Глава 18

Резиденция «Виктория», несмотря на свое помпезное название, была скорее мини-отелем, чем полноценной гостиницей. Так что номеров там было немного, а класса «люкс» — еще меньше. Я почему-то не сомневалась, что человек, легко расставшийся со ста тысячами ради того, чтобы произвести впечатление на свою бывшую невесту, а также потешить свое самолюбие, не станет проживать в номере класса «эконом» и даже «стандарт».

Остановившись на парковке за квартал до «Виктории», я достала планшет и зашла на сайт этой резиденции. Моя догадка подтвердилась, для Клешнева там было только три подходящих номера под говорящими названиями «Золото», «Серебро» и «Бронза». На данный момент «серебряный» номер был свободен, так что Григория надо было искать либо в «золотом», либо в «бронзовом». Судя по фотографиям, они были зеркальным отображением друг друга, а интерьеры отличались только цветом портьер и обивки мягкой мебели. «Золото», конечно, престижнее, но если данный номер был уже занят кем-то другим, то и «Бронза» сгодится, ведь по комфорту она ничем не уступает номеру напротив.

На первом этаже резиденции располагался ресторан, служебный вход которого выходил во двор. Взяв в ближайшем продуктовом магазине пустую коробку из-под овощей, я беспрепятственно зашла в ресторан через служебный вход.

— Артишоки? — спросил меня повар.

— Да, — кивнула я. — Куда нести?

— Туда, — махнул он рукой, указав направление.

Я завернула за угол, положила коробку на пол, прошла по коридору к запасной лестнице и поднялась на третий этаж. Спасибо разработчику сайта резиденции «Виктория», на котором можно совершить виртуальную экскурсию по ресторану и отелю, включая номера! Потом можно без труда и реальную устроить, минуя ресепшен, что я сейчас и делала. В прачечной мне удалось раздобыть униформу горничной, правда, не слишком чистую, с пятнами, ее еще не успели постирать, но я не брезгливая.

Из «Бронзы» доносился детский голос, значит, Клешнев остановился в «Золоте». Я подошла к белой двери, обрамленной фигурным наличником цвета благородного желтого металла, и постучала, сказав:

— Обслуживание номеров.

— Входите!

Открыв дверь, я перевесила табличку с надписью «Не беспокоить» с внутренней ручки на внешнюю, прошла в номер, приставила к голове человека, сидящего в огромном кресле с обивкой в духе Викторианской эпохи и позолотой, пистолет и сказала:

— Не дергаться! Одно лишнее движение, и я буду стрелять.

— Я ждал тебя, — спокойно произнес мужской голос. — Убери свою пушку, присаживайся и рассказывай, зачем пришла.

Я была поражена хладнокровием этого человека. Клешнев понял, что его переиграли, но его голос даже не дрогнул. Или он принял меня за кого-то другого? Вдруг Григорий ждал какую-то женщину, с таким же криминальным прошлым, как у него? Немного помедлив, я все-таки убрала пистолет от его затылка, обошла кресло, в котором восседал Клешнев, и встала напротив, готовая в любую секунду снова наставить на него оружие. То, что передо мной сидит бывший жених моей клиентки, сомнений не было. Светлана описала его достаточно точно — грубые неправильные черты лица, цепкий взгляд, от которого мороз пробирает до костей. Даже я сейчас почувствовала этот леденящий душу холодок.

Оказывается, Григорий меня ждал. У него снова был план, как тогда, в парке. Там он провокационно обнаружил себя уже у выхода, надеясь привлечь мое внимание к своей персоне. Света осталась бы без моей защиты, и ее затащили бы в тонированную «Приору». В парке я разгадала тот довольно бесхитростный план. Сегодня ситуация была сложнее. Я допускала: что-то может пойти не так, но меня это не останавливало. Пусть Клешнев думает, что переиграл меня, разлучив со Светланой и заманив сюда. Теперь я, по крайней мере, вижу своего противника в лицо. Настоящее противостояние начинается только сейчас.

— Надо поговорить, — сказала я, усаживаясь в кресло напротив Григория.

— Говори, — снисходительно разрешил он.

— Я пришла узнать, что вам надо от Светланы.

— А я не знаю никакой Светланы! Я знаю Снежану, мою невесту, которая вздумала от меня бегать. Охранницу вот наняла! Думаешь, это ты меня нашла? Нет, это я тебя сюда заманил. Я так и знал, что мои здешние кореша тебя упустят. Они с самого начала показали свою несостоятельность. Я просил их лишь выяснить, точно ли моя Снежана поменяла имя и фамилию, выйдя замуж за другого, а они напугали мою девочку. Она вот тебя наняла. Скажу сразу: к тебе у меня никаких претензий нет, ты делаешь свою работу. Но я могу предложить тебе больше, гораздо больше, — Клешнев произнес все это на одном дыхании и совершенно без эмоций. Ни один мимический мускул на его лице не дрогнул, в голосе не было никаких красок.

— Не трудитесь. Я не собираюсь менять своего работодателя, меня вполне устраивает и моя работа, и оплата за нее.

— Значит, опять придется все самому делать. Да, Снежаночка, признаюсь тебе, задала мне задачку о том, где ее искать. Из города уехала, имя сменила, фамилию мужа взяла, даже родственникам своим новых координат не оставила. А знаешь, как я ее нашел?

— Как?

— Андрюша помог, брат ее родной, за бутылку виски сестру свою продал. Сам пришел ко мне, бросил на стол тарасовский журнал и сказал: «Ты Снежану Кузнецову по всей стране искал, а она теперь Светлана, по мужу Родионова, и живет в Тарасове, скульптурой занимается». Журнальчик этот ему подружка какая-то из вашего города привезла, была здесь по каким-то делам, увидела обложку в киоске и узнала Снежану.

— Зачем вы мне все это рассказываете? — спросила я.

Разумеется, я и не надеялась, что он мне скажет правду. Мой расчет был на то, что в какой-то момент нашего разговора Григорий перестанет себя контролировать, и тогда его невербальные знаки начнут расходиться с его словами.

— Неинтересно? Извини. Тогда я тебя послушаю. Зачем пришла? — Клешнев перевел стрелки на меня и при этом не подал мне ни одного знака. Для меня он по-прежнему был закрытой книгой. Мне в жизни мало встречалось людей, которых я не могла прочитать по мимике и жестам, и Григорий был одним из них.

— Пришла спросить, что вам нужно от Светланы? Или Снежаны, если вам так больше нравится.

— Вопрос у меня к ней один имеется, но я хотел бы задать ей его лично.

— А зачем же тогда вы меня ждали? — спросила я и, услышав его со стороны, как бы чужими ушами, сама догадалась, каков будет ответ.

— Чтобы выманить тебя из Центра изящных искусств, да так выманить, чтобы ты не поняла, что с тобой играют. Спокойно! Опусти пистолет, я знаю, что ты все равно не будешь здесь стрелять. Полномочий у тебя таких не имеется. Но на всякий случай я хочу предупредить, что не станет меня, так никто и никогда не узнает, где находится один юный роденчик. Ха-ха-ха! — Клешнев расхохотался. Смех у него был наипротивнейший, его голова, пока он смеялся, содрогалась так, что казалось, вот-вот отлетит. Хохот прекратился так же внезапно, как и начался. — Пока мы с тобой тут беседуем, мои люди причащаются к искусству. Ха-ха-ха!

Смех был совершенно идиотский, но, как ни странно, он говорил о том, что человек, сидящий напротив меня, искренен со мной.

— А вам не приходило в голову, что если хоть один волосок упадет с головы Светланы, то подозрение сразу падет на вас? Кстати, неплохо бы вернуть украденные из ее квартиры вещи. Если она еще не написала заявление, то это не значит, что не напишет.

— Какие вещи? Чего ты мелешь? — вполне искренне удивился Григорий. — Не надо мне приписывать то, чего не было. И угрожать мне не надо! Ты не в том положении, чтобы стращать меня. Проникла ко мне в номер, прикинувшись горничной, пушкой размахиваешь, а я гость вашего города, нахожусь здесь на законном основании, никому ничего плохого не делал, только хорошее, благотворительностью на досуге даже занялся.

Я поняла, что наше общение зашло в тупик. Мне вспомнился вопрос Светланы о том, что я буду делать с тем человеком, который ей угрожает. Передавать его в руки правоохранительных органов пока было действительно не за что, устранить его физически я не могла. Он мне не угрожал оружием, так что нажимать на курок пистолета я не имела права, хотя очень хотелось. Правда, портить красивый интерьер этого номера было жалко.

В голове так и стучало: «Он говорит правду, ничего не скрывает. Значит, какой-то ребенок действительно может пострадать, если что-то пойдет не по его плану. Выманить меня из Центра — это лишь подготовительная часть плана. А какая основная? Его люди сейчас причащаются к искусству. Стоп! Света говорила, что вчера с ней списался покупатель и сегодня он должен прийти к ней, чтобы воочию взглянуть на статуэтки из каталога. Все, пора переходить от разговоров к делу».

— Что ж, Григорий, не скажу, что мне было очень приятно с вами пообщаться. Я рассчитывала на взаимопонимание, но раз его нет, раз вы не хотите оставить Светлану в покое, я пойду, — с этими словами я стала медленно подниматься из глубокого уютного кресла.

— Сидеть! — рыкнул Клешнев.

Но я все равно поднялась и неторопливо направилась к выходу. Григорий догнал меня за считаные секунды и схватил за руку. Я только этого и ждала. Сделав вид, что поддаюсь, я подпустила его поближе и ударила локтем в грудь. Затем, не дав передохнуть, ударила ногой по коленке. Он пригнулся, пропустив этот достаточно болезненный удар, но тут же выпрямился и бросился меня душить. Я напрягла все мышцы шеи, не давая ему возможности перекрыть мне кислород, и, когда он приблизил ко мне свое лицо с ужасной гримасой, сделала резкое движение головой вперед, ударив своим лбом по его подбородку. Клешнев ослабил хватку вокруг моей шеи, я успела сделать глубокий вдох, после чего почувствовала, как кольцо его рук вновь сжимается. На мои толчковые удары руками он не реагировал, ударить его ногой прицельно в пах я не могла, так как он стоял ко мне вполоборота. Я перестала сопротивляться и дышать, Григорий убрал руки и оттолкнул меня, решив, что придушил. Как только он нагнулся к моей сумке, я вскочила и запрыгнула на него. Клешнев рухнул почти сразу, потому что я нажала на точку, которая отключает сознание. Пока Григорий был в отключке, я связала его полотенцами по рукам и ногам и затащила в ванную.

Затем я позвонила на вахту Центра:

— Мария Ильинична, это Евгения. Никто подозрительный не приходил?

— Да, это Центр изящных искусств, — ответила вахтерша.

— Алло! Вы меня слышите? За Светой могут прийти.

— Да, во вторник, — совершенно невпопад ответила тетя Маша. — В два часа начало.

Я поняла, что она намекает мне, что рядом с ней стоят два подозрительных человека.

— Жмите на тревожную кнопку и любой ценой задержите их до приезда охраны! Я тоже выезжаю к вам.

Я сбросила с себя одежду горничной и пошла к выходу, но, увидев свое отражение в зеркале, поняла, что в таком виде появляться на людях нельзя. Мой лоб был в крови, хотя я не чувствовала боли. Я достала из сумки влажные салфетки и стала вытирать кровь. До меня вдруг дошло, что это не моя кровь, а Клешнева. Она брызнула из его нижней губы, когда я ударила его головой в подбородок. Стерев с лица эти красные пятна, я снова шагнула к двери, но Григорий, неожиданно подлетев, обрушился на меня. Как он смог так быстро прийти в себя и развязаться, я не понимала. То ли я схалтурила, то ли он обладал какими-то сверхспособностями.

Мы вновь схлестнулись с ним в спарринге. Физически силы были равными, но у Григория начиналась одышка, поэтому мне надо было продержаться еще немного. Когда он нанес мне удар по тому месту, на которое я приняла Маяковского, я почувствовала, что в этот раз ребро все-таки хрустнуло. Это меня разозлило, и я пустила в ход свои наманикюренные ногти, располосовав ими шею Клешнева. Но в следующую секунду он повалил меня на пол и, накрыв меня собой, прошипел:

— Я никогда не дрался с бабами. Я с ними поступал иначе. Он стал рвать на мне блузку.

Я вцепилась своей правой рукой в его глотку так, будто собираюсь вырвать у него кадык. Григорий стал задыхаться, после чего мне не составило труда свалить его с себя, подняться и поставить ему на грудь свою ногу.

— А ведь я могла просто уйти, — устало произнесла я. — Зачем лезть в драку, если дыхание ни к черту? Понимаю, пятнадцать лет на зоне подорвали здоровье.

— Вали! Я тебя отпускаю, — прошипел Клешнев.

— Смешно слышать это от человека, который находится у меня под каблуком. Где Саша Квитко? — спросила я, надавливая на грудь.

— Без понятия.

— Где Саша Квитко? — повторила я свой вопрос.

До меня только сейчас дошло, что пытался сказать мне отец этого мальчика, когда я заклеила его рот скотчем. Клешнев заставил Квитко работать на него, взяв в заложники его сына.

Григорий молчал, кажется, я передавила на него. Он стал задыхаться. Я убрала ногу.

— В кармане, — прокряхтел он и указал рукой на шкаф.

Не сводя глаз с лежащего на полу Клешнева, я подошла к шкафу, открыла его, прошлась руками по карманам висящей там одежды и нащупала в нагрудном кармане одной рубашки баллончик с лекарством.

— Где Саша Квитко? — повторила я.

— Дай ингалятор, — чуть слышно промямлил он.

Я колебалась. Пока ингалятор был в моих руках, я могла манипулировать Клешневым, главное только — не переусердствовать. Иначе, как и обещал Григорий, информация о том, где мальчик, могла уйти в могилу вместе с ним. Стоило только отдать ему лекарство, как я начала бы терять контроль над ситуацией. Я тянула время, но когда Клешнев приподнял руку и уронил ее, издав гортанный хрип, я поняла, что медлить больше нельзя.

Наклонившись, я впрыснула в его полуоткрытый рот содержимое ингалятора. Григорий потихоньку начал приходить в себя.

Я стала отходить спиной к двери, около которой лежала моя сумка. Не сводя глаз с поднимающегося на ноги Клешнева, я вслепую искала в сумке свое любимое оружие.

— Без лекарства я мог бы умереть. Благодарить тебя за помощь не буду. Я дам тебе уйти, но с одним условием. Ты узнаешь у Снежаны, кто из моих людей помог ей меня закрыть. Как только я услышу имя, Витькин щенок будет на свободе. Что делать со Снежаной, я решу позже. Все будет зависеть от степени ее вины.

— Светлана не имеет никакого отношения к тому, что тебя закрыли, — я старалась изо всех сил, чтобы мои слова звучали правдоподобно. — Да, она тебя никогда не любила, но смирилась с обстоятельствами, тем более в этом замужестве было немало плюсов.

— Еще бы! — нескромно подтвердил Григорий.

— Ты освобождал ее брата от финансовых обязательств и мог обеспечить ей безбедную жизнь. Многие девушки в малых городах выходят замуж без любви, потому что влюбиться просто-напросто не в кого. Одни алкоголики, наркоманы и импотенты, — сознательно утрировала я, — а ты был принцем, хоть не на белом коне, а на черном, но это не самый плохой вариант. Что уж там говорить, самый лучший! Так что ей не было никакого резона тебя сажать. А посему ей помогать никто не мог.

— Почем знаешь?

— Она сама мне все это рассказала, а я кое-что проверила, — сказала я, чтоб он не догадался, что мне пришлось переиначить Светин рассказ, дабы спасти ее от мести. — Похоже, кто-то из твоих людей действовал сам по себе.

— Кто эта сволочь?

— Скорее всего, Снежана не сможет ответить на этот вопрос, поскольку не знает на него ответа.

— Я хочу это услышать от нее самой, и скоро я смогу сам об всем ее расспросить, — уверенно произнес Клешнев.

— Если ты думаешь, что твои люди, выдающие себя за покупателей, смогут похитить Родионову, как Сашу Квитко, то ты ошибаешься. В Центре изящных искусств их ждет засада. Думаешь, это ты переиграл меня? Нет! Я все ходы заранее просчитала.

«Что я говорю? Какие ходы? Какая засада? Даже если Мария Ильинична сможет незаметно нажать на тревожную кнопку и вневедомственная охрана приедет раньше, чем люди Клешнева похитят Светлану, что им можно предъявить? Они всего лишь покупатели».

— Посмотрим, — сказал Григорий. — Может, нам с тобой забиться, кто из нас прав?

— Предлагаешь пари? — уточнила я.

— Предлагаю.

— Уточни условия, — попросила я.

— Если в течение часа мои люди отзвонятся и сообщат, что Снежана находится там, где мы условились, ты проведешь со мной эту ночь. Но предупреждаю, я не арабский шейх, сказки на ночь не слушаю, а сразу приступаю к делу. А если не отзвонятся, то так и быть, я скажу тебе, где находится наш юный скульптор.

— Саша Квитко, — уточнила я.

— Так и есть.

— Что ж, я согласна. Если ты не возражаешь, я надену одну из твоих рубашек. А то ты мою блузку порвал.

— Мне не жалко, выбирай любую.

Продолжая следить за креслом, в котором спиной ко мне сидел Клешнев, я переоделась, затем села напротив Григория. Минут пять мы молча смотрели друг на друга, потом раздался звонок моего смартфона. Я ответила, включив громкую связь.

— Евгения, вы где? Тут такое происходит, — не скрывая своего волнения, говорила Светлана. — Тетя Маша задержала двух человек. Пригвоздила их своими спицами к стене и держала так, пока по ее вызову вневедомственная охрана не приехала. Одного из них, Чекмарева, я узнала. Он с Клешневым в казино работал, тот его правой рукой считал. Только ведь Гена Чекмарев потом новому хозяину казино прислуживать стал.

— Падла! — прошипел Григорий.

— Женя, что у вас там за шум? Вы так и не ответили мне, где вы? Когда вернетесь? Этих двоих задержали, но я не уверена, что их долго в полиции продержат. Что мне делать? Евгения, у вас все в порядке?

— Светлана, я скоро буду. Дождитесь меня. — Отключив смартфон, я сказала Клешневу, снова перейдя на «вы». — Кажется, пари выиграла я. Но и вы, по-моему, не внакладе. Вы узнали то, ради чего сюда приехали. Вас сдал тот, кого вы считали своей правой рукой — Чекмарев. Итак, я слушаю, говорите, где вы прячете Сашу Квитко?

— Я отпущу его, к вечеру пацан будет дома. Ты можешь идти. Не сомневайся, я свое слово всегда держу.

— А я и не сомневаюсь, ведь у меня есть подстраховка, — я достала свое любимое оружие — диктофон, на который записала наш разговор. Из него следовало, что Клешнев держал в заложниках Сашу Квитко, чтобы манипулировать и его отцом, и Родионовой. Он также планировал похитить Светлану, чтобы выведать у нее информацию.

— Уходи! Я должен побыть один, — мрачно проговорил Григорий, осознав, что сболтнул лишнего.