Глава 24

Что-то лежало у меня на кровати.

Утром я вышла немного прогуляться, а когда вернулась – это уже было здесь.

Я подошла.

Игрушки…

Я сначала не поняла – что за игрушки? Зачем? И только потом…

Чуть не заорала, зажав ладонью рот.

Игрушки Гарана. Я так хорошо их помню. Большая красная трещотка… Гаран любил ее звук, каждый раз замолкал, прислушивался. А еще деревянный рыцарь. Для рыцаря он, конечно, был еще мал, но я помню, рыцарь стоял у кроватки, это еще отец приготовил в подарок для внука.

А теперь они тут?

Откуда?

У меня замерло сердце.

Гаран здесь?

Или кто-то хочет напомнить мне о его смерти?

Почему сейчас?

– Луцилия! – Флир вошла.

Такая веселая и счастливая. Она явно хотела что-то сказать, поделиться замечательной новостью… я же видела, Рух приехал вместе с Эрнаном. Он вернулся к ней?

Она хотела сказать, но увидела мою панику.

– Что случилось? – удивилась Флир. – На тебе лица нет!

– Иди сюда…

Я позвала ее. На какое-то мгновение подумалось – а не мерещится ли все это мне?

Флир подошла.

– Что…

Начала она и запнулась. Тоже увидела. Непонимание отразилось на ее лице. Она глянула сначала на игрушки, потом на меня.

– Откуда?

– Не знаю, – я нервно дернула плечом.

Флир, конечно, узнала тоже, она видела эти вещи.

– Не знаешь? Как такое может быть?

Я только качала головой.

– Может, кто-то подложил? – предположила Флир. – Ты никого не видела?

Нет, они сами сюда прилетели! Магия!

Конечно, подложил…

Я вдруг испугалась, что еще кто-то войдет и увидит. Не сейчас. Мне и одной Флир хватит с лихвой.

Я схватила игрушки, быстро спрятала подальше, в ящик стола, заперла его на ключ.

– Никому не говори, поняла? – сказала я.

Флир кивнула.

Еще какое-то время мы стояли и глупо смотрели друг на друга. Это так странно. Надо хоть с Эрнаном поговорить… С Эрнаном…

– Ты что-то хотела? – я, наконец, взяла себя в руки.

– Да… – Флир тряхнула головой. – Я хотела попросить у тебя прощения за все… Луцилия, милая! Я была так не права, я поступала не всегда хорошо с тобой, говорила много лишнего… мне так жаль! – она говорила все это и улыбалась, глаза ее снова начинали весело сиять. – Луцилия… я была такой ужасной, и теперь… Прости меня. Я не могу уехать, не попросив прощения у тебя. Ты ведь отпустишь меня, правда?

Она говорила так искренне.

Я вздохнула.

Как бы я не относилась к Флир, но приятно было видеть, что хоть у кого-то все хорошо.

Я могу не отпустить? А если я скажу: «нет»? Они сбегут без моего согласия?

– Рух позвал тебя с собой, да?

– Да! – Флир прижала руки к груди. – Да! Он приехал за мной! Представляешь! Я почти не верила. Он хочет жениться на мне и увезти с собой.

– Рада за тебя, – сказала я.

Наверно, действительно рада.

Хотелось спросить снова: «ты любишь его?» Но я не стала. Зачем? Даже если она просто хочет лучшей жизни. Почему бы и нет. Возможно, они оба стоят друг друга.

Пусть уедет.

Флир была так счастлива.

Море шуршало галькой, тихо-тихо.

Купаться еще рано, холодно, но хотя бы немного походить по воде.

Я так скучала по морю! За всю долгую зиму осады я могла только смотреть издалека, из окна. А сейчас хотелось нырнуть с головой.

Я сняла туфли.

Пальцы утопали в мелкой гальке… так хорошо!

Я подобрала юбку, зашла по щиколотку. Волны набегали и уносили прочь, щекотали ноги. И ни о чем больше не думать. Хоть немного. Забыть.

Так просто. Я и волны.

Как в детстве.

Так хорошо.

Как не хватало мне всего этого!

Я закрыла глаза. Подставила лицо солнцу.

Еще в саду, под окнами, я услышала крики. Из моей спальни?!

Что-то происходило там.

Я со всех ног бросилась бежать.

Мне показалось, кричала Флир. Так страшно, срывая голос.

Я же сама…

Когда я уходила утром гулять к морю, Флир все крутилась у дверей моей комнаты и явно кого-то ждала. Веселая и загадочная. Она еще спросила: долго ли меня не будет? Я сказала, что скорее всего вернусь к обеду. Флир радостно закивала.

Я понимала, что у нее на уме. Не одобряла, но ругаться и ссориться мне было лень. Эта будущая жена Уларского наместника скоро совсем исчезнет из моей жизни. Еще немного, и Рух увезет ее. Пожалуй, они действительно друг друга стоили. А пока ее интересовала моя широкая и мягкая кровать. Подозреваю, что не впервые, но Флир была аккуратна, и я никогда ничего не замечала потом.

Да и к демонам.

Мне было вообще не до того.

Флир кричала.

Что-то пошло не так?

Я со всех ног бросилась наверх, к себе. Я понимала, что бежать долго, и пока я добегу…

Она так кричала, что у меня сердце заходилось от страха.

Когда я влетела, наконец, в свою спальню, она уже сидела тихо-тихо на полу, забившись в угол, вся в крови, трясясь от страха. У нее были такие безумные глаза…

Кровать в крови… столько крови.

И Рух… да, это он… длинные светлые волосы… разрубленный чудовищным ударом от ключицы до подмышки.

Мне стало нехорошо.

Рядом с кроватью, на полу, сидел Эрнан, уставившись в пол. Неподвижно. Он поднял глаза, когда я вошла. Зажмурился. Закрыл лицо руками.

Мне показалось, я сейчас упаду. В глазах темнело. Но я не могла даже пошевелиться, не то что уйти.

Я видела, люди начали собираться. Где-то на высокой ноте завизжала горничная.

Я видела, как вошел Лохан. Остановился в дверях, глянул на меня. Потом подобрал сдернутое с кровати покрывало, подошел к Флир, набросил ей на плечи, помог подняться. Она вся тряслась и не могла стоять на ногах. Нет, она не ранена, просто в шоке. Это не ее кровь.

«Нашли место!» – сердито буркнул кто-то за спиной. «Сами виноваты».

Я тихо вышла.

Пошла прочь.

Подальше.

Куда угодно, лишь бы не видеть всего этого.

Я ушла в старые комнаты Хаддина.

Все равно куда, лишь бы подальше. Я теперь долго не смогу зайти к себе. Все это так и стоит перед глазами.

Кровь…

Мертвый Рух…

Перепуганная насмерть Флир.

Эрнан думал, что там я. Что я… С кем? Разве я давала повод так подумать обо мне?

Хотя дело не во мне. И это еще страшнее.

Заперла дверь. Никого не хотела видеть и ни с кем говорить. Мне нужно время, чтобы прийти в себя.

Я просидела так весь день. Кто-то стучался, я не стала открывать. Не сейчас.

Вечером горничная принесла еды. Теплого молока. Вина.

Я выпила немного. Даже хотела попросить принести крепкого тиронского, напиться и не думать ни о чем… Но словно очнулась.

Вдруг перед глазами встали баночки со снотворным в комнате Флир.

Как она? Не наделала бы глупостей. Мне нужно бы сразу…

Я спешно привела себя в порядок, умылась, вытерла слезы. Взяла себя в руки, наконец.

Нужно пойти к ней. Узнать.

Она была так счастлива, когда Рух вернулся за ней. А теперь…

Идя по коридорам, честно боялась наткнуться на кого-нибудь. Особенно на Эрнана. Я сейчас не в состоянии ничего объяснять. И слушать его объяснения тоже не готова. Потом.

В комнате Флир было пусто.

Что…

Так… спокойно! Где она может быть?

С большим трудом я нашла свою горничную. Она забилась куда-то от страха и не хотела выходить.

– Флир ушла с сэром Лоханом, ваше величество.

Где комната Лохана – я знала. Только бы не подставить еще и его.

Постучала в дверь.

Мне показалось, из-за двери донеслось тихое всхлипывание. Я прислушалась. Да, точно. Постучала еще.

– Кто там? – настороженно спросил незнакомый женский голос.

– Луцилия, – громко сказала я. – Королева. Мне нужно поговорить.

Мне открыла испуганная женщина, кто-то из прислуги. Чуть приоткрыла, высунулась наружу, чтобы я не видела ничего, происходящего в комнате.

– Вы ищете сэра Лохана, ваше величество?

– Я ищу Флир, – сказала я. – Может быть, ты знаешь, где она?

Женщина оглянулась через плечо, какое-то время она еще сомневалась… Спросила что-то, потом сдалась.

– Леди Флир здесь, ваше величество.

И распахнула дверь.

У Лохана было довольно просторно и светло. Флир сидела на кушетке у окна, заплаканная, настороженная. Рядом с ней какой-то паренек, Ниван, кажется, оруженосец Лохана. Он несмело держал Флир за руку и, видимо, пытался успокаивать. Самого Лохана не было.

Увидев меня, Флир снова всхлипнула, теперь уже в голос.

– Как ты? – спросила я.

Мне хотелось придушить ее и пожалеть одновременно. Кажется, она испытывала похожие чувства. И пусть я не виновата в ее бедах, но все же…

– Он… он убил его… – голос Флир дрожал.

– А чего ты ждала? О чем вы вообще думали?

– Он влез в окно! – Флир зарыдала с новой силой, уткнувшись в плечо мальчика-оруженосца, тот аж вздрогнул. – Мы заперли дверь. Думали, если кто придет – успеем спрятаться. Рух успеет. Я открою. Скажу, что тебя нет… Но он влез в окно! Через балкон! Мы даже не успели заметить! А потом… Он… убил его… так… со всего маха…

Флир рыдала, вздрагивая всем телом.

Я даже не знала, что ей сказать.

С ней-то хоть все в порядке, и ладно.

– А почему ты здесь? – спросила я.

– Лохан велел посидеть у него, пока все не уляжется, – Флир невинно шмыгнула носом.

Лохан сказал. Отчего-то это слегка задело. Не хватало еще, чтобы она начала вешаться на шею Лохану. Променяла одного наемника на другого с такой легкостью… Хотя, если подумать, Лохан уже взрослый мальчик, может быть, он только и ждет, чтобы на него кто-то начал вешаться? Он разберется. А делать глупости, как Рух, он никогда не был склонен.

– Хорошо, – сказала я.

– Что теперь будет? – спросила Флир.

Я покачала головой.

Откуда я знаю.

– Я боюсь, – всхлипнула Флир. – Боюсь, что он вернется и убьет меня тоже!

Надо решиться.

За дверью были слышны голоса. Приглушенные, спокойные.

Они оба там? Или кто-то еще?

Постучала.

Мне открыл Лохан. Кивнул, словно ожидал, что я приду, чуть посторонился, пропуская внутрь.

Эрнан сидел в кресле у окна. Так спокойно, даже расслабленно, словно они тут с Лоханом вели неторопливые светские беседы о погоде. Но ведь не так. Я хорошо знала их обоих. Напряжение чувствовалось и едва ли не трещало в воздухе искрами.

– Рад, что ты пришла, – медленно сказал Эрнан. Мне показалось, он пьян. Что-то было такое в его голосе.

– Я хочу поговорить, – сказала я. И даже не могла придумать, с чего начать.

Я пришла не обвинять его. Я пришла понять, что делать дальше. Как случилось все это, и что теперь.

– Садись, – Эрнан кивнул на другое кресло рядом. Потом повернулся к Лохану. – Иди пока. Если хочешь, посиди за дверью.

Лохан колебался. Недолго, но все же. Он посмотрел на меня, словно спрашивая разрешения уйти, я кивнула. И только тогда он вышел.

Эрнан невесело улыбнулся.

– Он переживает за тебя, Тиль. Боится, что я могу наброситься и сделать что-нибудь нехорошее.

– Почему?

Я понимала, что это глупый вопрос. После того, что случилось. И все же я не могла поверить, что Эрнан реально может что-то сделать мне.

– Потому что он знает меня лучше, чем ты, Тиль. Я был прав, когда оставил его с тобой. Теперь у тебя есть защита.

– Что ты говоришь такое! – я не верила своим ушам. – Ты пьян? Что…

Эрнан покачал головой.

– Нет. Они напоили меня снотворным и успокоительным, просто лошадиную дозу. Но оно на меня не действует. Совсем. То есть, у меня заплетается язык, но спать я не могу. Уже давно.

– Давно?

Я поняла, что у меня холодеют руки, холод сжимается внутри.

– Да, с тех пор, как высадились здесь. Мне еще удалось немного поспать на корабле, но потом – уже никак. Ингрун говорила – это верный знак. Ты не пугайся так, Тиль, все уже и без того понятно.

– Это не правда…

Мне казалось, я вижу страшный сон. И спокойное, расслабленное лицо Эрнана, его совершенно ясные глаза, его чуть замедленный голос делали этот сон еще страшнее.

– Правда. Я должен был умереть раньше. Еще там. Я даже не знаю, как вышло, что я не умер. Наверно, во всем есть своя справедливость. Я должен был вернуться. Ты ведь ждала меня. Знаешь… я лежал там в горячке, в бреду, и в голове все время крутилась одна мысль – нужно вернуться. Я уже тогда знал, что Коррин собирает армию и идет к тебе. Я не мог тебя бросить. Там, в Уларе, нам еще предстояла решающая битва. Даже если бы мои люди одержали победу, они не пришли бы на помощь к тебе. Часть из них вернулась бы в Лохленн, часть разошлась бы по домам. Часть, лорды Таррена, вполне поддержала бы Коррина, куда им податься еще, если короля нет? Возможно, кто-то и пришел бы к тебе, но их сил не хватило бы. Я не мог не вернуться, Тиль.

Он вздохнул.

Мои сны. Мне вдруг стало так невыносимо страшно.

– Хочешь вина? – предложил Эрнан. – Вон там на столике. Налей себе. Я боюсь, разолью, у меня от этого снотворного трясутся руки. Ничего, к утру все пройдет.

Я не хотела сначала. Но ведь он собирается рассказать мне что-то еще?

Встала, налила себе полный бокал. Выпила залпом до дна, толком даже не поняв, что там за вино было. Лучше так. Успокоиться. А то еще немного, и у меня случится истерика.

– То, что случилось сегодня, Тиль… – Эрнан смотрел на меня. – Я почти не помню, как это было. Я даже не уверен, что в таком состоянии смог бы понять: Флир это или ты, – он усмехнулся, вздохнул. – Рух был моим другом. Столько всего прошли вместе… Но больше всего я боюсь, что это повторится снова.

Я видела, как он сжал пальцы в кулак.

– Нет…

Безразличие в его глазах. Может быть, от снотворного, может, он просто уже смирился.

– Это зашло слишком далеко, Тиль.

– Нет! – я опустилась на пол рядом с ним, обняла, положила голову ему на колени. – Нет, Нарин! Мы обязательно придумаем что-нибудь. Должен быть выход!

Он сморщился, с усилием поднялся на ноги, заставляя и меня подняться тоже. Его слегка пошатывало.

– Твой отец тоже думал, что все можно исправить, – сказал он. – Он очень хотел вернуть сына. Ты думаешь, для чего он притащил меня сюда? Жизнь за жизнь. Жизнь принца за жизнь принца. Он надеялся, это может сработать. Вряд ли это было первой его попыткой, до этого Майлог успел перепробовать сотни других способов. Он держал меня в подземелье под Покойницкой башней больше года. Первое время постоянно приводил ко мне жреца Темного. Тот осматривал меня, мазал кровью, дегтем, молоком и хрен знает чем еще. Резал мне руки, капал моей кровью в огонь, что-то пытался увидеть там. Давал мне какое-то горькое питье, от которого были видения. Майлог хотел принести меня в жертву.

Мы стояли совсем рядом. Эрнан обнимал меня за плечи, глядел мне в глаза…

Я пыталась представить пятилетнего мальчика, семью которого жестоко убили, его самого увезли из дома и целый год вот так… Как он мог выжить? Не сойти с ума? Как смог остаться человеком…

Эрнан облизал губы.

– Они много говорили о чем-то, твой отец и жрец Темного, даже спорили. Я не понимал, о чем, понимал лишь, что Майлог чего-то хочет, а жрец против. В конце концов от меня отстали. Знаешь, когда Майлог вел меня на казнь, на скалу, то сказал: «Я оставил тебя в живых только потому, что надеялся, что ты спасешь моего сына. Пусть не сразу, спустя годы. Но теперь уже некого спасать. Мои сыновья мертвы». Я не понял тогда, подумал даже, что он придушил в гневе Хаддина. Но Хаддин был мертв иначе.

– Но это еще ничего не значит! Нарин, если отец не нашел ответ, то, возможно, найдем мы?

Он покачал головой.

– Я говорил со жрецами, Тиль. Не только с нашим, с разными. В Таррене, в Лохленне, в Гилтасе, Тааркаре… С некромантами. С русалками. С кем только ни говорил. Ты думаешь, я не хочу жить? Можно воскресить тело, но с душой все намного сложнее. В Тааркаре обычно не заботятся о душе. Русалки умеют ловить душу и привязывать ее. Но это, сама видишь, тоже получается не всегда. Жрецы Темного говорят, что возможно выменять жизнь за жизнь, но не могут припомнить ни одного случая, чтобы кому-то это удалось.

Он поджал губы, словно хотел сказать что-то еще, но передумал.

Мне все казалось, я упускаю что-то важное.

Отец знал больше меня.

– Почему «спустя годы»? – спросила я. – Спустя годы ты спасешь его?

Эрнан пожал плечами. Чуть наклонился, поцеловал меня.

– Он не сказал мне, Тиль.

Отец не сказал, но сам Эрнан прекрасно знал ответ. Я видела. Мне кажется, даже я знала. Надо только собраться, вспомнить, понять…

Его губы сухие и теплые. Его руки обнимают меня так осторожно, словно боясь сломать…

Потом мы долго лежали в кровати, так же обнявшись… До утра.

Тихо и молча. Я все надеялась… Иногда мне казалось, он спит. Но стоило пошевелиться, и он открывал глаза.

Я прижималась щекой к его груди. Слушала, как бьется его сердце. Слушала его дыхание. Он живой ведь, он здесь со мной! Не может быть, чтобы ничего нельзя было сделать! Его душа здесь! Хаддин был совсем другим. Хаддина никогда не волновало ничего, кроме его личных желаний и интересов. Он никогда не беспокоился за меня, Оуэна, за кого-то еще… Тогда, возможно, действительно ничего нельзя было сделать, но не сейчас.

Я обнимала его. Лежала тихо-тихо. Притворялась, что сплю.

Когда-то я оживляла бабочек. Было ли это на самом деле, или, как говорили мне – бабочка просто уснула, а потом отогрелась в ладонях? Меня так пытались убедить, что это невозможно.

Эрнан не бабочка. Да и я не умею, не представляю, что делать. У кого спросить?

Я прижималась к нему всем телом, обхватывая руками и ногами. Я закрывала глаза. Пыталась представить… В детстве это происходило само собой. Но я старалась.

Иногда мне казалось, что начинаю проваливаться в какую-то глубокую пропасть. Кругом огонь. Видение это или сон? Я даже это не могла понять наверняка. Возможно, просто сон, я засыпала…

Огонь обжигал меня, и я вздрагивала, просыпалась.

Эрнан бережно гладил меня по плечу. Он тоже, наверно, думал, что мне снятся страшные сны.

Закрывала глаза, и все повторялось.

Я даже пыталась не просыпаться, продержаться немного. Вдруг этот сон что-то значил? Это не просто так? Огонь, бездна… Колодец Темного? И там внизу…

Я пыталась. Стиснув зубы, вцепившись в Эрнана крепче, не отпускать…

На этот раз он разбудил меня. Тряхнул за плечи, заставил сесть.

– Что с тобой? – У него были такие напряженные взволнованные глаза.

– Страшный сон, – сказала я.

Оказывается, я стонала и дрожала во сне, он испугался.

Хотела было лечь и обнять его снова, но вдруг вспомнила.

– Нарин, скажи… меня в детстве пугали скитальцами. Говорили, они придут и заберут меня… Ты что-то знаешь?

Эрнан нахмурился.

– Скитальцев нет, это лишь легенды, – сказал он. Сурово, почти со злостью. – Забудь, Тиль.

– Но кто это?

– Почему ты вдруг вспомнила?

– Не знаю, – сказала я. – Ты вспоминал о детстве, и я тоже. Помнишь, я оживляла бабочек? А отец потом ругался на меня. Он говорил, меня заберут скитальцы.

Он смотрел на меня, и его лицо стремительно бледнело.

– Я что-то слышал, Тиль. Но… не знаю. Демоны. Не живые и не мертвые.

Он вдруг резко встал на ноги, отошел в сторону, словно испугавшись меня, потом к столику, налил из кувшинчика себе вина. Его руки чуть подрагивали.

– Что случилось? – я сама испугалась немного. Я сказала что-то не так? Что?

– Все хорошо, Тиль.

– Но ты так… Я не понимаю! Что случилось? Вдруг это что-то важное? Вдруг я могу помочь?

– Нет! – Так резко, что я вздрогнула, внутри все сжалось и оборвалось. – Забудь об этом, Тиль. Это слишком опасно. Ты скорее погибнешь сама, чем сможешь кому-то помочь. Не стоит играть со смертью. Я не хочу больше слышать про это! Поняла!

Не просьба – приказ. Жестко и страшно.

Я не понимала.

Он выпил свой бокал, потом еще один. Потом повернулся и вышел на балкон.

Я осталась.

Было не по себе. И еще было немного обидно. Я хочу помочь…