Глава 17
Алекс отлучилась в дамскую комнату, а мужчины, оставшись наедине, обменялись взглядами.
— Нет, это маловероятно, — не выдержал Кристоф. — Бабка отдала бы все внучке, а не чужой девчонке, и она была не в том состоянии, чтобы что-то ей рассказать. К тому же нам так и не удалось подтвердить существование этого дьявольского платка! И квартиру я обыскал — у нее чисто, на компьютере никаких запросов в Интернете.
— Тем не менее чутье подсказывает, что он существует. Квартиру Кристины следует поставить под наблюдение. Возможно, всплывет что-нибудь интересное.
— Хорошо, я позвоню Савицкому, — согласился Морено. Он и сам был не против понаблюдать, чем занимается Кристина в свободное время дома, и проверить, так ли уж сильно она занята. К тому же знает, как устроить, чтобы записи из ванной и спальни ложились только ему на стол. При мысли, что на нее будут глазеть посторонние, внутри все протестовало.
— Нет. Пусть работают твои люди, — возразил Богдан, одним махом допивая кофе. — Мне не нравится ситуация с бабкой. Внимание к ней привлекли мы, и утечка произошла у Савицкого. Не хочу, чтобы кто-то еще знал о наших подозрениях насчет Кристины. А вот о художнице Савицкому сказать можно. Пусть проверят и возьмут под наблюдение, а твои люди посмотрят, будет ли крутиться вокруг нее кто-то еще. Сделаем из нее живца.
— А если она ни при чем?
— Сам-то в это веришь? Кувшинцева явно чего-то боится, и у нее была довольно странная реакция на нас. Требуется выяснить, что именно она знает. Мне нужна полная информация о ней. Ты ее руки видел? Следует проверить: это просто болезнь или она отмечена скверной? Сам знаешь, как бы они ей ни сопротивлялись, в старости отчетливо видны последствия.
Кристоф согласно кивнул. Отметив, как изменилось выражение лица Богдана, становясь более расслабленным, обернулся — возвращалась Алекс.
— Так, говоришь, у тебя городская квартира неподалеку, — не сводя с нее взгляда, произнес Ковальский.
Вздохнув, Морено достал ключи и подтолкнул их Богдану.
— В холодильнике шампанское и фрукты. Развлекайтесь, а я прослежу за установкой видеонаблюдения, пока моей дикой розы нет дома.
— Уже считаешь своей? Не хочешь дождаться результатов проверки?
— Зачем? Если все подтвердится, мои люди напугают, отберут тряпку, а я распахну ей утешающие объятия. Соприкасалась со скверной она недолго, и ты, думаю, будешь не против, если в отчете не будет фигурировать ее имя.
— Будешь должен.
— Какие долги между братьями? — хитро улыбнулся Морено, прекрасно видя, что тот и сам симпатизирует девчонке.
— О каких братьях речь? — вернулась за стол Алекс.
— Я вот говорю, что мы с Богданом как братья, сколько лет друг друга знаем.
— Понимаю. Мы с Кристиной как сестры, с детства дружим.
— Жаль, что она в последние дни так занята.
— Мы действительно наверстываем пропущенные пары, и она зарабатывает на новый телефон взамен утерянного. Даже нового ученика взяла, — стала оправдывать подругу Алекс.
— Может, тебе удастся уговорить ее принять от меня подарок? Или давай я куплю, а ты ей отдашь как бы от себя, — закинул удочку Кристоф. Знал бы он, что потеря телефона обернется для Кристины работой по вечерам, придумал бы иной способ удалить фото Богдана.
— Бесполезно, она гордая. Я предлагала ей одолжить денег, но она уперлась и ни в какую.
Алекс уже почувствовала отсутствие подруги, которая в последнее время пропадала на дополнительных уроках с учениками, и сама была бы рада исправить ситуацию.
— Жаль. Очень жаль, — вздохнул Морено.
Телефон можно было бы начинить и отслеживать все ее передвижения и разговоры. В то же время такая принципиальность у девушки являлась для него чем-то новым и еще больше выделяющим Кристину из общего числа знакомых женщин. Он сам не заметил, как задетое самолюбие и желание выиграть спор переросли в искренний интерес. Кристина каждый раз лишь сильнее его распаляла, ускользая.
До этого все его пассии сменялись с завидной регулярностью, и ему не было нужды устраивать за ними слежку, а вот за передвижениями этой девушки он бы следил с особым интересом. Вот куда она сейчас поехала? В их кругу было принято оберегать своих женщин, никуда не отпуская без сопровождения, и сейчас он понимал разумность таких устоев.
Кристоф усмехнулся про себя — подсознательно он уже воспринимал ее своей, пора переходить к решительным действиям.
Они расплатились и покинули ресторан. Провожая взглядом Богдана и Алекс, Морено не испытывал раздражения, что пришлось отдать ключи и на его постели будут предаваться страсти. Городская квартира предназначена именно для таких встреч, куда он водил всех своих баб, а вот загородный дом был лишь его территорией. Кристина оказалась одной из немногих, кого он захотел туда пригласить.
* * *
Звонок сотового резко вырвал из сна.
— И кому неймется? — спросонья проворчал Богдан, потирая переносицу. В глаза как будто песок насыпали. С учетом того, что вернулся домой поздно, а потом еще работал, спал Богдан совсем ничего. Нужно завязывать с ночными бдениями над документами.
Часы показывали шесть утра, а на дисплее телефона высветилось имя Ирен.
— Слушаю.
Ответив на звонок, он упал на подушку, прикрыв ладонью глаза.
— Ирен, не молчи! Что-то случилось?
— Богдан, мы можем поговорить?
— Что-то срочное?
— …
— Ирен! Что ты натворила?
— Почему сразу натворила? — излишне эмоционально возмутилась сестра, и, зная ее, можно было спорить: точно что-то уже учудила. — Я хотела поговорить с тобой о нашей ситуации с Ханом.
— Послушай меня, я думал о твоих словах, и мой тебе совет — смирись, иначе сделаешь себе только хуже!
— Вот так, значит?
— Да! — рявкнул Богдан.
И сам поморщился от своей резкости. Продолжил уже мягче, но в голосе все равно слышались стальные нотки. Он хотел, чтобы сестра четко осознала все последствия своих поступков. Капризы кончились, и нужно здраво посмотреть на свое будущее.
— Пойми, если вы с Ханом не одумаетесь и заявите о своем решении расстаться, отец примет это. Только он столько лет шел у вас на поводу, что больше со свадьбой тянуть не станет и в отместку выдаст тебя за первого, кто посватается. Больше у тебя выбора не будет — это во-первых. Во-вторых, если не думаешь о себе — подумай о Хане. Его отказ на тебе жениться отец воспримет как личное оскорбление и откажет ему от дома, а также постарается вывести из бизнеса.
— Богдан, я все понимаю, но мы не любим друг друга. Вернее, любим, но как брат и сестра. Ты это понимаешь?
— Понимаю, но пойми и ты, что твои чувства к новому жениху никого интересовать не будут. И тебе придется с ним жить, разводов у нас нет. Хана же ты знаешь с детства, с ним ты всегда сможешь договориться. Ты же хотела свободы! Выйдешь замуж — вырвешься из-под опеки отца, и за тебя станет отвечать муж. Хан, как и я, тебя всегда баловал, прикрывал выходки, помогал. Не дай ему совершить ошибку! Говорю совершенно серьезно — если вы расстанетесь, разрушите жизни друг друга. Отец тебя просто выдаст замуж за другого, а вот платить всю оставшуюся жизнь за нарушенное слово станет Хан. Ты знаешь характер нашего отца — он не простит.
Сестра молчала, а Богдан выдохнул, надеясь, что она его услышала и осознала всю серьезность ситуации.
— Спасибо, — тихо произнесла она.
— Что?!
— Спасибо, что избавил от сомнений, — уже более уверенно и громко произнесла Ирен. — Я люблю тебя. И Хана люблю. Извини, мне пора. Целую!
Богдан убрал руку с глаз и с недоумением посмотрел на сотовый. Сестра любила долгие прощания, а тут первая резко закончила разговор. Отбросил телефон на покрывало и закрыл глаза, собираясь еще поспать. Ничего, Ирен образумится, Хан перебесится, и самые близкие ему люди еще будут счастливы вместе. Он верил в это. Или хотел верить.
Только Хану он мог доверить сестру. Представил на миг, что Ирен выдадут замуж за другого и она уже в браке позвонит ему в слезах… Он же на куски порежет ублюдка за каждую ее слезинку, кем бы ее муж ни был!
Усилием воли Богдан разжал кулаки, сжавшие простыню. Нет, Хан единственный приемлемый вариант ее замужества. Он точно не станет ломать Ирен и будет относиться к ней с уважением. Не обидит и не ударит, в этом Ковальский был уверен.
Успокоившись за сестру, лег на бок, отвернувшись от окна. Шторы вчера не задвинул, и утренний свет бил в глаза. Загородный дом, конечно, хорошо, но добираться до него по пробкам неудобно, отнимает много времени. Пока отвез после свидания Алекс домой, пока к себе добрался — уже и ночь.
Богдан собирался выспаться, но спокойно поспать сегодня была не судьба. Казалось, только-только уснул, но жужжащий звук телефонного звонка назойливой мухой ворвался в его сон. Чувствуя, что как никогда близок к убийству, на ощупь нашел на постели трезвонящий сотовый и, даже не глянув на звонившего, цветисто и от души выругался по латыни. Мало кто знал этот язык и мог понять, о чем речь, а так хоть какое-то моральное удовлетворение за прерванный сон.
— Я тоже рад тебя слышать, — сообщил Хан. — Что, неприятности?
— Да! — зло рявкнул Богдан. Он тут его шею и будущее спасает, и никакой благодарности. — Я пытаюсь спать! Я лег не так давно, но вы явно задались целью свести меня с ума. То Ирен, теперь — ты. Это прикол такой?
— Она тебе звонила? Давно?
Ковальский посмотрел время.
— Где-то часа два назад, а что?
— Ирен опять сбежала от охраны, не могут найти.
— Как давно сбежала?
— Как раз примерно в то время, что тебе звонила, — огрызнулся Хан.
— Она с тобой не говорила?
— Нет!!! — судя по голосу, друг достиг предельной точки кипения.
Такое редко случалось, и Богдан понял, что Зегерса тоже успели все достать, как и его. Чувство солидарности помогло подавить собственное раздражение и взять себя в руки. Ответил уже более спокойно:
— Мы с ней поговорили. Я подозреваю, она просто захотела побыть одна и обдумать мои слова насчет ее будущего. Хан, ты же знаешь сестру. Иногда ей просто необходимо личное пространство, а охрана ходит по пятам. Вот и взбрыкнула. Уверен, она сама вернется. Поверь, в кои-то веки Ирен решила взяться за ум.
— Думаешь? — с надеждой уточнил Хан. — Знал бы ты, как все это не вовремя. У меня интересное дело, а тут ее охрана дергает раз за разом, Вацлав уже звонил.
— Отцу доложили?
— А то! Они же потеряли ее на целых два часа! — сарказм так и сочился через трубку. — Уверен, Вацлав уже придумал этим недоумкам и Ирен изощренные наказания. Приказано беглянку вернуть и всех запихнуть в ближайший самолет.
— Хан, Ирен непросто. Будь мягче с ней. Знаешь, что она сказала, прощаясь?
— Что?
— Что любит тебя.
— Богдан, я ее тоже люблю, но иногда…
— Хочется снять ремень и хорошенько отшлепать. Только вспомни, что даже в детстве у нас рука не поднималась наказать эту мелкую заразу с лицом ангела и характером чертенка.
— И, чувствую, теперь мы платим за свое мягкосердечие.
— Сам виноват — баловал ее больше всех, — хмыкнул Богдан.
— Знал бы я, к чему это приведет…
— Это тебе наказание за то, что высмеивал в школе преподавателей, утверждавших, что женщины — зло.
— Клянусь, я вернусь и покаюсь в своих заблуждениях! — с чувством пообещал успокоившийся Хан. — Сам-то как? Как твое дело?
— Начинает проясняться, — зевнул Богдан.
— Вот почему так всегда? Ты там дрыхнешь, а Ирен на мне.
— Заметь, ты еще с детства испытывал за нее ответственность, — тонко намекнул Богдан на то, что муж отвечает за жену.
Хан невнятно выругался и повесил трубку.
Богдан вытянулся на постели с коварной улыбкой на губах. Все же лучшего мужа для сестры не стоит и искать. Об Ирен он не беспокоился. Та не первый раз сбегала от охраны. Скорее всего, это ее последний дебош перед возвращением домой. Он не сомневался в том, что сестра его поняла и осознала всю серьезность ситуации. Просто нужно время, чтобы смириться. Ничего, пусть выпустит пар.
* * *
Осторожно выбравшись из-под руки Кирилла, я тихо встала и вышла на кухню. Заправив кофеварку зернами, включила и задумчиво прислонилась к столешнице. За всю ночь я так и не решилась на разговор. Оказалось, что у всех есть тайны, и Ольховский не исключение. Вчера я случайно подслушала его разговор и теперь не находила себе места.
Не в моем характере уши греть, это получилось случайно. Вчера пока обсудили встречу с художницей, пока поели — уже и ночь. Кир засиделся за компом, а я пошла спать. Несмотря на усталость, без него не спалось. Прокрутившись изрядное время, я пошла затаскивать своего парня в постель. Дверь в комнату не была плотно закрыта, и я увидела, как он с кем-то разговаривает по скайпу. Вот и затормозила, чтобы не светиться. Когда же услышала, о чем речь, буквально застыла на месте.
Речь шла о взломе баз данных какого-то холдинга. Кирилл отбрыкивался, говоря, что пока занят, а его соблазняли, обещая удвоить обычный гонорар вдвое.
Обычный! Вот что меня смутило. Тут я иными глазами взглянула на окружающую меня роскошь. Так вот откуда, по сути, деньги! Фирма для прикрытия, а основные средства он получает от хакерства. Какая же я идиотка! Почему сразу не поняла этого? Родные живут за городом, дорогущая машина, все новое в квартире. Одним ремонтом компьютеров такое не заработать!
Я тихо ушла, а потом прокрутилась всю ночь. Мой парень — хакер. С ума сойти! Можно было и раньше понять, когда он решил взломать комп. Вот почему у него имеется хитрая программка, которую я Богдану на компьютер запустила. Кстати, на фоне открывшихся обстоятельств новость о том, что новая любовь Саши все же из Ордена, померкла.
На пороге возник заспанный Кирилл, в одних спортивных штанах.
— Ты почему так рано вскочила? А, кофе хотела в постель принести, а я сюрприз испортил? Так я пойду, — шутливо произнес он и сделал вид, что уходит.
— Стоять! — воскликнула я, и он удивленно на меня посмотрел. — Нам нужно поговорить.
— Что случилось? — вся веселость слетела с Кира, и он подошел ко мне.
— Сядь, — попросила я.
Близость полуобнаженного тела отвлекала, а хотелось собраться с мыслями. Думала как-то помягче обсудить его род деятельности, а в итоге не сдержалась. Он с недоумением пожал плечами, демонстративно взял стул и сел.
— Кирилл, я знаю, что ты хакер. — Кажется, мне удалось его удивить. — Я вчера случайно услышала твой разговор ночью и все поняла.
— И? — он продолжал смотреть на меня с ожиданием.
— Что «и»? — вскипела я. — Ольховский, ты чем думаешь?! Хочешь, чтобы я тебе в тюрьму сухари таскала? Или цветы на могилу? Ты куда полез? Тебя или убьют, или посадят!
— Третьего не дано? — чему-то развеселился он.
— Не паясничай! — рявкнула я, и Кир даже вздрогнул. Постаралась взять себя в руки. — Слушай, я все понимаю: хотел помочь маме, как-то устроиться, а компьютеры — это все, что ты знаешь. Я понимаю, что никакого богатого мужа у твоей мамы нет. Молодец, ты ее обеспечил, тачку себе купил, ремонт в квартире сделал. Ольховский, прошу тебя — остановись! Занимайся своей фирмой, не лезь в криминал.
Я прожигала его взглядом, всем своим видом давая понять, что не дам уйти от темы и ему придется быть откровенным.
— Ты понимаешь, что от фирмы приходят копейки? — холодно поинтересовался Кирилл с нечитаемым выражением лица.
— Плевать! Прогорит — пойдем работать. Лучше так, чем небо в клеточку!
— Я не смогу делать тебе дорогих подарков, мы не будем ездить на дорогие курорты…
— Ольховский, ты кретин? — перебила его. — Твоей маме сильно нужны будут подарки, если с тобой что-то случится? А мне? На хрена мне курорты, если тебя посадят? На каждого крутого хакера найдется еще круче, который отследит тебя. Не испытывай судьбу. Это же промышленный шпионаж, за такое сажают надолго, с конфискацией.
— Давай переоформлю все на тебя, — на полном серьезе предложил Кир, и мне захотелось ему врезать. Вот по-настоящему, буквально руки зачесались. Наверное, выражение лица у меня стало совсем зверское, раз Кир рассмеялся. Громко, от души.
— Серебрянская, ты прелесть!
Он сграбастал меня и усадил к себе на колени.
— Не вижу причин для веселья, — зашипела я в ответ и стала отбиваться от поцелуя.
Страх за него отбил все желание нежничать, а его отказ серьезно воспринимать ситуацию лишь бесил. Захотелось сделать что-то, чтоб проникся. Да хоть тот же платок взять и запретить ему заниматься противозаконной деятельностью и рисковать собой! Желание воспользоваться этой треклятой вещью стало таким сильным, что это меня отрезвило.
«Что со мной? — спросила саму себя, обескураженно замирая. — Неужели я серьезно собираюсь подавить волю Кирилла?!»
Стало стыдно за себя, и я замерла в его руках.
— Успокоилась? Скажи, ты считаешь меня способным на воровство?
Я молча глядела на Кира. Странный вопрос. А чем же еще хакеры занимаются? Пусть он ворует не деньги, а информацию — смысл один. Но Кирилл смотрел слишком внимательно, как будто заглядывая в душу, и я задумалась над подоплекой его слов.
Ольховский всегда был щепетильным в вопросе не только денег, но и правильного воспитания. Пусть и воспитывался без отца, но вырос настоящим мужчиной, с четкими моральными принципами. Он никогда бы не украл ни копейки и не польстился бы на чужое.
— Нет, ты не вор, — твердо произнесла я. Пусть за несколько лет он сильно изменился внешне, но внутри остался все тем же Кириллом, которого знала.
— Уверена?
— Да. Я все не так поняла? — растерялась я, почувствовав себя глупо.
— Веришь, что я не вор? — со странным удовольствием продолжал допытываться он, и я стукнула кулачком его по плечу.
— Хватит! Верю я, верю. Объясни тогда, откуда это все? — обвела рукой кухню.
— Мать вышла за олигарха. Волкова Владимира Степановича.
— Кирилл! — нахмурилась я.
— Серьезно. Я в армии тогда был. Там такая история вышла. Ротвейлер друга этого олигарха попал ему под колеса. Они вместе пса в ближайшую клинику привезли — как раз в ту, где мать работала. Ну, она собаку спасла и впечатление произвела, когда выставила всю его охрану, чтобы людей не пугали.
Даже не удивлена. Мама его может. Внешне невысокая изящная блондинка, но характер железный.
— Степаныч с Ефимычем, хозяином пса, впечатлились и устроили ей осаду с ухаживаниями.
— Кто победил?
— Степаныч. Мама его вообще сначала водителем считала, а тот не спешил разубеждать.
— А он кто?
— Владелец металлургического комбината, транспортного холдинга, а по мелочи еще телекомпании и нескольких журналов.
— И он оказался не женат? — в шоке произнесла я, не веря, что так бывает.
— Разведен. Бывшая с детьми давно за границей живут.
— Хм…
Сказать, что я удивилась, — это ничего не сказать.
— Когда я вернулся из армии, мне Степаныч предложил работать на него, но я отказался. Он настаивал, что смогу набраться опыта, вырасту как специалист, ну я и сказал, что им еще до меня расти нужно. Первый раз я взломал его базы со всей документацией на спор. Если бы не удалось обойти защиту, пошел бы работать к нему, а так выиграл начальный капитал для своей фирмы. Сейчас время от времени провожу встряску для его службы безопасности, проверяю защиту. У друга его, Ефимыча, тоже. Машину, кстати, мне Ефимыч подогнал, когда тоже проспорил. Убеждал, что у него лучшие программисты и безопасность в концерне на высшем уровне.
С уважением посмотрела на Кирилла. Всегда знала, что он умный, но чтобы настолько… Спрашивать, чем владеет этот Ефимыч, не стала — нервы целее будут. Мне отчима его хватило.
— Так твоя мама действительно живет за городом с отчимом?
— Да. Если хочешь, можем съездить к ним сегодня.
— Нет! — нервно воскликнула я. — Давай как-нибудь потом познакомишь.
«Чем позже — тем лучше», — добавила про себя.
Я туда под страхом смертной казни не сунусь. Разве что с шейным платком, для уверенности. Поймав себя на мыслях о платке, встревожилась. Почувствовала себя наркоманом, попробовавшим дозу: мысли нет-нет да возвращались к нему. Все же правильно Кирилл делает, что держит его в сейфе и перчатки туда положил. Услышав от художницы о негативном влиянии вещей на владелицу, даже примерить мне их запретил. Тиран!
— Серебрянская, ты трусишь? — изумился Кирилл.
— Я на тебя посмотрю, когда ты моему отцу объяснять будешь, почему я к тебе переехала.
— А что объяснять? Скажу — любишь, жить без меня не можешь, куда уж тебя девать.
— Ольховский! — от души отвесила ему подзатыльник.
— Вот видишь, бьешь — значит, любишь, — авторитетно заявил он в шутливой манере, а вот в глубине глаз оставался вопрос.
— Дурак, — как-то неожиданно смутилась я.
— Между прочим, некоторые мои разработки назвали гениальными.
— Хорошо, уговорил: буду целовать в лобик и стряхивать пыль с рабочего инструмента.
Я помахала рукой над его головой, разгоняя воздух, и целомудренно чмокнула в лоб.
— Серебрянская! — возмущенно взревел Кирилл.
— Что? — невинно захлопала ресницами.
— Идем!
Он встал со мной, держа на руках.
— Эй, куда?!
— Буду учить тебя целоваться.
— Кир! — хохоча, уткнулась ему в плечо, когда мы чуть не врезались в дверной проем.
— Серебрянская, вот ты все не туда целуешь.
— У тебя для этого специально отведенные места?
Коридор содрогнулся от моего визга — Кирилл перебросил меня через плечо, чтобы не умничала, и смачно шлепнул по пятой точке.
— Бьешь — значит, любишь? — спросила я, изгибаясь, но в ответ получила еще один шлепок. Хм, подтверждение?
