Не знаю, но она долгие годы провела на каторгах.
– И только, – закончил за нее парень. – Ты же можешь прожить по-другому. Вот перед тобой в целом неплохой парень, – он кивнул, показывая на молчаливо сидевшего Артама, – помоги ему. Им не занимались ни отец, ни мать, рос как сорняк. Ума не нажил, разума не приобрел. Учи его, проведи через скорби. Пусть станет терпеливым – от терпения происходит опытность, а с опытностью обновляется ум и появляется разум.
Девушка с большим сомнением посмотрела на паренька, внимательно слушавшего их разговор.
– И что, он изменится?
– Если не изменится, а такое бывает, ты не будешь виновата в его гибели, и тебе, как заслужившей доверия, дадут другого, лучшего подопечного. – Арингил перевел взгляд на Артама. – Ты уже понял, что мы служебные духи? Ваши с Артемом судьбы. Так уж сложилось, что мы тесно связаны друг с другом. Если погибнешь ты, погибнет и Агнесса, твоя судьба. Но так как тело у вас с Артемом одно на двоих, погибнут все. Ты, Артем и мы. Пока все твои поступки вели только к гибели. Лишь усилиями Артема мы все еще живы. Но Артем усугубляет свою карму, убивая других, чтобы выжить самому. И на этот путь его толкаешь ты. Ты не задумываешься о последствиях своих шагов и подвергаешь угрозе смертельного исхода всех. Артем уже не доверяет тебе и поэтому связал. Тебе, Артам, придется мучиться и скорбеть от своих поступков. Решение Артема связать тебя может показаться жестоким, но на самом деле оно по отношению к тебе является милосердным. Ступай и подумай над моими словами и запомни, что это наказание за твои дела, и в то же время твое спасение.
Артем открыл глаза. Все тело ломило. Он лежал в неудобной позе. С трудом потянулся и вспомнил, как с вечера его связал Свад. Сейчас тот доедал вчерашний пирожок. Улыбнувшись тому, что ночь прошла, а он живой, никого не убил и не потерял своих красивых новых зубов, Артем создал заклинание благословения и наложил на себя, следом заклинание малого исцеления – и уже полностью здоровый с наслаждением потянулся.
– Вернулся, светлый? – спросил гремлун. Он подозрительно смотрел на человека.
– Да, дружище, вернулся. Как прошла ночь?
– Хорошо прошла. Темный ворочался полночи и не спал. Затем затих. Приходил дух судьбы и не дал мне поработать с темным. Больше ничего не происходило.
– А что ты хотел сделать с Артамом? – Человек смотрел не только с удивлением, но и с тревогой во взгляде.
Уловив его состояние, гремлун отмахнулся, желая развеять тревогу светлой половины.
– Ничего особенного, хотел вычислить его волны биополя. Найти те волны, что отвечают за агрессию, и немного сгладить. Только и всего.
– Только и всего! – как эхо повторил Артем. Чего-то он не учел, заставляя связать себя. Он уже понял, что эксперименты Свада были чреваты неприятными последствиями.
– Послушай, Свад, давай договоримся, что ты не будешь пытаться без моего разрешения изменять меня или Артама.
– Да больно надо. Не хотите – не буду, – буркнул тот. – Для вас же стараюсь. В этом вы все, человеки, похожи – никакой благодарности. – Он, показывая обиду, отвернулся и залез в сумку.
Набив сумку продуктами, что дала ему хозяйка в дорогу, Артем вышел за околицу деревни и спорым шагом пошел дальше. Он уже на себе ощутил, как полезна магия для путешественника. Когда он уставал, а колени начинали болеть, Артем применял благословение и сразу за этим лечение. После чего с новыми силами шел дальше. За время, проведенное в теле Артама, он понял, что здесь, в мире с магией, не нужно было долго тренироваться, чтобы привыкнуть к долгим переходам. Тело Артама похудело, на лице стали выделяться скулы. Мышцы приобрели крепость. Теперь он был не полноватым увальнем, а крепко сбитым довольно высоким парнем. Не менялось только обманчиво-наивное выражение на лице.
Так он без отдыха прошагал почти полдня, и когда поднялся на взгорок, куда вела дорога, увидел внизу сгрудившиеся повозки каравана, на который напали. По тому, что нападавшие были одеты и вооружены кто во что горазд, он догадался, что это разбойники. Около десятка охранников отбивались от насевших на них бандитов. Их прижали к самим повозкам и бестолково бегали перед ними, то отскакивая, то атакуя.
«Что за странная страна, – подумал Артем, – на дорогах полно бандитов, и с ними никто не борется, они вот так, ничего не боясь, запросто могут нападать средь бела дня на проезжих и караваны». Что-то он не до конца разобрался в этом мире. Сколько же здесь странностей!
Все это время Артем, спрятавшись, оценивал профессиональным взглядом бывалого вояки то, что происходило внизу. Он сразу увидел, что, несмотря на то что охрана дралась отважно, тактически она действовала неграмотно. Каждый сражался сам за себя. Не было единой обороны и руководства. Бандитов было больше – на одного воина приходилось три-четыре нападающих с топорами и копьями. Спасала бойцов только кожаная броня и то, что разбойники также сражались без какого-либо плана или порядка, часто мешая друг другу. Наскакивали, тыкали копьями и отбегали. Из высоких кустов воинов охраны обстреливали лучники. Вот это была настоящая угроза. Четверо воинов уже лежали, пораженные стрелами и добитые разбойниками. Караванщики прятались под повозками или улепетывали со всех ног. За спинами разбойников скакал, размахивая мечом, и орал лохматый бородач. Этот был в какой-то броне. Он, видимо, подбадривал своих и пытался руководить ими.
Дальше Артем размышлять не стал. Бойцовский азарт захватил его полностью, желание ввязаться в битву было таким непреодолимым, что он поспешил вниз по обочине дороге, прорабатывая план на ходу. Он решил оказать помощь каравану. Да только как? Боевую магию применять нельзя. Ее в школе Артама будут изучать на последнем году обучения в урезанном виде, и то лишь потому, что им придется служить в армии. А на границах королевства, как понял Артем из того, что ему рассказали и что он подслушал из разговоров в дороге, всегда было неспокойно. На севере дикие пустоши и варвары. На востоке степи и кочевники. На юге воинственные княжества Брамхута. На западе горы – хребет Шартых и племена горцев-дикарей.
Все это он продумал, спускаясь с пригорка и скрываясь за придорожными кустами. Теперь это был вновь разведчик. Умелый, быстрый и беспощадный. Решение было принято, и он не сомневался. У него была цель, мгновенно выделенная на поле боя. Это были лучники, что выбивали по одному защитников. Артем, словно тень, скользил от куста к кусту, где надо преодолевал расстояния по-пластунски. Бандиты, впавшие в азарт, по сторонам не смотрели.
Он заполз по большому кругу им за спину и выглянул из неглубокой впадины в земле, так вовремя ему подвернувшейся, верхушка которой была обрамлена кустами. Он не стал выглядывать поверх кустов или раздвигать их. Как положено наблюдателю, он выглянул сбоку, у самой земли. Впереди метрах в пяти на одном колене стояли трое лучников и с руганью посылали стрелы в защитников каравана. Посмотрев на их «работу», Артем понял, что ребята умелые, скорее всего охотники. Луки простые, не длинные и не составные. Бьют мелкую дичь, уток или белок. Но и они доставляли проблемы для охранников. Прислушавшись, он понял, что стрелки ругают почем зря своих же соратников, что закрывают им бойцов охраны, и те вынуждены стрелять почти наобум и навскидку, чтобы уловить момент и не попасть в бандитов.
Он пополз к ним. Сам не понял, как в руке оказался костяной нож. Метрах в двух он остановился. Дальше скрытно подползать было нельзя: заметят и расстреляют из луков. Он приподнялся и совершил рывок. Как Артем и ожидал, на его стороне была внезапность. Первого он заколол со спины в основание черепа. Удар был быстрым и смертельным. И пока второй разинув рот смотрел на незнакомца, появившегося как из-под земли, он, пользуясь его заминкой, прыгнул к нему. Рука сама в полете резанула ножом по шее, перерезав артерию. Дальше он вынужден был уйти с линии прицела оставшегося лучника. Артем прыгнул в сторону и, перекатившись, скрылся за кустами. «Все-таки охотники», – без радости констатировал он. Быстрый, гад. Когда третий быстро развернулся и пустил в него стрелу, Артем понял, что подобраться к нему будет ох как трудно.
Увернуться Артем успел в самый последний момент. Он даже почувствовал ветерок от близко пролетевшей стрелы. А следом рядом с ним в кустах, проломив ветки и отклонившись, вонзилась другая. Чертов снайпер, навскидку стреляет. С тревогой осознав опасность, грозившую ему, Артем и не стал ждать третьей. Он вновь ушел перекатом в сторону. Адреналин кипел в крови. Страх, смешанный с азартом, и желание добраться до стрелка обострили его чувства и ускорили реакцию. Он вскочил и нырнул в сторону ближе к стрелку. Как на тренировке по качанию маятника. Влево, вправо, в кусты, опять влево и еще влево. Стрелок, пытаясь просчитать его, выстрелил на упреждение вправо.
Лучник действовал как автомат, мгновенно выхватывая из заплечного колчана стрелу и накладывая ее на тетиву.
Времени у Артема осталось меньше двух секунд, он понимал, что не успевает уйти, слишком приблизился, и тот сейчас выстрелит в упор. Поэтому, действуя скорее интуицией, чем разумом, он сплел ножом узор заклинание «заморозки» из синей нити и активировал его. Лучник натянул стрелу – и вдруг мгновенно покрылся коркой льда и так застыл. Предчувствуя неприятности, Артем прыгнул за куст, и в это время ледяной панцирь громко треснул и взорвался тысячами осколков. Они посекли кусты, но его не достали. Сразу после этого Артем выскочил из кустов и отпрыгнул в сторону. Но это было уже лишним. Лучник, весь в крови, но еще живой, валялся на траве. Лук был без тетивы и лежал в стороне простой палкой. Нож рванул Артема к раненому, заставляя того добить. В глазах его вспыхнула кровавая пелена, а когда она мгновением позже прошла, бандит лежал с перерезанным горлом.
Артем стряхнул наваждение. Он понимал умом, что живым лучника оставлять было нельзя, если того схватят, он мог запомнить и указать на него. Доказывай потом, откуда он знает боевые заклинания. Лучше подстраховаться.
– Тут так, хлопцы! – учил их ротный, прошедший не одну горячую точку и списанный в пехоту из ГРУ за пьянство. – В бою жалости нет. Там кто кого. Промедлишь, сомневаясь в своем праве убить, – и убьют тебя, противник будет убивать, чтобы выжить. Так и ты делай. Пожалеешь его – и умрешь сам. – Эту науку Дед, как они называли ротного, вбил им хорошо. Оттого рота почти не имела потерь. Зато нажила врагов как у своих, так и у чужих.
Но, несмотря на то что он сделал вроде бы все правильно, как учили, в душе у него осталось горькое послевкусие. Его раздирали противоречивые чувства, это неприятное тревожное ощущение какой-то ошибки, необъяснимое по своей сути, возникло у него недавно. Но предаваться горестным размышлениям времени у него не было. Затолкав его глубоко внутрь и обойдя убитого, Артем выглянул из-за кустов. Это был караван, из которого его прогнали. Бой не утихал. У повозок вповалку лежали разбойники и защитники каравана. Но дело клонилось к тому, что защитники будут смяты. Главарь продолжал скакать и кричать, указывая, кого и как атаковать.
– Хома! Хома! Слева обходи! Слева! Да на повозку прыгай! Что ты к ней притираешься. Шрока! Оставь раненого! Помоги Хоме!
И хотя за общим шумом и гвалтом в суматохе боя его мало кто слушал, он продолжал руководить нападающими.
– А полетай-ка, голубчик! – злорадно усмехнулся Артем и прочитал созданное им заклинание «мобиле перпетуум».
Главарь перестал скакать. Остановился и замолчал, надуваясь, как воздушный шарик. Когда терпеть стало невмоготу, а надуваться он не перестал, главарь заорал во все горло и взмыл вверх. Поднявшись метра на три, он взорвался кровавыми ошметками. Дальше смотреть, что будет происходить, Артем не стал. Он скрылся в кустах и, пригибаясь, побежал прочь от этого места. Обогнул схватку и вышел со стороны дороги. Бой на несколько мгновений приостановился: все сражающиеся стояли остолбенев, не понимая, что произошло.
Артем подхватил брошенное кем-то короткое копье и вонзил его в шею ближайшему бандиту. Оттолкнув его ударом ноги, бросился к другому. Бил он короткими и меткими ударами. Не в корпус, а целясь в лицо или в шею, как на занятиях по штыковому бою, следуя поучениям Деда.
– Сынок, не бей в живот. Мышцы сократятся, или раненый ухватится за автомат, и ты его потеряешь. Меться в лицо или в шею. В этом случае раненый не за автомат хвататься будет, а за место ранения.
Так Артем действовал и сейчас. Отбив кистевым ударом неловкий выпад разбойника, он ткнул острием копья в лицо. Попал в глаз и, оттолкнув разбойника плечом под ноги Корты Тяжелой Руки, напал на третьего. Боец не растерялся и с хеканьем нанес короткий рубящий удар по голове упавшего. Артем заметил, что он был изранен и прижимал левую руку к груди. Мимоходом наложил малое исцеление и продолжил атаковать.
Последний бандит из этой тройки, с молотом в руках, здоровый, как кабан-переросток, и в кожаном фартуке, широко размахивал им. Он уже не нападал, а, тяжело дыша, просто старался не допустить к себе неожиданно появившуюся подмогу в лице парня с копьем. Из-за спины Артема вынырнул начальник охраны. Он улучил момент, когда молот пролетел мимо, пригнулся и сделал длинный выпад, воткнув меч в живот бандиту. Артем, воспользовавшись заминкой, ударом ноги опрокинул молотобойца на землю. Он спешил на помощь раненому. Воин, которого уже повалили и, суетясь, мешая друг другу, спешили добить разбойники. Они вдвоем с подлеченным Кортой, как смерч, пронеслись по этой группе бандитов, и остальные, увидев, что их безжалостно убивают, пустились наутек – сначала один, потом еще один, и скоро бежали остатки банды. За ними никто не гнался. Тяжело дышавшие охранники, оставшиеся в живых, устало опустили мечи. У одного ударом топора было разрублено плечо и наплечник. Он, как только прошла горячка боя, закатив глаза, повалился на землю. Видимо, держался во время боя только на адреналине и воле. Осторожно сняв разрубленный наплечник из многослойной кожи, Артем осмотрел рану. Поднял голову и увидел Корту.
– Первач и нитки с иглой найдутся? – не вставая, спросил он. Раненый, несмотря на лечение, истекал кровью.
– Сейчас будут.
И точно, не прошло и минуты, как появилась бутыль прозрачной самогонки, а в руках Артема толстая нить и игла.
– Держите его! – приказал Артем и проследил, как на ноги воина уселся Корта, а руки прижали к земле двое других. Артем плеснул самогон на рану, и раненый очнулся. Дернулся и заорал на всю округу. Не обращая внимания на крики, Артем тремя стежками стянул рану и вновь наложил исцеление. А затем подумал и добавил благословение. Раненый перестал дергаться и затих.
– Что у тебя с рукой, Корта? – поднимаясь с колен, спросил Артем начальника охраны каравана.
– Перелом, парень. Этот, – он кивнул на маленького толстяка с молотом, – задел.
– Покажи!
Рука распухла. Ощупав ее, он понял, что она действительно сломана.
– Снимай правый наруч! – приказал Артем, а затем, наложив один снизу, другой наруч сверху предплечья, ремнями туго стянул руку. – В городе покажись лекарю. Такие переломы я лечить еще не умею, Корта.
– Спасибо, парень. Твоя помощь пришлась как раз вовремя. И это… прости меня, что тебя прогнал, – смущенно стал оправдываться воин. – Ты, знаешь, так странно себя вел на постоялом дворе… Так что прости, в общем. Вот возьми, – он протянул кошель, – здесь два барета, и можешь дальше ехать с нами.
Артем посмотрел на кошель.
– Корта, я помогал не за деньги.
– Я знаю, парень. Поэтому это благодарность от всех нас. Возьми. – Он стал стыдливо совать в руки Артема мешочек.
– Ну что ж, отказываться не стану, начальник, и подарок принимаю с радостью, – улыбнулся Артем.