Глава 12
Утро добрым не бывает. Я металась по комнате, спешно одеваясь. Главное, проснулась раньше времени и лениво нежилась в постели. Ага, ровно до того момента, пока не вспомнила, что мне еще домой возвращаться и в институт сегодня на машине ехать. А это не метро, где пробок нет, и выезжать нужно пораньше.
Взлохмаченная, я выскочила из комнаты, чтобы столкнуться с вышедшим из кухни Кириллом.
— Ты куда спешишь? Время еще есть. Идем завтракать.
Выглядел он отдохнувшим и бодрым. Мне аж завидно стало.
— Я умываться и убегаю. Забыла, что на машине поеду сегодня. Пробки, сам понимаешь, — бросила ему уже по пути в ванную.
— Я тебя отвезу. Позавтракай.
— Не могу. Обещала после пар Сашу в аэропорт отвезти. Ее родители прилетают.
Умывшись, я вернулась в комнату за дневником и браслетом. Чертыхаясь, пританцовывала на месте, накручивая платок вокруг спирали. Ну почему, когда спешишь, ничего нормально не получается? Ткань скользила и не ложилась нормально.
— Лучше оставь его здесь.
— Зачем? — я подняла голову, заметив, что Кирилл сменил домашние брюки на джинсы, а футболку на лонгслив.
— Его может увидеть твоя подруга. Ты же не хочешь ей пока объяснять, откуда у тебя браслет ее бабушки? К тому же у меня его никто не будет искать. Ты понимаешь, что скорее всего охотились за ним?
— Думаешь?
Что-то я с утра из-за спешки плохо соображала. Кирилл посмотрел на меня красноречивым взглядом. Я отложила детали браслета, но почему-то оставить платок было тяжело. Не хотелось с ним расставаться. Уже подумывала вокруг руки его обернуть, как Кирилл опять озадачил:
— И дневник у меня лучше оставь.
— Почему?
— Тебя могут ограбить. Сумку вырвут — и все.
— А у тебя дома может быть пожар, — парировала я.
— Я спрячу их в несгораемый сейф.
— У тебя есть сейф?!
— Да. Давай уберу.
Ольховский протянул руку, а я так и не решилась ему все отдать. Что-то не могла понять — мне опять к нему приходить? А если будет занят? Не хотелось зависеть от него.
— Кристина, ты опаздываешь, — напомнил Кирилл.
— Да.
Он прав, нужно было бежать, но чувствовала себя так, как будто расстаюсь с ребенком. Отрывая от сердца, отдала Киру браслет с платком и дневник.
— Я побежала. Созвонимся! — крикнула, когда он скрылся у себя в комнате.
— Подожди, я тебя провожу.
— Зачем?
В ответ тишина, и я, надев пальто, наклонилась, натягивая ботинки. Когда разогнулась, обнаружила рядом Кира.
— Я дойду. Не нужно меня провожать, — сделала попытку от него отвязаться. Вчера мы так толком и не поговорили. Он вернул мне дневник и ушел, пожелав спокойной ночи, а я все еще была задета его реакцией на поцелуй.
— Мне так будет спокойнее.
— Как хочешь, — как можно безразличнее бросила в ответ.
Для себя решила, что пусть сейчас спешу, но потом обязательно заберу у него все вещи и буду сама со всем разбираться. Дневник я толком изучить не успела. Узнала лишь, что дочь автора, Бланш, была очень сложным ребенком и доставляла много хлопот своими выходками. Рано выскочила замуж и родила девочку Аделаиду. Тут только я поняла, что держу в руках дневник бабушки Аделаиды Стефановны. С мужем жизнь у Бланш не сложилась, и она еще три раза выходила замуж, оставив ребенка на воспитание своей матери.
Насчет платка удалось узнать, что чем дольше носишь, тем сильнее его воздействие. Никто из мужчин не может сопротивляться прямому приказу. И да, влияет он только на мужчин. А еще шли рассуждения о том, что с вещью нужно обращаться осторожно. Когда снимаешь платок, идет откат. Например, после важных встреч, где блистала красноречием, не хочется больше ни с кем говорить. Испытываешь головные боли, или усиливаются приступы астмы. У матери Бланш были подозрения, что астма стала развиваться именно из-за него. Ведь до покупки шейного платка никаких симптомов болезни не было.
Убийство кузины заставило задуматься о том, что за вещами могут охотиться. Ведь панталоны пропали. Логично предположить, что не одна Мари решила найти другие вещи, изготовленные в ателье мадам Дамаль. Возможно, кузина привлекла к себе внимание, разыскивая ее следы. Именно тогда бабушка Аделаиды Стефановны и заказала себе браслет с тайником. Не сильно дорогой, но достаточно приличный, чтобы его можно было носить в повседневной жизни.
По пути домой я прокручивала в голове информацию, почерпнутую из дневника, игнорируя идущего рядом Кирилла. После пары моих односложных ответов он больше ко мне не лез. По-хорошему, можно было спросить, нашел ли Ольховский что-либо в Сети вчера, но не хотела.
Я и так из-за него половину ночи не спала, ругая себя за просьбу о поцелуе. Но ведь это было не всерьез! Не ожидала, что все так закончится. Мало того что вынудила себя поцеловать, так еще и растаяла, как последняя дурочка. Не хватало еще, чтобы Кирилл решил, что я на него вешаюсь! Присутствие Ольховского нервировало, и я просто мечтала остаться одна.
Первую попытку распрощаться с ним предприняла у подъезда, но Кир увязался за мной. Потом у лифта. На что он лишь скрипнул зубами и втиснулся за мною в лифт, нажав кнопку этажа. Поднимались в гробовом молчании. Провел до самой двери квартиры! Тут я уже развернулась и немного язвительно поблагодарила за эскорт.
— Мне кажется, — вместо того чтобы уйти, Кирилл оперся одной рукой о дверь, пресекая мою попытку скрыться за ней, — вчера между нами возникло недопонимание.
Внутренне я тут же ощетинилась, не зная, чего ждать.
— Ты попросила о поцелуе…
— Я знаю, что это было не твое желание, — быстро проговорила я, не желая обсуждать больную тему и мечтая сбежать.
— Ты получила поцелуй. Согласись, будет справедливо, если теперь его получу я.
Выверты его логики повергли меня в ступор. Шокированная, я даже среагировать не успела, как Кир меня поцеловал. Уверенно, будто беря свое по праву. Без капли нежности, каждым движением языка демонстрируя откровенное желание. Требовательно, жадно, властно. Единым махом перечеркивая любой намек на дружеские отношения между нами. После таких поцелуев нужно или бить в морду, или срочно искать место для уединения.
Он отстранился, а я вспомнила, что нужно дышать, и хватала ртом воздух, как будто вынырнула из глубокого омута. Взбудораженная, смотрела потерянно, не понимая, чего он добивается. Хотел отомстить? Отыгрывается за вчерашнее?
— Теперь мы в расчете, — окинул меня оценивающим взглядом Кирилл. Прозвучало с этаким удовлетворением.
— Да?! — с трудом произнесла я, понятия не имея, как вообще относиться к этому произволу. — Странное дело, но оба раза меня целовал ты!
Думала ткнуть его носом в этот факт, но ничуть не смутила. Мне ответили неожиданной, немного хулиганской улыбкой.
— Согласен. Значит, в следующий раз меня целуешь ты!
Я задохнулась, потеряв дар речи. Мой же одноклассник, превратившийся в какого-то незнакомца, слегка щелкнул меня по носу и довольный зашагал к лифту.
— Ольховский…
Я отказывалась верить, что это заявил он. Так и хотелось потребовать у кого-то свыше вернуть мне прежнего друга.
Этот же гад, не оборачиваясь, помахал мне рукой и скрылся в лифте.
Я опаздывала и только потому сумела выйти из ступора, а то так бы и стояла у дверей. Мир сошел с ума! Какие-то загадочные вещи, влияющие на мужчин… Кирилл, который ведет себя как… как…
Не было смысла стараться хоть что-то понять! Достав ключи, я зашла в квартиру, планируя собрать сумку и бежать вниз, но, видимо, сегодня мне не грозило попасть вовремя в институт. На кухне гремели посудой, и, не разуваясь, я пошла туда. Может, и глупо, после разгромленной Сашиной квартиры, но не будут же воры себе готовить.
Не знаю, кого я ожидала увидеть, но уж никак не Кристофа, спокойно жарящего себе яичницу в моей квартире.
— Ты?!
— Вернулась? — обернулся он ко мне. Честное слово, в этот момент я почувствовала себя неверной женой, возвратившейся под утро от любовника!
— А что ты здесь делаешь? — задала я глупый вопрос, на который получила такой же ответ:
— Завтрак готовлю.
Он спокойно достал тарелку и опять обернулся:
— Омлет будешь?
Уже второй мужчина за утро пытался меня накормить.
— Я опаздываю.
— Сядь!
Прозвучало как властный приказ, и это меня возмутило. Показалось, что все мои знакомые мужчины враз охамели.
— Кристоф, как ты сюда попал? — потребовала я ответа. Бесило, что он спокойно ориентируется у меня дома и даже уже знает, где лежит посуда.
— Дверь была открыта, тебя дома нет. На звонки не отвечаешь. Что мне оставалось делать? Решил дождаться, и пришлось ночевать здесь. Ты где была?
Меня насторожило его поведение. Несмотря на спокойные движения, создавалось впечатление, будто он донельзя зол, но при этом сдерживается и старается не показать.
— В гостях.
— До утра? — спросил он, не глядя на меня. Поставил тарелку с омлетом на стол и принялся нарезать хлеб.
— Я не знала, что должна отчитываться в своих действиях перед тобой.
— На звонки ты тоже специально не отвечала? — поинтересовался Кристоф нейтральным тоном.
— Звонки?! — Я полезла в карман пальто за телефоном и с удивлением обнаружила кучу пропущенных вызовов. Саша, но больше всего от Кристофа… — Извини, вчера во время урока отключила звук и забыла.
— Кристина, сядь. Мне нужно тебе кое-что сказать.
Впервые за сегодняшнюю встречу он прямо посмотрел на меня.
— Садиться обязательно? — напряглась я.
— Поверь, так будет лучше.
— Я лучше постою.
Верить ему не собиралась, и все внутри кричало: мне не понравится то, что он скажет.
— Как знаешь. Вчера поздно вечером умерла бабушка Алекс.
— Что?!
Его слова оглушили. По серьезному лицу поняла, что это не шутка. Растерянно посмотрела на телефон, зажатый в руке, и поняла, как виновата перед Сашкой за то, что она звонила, а я была недоступна. Судорожно начала щелкать по кнопкам, чтобы ей перезвонить. Пальцы дрожали. Неожиданно мой телефон забрали, и я непонимающе посмотрела на Кристофа.
— Не нужно ей звонить.
— Отдай!
— Кристина, Алекс не знает. Дозвонились Богдану, он оставлял в больнице свои контакты. Ей еще не сказал. Они едут в институт.
Саша не знает?! Мысли путались. Я не верила, что это правда!
— Ну как же…
— Сегодня прилетают родители Алекс, лучше сообщить, когда рядом с ней будут родные.
— Почему ей не сказали?
— Она уже спала, когда ему позвонили. Свой телефон не слышала. Он не стал ее будить. Тут ничем не поможешь, а ей понадобятся силы. Я сожалею…
Кристоф меня обнял, а я стояла окаменевшая. Горе оглушило. Не хотелось верить, но интуитивно чувствовала, что он, к сожалению, не врет.
Мне все же пришлось задержаться. Кристоф насильно усадил за стол и сварил в турке кофе. Я сидела за столом в прострации, а он говорил о всякой ерунде.
— Вижу, ты ее любила, — поставив передо мной чашку, заметил Кристоф, потеряв надежду разговорить.
— Я ее с детства знаю. Она строгая, но добрая. Была.
— Тяжело терять тех, кого любил.
Я вопросительно посмотрела на Кристофа. Он сел за стол, но так и не стал есть.
— У меня отец неожиданно умер. Прошло уже несколько нет, но его до сих пор не хватает.
— Мне жаль, — я накрыла его руку своей.
Даже не знаю, зачем это сделала. Горе потери объединило, что ли, ведь он до сих пор скорбел. Кристоф посмотрел на меня с удивлением и как-то задумчиво.
— Пей кофе, иначе опоздаешь.
— Да, — кивнула смущенно я и взяла чашку, а он принялся за завтрак.
Из дома мы вышли вместе. Предложила его подвезти, но Кристоф отказался и, засунув руки в карманы пальто, наблюдал, как уезжаю я. Известие о смерти Аделаиды Стефановны меня настолько оглушило, что я даже не озаботилась тем, что моя квартира была открыта. Я точно не помнила, закрывала ли дверь, уходя с Кириллом, ведь спешила. Но возможно, и мою квартиру обыскивали.
Помнится, бабушка Саши перед нападением говорила, что вещи лежат не на своих местах, но ничего не пропало. Даже если и так, дорогих картин у нас нет, как и большой наличности или драгоценностей, а платок с дневником у Кирилла. Так что я не волновалась об этом.
Сложнее всего было молчать. Переложив на мои плечи обязанность сообщить об утрате, Богдан поставил меня в трудное положение. Не знаю, что у них там было с Сашей, но, судя по ее счастливому виду, было все. Она вся светилась в этот день, и язык не поворачивался сказать ей, что бабушки уже нет. А когда мы встретили ее родителей, то подавно. Не хотелось портить радость встречи, и я трусливо молчала, не желая омрачать момент. Отвезла Лебедевых домой выгрузить вещи, а потом уже в больницу. Там-то они сами все узнали.
* * *
— Ты где? — Богдан не тратил время на приветствия.
Разговор с Савицким разозлил. Как его могли назначить на такую должность?! Прошли сутки, а до сих пор не ясно, чьи люди поработали в квартире Лебедевой. Пришлось нагнать страха, чтобы зашевелились.
— У себя в офисе.
— Не хочешь поужинать?
— Ты разве не со своей крошкой? — чуть насмешливо поинтересовался Кристоф.
— К ней родители прилетели. Сам знаешь, я не силен в утешениях, ей лучше с ними.
— Знакомство откладывается?
— Оно ни к чему.
— Она к тебе сегодня не приедет?
— Нет. Думаю, завтра встретимся. Алекс телефон у меня свой забыла. Если хочешь, сегодня можем посидеть у меня.
Кристоф заколебался. Вечером он планировал нанести визит Кристине. С другой стороны, та может утешать подругу или помогать в организации похорон, и ей будет не до него. Не хотелось давить на девушку. Кристоф не ожидал, что она так привязана к старушке. Утром ее неприкрытая скорбь напомнила о его собственной потере. И после всего, что было между ними, она сама дотронулась до него, выражая участие!
Искреннее сочувствие Крис поразило и что-то тронуло в душе. Теперь Морено был серьезно настроен завоевать ее. Надоели любовницы, которых интересовали только деньги. Да, с такими проще, но они приедаются, и Кристина выгодно отличалась от них.
— Кристоф?
— Да. Я подъеду, — отозвался он, решив сегодня больше Кристину не тревожить. Лучше ограничиться звонком перед сном. — Ты где?
— Уже в ресторане.
— Говори адрес и закажи мне, я голоден.
Закончив разговор, Богдан подозвал официанта. Он как раз делал заказ, когда позвонила сестра.
— Ирен, минуту…
— Ты занят?
— Нет, я в ресторане.
Ковальский кивком головы отпустил официанта.
— Я тоже. Мы можем поговорить?
— Да. Что случилось?
— Это насчет Хана.
— Ирен, он там работает. Войди в положение.
— Я знаю. Только время на Еву у него есть.
— Ирен…
Богдан выругался про себя, не зная, как объяснить сестре, что это лишь работа. Она ничего не знала об их двойной жизни и тайнах Ордена.
— Богдан, все в порядке. Она мне нравится и лучше всех тех, что у него были. Мне кажется, он к ней тоже относится по-особому.
— Ты с ней знакома? — нахмурился Богдан. Сразу захотелось позвонить Хану и спросить, чем он думал, знакомя их.
— Да, мы случайно познакомились в городе. Это неважно, я хотела поговорить о другом.
— Слушаю тебя.
— Понимаешь, эта помолвка с Ханом… все это неправильно.
— Только не говори, что ты его не любишь!
— Люблю. Только как брата. Вы для меня оба одинаково дороги, и одна мысль о том, что мне придется целоваться с ним, вызывает чувство неправильности. Это все равно что целовать тебя. В щеку можно, но все остальное уже инцест.
— Ирен…
Богдан почувствовал растерянность. Никогда не думал, что придется обсуждать с сестрой интимную жизнь.
— Не надо говорить, что все у нас получится! — в ее голосе слышались раздражение и упрямство. — Пойми, мы пробовали как-то, и это катастрофа.
— Он тебя целовал?!
Немедленно захотелось врезать Хану, несмотря на то, что они с сестрой помолвлены. Одна мысль о том, что тот тянет к Ирен руки…
— Богдан, ты меня слышишь? Наша помолвка — ошибка!!! Мне нужна твоя помощь. Нужно что-то решать с отцом.
— Ирен, это не телефонный разговор. Лучше обговорим при встрече. Ты должна понимать, что проблема серьезна. Мне необходимо убедиться, что речь идет о вашем с Ханом общем решении, а не о твоем капризе.
— Поверь, Хан тоже осознал проблему и сам не рад нашей помолвке.
— Почему тогда молчал?
— Потому что лишь сейчас свадьба замаячила на горизонте.
Это так. Отец уже знает, как назовет внуков, и на Рождество хотел всех собрать и назначить дату свадьбы.
— Хорошо, я тебя услышал. Поговорим при встрече.
Резко прервав разговор, Богдан невидящим взглядом посмотрел перед собой. Сестра даже не представляет размеров проблемы! Если все так, как она говорит, то это катастрофа. Руки Ирен просили многие, но отец всем отказал, одобрив ее помолвку с Ханом. Если сейчас Зегерс откажется от своих слов, отец не простит. Хуже всего — он примет это как личное оскорбление и начнет мстить.
«Лучше бы им пожениться», — мрачно подумал Богдан.
* * *
Я без сил упала на диван. Ноги гудели, тупая боль в висках делала голову чугунной. Тишина родного дома давила и казалась гнетущей. Мы целый день ездили, организовывая похороны и покупая все необходимое. Хорошо, что у меня машина, иначе не знаю, как бы справились.
Только уже вечером собрались у Саши, планируя дела на завтра. Я видела, как все устали, и ушла, чтобы не мешать им. С утра я выпила чашку кофе, и то благодаря Кристофу, и ничего не ела. Сил встать и что-то себе приготовить не было. Идея просто заснуть на диване казалась все более привлекательной.
Мысли возвращались к событиям дня. Резануло, что мать Саши даже не сделала вид, что скорбит. Уже стала планировать продажу квартиры, уговаривая дочь переехать к ним. К моему удивлению, Сашка пока отказалась, но это пока. Ее мать умеет быть настойчивой.
Уже стала смотреть, что можно выкинуть как ненужный хлам, а что лучше забрать. Больше никогда в доме Лебедевых не будет так, как прежде. Для меня он без Аделаиды Стефановны казался опустевшим. Именно она наполняла его своим сильным духом.
Слезы сами собой потекли из глаз. Сразу вспомнилось детство, уроки французского. Я очень многим была обязана Аделаиде Стефановне, и помочь с похоронами — самое малое, что могла для нее сделать.
Сегодня смотрели одежду, в которой ее будут хоронить. Мать Саши очень интересовалась шейным платком, желая положить бабушку в нем. Даже перерыла все шкафы. Я чуть не сказала, что он у меня, но вовремя прикусила язык. С нее станется оставить платок себе, а это не та вещь, которую я бы ей доверила.
В кармане зазвонил телефон. Чертыхаясь, достала и не глядя ответила:
— Да.
— Тебя когда ждать? — поинтересовался Кирилл. Я и забыла, что сегодня собиралась продолжить изучать дневник.
— Кир, я не приду.
Молчание и вопрос:
— Это из-за…
Не дав ему договорить, перебила:
— Аделаида Стефановна умерла. Мы сегодня день проездили, организовывали похороны. Я без сил.
— Ты там плачешь, что ли?
— Нет, — шмыгнула я носом, вытирая слезы.
— Я сейчас буду.
— Зачем?! — всполошилась я, но он уже отключился.
Уронив телефон на пол, для себя решила, что просто не открою. Хотя бы потому, что для этого нужно встать с дивана. К сожалению, мне не хватило терпения, когда дверной звонок стал разрываться от трели. Кирилл пришел слишком быстро, как будто звонил, находясь уже у подъезда.
Кряхтя, как столетняя бабка, я слезла с дивана и пошлепала открывать.
— Совести у тебя нет! — сообщила ему с порога.
— Я тоже рад тебя видеть, — оттеснил меня Кир, без приглашения заходя в квартиру и окидывая недовольным взглядом. — Ты выглядишь, как будто тебя пожевали и выплюнули. Серебрянская, ты сегодня хотя бы ела?
— Не до того было. Кирилл, ты не вовремя, я с ног валюсь от усталости.
— Бессовестная! Мало того что втянула меня во всю эту историю, так еще и видеть не рада. Я, между прочим, нашел кое-что интересное.
— Что?
— Не скажу, пока не поешь. И хватит держать меня в прихожей! — Он нахально стал подталкивать меня по коридору, остановив почему-то перед дверью ванной.
— Давай ты примешь душ, а я посмотрю, что у тебя есть съестного.
— От меня что, воняет? — нахмурилась в ответ. Чего иначе он меня так настойчиво туда отправляет?
— Взбодришься, — отрезал Кирилл, открывая передо мной дверь и буквально запихивая в ванную. — Надеюсь, твой зеленый цвет лица хоть немного смоется.
— Ты не офигел? — Я обернулась, разозлившись на бесцеремонность. Пришел без приглашения, раздает указания.
Ответом стала закрытая перед носом дверь.
— Ольховский!
— Еще одно слово, и я тебя сам раздену и помою, — донеслось до меня.
В немом изумлении уставилась на дверь. Я ослышалась?! С каких пор Кирилл стал таким самоуверенным и наглым? Самое обидное, я даже не знала, шутит он или нет. С него станется выполнить угрозу. Подумав об этом, протянула руку и закрылась. Сразу стало легче дышать. Дожила, уже в собственном доме не чувствую себя в безопасности!
Раз уж оказалась в ванной, решила действительно освежиться, только вместо душа набрала себе ванну с пеной. Гулять так гулять! К тому же из вредности не собиралась подчиняться приказам, а вести себя, как будто дома никого нет. В конце концов, я его не приглашала! Поэтому с чистой совестью намеренно долго нежилась в горячей воде.
«Цвет лица у меня, видите ли, зеленый», — обиженно думала про себя, умываясь. Непостижимым образом все мысли крутились вокруг незваного гостя, который оккупировал мою квартиру. Поневоле прислушивалась, что он там делает, но ничего не было слышно.
Поведение Кирилла выбивало из колеи, а его поцелуи лишали покоя. Если бы не Кристоф с утра с печальными новостями, я бы себе места целый день не находила, стараясь понять, чего добивается мой бывший друг. Ведь ведет себя отнюдь не по-дружески!
— Серебрянская, иди ужинать, — постучали в дверь.
Я замерла, когда предмет моих размышлений напомнил о себе.
— Ты там спишь? Учти, если через минуту не выйдешь, мне придется сломать дверь.
Такой может, но его угрозы бесили.
— Мы не в армии! — возмутилась в ответ.
— Поэтому у тебя минута, а не сорок пять секунд, — отозвался со смешком Кирилл.
— Ольховский, у тебя замашки тирана!
Из ванны я все-таки вылезла. Какое удовольствие сидеть в ней, если расслабиться не дают.
— Время пошло.
— Заметь, ты даже не споришь!
В ответ тишина. Я уже решила, что он ушел, когда до меня донеслось:
— Можешь полотенце не надевать. В конце концов, ты меня голым видела.
— Это когда?
Я укуталась в полотенце, как будто он мог следить за мной.
— Только не говори, что ты не смотрела.
Пусть и смотрела, но не признаваться же! Наспех вытершись, я влезла в банный халат, туго завязав пояс.
— Не льсти себе!
Пригладив волосы, я открыла дверь и натолкнулась на Кирилла, который стоял, прислонившись к стене. Он смерил меня взглядом с ног до головы, а я произнесла ядовито:
— Извини, мне говорили, что скромность украшает. Так что нудизм не по мне.
— А ты всегда слушаешь все, что тебе говорят? — неожиданно яда в его голосе оказалось не меньше.
Стало зябко от его тона, и я невольно поежилась. Как будто между нами прошел холодок. Уже не в первый раз мне слышится в его словах скрытый намек.
— Не всегда, если только говорят разумные вещи.
Мои слова лишь ухудшили ситуацию. Он отвернулся, холодно бросив через плечо:
— Ужин на столе.
Сегодняшний день был слишком тяжел, чтобы я еще над причиной перепадов его настроения гадала. Поэтому молча пошла за Ольховским. На кухне он уже накрыл стол на двоих, достав из холодильника и разогрев грибной суп с фрикадельками и мясо по-французски с картофелем. Еще нарезал салат из свежих овощей. Его точно не было. Хотела поблагодарить, но натолкнулась на колючий взгляд и промолчала, сев за стол.
Не приди Кирилл, и я бы уже спала, скорее всего, так и не переодевшись, но после купания почувствовала зверский голод. Не глядя на мрачного Кира, пожелала ему приятного аппетита и приступила к еде. Лишь через некоторое время поняла, что он не ест, и подняла глаза, обнаружив, что на меня смотрят задумчиво и изучающе.
— Кир, прекращай препарировать меня взглядом и лучше расскажи, что тебе удалось узнать.
— Ты единственная, от кого я терплю это ужасное коверканье своего имени.
— Почему ужасное? — удивилась я. Вот уж не думала, что его это задевает. — Как по мне, звучит красиво и мужественно. Тебе подходит.
— А полностью имя произнести лень?
— Вот чего ты взъелся?! — Психанув, я бросила столовые приборы и в упор уставилась на него.
— Скажи, оно и раньше мне подходило? Ты считала меня мужественным? — В его голосе слышалась насмешка и затаенная обида. Мы все же вернулись к прошлому.
— Да, — ответила совершенно искренне, ничуть не покривив душой. — Настоящего мужчину делают не мускулы — это дело наживное, и ты тому пример, а твердый характер. Он всегда у тебя был, как и внутреннее благородство. Тебе можно доверять, на тебя можно положиться. Ты не способен на подлость и предательство.
— Вот уж не знал, что ты меня настолько идеализируешь, — хохотнул мой одноклассник.
— Я тебя таким видела и вижу, — отрезала в ответ. — И если мы закончили разбирать твой характер, расскажи уже, что интересного ты нарыл.
Вроде бы ничего такого не сказала, но взгляд Кирилла потеплел на глазах.
— Поешь.
— Поем, если ты перестанешь испытывать мое терпение! Рассказывай уже.
Я взялась за вилку с ножом и посмотрела на него с ожиданием.
— Этот Морено довольно занимательная личность. Наследник огромного состояния, после смерти отца не сумел удержать созданную империю. Бизнес у него отжали. Собственность осталась, но по мелочи. Сейчас осел в России. Действительно владелец агентства по охране ВИП-персон.
— Что тебе показалось интересным?
— Стишком много странностей.
— Например?
— Наследник многомиллионного состояния, вместо того чтобы вникать в дела собственной компании, приезжает в Россию и занимается благотворительностью. Отбирает одаренных детей и отправляет их на учебу за границу.
— Утечка мозгов на Запад происходит не первый год, — пожала я плечами.
— Только вот с родителями таких детей потом происходят несчастные случаи: аварии, пожары, самоубийства.
— Со всеми? — Я чуть не поперхнулась.
— Нет, но у многих.
— Это может быть и совпадением.
— Пусть так. Дальше, в Сети слишком мало информации о самом Морено Как будто кто-то старательно удаляет ее. Даже передел бизнеса произошел поразительно тихо. Мне пришлось потрудиться, чтобы хоть что-то узнать. За ним не гоняется пресса, не пишут о его шумных вечеринках и любовницах. Еще меньше информации о его друге — Богдане Ковальском. Не поверишь, каких трудов стоило узнать хоть что-то о нем. Кстати, часть бизнеса Морено перешла к отцу Ковальского, но при этом они почему-то остаются друзьями. Действительно одноклассники. Учились в закрытой школе, куда так просто не попасть.
— Не понимаю, что тебе так не нравится? Пока ничего крамольного. Ну и что, что мало информации? Не хочешь же ты сказать, что они тайные агенты? Для этого они слишком публичные личности.
— Не могу объяснить. Хотя бы взять для примера школу, которую закончили Морено и Ковальский. Непонятно, по какому принципу отбирают учеников. Ладно бы брали отпрысков только богатых семей, но нет. Там учатся дети из разных стран, и не все они богаты, многие даже сироты. К тому же уровень безопасности в школе зашкаливает. А еще защите их баз данных могут позавидовать многие правительственные учреждения госбезопасности.
— Кир, ты пытался взломать их базы данных?! — в шоке спросила я, смотря на своего одноклассника круглыми глазами.
— Почему «пытался»? Взломал, — спокойно признался он. — Откуда, по-твоему, я все это знаю. Прошелся по верхам. Меня очень заинтересовала защита, что установлена на учебных планах. Лезть пока не стал. Кстати, удивило, что из дисциплин большой упор делается на религию и изучение боевых искусств. Как будто готовят воинов веры.
Меня другое удивило. Даже не так — я была в нокауте! Нет, и раньше знала, что он увлекается программированием и с компьютерами на «ты», но не представляла, что способен на такое.
— Вернемся к вашим знакомым, — между тем продолжал Кирилл. — Не могу понять, что такие личности забыли на даче у твоей подруги? Причем полезли туда сами.
— Предлагаешь спросить? — пошутила я. Впрочем, не увидь их собственными глазами, не поверила бы.
— Предлагаю узнать самим.
— Как?
— Ты же была с Лебедевой в доме у этого Богдана?
— К чему ты ведешь?
— У него должен быть с собой ноутбук, деловые люди с ним не расстаются. Я дам тебе флешку. Твоя задача установить на его ноуте одну программку, а дальше я все сделаю сам и выясню, чем он дышит.
— Ты с ума сошел? Как себе это представляешь? — воскликнула я. Он кем меня считает? Агентом 007 в юбке?
— Придумай какой-нибудь повод воспользоваться его ноутом.
— А почему к Богдану, а не Кристофу?
— Разве ты была у него дома?
— Нет.
— Вот и не надо, — мрачно отрезал Кирилл, причем в его голосе прорезались властные нотки.
— Кир, бред. — Я замотала головой. — Я не смогу!
— Послушай, они не просто так вертятся вокруг вас. Единственное, что меня смущает, — Ковальский недавно прибыл в Россию. С семьей Лебедевых знаком не был, и если его интересует платок, то у него не было возможности увидеть его на бабушке Саши или узнать о необычных свойствах.
— Была возможность, — мрачно произнесла я. — В клубе, когда познакомились с ними и болтали о разной ерунде, разговор зашел о вещах, приносящих удачу. Сашка еще убеждала всех, что у ее бабушки необычный платок.
— Вот там они за вас и зацепились! Тебе ничего не показалось тогда странным?
— Да нет. — Я пожала плечами. — Ну, было заметно, что Кристофу понравилась Саша, но он почему-то стал настойчиво подкатывать ко мне.
Я вспоминала тот вечер и последующие встречи, но все равно картинка не складывалась.
— Не понимаю! Ладно, допустим, им что-то известно о таких необычных вещах, и их заинтересовал разговор о платке, но ко мне какой интерес? Зачем было ухаживать, приглашать на свидания? Логичней было сосредоточить все внимание на Сашке.
— Не факт. Через тебя могли планировать узнавать о ней.
— Бред какой-то. — Я встала и поморщилась от боли в ногах. — Чай будешь?
— Ты чего кривишься? Что болит?
Беспокойство и забота в голосе Кирилла были неожиданно приятны.
— Сегодня столько набегалась, ноги отваливаются.
Вспомнив о смерти Аделаиды Стефановны, я загрустила.
— И все равно я не верю, что они причастны к нападению!
— Если о таких вещах знают, то, возможно, за ними охотятся разные люди, — не стал спорить Кирилл. — Поэтому необходимо прощупать этого Ковальского. От них вам может грозить опасность, и под ударом в первую очередь Лебедева. Ты правильно сделала, что не рассказала ей о браслете и оставила его у меня.
Он встал и помог убрать со стола. Грязную посуду мы загрузили в посудомоечную машину. Я поставила чайник, а Кирилл потащил меня в комнату.
— Идем.
В зале ему почему-то не понравился диван, и он развернулся:
— Давай лучше к тебе.
— Зачем?
Я не могла понять, что он задумал.
— Сил нет смотреть, как ты ковыляешь.
— Так не смотри! — обиделась я. Мы уже зашли ко мне, но я вырвала руку из его захвата. К тому же Кирилл затормозил.
— Ты поставила их к себе в комнату?
— Кого?
Выглянув из-за его плеча, обнаружила корзину с розами у самой кровати. Я ее туда точно не ставила!
— Кристоф, наверное, перенес, — озвучила свое предположение, взглядом обшаривая комнату. Меня больше волновало, чтобы вещей разбросанных не было.
— И когда это он к тебе заходил? — сузил глаза Кирилл.
Пришлось рассказать об утренней встрече.
— Ты понимаешь, что это он мог открыть дверь и обыскать здесь все, пока тебя не было? — разозлился Кир.
— Зачем тогда он остался ночевать? Ушел бы, и я ничего не узнала.
— Чтобы дождаться и выяснить, где тебя носило! — буквально рыкнул он и без всякого перехода: — На кровать ложись!
Это прозвучало настолько властно, что я тут же рухнула на постель и лишь после этого задалась вопросом, с какой стати это делаю.
— Зачем?! — непонимающе посмотрела на Кирилла.
— Масло есть?
— В шкафу, — кивнула я.
Взгляд его задержался на корзине с розами, и он поморщился:
— Воняет, как в цветочном магазине. Я вынесу, — уведомил меня, подхватил корзину и вышел, чтобы вернуться через минуту. Даже не знала, как реагировать на его самоуправство. Не то чтобы мне были дороги цветы от Кристофа, но сам факт — чего это он распоряжается?
С деловым видом Кир открыл шкаф, перебрав несколько баночек, достал одну и направился ко мне, сев в ногах.
— Может, объяснишь, что собрался делать?
— Массаж. У тебя же ноги болят.
Кажется, у меня некрасиво отвисла челюсть. Даже не нашлась что сказать, но мысль о том, что под банным халатом у меня ничего нет, напрягла. Я же не успела одеться. Когда вышла из ванной, он меня сразу на кухню есть отправил, и вот сейчас я почувствовала себя очень неуверенно.
— Кир, не надо. Я в порядке, правда, — попыталась поджать под себя ноги, но Ольховский поймал одну и подтянул к себе.
Я ойкнула, поправляя разъехавшиеся полы халата.
— Поздно. Не отвертишься. Расслабься.
Думала, в сложившейся ситуации это нереально сделать, но когда его пальцы властно сжались на моей ступне и стали уверенно разминать и разогревать кожу, я сдалась и упала на постель. Это было блаженство. Нирвана! Плевать на все, я попала в рай!
Он тщательно массировал каждый пальчик, каждую косточку. Закончив со ступнями, стал подниматься выше, до колена. Непередаваемо приятно! Я ходила на общий массаж тела, но ничего общего с испытываемым сейчас удовольствием не было. От рук Кирилла исходило тепло, которое проникало мне под кожу, расслабляя натруженные мускулы и даря телу приятную истому. Но больше всего согревала его забота. Вот так просто, без просьб, без намеков с моей стороны он делает мне массаж.
«У тебя же ноги болят», — звучали его слова, как будто все объясняя. И вот такое отношение подкупало лучше сотни комплиментов или подарков. Неприятно это признавать, но никто из моих бывших не проявлял ко мне столько внимания, как Кирилл, хотя мы с ним и не встречаемся.
Мысли текли вяло, разомлевшая, я готова была уснуть, тем более что сильное нажатие пальцев сменилось легкими, успокаивающими поглаживаниями. Правда, ровно до того момента, как его руки стали подниматься выше колена, разводя полы халата. Лишь мысль о том, что на мне нет белья, заставила встрепенуться и сжать колени.
— Кирилл!
Он усмехнулся и вытянулся рядом со мной, подложив под голову руку, а вторую — мне на колено.
— Я думал, что ты заснула.
— Это не повод меня лапать, — огрызнулась лениво. Рука на коленке продолжала легкий массаж, и пылать праведным возмущением не было ни сил, ни желания.
— Если ты не заметила, я тебя уже минут пятнадцать лапаю.
— Ки-и-ир! — простонала я, чтобы он перестал хохмить. Все, что он делал, было настолько приятно, что не хотелось опошлять.
Не знаю, до чего бы мы договорились, но звонок моего сотового из соседней комнаты прервал наш разговор.
— Принесешь? — просительно посмотрела на Ольховского. Вставать самой было лень.
— Ты из меня веревки вьешь.
— Не-а, ты сам вьешься.
Вообще-то хотела сказать, что невиновна, но с языка слетело это и прозвучало некрасиво. Я поняла, что обидела. Взгляд изменился. Не дав мне больше ничего сказать, он отстранился и встал с постели. Коленка лишилась тепла ладони, и я почувствовала, что и сама по дурости теряю тепло его отношения к себе. И привстала.
— Кирилл…
Не обернувшись, он вышел, а я упала на постель. Вот ду-у-ура!!!
Телефон смолк, а потом опять зазвонил. Кирилл вернулся, передал мне сотовый. Взглянув на номер, готова была застонать — Кристоф. Откуда он взялся на мою голову! А тут еще один застыл перед постелью и смотрит так внимательно. С другой стороны, мне нечего скрывать. Вздохнув, ответила на звонок:
— Да, Кристоф.
— Ты занята?
Зная, что мне нужна практика, по привычке он заговорил на испанском, и я перешла на него.
— Нет, только ложусь.
— Ты уже дома? Как ты?
— Дома. Устала, проездила целый день. Возила родителей Алекс, организовывали похороны.
— Сочувствую. Кстати, об Алекс. Она оставила свой телефон у Богдана. Он хотел узнать, когда она сможет заехать за ним или лучше ему привезти?
— Не знаю. Давай я у нее завтра спрошу.
— Хорошо. Позвони мне тогда, я ему передам.
— О’кей.
Повисла пауза. Лично я не знала, о чем еще с ним разговаривать, ведь о дружеском общении для меня больше не могло быть и речи.
— Ты устала. Отдыхай, — все понял Кристоф, но не собирался сдаваться. — Желаю тебе сладких снов, душа моя.
— Спасибо.
Я сбросила вызов и посмотрела на Кирилла.
— Что он хотел?
— Сказал, что Алекс оставила телефон у Богдана. Хотел, чтобы я узнала, она приедет за ним или лучше Богдану привезти.
— Ты всегда говоришь с ним на испанском?
— По возможности, мне нужно практиковать язык.
— Что-то еще спрашивал?
— Спросил, дома ли я.
— Ты понимаешь, что он мог спрашивать это не просто так и сегодня ночью к тебе нагрянут гости?
— Что ты предлагаешь? Скрываться и убегать из собственного дома?! — воскликнула я.
Кирилл задумчиво смотрел на меня, а потом решительно сказал:
— Сегодня я останусь у тебя.
Я удивилась, а потом и вовсе округлила глаза — Ольховский стал раздеваться.
— Ты что делаешь?!
— Снимаю одежду. Не привык в ней спать, знаешь ли. Ты переодеваться будешь? Хотя ты устала, даже встать не можешь, — поддел меня, — ложись так.
— Слушай, это не очень хорошая идея, — занервничала я, когда он взялся за пряжку ремня.
— А как по мне — замечательная!
— Кирилл!
Но мой приглушенный писк совпал со звуком расстегиваемой молнии, и он снял джинсы.
— Ты что-то хотела? — прозвучало насмешливо. Нет, он просто специально дразнил и провоцировал меня!
— В зале есть мягкий диван.
— Замечательно. Перенести тебя туда? — с преувеличенной заботой спросил Кир. — Учти, спать я сегодня буду рядом. Знаешь ли, не хочу, чтобы тебя придушили, когда я лежу в соседней комнате.
Ой, что-то мне тоже этого не хотелось, но и вид Кирилла в одних боксерах спокойствия не внушал!
— А можно… чаю? — произнесла первое пришедшее в голову. Все что угодно, лишь бы потянуть время.
— Серебрянская, если ты что-то задумала… — сузил глаза Кир.
— Пожалуйста!
Я постаралась сделать само невинное выражение лица.
— Вот только встань с кровати… Отшлепаю! — пригрозил он и, сложив аккуратно свою одежду на стул, вышел из комнаты. В одних трусах!
Мой взгляд заметался по комнате. Что делать?! Выставить Ольховского я точно не в силах, разные весовые категории все же, но спать с ним?! Я села на постели, собираясь встать и переодеться. Валялась у меня пижама с брюками. Удобная, ни капли не эротичная. Я спала в ней, когда в доме было холодно. Чуть не встала с кровати за ней, но замерла. В памяти всплыла угроза Кирилла, и перед мысленным взором предстала яркая картина того, как с меня стаскивают пижамные штаны, чтобы отшлепать. Картинка почему-то имела эротический окрас, и у меня запылали щеки.
У-у-у, демон! Глухо застонала, осознав, что не буду провоцировать его. Убрала покрывало с кровати и, расстроенная, залезла под одеяло. Повернувшись на бок, задом к двери, улеглась поудобнее, мечтая заснуть до его прихода, а там уж трава не расти.
Когда вернулся Кирилл, я усиленно старалась задремать и на его появление никак не отреагировала.
— И кому я делал чай?! — проворчал он.
Прозвучало совершенно беззлобно, как будто чего-то подобного и ожидал. Я с трудом подавила улыбку. Чай был лишь поводом удалить Кира из комнаты. Я получила передышку и время успокоиться, но все оказалось напрасно. Свет погас, и постель прогнулась. Мое сердце пустилось вскачь. Ольховский в моей постели — с ума сойти!
Я напряглась, прислушиваясь к каждому его движению. Одеяло натянулось, и Кирилл лег. От волнения вся сонливость слетела с меня, и приходилось следить за дыханием, чтобы оно было ровным. Поверить не могла, что это происходит со мной!
Кирилл лежал без движения, но расслабиться не получалось. Напряжение лишь возрастало с каждой прошедшей минутой. Положение было пикантное. Я боялась каких-либо поползновений в свою сторону, так как понятия не имела, как реагировать на них, но при этом ждала их. Не верилось, что он вот так просто заснет. Ситуация усугублялась тем, что я не видела его и ориентировалась только на слух.
Когда прошло порядочно времени и я уже стала убеждать себя, что он просто спит, Кирилл повернулся на бок и придвинулся ко мне, положив руку на талию. Недовольно замычала, вроде бы спросонья, стоило ему прижать меня к себе.
— Спи, я сегодня приставать не буду.
Сегодня?! Такое заявление совсем не успокоило. Так и хотелось спросить: «А когда будешь?» Мысль о том, что он все же планирует приставать, крайне взволновала. Кирилл как будто подслушал и продолжил шокировать.
— Я возьму тебя утром, когда ты еще будешь разомлевшая после сна.
Возбуждение мощной волной прокатилось по телу. Сразу стало жарко. Злость на реакцию собственного тела и возмущение от его самоуверенного заявления заставили меня нарушить молчание.
— Ольховский! — зашипела я и предприняла попытку вырваться.
— Спи, — рассмеялся он, без труда удерживая меня. Не удалось разжать захват его руки, а он еще и ногу навалил, полностью пленяя.
— Считаешь, что я засну после такого заявления? — возмутилась я, продолжая извиваться.
— Считаю, что ты хрюшка и бессовестно пользуешься моим хорошим отношением к тебе.
И он положил мне подбородок на макушку. Я замерла, так как в его словах была доля истины. Он носится со мной, помогает. Сегодня накормил, сделал массаж, вон даже чай пошел заваривать. Испытала облегчение от того, что он просто дразнил меня, и с его стороны это была маленькая месть. А легкое разочарование предпочла проигнорировать, чувствуя себя глупо из-за того, что поверила.
— Спи, — повторил Кирилл, и я расслабилась. Прозвучало успокаивающе, мне даже почудилась нежность в голосе.
— Ногу убери, — все же ворчливо попросила его. Между нами был мой плотный халат, а вот ноги соприкасались кожа к коже.
Кирилл убрал ногу, а насчет руки на моей талии я промолчала. После того как расслабилась, лежать в его объятиях оказалось неожиданно приятно. Он больше не лез с разговорами, и сама не заметила, как пригрелась и провалилась в сон.
