Черная и непроницаемая, словно занавес из соболиного бархата, темнота накрыла нас, едва мы пересекли порог. Отважимся ли мы включить фонарик? Кто-то скрывается во мраке, готовый напасть на нас? Мы остановились, тихо обсуждая наше положение, но тут…

– Доктор… доктор Мартулус… – донесся слабый женский голос с дальнего конца комнаты. – Я подпишу бумаги. Я пройду испытание, только, ради Бога, освободите меня! Пусть он не приходит снова! О… о-о-о-о! Я сойду с ума, если он вернется! Поверьте, я согласна!

– О, что такое? – резко произнес де Гранден, делая шаг и включая фонарик. – Cordieu… pardonnez-moi, madame! – Он резко отключил свет, но мы успели в его луче разглядеть то, что вызвало у нас приступ удушья. На полу, сотрясаясь от рыданий, сидела истощенная, почти нагая женщина в очень грязной тонкой сорочке и худых шлепанцах, прикованная к стене тяжелой цепью с металлическим ошейником. Она был немолода и, видимо, никогда не была красива, но ее голос был низкий и звучный, а произношение выдавало образованного человека.

– Прошу прощения, мадам, – повторил де Гранден, сделав еще шаг к несчастной пленнице. – Мы не знали, что вы здесь. Мы…

– Кто – вы?

– О?

– Вы – не доктор Мартулус? О, если так, пожалуйста, вытащите меня из этого ужасного места! Они приковали меня цепью к стене как бешеную собаку, и…

– Простите, мадам, – прервал ее де Гранден, – но кто вы?

– Эмилия Митинджер.

– Зубы дьявола! Та самая мадемуазель Митинджер, исчезнувшая из дома месяц назад и…

– Да, это я. Женщина, зовущаяся Лейлой Пророчицей, привела меня однажды вечером сюда, я не знаю, когда это было. Она сказала, что я одержима дьяволом, и доктор Мартулус сможет вылечить меня. Я ужасно страдала от ревматизма, и доктора были не в состоянии мне помочь – а она сказала: это злой дух изводит меня. Когда я прибыла сюда, они поведали мне, что сам Мефистофель овладел мною, и потому я должна буду подвергнуться ужасному испытанию огнем, чтобы избавиться от него. Я могла нанять замену, но они хотели десять тысяч долларов, и я отказалась заплатить. Я сказала, что готова пройти испытание сама, но они вынуждали меня подписать документ, освобождающий их от всякой юридической ответственности за возможные увечья. Когда они принесли бумагу, то не позволили мне прочесть ее, даже частично, так что…

– Ах, ха… – пробормотал де Гранден в мою сторону, – вы уже начали вдыхать запах тухлой рыбы в этом деле, друг мой Троубридж?

– Но они не разрешили мне уйти, – продолжала женщина поспешно, не обращая внимания на его комментарий. – Они сказали, что я одержима дьяволом и опасна для окружающих. Они сняли с меня одежду и приковали цепью в этом ужасном месте. С той ночи я никого не видела, кроме доктора Мартулуса: он приходит раз в день покормить меня и спросить, не надумала ли я подписать документ. И кроме…

– Кого еще, мадемуазель, пожалуйста? – раздраженно торопил ее де Гранден.

– И Дьявола!

– Queue d’un sacré singe! Кого? – потребовал он.

– Дьявола, говорю вам. Я никогда раньше не верила в существование Дьявола, но теперь верю. Каждую ночь он приходит мучить меня. Я вижу, как его ужасное лицо сверкает в темноте, чувствую ужасное прикосновение его когтя ко мне – он горит, как раскаленный добела утюг. О, я сойду с ума, если уже не сошла! – Она едва не задохнулась, но тут, казалось, ей пришла внезапная мысль. – Вы сказали, знаете, когда я пропала? Я никому не говорила, что иду к Лейле тем вечером, я стыдилась своих консультаций с гадалкой. Но вы сказали, что меня ищут? Полиция знает обо мне? Вы из штаба, да? О, пожалуйста, спасите меня! Я богата, я заплачу столько, сколько вы попросите…

– Минутку, мадемуазель, я хочу подумать, – де Гранден прервал ее бурную речь. Он оставался погруженным в свои мысли, потом тихо пробормотал, словно размышляя вслух. – Parbleu, теперь я все вижу! Как обычно, Жюль де Гранден оказался прав. Это огромный преступный сговор, своего рода «Мефистофель и Компания, Limited». Да, pardieu, limited только способностью злодеев изобрести дьявольские уловки для обмана беззащитных женщин. Mordieu, это чудовищно, позорно, этого не должно быть! Я стану…

Он резко выключил голос, словно настроенное радио, по сигналу острого щелчка, исходящего от дверей. Освещенное лицо появилось в темноте. По мере его приближения мы смогли разобрать длинные тонкие злобные черты, острую бородку, усы, резко поднятые брови и козлиные рожки на лбу. Только это – никакого тела, никакой шеи – бесноватое лицо, плывущее сквозь темноту, отвратительные огненные глаза, мерцающие дьявольским весельем, приближались к рыдающей женщине, сжавшейся в углу.

– А-а-а-а! – завопила испуганная старая дева перед приближающейся сатанинской усмешкой пламенеющего лица.

«Уфпс!» – короткий неожиданный звук ответил на ее крик, и огненное лицо, подобно падающей ракете, упало в темноту пола.

– Лицезрейте пособника Сатаны, mon ami, – торжественно возгласил де Гранден, освещая фонариком безжизненную фигуру у наших ног.

Высокий широкоплечий мужчина с лицом сценического дьявола лежал на полу, освещенный нашим фонариком. Глубокая кровоточащая рана на его теле от револьвера де Грандена говорила о том, что француз в темноте выбрал свою цель безошибочно.

– Eh bien, друг мой, мы, кажется, встретились снова, – заметил де Гранден, снимая грим с его лица и рассматривая его в электрическом освещении. Я удивился было сначала, но потом вспомнил. Это был тот самый человек, кто хотел забрать от нас фрейлейн Мюллер в парке.

Как только фонарик выключился, борода и усы ложного дьявола задымились. Я сразу понял, что предположение де Грандена было правильным. Фосфор, или подобная ему краска, использовались для того, чтобы лица мужчин светились будто в огне – и для того, чтобы напугать австрийскую девушку, и для того, чтобы замучить мисс Митинджер.

Дальнейшие объяснения также лежали у наших ног: в руке безжизненного тела мы обнаружили странный инструмент. Быстрое исследование показало, что это был как бы фонарик, оснащенный металлической пластиной на конце, где было припаяно изображение дьявола на перевернутом распятии. Когда де Гранден нажал выключатель, мы увидели, что изображение запылало. Таким образом, оно могло заклеймить плоть любого, с кем бы ни соприкоснулось. Тайна меток фрейлейн Мюллер разрешилась. И это, к тому же, объясняло «ужасный коготь сатаны, горевший, словно раскаленный добела утюг», как сказала мисс Митинджер.

– Bête… cochon! – пробормотал де Гранден, отнюдь не нежно переворачивая ногой человека на полу. – Давайте посмотрим, что еще мы можем найти на этом манекене.

Быстрая экспертиза карманов обнаружила короткий обоюдоострый нож, удобный блэк-джек и связку маленьких ключей. Один из них соответствовал замку ошейника мисс Митинджер, и де Гранден не преминул воспользоваться им для освобождения ее от пут.

– Пойдемте, – сказал он, складывая добро из карманов поверженного врага в свои собственные. – Пока что удача была с нами. Но тот, кто слишком уповает на небеса, накличет несчастье на свою голову.

Потихоньку мы перешли из темной комнаты в смутно освещенный зал.