Покатый пляж сменился линией валунов на сто ярдов вглубь, те, в свою очередь, перешли в скалы, заросшие кустарником и подлеском. Когда мы перешагнули уже несколько сотен поваленных деревьев, неожиданно выступающих среди камней, де Гранден остановился в роще.

– Мы можем отдохнуть здесь, как и в другом месте, – философски заметил он. – Банда вряд ли будет охотиться снова этой ночью.

Я был слишком сонным и уставшим, чтобы спрашивать, что он имел в виду. События последнего часа были полным сюрпризом – как гастролирующие фокусники для батрака.

Спустя полчаса, а, может быть, только пять минут, трудно сказать, я был разбужен приглушенным взрывом, а потом еще двумя.

– Mordieu! – послышался голос де Грандена. – Друг мой Троубридж, поднимайтесь и глядите!

Он потряс меня за плечо и потащил на прогалину. Вдалеке в лагуне я увидел громадину «Меврува», разваливающуюся на части и скользящую в зеленые кипящие воды, словно риф внезапно нагрелся. Волна домчалась до берега и разъяренно отхлынула от блестящего песка.

– Почему… – спросил я, но он ответил мне прежде, чем я успел сформулировать вопрос.

– Динамит! – воскликнул он. – Ночью или ранним утром они разграбили судно, а теперь уничтожили его остатки взрывчаткой – чтобы остов не предупредил другие суда. Pardieu! У них все отлажено. Капитан Кидд и Черная Борода были первокурсниками в колледже преступлений, друг мой Троубридж. А здесь мы имеем дело уже с аспирантами. Ах, – он схватил меня своей женственной изящной ручкой, – посмотрите, что это там внизу на пляже?

Проследив, куда он указывает, я обнаружил за выступом скалы струйку дыма.

– Вот оно что! – радостно воскликнул я. – Какие-то люди все-таки сбежали с корабля! Добрались до берега и развели костер! Давайте же присоединимся к ним! Эй, мы здесь, привет! Вы…

– Глупец! – прошептал он подавленно, захлопнув мне рот рукой. – Вы хотите нас погубить, да? Во имя доброго Бога, прекратите свой ослиный вой, или нас услышат!

– Но, де Гранден, у них наверняка есть еда, – возразил я, – а у нас нет ничего. Мы должны присоединиться к ним и вместе разработать план спасения.

Он посмотрел на меня как школьный учитель на нерадивого ученика.

– Без сомнения, у них есть еда, – признал он. – Но вот какая это еда, вы можете мне сказать? Быть может… nom d’un moinçau, regardez-vous!

Будто в ответ на мое приветствие, пара весьма злодейского вида папуасов появились на скале, посмотрели в сторону, где мы прятались, и повернули обратно. Через мгновение они появились снова, уже с большими копьями, и направились к нам.

– Должны ли мы пойти навстречу им? – спросил я с сомнением. Эти копья не выглядели слишком дружелюбными.

– Mais non! – решительно ответил де Гранден. – Быть может они и дружественны, но я не доверяю никому на этом проклятом острове. Лучше давайте скроемся и понаблюдаем.

– Но они могут дать нам что-нибудь поесть, – убеждал его я. – Мир сейчас цивилизованный, не такой, как во времена капитана Кука.

– Однако, – ответил он, – давайте сначала посмотрим, а вопросы будем задавать позже.

Я затаился рядом с ним и присел на корточки, поджидая дикарей. Но я забыл, что у людей, живущих в примитивной среде, есть таланты, незнакомые их цивилизованным собратьям. Еще вдалеке они остановились, обменялись словами, неслышными нам, пристально посмотрели на нашу рощу и угрожающе подняли копья.

– Ciel! – пробормотал де Гранден. – Мы обнаружены.

Он взялся за один из стволов кустарника и мягко тряхнул его.

Ответ был мгновенен. Копье просвистело в четверти дюйма от моего уха, и дикари начали быстро карабкаться к нам: один с копьем, изготовленным для броска, другой с убийственным ножом на поясе, составляющим единственный предмет его одежды.

– Parbleu! – отчаянно прошептал де Гранден. – Сыграйте в мертвеца, друг мой. Падайте из кустов и лежите, будто копье убило вас.

Он внезапно толкнул меня в открытое пространство. Я грохнулся на землю, весьма реалистично изображая труп и отчаянно надеясь, что дикари не станут бросать второе копье, дабы убедиться в моей смерти.

Хотя мои глаза были закрыты, я чувствовал, что они стояли рядом, и странное холодное ощущение между лопатками предсказывало мне скорый удар ножа.

Приоткрыв один глаз, я увидел голые ноги одного из папуасов у моей головы и прикидывал, мог ли бы я схватить его за щиколотки и обезвредить прежде, чем он нанесет удар. Но тут его ноги внезапно подкосились, словно стволы деревьев в шторм, и он всей тяжестью свалился мне на спину.

Я вскочил и увидел, как де Гранден сцепился в смертельной схватке с дикарем. Другой лежал подле меня, пронзенный ниже левой лопатки брошенным де Гранденом копьем.

– À moi, друг мой Троубридж! – закричал маленький француз. – Быстрей, или мы погибнем!

Я столкнул мертвого папуаса и вцепился в соперника де Грандена, как раз когда тот собирался ударить ножом моего компаньона.

– Bien, très bien! – выдохнул француз, погружая лезвие своего ножа по рукоятку в грудь дикаря. – Действительно, очень хорошо, друг мой Троубридж. Я швырнул копье, конечно, не так, как мальчишкой в школе, и сильно сомневался в моей способности убить единственным броском из засады. Но к счастью, мои руки не утратили ловкости. Voilà, мы открыли прекрасный счет! Давайте же похороним их.

– …Так ли необходимо было убивать этих бедняг? – спросил я, помогая рыть могилу ножом одной из жертв. – Разве мы не смогли бы объяснить им, что не нанесем вреда?

– Друг мой Троубридж, – отвечал он, передыхая, когда мы тащили одно из голых тел в мелкую, вырытую нами траншею, – никогда, боюсь, вы не изучали мозг гуся. С такими парнями, как они, как и с той акулой, в целях безопасности надо предпринимать шаги первыми. Мы же вырыли могилу не из нежности к этим канальям. Ah, non. Мы хороним их, чтобы их друзья не нашли, и чтобы грифы не прилетели, указав на это место. Итак, они похоронены. Возьмите это копье и идите за мной. Я глянул бы на тот костер.

Мы осторожно взобрались на скалу, ниже которой как раз горел костер, заботясь, чтобы нас не заметили возможные лазутчики, высланные аборигенами. Прошло больше часа с начала наших маневров. Когда мы увидели то, что происходило внизу, мой желудок сжал резкий спазм, и я чуть не упал с крутой скалы, но меня вовремя подхватил де Гранден.

Присев на корточки вокруг пылающего костра, словно волки вокруг оленя, около двух десятков голых дикарей взирали на привязанного к колу мертвого белого человека. Перед ним стояли два здоровенных папуаса с боевыми дубинами, красными на концах, повествующими о дьявольской работе, которую только что завершили. На дубинах была кровь. Черные изверги разбили голову своего беспомощного пленника, и один из них сейчас разрезал веревки, которыми тот был привязан к колу.

Но рядом с ним стоял еще один кол, и когда я увидел его, кровь застыла в моих жилах – к нему была привязана белая женщина, все еще живая. В ней я признал жену голландского плантатора, собирающуюся присоединиться к своему мужу в Суматре.

– Боже мой! – вскричал я. – Это – женщина, белая женщина. Мы не можем позволить этим дьяволам убить ее!

– Тише, друг мой, – предостерег меня де Гранден, оттаскивая от края скалы. – Нас двое, их намного больше. Разве мы поможем бедняжке, если помчимся вниз и будем убиты?

Я повернулся к нему в ярости.

– И вы называете себя французом? – издевался я над ним. – У вас не достает галантности, чтобы попытаться ее спасти? Какой же вы француз!

– Галантность хороша на своем месте, – признал он. – Но ни один француз не будет так глуп, чтобы потратить жизнь задаром. Помогло бы ей, если бы нас схватили, уничтожили, или, еще хуже того, съели? Мы, врачи, разве стремимся отдать наши жизни, когда находим пациента безнадежно больным? Нет, мы живем, чтобы бороться с болезнями других – мы можем уничтожать вирусы. Так же и сейчас: спасти эту бедняжку мы не можем, но отомстить за нее убийцам мы, должно быть, в состоянии. Я, Жюль де Гранден, клянусь в этом! Ох, он идет к ней!

В этот момент один из мясников-каннибалов ударил ничего не сознающую женщину дубиной. Кровь окрасила ее бледно-желтые волосы, бедняжка судорожно вздрогнула и обвисла на веревках.

– Par le sang du diable, – заскрежетал зубами де Гранден, – если добрый Господь мне поможет, клянусь смертью продажных бошей, они заплатят за каждый волосок этой бедняжки!

Он отвернулся от гнусного зрелища и начал подниматься на скалу.

– Уходим, друг мой Троубридж, – сказал он. – Мы не должны видеть тело женщины, служащее мясом. Pardieu, мне почти жаль, что я не последовал вашему сумасшедшему совету попытаться спасти ее, мы убили бы некоторых из них! Независимо от этого, мы убьем их всех, или пусть господа Ллойды не заплатят мне ни пенса.