– Доброе утро, дорогая. Как себя чувствуете?

Я потёрла глаза, зевнула. Осторожно потянулась. Хм, странно, ничего нигде не болит, не ноет. Как будто и не швыряли меня об стену, как теннисный мячик, не вытягивали эмоции, не травили мерзким на вкус пойлом. Разве что перевязанное бинтом запястье чуть саднило. Но в общем и целом я чувствовала себя очень даже неплохо.

– Доброе утро. Кажется, всё в порядке, – прикрыла ладонью рот, тщетно пытаясь подавить очередной зевок, и села в постели.

Оставив на прикроватном столике поднос, над которым витал пряный аромат булочек с корицей, моих любимых, миссис Кук степенно пересекла комнату и раздвинула шторы. Я невольно зажмурилась от яркого полуденного света. Отскакивая от серебристой глади зеркала, он рассыпался по ковру множеством солнечных зайчиков, бликами играл на шёлковом тиснении обоев.

«Как же всё-таки здорово жить! Пусть даже и в Верилии», – сердце зашлось от радости. Настолько всепоглощающей, что, казалось, ещё немного, и выскочит из груди. Или я подскачу и начну прыгать на кровати.

Интересно, как на это отреагирует миссис Кук…

– Эшерли очень переживал за вас. – Пожилая экономка передала мне поднос, сама опустилась рядом. Вздохнула печально и продолжила предаваться своему излюбленному занятию – потчевать меня не только калорийными вкусностями, но и свежими новостями: – Двое суток не отходил от вас, хотя лекарь заверил, что вашей жизни ничто не угрожает и можно вполне обойтись без сиделки. Лишь сегодня утром удалось оттащить его от вашей постели. Да и то лишь потому, что вызвали в полицию.

– Как он? – тихо проронила я, вертя в руках чашку в синий горошек. Тёплый фарфор приятно согревал ладони, а яркий цитрусовый аромат, что источал кусочек лимона, щекотал обоняние.

Послышался очередной горестный вздох.

– Неважно. Я не решилась его расспрашивать и вам не советую. Эйрон – один из немногих, к кому Эшерли был по-настоящему привязан. А теперь… – Миссис Кук понуро опустила голову.

Заметила, как ее руки, морщинистые, с маленькими пигментными пятнышками, слегка подрагивают, и аппетита как не бывало. А вместе с ним отправилось в небытие и хорошее настроение. Медленно, будто нехотя, сознание заполняли обрывки пережитого кошмара.

– Я слышала выстрел…

– Герцогиню ранили, – кивнула женщина и чуть слышно добавила: – Прошлой ночью её светлость скончалась. Эйрон… – запнулась на миг. Отведя взгляд, быстро пробормотала: – в специальном пансионе. Больше мне ничего не известно, милая.

К сожалению, это было единственное, что узнала от миссис Кук. Остаток завтрака прошёл в молчании.

Когда Эшерли вернулся из полицейского управления, я уже была собрана и готова. Правда, не знала к чему. Как вести себя с ним? Что говорить? Благодарить за спасение? Или сначала выразить соболезнования? А надо ли? Получается, его мачеха погибла из-за меня. И из-за меня же младший брат оказался в психушке.

Понятное дело, они заслужили всё, что с ними случилось. Все круги ада и даже больше. Вот только, боюсь, осознание этого не принесёт герцогу облегчения. И вряд ли мои слова послужат ему утешением.

Должно пройти время.

Когда тишину спальни развеял стук в дверь, я как раз заканчивала сооружать у себя на голове более-менее приличную причёску. Несколько раз распускала волосы и собирала вновь. Хотелось занять чем-то руки, а заодно и голову. Забить её глупостями, вроде мыслей о гребешках и заколках, и нежелании оных усмирять мои непокорные локоны.

– Здравствуй. – Грэйв замер на пороге, привычно просканировал меня взглядом и, только удостоверившись, что его приобретение выглядит здоровой и отдохнувшей (вон какой румянец заливает щёки), с улыбкой продолжил: – Я уже говорил, что в этих платьях ты похожа на гувернантку?

В ответ неопределённо пожала плечами. Кажется, что-то такое припоминаю.

В три шага преодолев короткое, разделявшее нас расстояние, Эшерли встал у меня за спиной.

– Если позволишь… – коснулся пуговицы на кружевном воротничке-стойке.

Вздрогнув от мимолётного прикосновения, вскинула на мага вопросительный взгляд. Грэйв поймал его в отражении и с иронией произнёс:

– Придётся избавить тебя от этих «доспехов». Если, конечно, ещё не передумала прощаться со мной и меткой.

Я чуть со стула не свалилась от столь неожиданного заявления. Кивнула, помотала головой, не зная, как выразить своё желание сию же минуту расстаться с ненавистным клеймом.

К счастью, его светлость не стал дожидаться внятного ответа, и так всё понял по выражению моего лица. Принялся храбро сражаться с крошечными петлицами и пуговками, убегавшими от воротника к талии.

Стоит отметить, раздевать герцог умел. Меньше минуты потребовалось, чтобы приспустить с плеч тяжёлый бархат платья, а следом за ним и шёлк сорочки.

Пока Грэйв проделывал свои манипуляции, я украдкой наблюдала за выражением его лица, отражавшимся в зеркальной глади. Увы, понять, какие чувства в данный момент испытывал герцог, было сложно, если не сказать невозможно. Весь такой из себя расслабленный, совершенно невозмутимый и до безобразия спокойный.

Давненько его таким не видела. А может, и никогда.

Эшерли дотронулся до отметины у меня на плече и проговорил вкрадчиво:

– Придётся потерпеть. Будет немного больно.

Знакомые ощущения, когда кажется, что кожу утюжат куском раскалённого металла, к счастью, длились недолго. Последнее невесомое касание, и высший убрал руку, отошёл в сторону, словно близость ко мне доставляла ему неудобства.

Может, причина в Эйроне? Теперь со мной связано столько горьких воспоминаний, вот его светлость и решил поскорее от меня избавиться.

Повернувшись спиной к зеркалу, почувствовала, как губы сами собой растягиваются в улыбке. В том месте, где ещё минуту назад темнела рабская метка, кожа слегка порозовела, и по ней пробегали едва заметные искры – остаточное действие чар. Но клейма не было!

– Спасибо! – переполняемая эмоциями – в кои-то веки чистым, ничем не замутнённым счастьем – бросилась к своему хозяину (теперь уже бывшему!), придерживая так и норовящее свалиться к ногам платье. Продолжая удерживать наряд одной рукой, второй неловко обняла мага, щекой прижавшись к шелковистой ткани его рубашки, и ощутила такой знакомый аромат. Свежий, с едва уловимой горчинкой.

Как же за эти месяцы я к нему привыкла.

Эшерли отстранился, как мне показалось, слишком поспешно, отчего ещё больше утвердилась в правильности своего предположения. Подойдя к окну, немного отодвинул штору и проговорил с оттенком недовольства:

– На обратном пути из полиции за мной увязался Мар. Всё порывается поговорить с тобой. Вот ведь упёртый. До сих пор околачивается у ворот.

– Ты опять не пустил его? – знаю, не подходящее сейчас для веселья время, но я не сумела сдержаться, тихонько прыснула.

И когда уже успокоятся? Ей-богу, как дети малые.

– Ты, Ива, теперь свободна и можешь встречаться со своими ухажёрами где угодно. Но только не в моём доме, – отчеканил резко и задёрнул штору, после чего стремительно направился к выходу. Лишь поравнявшись со мной, буркнул: – Мне нужно работать.

И так больше и не взглянул в мою сторону.

Улыбка сползла с лица, превратившись в грустную гримасу. Эшерли ушёл, вернее, по своему обыкновению сбежал, а я даже не успела поблагодарить его за спасение. И не спросила, как он…

Из окна была хорошо видна подъездная дорога и укутанная снегом улочка. С каждой секундой своего бдения его сиятельство всё больше походил на сугроб. После обеда начался настоящий снегопад. Небо затянулось туманной пеленой, низвергавшей на землю целые россыпи снега.

Не дожидаясь, пока высший превратится в сосульку, я заскочила в гардеробную. Стащила с вешалки пальто, сунула подмышку первую попавшуюся шляпу и поспешила вниз, просить миссис Кук снова упаковать меня в платье.

Бастиан встретил меня приветливой улыбкой на посиневших губах.

– Рад видеть вас в добром здравии, мисс Фелтон.

Наверное, сейчас я светилась от счастья, что, конечно же, не укрылось от внимания дознавателя.

– Я тоже рада вас видеть, сэр, но только не в подмороженном состоянии, – с жалостью посмотрела на бедолагу мага. Вот ведь Эшерли! – Пойдёмте скорей, здесь неподалёку есть кофейня. Вам необходимо согреться.

Бастиан подхватил меня под руку, и мы поспешили на соседнюю улочку, в заведение госпожи Дориль, славившееся вкуснейшей сдобой, большим выбором горячего шоколада и ароматным кофе с пряностями.

Устроившись за столиком возле камина, его сиятельство сделал заказ, после чего сосредоточился на изучении интерьера, не торопясь затрагивать тему, которая и подвигла его на бдение у герцогского дома. Взгляд тёмно-карих задумчивых глаз скользил по медовому паркету, изящным бра, кремовым обоям с золотистым узором и оттенявшим их тяжёлым шторам насыщенного охрового цвета, удачно сочетавшимся с бархатной обивкой кресел. Здесь всё было светлым и уютным, я бы даже сказала сказочно-карамельным. Наверное, чтобы посетителей ни на секунду не оставляли мысли о перечисленных в меню кулинарных шедеврах.

Когда Бастиану наскучило глазеть по сторонам, а мне – изнывать от нетерпения, маг поинтересовался:

– Грэйв ничего вам не рассказал?

Я покачала головой:

– Герцог всегда был скрытным. А у меня духу не хватило расспрашивать его об… Эйроне, – с усилием произнесла имя, которое, уверена, ещё долго будет звучать в самых кошмарных снах.

С надеждой воззрилась на высшего, умоляя не тянуть больше, а наконец утолить моё любопытство и всё объяснить.

Бастиан грустно усмехнулся:

– Не перестаю себя ругать. Неприязнь к Грэйву ослепила меня настолько, что я даже не попытался копнуть глубже. Из-за моей ошибки вы чуть не погибли.

– Ни вы, ни Эшерли ни в чём не виноваты, – мягко возразила в ответ. – Виновник один, вернее, их двое. И, к счастью, оба получили по заслугам.

Судя по выражению лица дознавателя, он не спешил снимать с себя ответственность за моё похищение и наверняка ещё долго будет себя казнить.

– Мне удалось допросить герцогиню перед тем, как она скончалась. – Мар с наслаждением глотнул обжигающий терпкий напиток. Чёрный, без сливок. Эшерли тоже фанат такого кофе. – К сожалению, ранение оказалось слишком серьёзным, её было не спасти.

– А стрелял…

– Я, – признался высший и со вздохом пояснил: – Всё произошло так быстро. Пуля предназначалась Эйрону, но Офилия закрыла его собой.

Даже не знаю, кто из этой парочки более сумасшедший: герцогиня или её отпрыск.

– В голове не укладывается, как можно было потакать столь чудовищным наклонностям сына!

– Леди Офилия считала, что жизни пришлых – небольшая плата за счастье своего единственного чада, – медленно, будто нехотя, проговорил дознаватель. – Она боготворила сына. Даже после того как с Эйроном произошло несчастье, не переставала его любить. Вы, наверное, слышали о трагедии в семье Уайнрайтов.

– Родная мать Эйрона надеялась избавить его от магического дара.

– Потому что была уверена, что тот не принесёт ему счастья, – кивнув, подхватил высший. – Покойный герцог обожал свою рабыню, не ограничивал её ни в чём. Она часто оставалась наедине с сыном, имела возможность заплатить храмовникам, чтобы те провели ритуал. Эйрону тогда не было и шести. Чудо, что выжил. Обряд почти лишил его сил, ослабил не только тело, но и, как в последствии выяснилось, разум. А вот зависимость никуда не делась.

– Что стало с пришлой?

– Говорят, Уайнрайт сам же её и убил в припадке гнева. Её тело, укрытое саваном, усыпанное лепестками роз, стало одним из самых ярких воспоминаний мальчика. – Попросив улыбчивую девушку, то и дело украдкой поглядывавшую на нас из-за прилавка, повторить заказ, маг негромко продолжил: – Я всё ломал голову, зачем убийца оставлял на телах жертв механические игрушки. Оказывается, таким образом он прощался с пришлыми. Точно так же, как простился с матерью, положив ей в гроб бабочку, которую она когда-то ему подарила.

– Выходит, убивая иномирянок, на их месте Эйрон представлял собственную мать? – меня передёрнуло.

Нет, он ещё безумнее, чем я думала.

– Мне кажется, он ненавидел её за то, что превратила его в калеку. Вот и наказывал, снова и снова. И в то же время боялся причинить своим жертвам физическую боль. Потому девушек предварительно опаивали наркотиком, чтобы, умирая, они не испытывали ни страха, ни мучений.

Вот только в моём случае ненормальному было плевать, насколько комфортно я буду умирать.

– Мне очень жаль леди Эмилию, – проронила чуть слышно. – Если бы не этот безумец… – замялась, не сумев закончить, ощутив болезненный укол в сердце.

На лице мага отразилась печальная улыбка:

– Герцогиня Уайнрайт была в хороших отношениях с моей женой. Даже после расторжения помолвки с Грэйвом. С Мими Офилия поступила так же, как с вами. Выждала удобный момент, чтобы напасть. Когда я был в отъезде, а жена дома одна, – тихий шёпот и тоска во взгляде. – Так Эйрон отомстил Мими за то, что она рассталась с его братом. Свадьба со мной стоила ей жизни.

Повисло молчание, давящее, развеявшее атмосферу праздника, в которой я пребывала после разговора с Грэйвом. Не сразу осмелилась его нарушить:

– Если не ошибаюсь, убийства пришлых начались больше года назад. А до этого? Не верится, что Эйрон обезумел внезапно, а прежде вёл жизнь праведника.

– Сейчас он не в состоянии отвечать на вопросы, врачи постоянно дают ему лекарства. Надеюсь, со временем магу станет лучше, и я смогу его допросить, – задумчиво проронил дознаватель. – Точно известно, два года назад Эйрон до смерти избил пришлую. Тоже мстил за брата. Это случилось не в Морияре, на юге Верилии, и я не сразу связал то давнее преступление с остальными. Грэйв тогда поскандалил с неким сэром Рэйфилдом, и Эйрон решил проучить обидчика, уничтожив его рабыню. А спустя короткое время в Морияре начали пропадать пришлые.

Одной из жертв стала рабыня Грэйва. Вроде бы Эйрону она понравилась, и вот каким чудовищным образом он выразил свою к ней привязанность… По-прежнему, правда, остаётся загадкой, куда делись остальные избранницы герцога, – проворчал высший и залпом расправился с очередной порцией крепкого напитка.

Пришлось спешно возвращать Мара в прежнее русло, поперемывать косточки его светлости он может в любое другое время.

– Мне кажется, Эйрон искал предлог для удовлетворения своих изощрённых желаний, и любовь к брату здесь ни при чём.

– Возможно, – не стал спорить Бастиан. – Позволю себе предположить, что леди Офилия помогала ему, потому как понимала, что он всё равно не остановится. А если будет действовать в одиночку, быстро попадётся. Именно она выполняла всю чёрную работу: зачаровывала девушек и привозила их в условленное место.

Сара погибла случайно. Ей просто не повезло, и она стала лёгкой добычей для магов. Мне очень жаль, Ива. И мисс Лин, и того молодого человека, Оливера.

Я слабо улыбнулась. Роковая встреча с высшей на безлюдной улице стоила моей подруге жизни. Жаль, Офилия так легко отделалась: избежала суда и бесчестья.

Хотя, с другой стороны, это бы отразилось на Эшерли. Так что, может, и лучше, что судебного разбирательства не будет. По крайней мере, Сара отомщена, и теперь я могу её отпустить.

– Последней жертвой Эйрона стала проститутка, возвращавшаяся в бордель от клиента, – тем временем продолжал полицейский. – Это было спонтанное убийство. Герцог сказал, в тот день они с братом повздорили.

Наследством Уайнрайтов распоряжается Эшерли. В средствах леди Офилия с сыном стеснены не были, но на покупку рабыни для Эйрона, о которой тот уже не раз заикался, денег Грэйв не давал. Это-то и стало причиной ссоры. В результате которой пострадала ни в чём неповинная девушка. Эйрон выместил на ней свою злость. Красивого убийства не получилось, но бабочку всё равно оставил на теле пришлой. В тот день он прихватил её из кабинета Грэйва.

– Одна из коллекционных игрушек Маэжи, – вспомнила я, как бедняжка убивалась по поводу пропажи. – Думаете, Эшерли догадывался о садистских наклонностях брата? Потому и не хотел покупать ему рабыню?

Бастиан пожал плечами:

– Грэйв утверждает, что нет. Хотя, признаться, я и тут ему не верю. Не зря же подарил брату часы, на деле оказавшиеся следящим артефактом. Именно с его помощью мы вас и нашли. В противном случае… – так и не закончил фразу высший, не пожелав озвучивать более трагичный исход событий.

И снова молчание. Взгляды, украдкой бросаемые друг на друга. В них отражаются недосказанность, сомнения. Надежда. Бастиан ещё не знает, что перед ним новая Ива. Свободная. А я не уверена, что хочу ему об этом рассказывать. Появятся новые вопросы, на которые у меня пока что нет ответов.

– Не желаете прогуляться, мисс Фелтон? – Дознаватель поднялся. Приблизившись к моему креслу, галантно протянул руку, в которую я вложила свою ладонь.

– С удовольствием, – потянулась за пальто и шляпкой.

В этой части города и в погожие дни прохожих немного, магазинов нет, увеселительных заведений тоже. Так, пара кондитерских и кофеен, булочная, возле которой приятно останавливаться, чтобы раздразнить обоняние запахом горячей сдобы, да старенькая церквушка, добраться до которой можно было через небольшой сквер. Туда мы и направились, чтобы побродить среди заснеженных скамеек и клумб, фонарей в ореоле золотистого свечения, разгоняющего оседавшие на город сумерки, и редких статуй некогда великих, а ныне позабытых людей.

– Часто задаюсь вопросом, как бы всё сложилось, забери я вас тогда с собой. – Бастиан шёл, чуть слышно постукивая тростью по припорошенной снегом дороге.

Одна его рука покоилась на набалдашнике из чернёного серебра, за другую держалась я. Шлейф тёмно-фиолетового платья уже порядком напитался влагой и медленно, будто с неохотой, стелился за мною следом, как бы говоря, что время для прогулки совсем не подходящее и пора возвращаться домой.

Теперь уже и не вспомнить, когда стала считать тот угрюмый особняк своим домом, а его не менее угрюмого хозяина частью своей жизни.

– Вы даже не представляете, сколько раз о том же самом спрашивала себя я. Но случилось то, что случилось. – Взглянув на графа, хранившего, как всегда, невозмутимое выражение, осторожно произнесла: – Надеюсь, вы не слишком злитесь на меня за своих друзей.

Высший остановился. Повернувшись ко мне, заглянул в глаза. Его в полумраке казались почти чёрными, и в них отражались золотые блики газового фонаря, возле которого мы сейчас стояли. Так близко друг к другу, что со стороны могло показаться, будто он и я – влюблённая пара.

Так ли это было на самом деле – головоломка, которую у меня не получилось разгадать.

– Если кто и заслуживает моей злости и моего презрения, так только они, – гипнотизируя меня своим внимательным тёплым взглядом, сказал дознаватель. – И Идена, и Шейна, и Реджинальда следовало наказать. Хотя, конечно, я бы предпочёл, чтобы с ними разбиралась по закону полиция, а не вы, мисс Фелтон. Вы не такая.

– Вам бы очень хотелось в это верить, – грустно улыбнулась я. – Хотелось бы видеть на моём месте ту прежнюю беззащитную Иву, которую вы когда-то вывели из-под удара. Которой протянули руку помощи. Думаю, именно ей вы сделали предложение там, в церкви, и именно её хотели бы назвать своей любимой. – Бастиан не спешил меня останавливать, с напряжённым видом вслушивался в мой тихий голос, и это молчание было красноречивее любых слов. – Она осталась в ваших мечтах и моих воспоминаниях. А между вами и теперешней мной… Слишком многое лежит между нами. Ваши друзья, то, что они сотворили со мной, и то, что я сделала с ними. Недосказанность. Ваша репутация, которую мне совсем не хотелось бы испортить. Да и целое верильское общество, которое наверняка воспротивится этому союзу. А на любой другой я не соглашусь.

А вот теперь он пытался мне возразить, но я его остановила.

– Вы благородный человек, мистер Мар, и всегда поступали по совести. Наверное, один из лучших, которых мне довелось повстречать в этом и в другом мире. Но счастливы вместе мы не будем. Да вы это и сами понимаете. Глядя на вас, я буду вспоминать о кошмарах прошлого. Нет, ни в коем случае не стану вас винить, – поспешила заверить мага, заметив, как по его лицу скользнула тень горького сожаления, и закончила тихо: – Просто забыть не смогу.

– Сумеете ли вы когда-нибудь простить меня, мисс Фелтон?

Нет, он неисправим. Снова себя ругает.

– Мне не за что вас прощать. Все обиды в прошлом и какой-то части меня больно от того, что мы не сможем быть вместе. Возможно, в какой-нибудь другой жизни…

Он проводил меня до особняка. В молчании, в котором больше не ощущалось неловкости. Обнял на прощание, наплевав на правила, которым так любил следовать. Даже коснулся поцелуем моей щеки, оставив на память прикосновение холодных губ и теплое дыханье.

– Наверное, это справедливо, – оказавшись за кованым узором ворот, услышала я тихий голос графа. – Эмилия выбрала меня, вы – его.

Обернувшись, подарила высшему прощальную улыбку и от всей души мысленно пожелала ему, человеку, изменившему мою жизнь, большого счастья.

Кто-кто, а Бастиан его заслужил.

– Всего хорошего, мистер Мар. – Не оглядываясь, поспешила к теплу, что сулили мне мелькавшие в окнах золотые блики света.

Грэйва застала в кабинете. Маг медитировал над очередным непонятным прибором, с таким сосредоточенным видом следил за бегом шестерёнок, что заслышав мои шаги, лишь на мгновение приподнял голову, а потом снова сфокусировался на своей игрушке.

– Как прогулка?

– Бодрит. – Стащив перчатки, подула на заледеневшие ладони и проговорила вкрадчиво, гадая, как же его светлость отреагирует на моё заявление: – Помнится, мистер Грэйв, вы обещали мне дом и мужа в придачу. От мужа я, пожалуй, откажусь, а вот собственное жилище приму с большой благодарностью.

Не увидела, скорее, почувствовала его улыбку.

– Завтра же займусь поисками, мисс Фелтон.

– Спасибо, мистер Грэйв.

Неловко потопталась на месте, понимая, что разговор получился дурацким, как и тот, что состоялся сегодня днём. Но Эшерли, этот непонятный, невозможный, невыносимый (список можно было продолжать до бесконечности) мужчина, был явно не в настроении вести задушевные беседы. Старательно делал вид, что ничто, кроме очередной техномагической финтифлюшки, его в этой жизни не интересует.

Ну раз не интересует, значит, не интересует.

Не желая более отвлекать высшего от его чрезвычайно важной работы, бесшумно выскользнула в холл и притворила за собой дверь.