Весы

Артём, молодой человек 25–30 лет.

Алексей, мужчина около 40.

Эдуард, друг Алексея.

Игорь, мужчина хорошо за 50.

Галина Борисовна, тёща Артёма.

Мама Артёма.

Медсестра.

Все женские роли исполняет одна актриса.

Артём. …ну зачем вы опять начинаете? Галина Борисовна! Зачем эти импровизации очередные? Мы же всё решили… Решили твёрдо и окончательно… Все согласились. Вы прежде всего согласились… Ну для чего вы взяли и нагрянули?! Ехали на ночь глядя! Всех сейчас переволновали…

Галина Борисовна. Артём, милый мой, хороший… Что значит «нагрянула»? Разве я могла просто сидеть дома и ждать? Я не смогла… У меня сон был очень нехороший. Предчувствие плохое у меня. Я, конечно же, поехала…

Артём. Так! Остановитесь! Какое ещё предчувствие? Какой сон?! Опомнитесь, Галина Борисовна! (Артём заговорил громко, но осёкся и посмотрел на сидящего в стороне Игоря. Тот сидел, откинувшись, с закрытыми глазами. Артём снова перешёл на громкий шёпот.) Что за дикие фантазии? Что за мракобесие?! Пожалуйста, бога ради, не здесь и не сейчас… Поймите! Всё идёт хорошо! Всё шло и идёт хорошо. Понимаете? Всё по графику. Всё идеально… Пожалуйста, не тревожьте ни её, ни врачей, ни меня. Пока вы не появились, всё было просто безупречно…

Галина Борисовна. Конечно, конечно! Но и ты меня пойми, это же моя девочка, она, конечно, во мне нуждается… Ей, конечно, надо, чтобы мама была рядом.

Артём. Эта девочка – моя жена! Здесь и сейчас она – моя жена. И здесь и сейчас для нас происходит наше важнейшее в жизни событие… Понимаете? (Артём берёт Галину Борисовну за плечи и чуть-чуть приближается к ней. Интонация его меняется, он начинает говорить медленно и назидательно.) Это наше событие, поймите! Наше! И мы решили быть вместе. Это было наше общее решение. Мы всё подробно обсудили… А тут вы врываетесь. (Улыбается, снисходительно наклонив голову.) Это как раз и называется – «нагрянули». Хорошо, что вас перехватили и она не знает, что вы здесь. Тем более с вашим этим… негативом.

Галина Борисовна (отстраняясь, громко). Что значит «перехватили»? С каким негативом?! Ты кого из меня делаешь?..

Артём. Тише, тише! (Оглядывается на Игоря. Тот сидит так же, с закрытыми глазами.) С каким негативом? С этими вашими предчувствиями, с вашими снами. Ей сейчас это решительно ни к чему. Она… С ней сейчас такое происходит… Такое таинство…

Галина Борисовна. Какое таинство?! Мальчик мой! То, что сейчас происходит, я прекрасно знаю. Моя дочь рожает! Этим всё сказано. И я не нагрянула. Я приехала, чтобы быть в этот… Такой важный, такой трудный момент рядом с моей доченькой… И я лучше всех в мире знаю, что ей сейчас нужно… Я её мама, понимаешь ты? Мама! Я её родила…

Артём. Конечно, конечно… Разумеется! Но… К ней сейчас уже нельзя. Уже всё началось. И всё идёт как нельзя лучше и по плану. Врачи абсолютно всем довольны. Ваше появление только внесёт… Волнение. Хорошее или плохое – это неважно. Но волнение. Поймите!.. Для неё вы сейчас дома, за сто километров отсюда, ждёте от меня радостных новостей. Пусть так для неё всё и остаётся…

Галина Борисовна. То есть мне нельзя к ней пройти?

Артём. Вот именно, нельзя. Извините.

Галина Борисовна. Это кто так решил?

Артём. Кто?.. Просто нельзя. Туда сейчас никому, кроме врачей и медперсонала, нельзя. Как будто вы сами не знаете. Здесь не санаторий, не гостиница. Кому я это объясняю, вы сами всё лучше меня знаете! Галина Борисовна! Родная…

Галина Борисовна. А тебе можно?

Артём. А мне можно.

Галина Борисовна. Почему это?

Артём. Так мы договорились.

Галина Борисовна. Договорились?.. Тогда я сейчас тоже договорюсь.

Артём. Так мы договорились с вашей дочерью… А потом уже договорились с руководством этого учреждения. Мы заключили договор.

Галина Борисовна. Артём, мой хороший! Пусти меня или… Или договорись сам. Мне надо пройти к моей девочке, к доченьке моей…

Артём. Галина Борисовна! Это невозможно! У неё схватки уже шестой час… Вас не пустят туда. Это исключено. А вот мне надо к ней. Она сейчас не понимает, почему я отсутствую, где я… Наверняка переживает.

Галина Борисовна. Давай я вместо тебя пойду. Тёма, миленький! Ей со мной будет лучше, спокойнее!

Артём. Было лучше. Было! Теперь ей лучше со мной. И, Галина Борисовна, я не могу вас пустить… Это невозможно. По договору при родах может присутствовать либо отец ребёнка, либо никто. Это называется «партнёрские роды». И это платная услуга… Точнее, не услуга… В общем, это стоит денег.

Галина Борисовна. Ты что, и на самих родах будешь присутствовать?!

Артём. Ну да! Разумеется. В этом всё и дело.

Галина Борисовна. Это кто такое придумал?

Артём. Это решили мы.

Галина Борисовна. Кто это мы?

Артём. Мы – это мы. Ваша дочь и я. Вместе.

Галина Борисовна. И моя дочь на это согласилась?!

Артём. Почему согласилась? Это было наше решение. Наше общее желание.

Галина Борисовна. Тёма… Ты, наверное, очень хороший юрист, я не знаю. Ты, наверное, можешь кого угодно и в чём угодно убедить и уговорить… Но… Я не поверю, что моя доченька могла сама этого хотеть.

Артём. Я же вам говорю… Это наши общие желание и решение. Такая практика существует давно. Вот мы и решили. Оба. Вместе. Конечно, были сомнения. Сначала у неё… Потом у меня. Всё-таки это серьёзное испытание. Мы много говорили. Поверьте, это не блажь. Это не сиюминутное.

Галина Борисовна. Господи! Зачем тебе это нужно?! У меня в голове не укладывается.

Артём. Если вы думаете, что для меня это – праздное любопытство, то, значит, вы плохо обо мне думаете. Мне, между прочим, страшно при таком присутствовать. Однако надо преодолеть страх и… В общем… Мы должны быть в этот момент вместе.

Галина Борисовна. Зачем?! В этот, как ты говоришь, момент ей вообще неважно кто и что… (Всплёскивает руками.) Да о чём я вообще?.. Дети вы малые! Всё им игрушки, всё какие-то фокусы!

Артём. Мы говорили с людьми, которые это прошли. Читали. Советовались со специалистами. Есть общее и твёрдое мнение, что это испытание сближает. Понимаете? Убирает завесы, не оставляет тайн и закрытых тем… Это очень серьёзное наше решение.

Галина Борисовна. А тайны должны быть! Не таинства эти ваши, а тайны. И закрытые темы быть должны! Не всё может быть дозволено! Сближает, говоришь?! Да ты даже не представляешь… Представления не имеешь, о чём тут лопочешь! А я знаю!!! Я рожала… И ни за что бы не допустила, чтобы мой муж, Мишенька мой, Михаил Фёдорович, хоть одним глазком… Как бы я потом на него смотрела?.. Что ты ухмыляешься?!

Артём. Я не ухмылялся… И в мыслях не было.

Галина Борисовна. Пойми, мы нормальные люди, не дикие, я не из глухомани приехала. Я всё понимаю. Но этого нельзя! Я против!

Артём. Против чего вы, Галина Борисовна?

Галина Борисовна. Против того, чтобы даже ты присутствовал при том, как моя девочка… Когда она такая беспомощная, когда она так страдает… Когда она вся… Короче говоря, я против того, чтобы ты присутствовал при родах моей дочери. Я её мать. И то, что ты собираешься сделать, противоречит моему представлению о том… Противоречит моему воспитанию… И воспитанию, которое я… Которое мы дали своей дочери.

Артём. Вот что, Галина Борисовна! Я буду присутствовать при родах не вашей дочери, а моей жены, которая этого хочет и которой это нужно. Это раз. А ещё я буду присутствовать при рождении моего сына, нашего сына, нашего первого ребёнка… Подождите, не перебивайте! Мы… Мы вдвоём когда-то решили пожениться и поженились. Мы вдвоём решили зачать ребёнка, потому что поняли, что его хотим и он нам нужен… И зачали. Мы решили и вместе заранее пошли, чтобы узнать пол нашего ребёнка. И узнали… Вместе! И в момент его рождения мы тоже будем вместе. Это решено. И вы не вправе и не в силах это решение изменить или отменить его… А мне сейчас нужно вернуться к ней, как можно скорее.

Галина Борисовна. Очень красиво сказал. Сильно! Ты, наверное, в суде так же выступаешь.

Артём. Я в суде не выступаю. У меня другая работа.

Галина Борисовна. Неважно… Сказал красиво. Как в кино… Защищаешь дочь от родной матери. Очень красиво! Вот только там (указывает рукой на дверь приёмного покоя) всё будет совсем некрасиво. Совсем! Я ещё раз повторю свой вопрос: зачем тебе это? Я правда не пойму. Ты ведь даже представить себе не можешь, что увидишь. Ты в таком виде мою дочь, жену свою любимую-дорогую никогда не видел… Оно тебе надо?! (Машет рукой.) Ты сейчас скажешь – надо. Но ты не знаешь, о чём говоришь! А потом будет поздно. Увидишь – не забудешь… А женщину в таком виде мужчине видеть нельзя. Просто поверь на слово. Ни к чему… Вот есть тайны и закрытые темы, пусть остаются. В наше время никому в голову не приходило мужа звать на роды… Это же дикость!.. Нет, роды сами по себе не дикость. Роды – они и есть роды. И это – женское дело! А вот мужчине, мужу, смотреть на это – вот это дикость! Никогда… Вернее, всегда… Женщина рожала, а муж ждал. И это правильно! Правильно, слышишь? Что вы такое выдумали? Как ты там сказал? Сближает это? Ерунда! Чушь! Это, наоборот… Аааа!.. (Машет рукой.) Разве ты сейчас поймёшь? А когда поймёшь, будет поздно.

Артём. Возможно, вы правы. Я сейчас спорить не намерен. Но уже действительно поздно. Поздно менять решение. Я должен быть там, с ней. Иначе моё отсутствие может её напугать…

Галина Борисовна. Тёма, мальчик мой! А ты не боишься, что ты там в обморок хлопнешься? И врачи не будут знать, что им делать? То ли роды принимать, то ли отца счастливого в чувства приводить.

Артём. Галина Борисовна!

Галина Борисовна. Да, мой хороший!

Артём. Я вижу, вам весело. Это очень хорошо! Поэтому я вам сейчас кое-что скажу. Скажу очень серьёзно и спокойно. И надеюсь… Очень хочу, чтобы вы меня услышали. Услышали и поняли… Я могу на это рассчитывать?

Галина Борисовна (нарочито серьёзно). Ну конечно! Разумеется. Я слушаю.

Артём. Галина Борисовна! Дорогая! Сегодня, возможно… Да нет, сегодня точно важнейший день в моей жизни. Я, наверное… Наверняка многого не понимаю… Но то, что сейчас происходит и будет происходить там (указывает рукой на дверь приёмного покоя), – это самое значительное и большое, что только может произойти. Ничего важнее и прекраснее со мной не происходило. Я очень… Я ужасно волнуюсь. Но я стараюсь держать себя в руках и быть спокойным и сильным, особенно для моей жены… Вашей дочери… Мы очень ждали этого дня, этой ночи. Мы готовились. Мы оба счастливы… Понимаете?! Счастливы! И мы хотим… Я хочу, чтобы мы вспоминали этот день, эту ночь как счастливейшее событие. Правильно мы делаем или неправильно – будет видно. Но пусть всё будет, как мы решили. Пожалуйста! Мне сейчас нужно вернуться к ней… Как можно скорее… Прошу вас, не мешайте мне!.. Сейчас она ждёт меня. Не вас… Не кого-то ещё… А меня! Сейчас я самый близкий и родной ей человек. Пусть всё будет, как мы решили! Я её очень-очень… (короткая пауза) люблю. Мне важно, чтобы вы меня поняли!

Галина Борисовна (вдруг шагает к Артёму и обнимает его). Прости меня! Ну конечно же!.. Я всё понимаю… Прости.

Галина Борисовна. Ладно. Ты иди, я здесь посижу.

Артём. Ну зачем же здесь сидеть? Это ни к чему.

Галина Борисовна. Я посижу. Нормально…

Артём. Нет. Этого не надо. Я буду о вас думать, знать, что вы тут сидите. Стану беспокоиться. Вы с дороги тем более.

Галина Борисовна. Да какая там дорога!

Артём. Я говорю же, ни к чему!

Галина Борисовна. А куда мне? Ночь же. Тёма, я лучше тут.

Артём. Галина Борисовна, сейчас вы поедете к моим… Не возражайте! Они сейчас точно не спят, я это знаю наверняка… И там все вместе дождётесь счастливых новостей. Я вам сейчас вызову такси.

Галина Борисовна. Ну ты выдумал!

Артём. Мама будет только рада. Тоже, наверное, мечется там…

Галина Борисовна. Артём!

Артём. Мы же только что договорились! Договорились же? (Галина Борисовна хочет что-то сказать, но Артём перебивает.) Я очень устал. Было много хлопот, поверьте. А мне надо быть бодрым и свежим. Я вызываю такси. (Достаёт телефон.) Будьте добры, машинку на ближайшее время…

Артём (говорит адрес, куда подать такси). Да, очень хорошо… Когда ждать?.. Спасибо большое! (Галине Борисовне.) Такси будет буквально через три-пять минут.

Алексей (обращаясь к Артёму). Браток, извини, тут роженицу привезли часа три назад. Сапунова, не подскажешь?..

Артём. Простите, но я не браток.

Алексей. Ой, доктор, прошу прощения!

Артём. И не доктор. Я здесь, полагаю, как и вы…

Алексей. Тоже папаша? Извиняюсь! А где тут кто? У кого можно узнать?

Артём. Там (указывает на дверь приёмного покоя). Только бахилы наденьте. Вон там возьмите (указывает на корзину с бахилами).

Алексей. Благодарю.

Эдуард. Лёш, давай куртку, я тут подожду.

Артём. Галина Борисовна, я сейчас позвоню маме, предупрежу о том, что вы приедете.

Галина Борисовна. Ох, Артём! Вот поверь, мне лучше здесь посидеть. Мне с твоей мамой всегда так непросто.

Артём. Я вас прошу… Ну не выдумывайте, пожалуйста! Не надо вам здесь сидеть. Поезжайте. Это нормально. Я вам обещаю, буду звонить и всё сообщать незамедлительно.

Алексей. Извиняюсь! А к кому там обратиться?

Артём. К дежурной сестре.

Алексей. Спасибо. (Эдуарду.) Ну, я щас!

Эдуард. Иди, я тут.

Артём (достаёт телефон). О! Машина пришла. Прям моментально. Пойдёмте, я вас провожу.

Галина Борисовна. Тёма, да я сама… Доеду сама и доберусь сама.

Артём. Давайте лучше я вас провожу до машины и скажу водителю точный адрес. А ещё объясню, как через двор к самому подъезду подъехать… Да ещё и рассчитаюсь… Не возражайте.

Галина Борисовна. Ох, Артём! Мне ехать к твоим родителям… Хуже ты ничего не мог придумать. Но сама виновата. Нагрянула… Слово-то какое… (Вздыхает.)

Эдуард. Здравствуйте!

Игорь. Здравствуйте.

Эдуард. У друга жена рожает (указывает рукой в сторону приёмного покоя).

Игорь (спокойно и даже холодно). Бывает.

Эдуард. Точно. Бывает.

Сестра. Ни к ней нельзя, ни туда нельзя. Даже не выдумывай.

Алексей. Ну мне надо, на секундочку! Она должна знать, что я здесь. Пойми! А то я ей звоню, звоню… Уже сто раз позвонил, а она не отвечает.

Сестра. Ей сейчас делать нечего, только на звонки отвечать. Не до телефона ей сейчас.

Алексей. Мне её успокоить надо, что я тут, что рядом.

Сестра. Успокоишь ты её, как же, с таким выхлопом. Пил, гулял и тут прилетел успокаивать. Так что радуйся, что она трубку не взяла. Успокоил бы её, как же… Лыка не вяжешь.

Алексей. Э-э-э, сестричка! Полегче…

Сестра. Да я своего вычисляю, даже если он пробку понюхал. По голосу, по одному слову. Мы же вас как облупленных, насквозь… Так что дай жене родить спокойно, а потом уже грехи замаливай. Не мешай женщине.

Алексей. Послушай, дай мне со своей женой самому…

Эдуард. Лёш! Всё правильно она говорит. Остынь!

Сестра (Артёму). Куда это вы?

Артём. Как куда (очень удивлённо)? Туда… К жене. Вы же в курсе.

Сестра. А бахилы поменять не хотите? Прям с улицы и к жене.

Артём. Ой, действительно, забыл снять. Извините! Спасибо!

Алексей. Сестричка! Ну что же мне делать?! Хоть ложись и помирай. Ты даже не понимаешь, как мне надо ей хоть как-то просигналить, что я здесь! Вот прям надо-надо!

Сестра. Чего проще-то? Я пойду и скажу. А вы лучше давайте шагайте домой. К ней всё равно можно будет только завтра. Да и то на усмотрение.

Алексей. Точно! Сходи, пожалуйста, скажи, что я здесь. И скажи, что уже давно. Что уже два часа как тут… И трезвый…

Сестра. Скажу, что ты тут, и всё. Врать, выгораживать тебя не буду. Это ты сам. Потом… Господи! Все вы одинаковы…

Артём (сестре). Ещё раз извините… Спасибо!

Сестра. Не за что.

Алексей (сестре). Погоди! Этот парень такой же папаша, как и я! Почему тогда ему туда можно, а мне нельзя?

Сестра. У него партнёрские роды.

Алексей. Чего-о-о? Какие роды?

Сестра. Такие. У него договор. Короче, ему можно, а тебе нельзя.

Эдуард. Погоди, сестра! Мы тут вместе. Объясни по-человечески… Ну правда! Нельзя – так нельзя, это понятно, когда всем нельзя. А если всем нельзя, а кому-то можно – это непонятно.

Сестра. Ребята, партнёрские роды… Это когда муж, отец ребёнка, присутствует при родах. Это стоит денег. И это надо оформлять заранее. Тогда отдельная палата и вообще всё отдельно… И всё официально. Понятно?

Эдуард. Абсолютно!

Алексей. А сейчас заплатить можно? И сколько денег?

Сестра. Сейчас нельзя. Это делается не так… И на кой тебе это надо? Я бы, если бы кого-то интересовало моё мнение, все эти новомодные совместные роды запретила бы как таковые. Блажь это мужская и больше ничего. Надо же такое выдумать. А я их потом в чувство привожу… Папаш этих.

Эдуард. Нам не надо. Мы тут посидим.

Алексей. Эдик! Ну чего ты вписываешься? Поехал со мной, спасибо тебе огромное, но дай мне самому решать… (Сестре.) Что, совсем нельзя?

Сестра. Совсем.

Алексей. Просто её по «Скорой» увезли. Меня дома не было, понимаешь! Дети напугались. Тёща кипиш подняла… До меня не дозвонились. А мы на следующей неделе готовились. Всё говорило о том, что на следующей неделе. И у нас всё было готово… Мы в десятом роддоме как родные. А тут по «Скорой» – и сюда.

Сестра. Вот и считай повезло! Посчастливилось! У нас-то в тыщу раз лучше. Сравнил тоже: десятку и нас… И сегодня наша завотделением дежурит. Она примет в лучшем виде! Она у нас чудо расчудесное! Так что идите спокойно восвояси. У нас дом маленький, уютный, чистенький, не эта ваша десятка – сарай. У нас коллектив шикарный.

Алексей. Не, восвояси мне сейчас нельзя. Там тёща с детьми. Испепелит… Съест живьём.

Сестра. Тогда тут сиди тихонечко. Я пошла.

Алексей. Так ты моей передай, что я здесь… Сапунова.

Сестра. Пообещала же!

Алексей. А как думаешь, скоро?

Сестра. Какого рожаете?

Алексей. Третьего.

Сестра. Не кесарили?

Алексей. Нет. Сама рожала.

Сестра. Тогда в любой момент. У неё схватки идут как надо. Да не волнуйся ты! И не дёргай меня. Я как что, сама приду и скажу. Вода вон (показывает на кулер). Туалета вам тут не предусмотрено. Всё, я пошла.

Алексей. Ужас, ужас!.. Ну надо же было так, а! Именно сегодня…

Эдуард. Ты чего убиваешься? Я не пойму, как маленький! Всё же нормально. Тебе сказали, что роддом хороший… (Поворачивается к Игорю.) Простите, уважаемый, вы, должно быть, знаете… Просто хочется независимого мнения… Хороший это роддом?

Игорь (холодно). Да. Хороший.

Эдуард. Вы здесь, видимо, не случайно, как вот… мой товарищ?

Игорь. Нет, не случайно. И не в первый раз. Коллектив здесь действительно очень хороший. Волноваться не о чем.

Эдуард (Алексею). Вот видишь! Всё только к лучшему. (Игорю.) Простите, а вы тоже ожидаете?.. В смысле…

Игорь. Извините! Но я не хотел бы сейчас разговаривать.

Эдуард (поднимает открытые ладони). Простите! Как скажете! (Поворачивается к Алексею и делает гримасу по поводу Игоря.) Ну всё, хватит, перестань так убиваться.

Алексей. Ты не понимаешь! Это как нарочно! Как заговор какой-то… Третьего рожаем, а я ни разу её в роддом не отвёз, не был рядом. Нормально это вообще?!

Эдуард. Ненормально, ненормально!..

Алексей. И я ей в этот раз обещал. Клятвенно! Мы всё рассчитали. Чтобы никаких командировок минимум три месяца… Да я и сам хотел… Пойми! Сам! По всем расчётам, по всем показаниям только на следующей неделе должно было… Ничего вообще не предвещало, никаких сомнений… Всё шло гладенько. И на тебе!

Эдуард. Ну что тут сделаешь?! Человек захотел на свет. Кто же его удержит?.. Кстати, Лёш, ты не говорил, а я не спрашивал… Кого ждёте?

Алексей. Не знаю я.

Эдуард. Как так?

Алексей. Не узнавали в этот раз. Попросили не говорить.

Эдуард. Да? Странно. Удержались?

Алексей. Вот именно. Удержались… Слушай, что я ей говорить буду? Ума не приложу… Ну в первый раз, когда старшую рожала, я сам в больнице лежал с двусторонним воспалением лёгких. Это была уважительная причина… Но вот во второй раз…

Уехал, да ещё в такую даль!

Эдуард. Лёша! Мы мост строили, как бы ты не поехал?

Алексей. Да очень просто! Не поехал бы, и всё. Она меня просила, очень просила… Я ей обещал, что вернусь загодя… А если что, смогу прилететь в любой момент… Врал! Очень я хотел тот мост.

Эдуард. Ну и молодец! И дочь вторая есть, и мост есть. Дочь роскошная, и мост супер!

Алексей. Она тогда рыдала сутками. Чуть ребёнка не потеряла… А в этот раз… Ну всё же рассчитали!

Эдуард. А в этот раз – Лига чемпионов. Вот и всё. Манчестер!

Алексей. Это же надо! Как в анекдоте! Классика, мать её… Жену не отвёз рожать из-за футбола.

Эдуард. Что-то предвещало?

Алексей. Нет.

Эдуард. Она что, просила тебя не уходить? На пороге ложилась?

Алексей. Не-е… Вообще не возражала. Только попросила сильно не напиваться. Так, для проформы попросила.

Эдуард. То есть попросила не напиваться сильно? (Усмехается.) А это значит, выпить несильно разрешила. Тогда чего ты страдаешь?.. Умная женщина. Всё поймёт. Для неё же это всё тоже неожиданно… Если бы у неё воды отходили, а ты бы через неё перешагнул и пошёл смотреть футбол и бухать – другое дело. Или был бы ты горький, горемычный пропойца… Так ведь нет! Всё было согласовано, и всё по графику… Не может она на тебя обижаться!

Алексей. Да мне самому обидно! Ужасно!!! У нас больше этого уже не будет… Вот ведь в чём дело! А я так хотел… Чтобы вместе… Родить трёх детей и ни разу жену в роддом не довезти! Её то сосед отвозил, то тесть. А тут вообще «Скорая»!

Эдуард. Ну почему больше не будет? Брось! Люди некоторые никак не уймутся… (Весело и выразительно одними глазами и головой указывает в сторону читающего Игоря.)

Алексей. Не… Она больше не хочет. Так и сказала, ещё давно. До третьего до сорока рожу – и всё! Хватит.

Эдуард. Устала?

Алексей. Нет… Просто… Сказала хватит – и всё. Я согласился.

Эдуард. А вдруг снова девочка? А? Что, не будешь до сына добивать?

Алексей. Не говори так! Не каркай! Я прям вижу, прям знаю, что сын.

Эдуард. Так чего ж не узнал-то тогда? Сейчас бы не сомневался.

Алексей. Я так решил. До этого оба раза узнавали заранее.

Эдуард. Ну? А теперь чего ж?

Алексей. А теперь… Чего теперь? Теперь всё иначе. Две дочери есть. Теперь нужен сын. Очень сына хочу! Всегда хотел. И вот представь себе… Я вот представил… Ну, идём мы на УЗИ и узнаём пол ребёнка. А это – девочка. Девочка… Третья дочь… А до её рождения ещё слава богу четыре месяца. И ничего не изменить! А я же расстроюсь… Понимаешь?! Огорчусь! Буду ждать без радости, без азарта… Без тайны какой-то. Это я про себя знаю. Оба раза узнавали… И когда слышал это… А они ещё так говорят… Эти тётки, которые работают на УЗИ… Голос такой делают, как будто с дурачками разговаривают (изображает): «Ой, кто это тут у нас? Девочка! Ой, какая девочка!..» Тьфу!.. Так вот, поверь мне, оба раза, как узнавал, что дочь, – оба раза огорчался. Вида не подавал… Потом быстро ругал себя и заставлял радоваться. Но сначала огорчался! И когда слышал в то время, когда очередную дочь ждали, что у кого-то родились сыновья… Вот тоже… При этом любят сказать так (изображает): «У Пупкина-Залупкина сын родился. Настоящий богатырь…» Я это слышал и завидовал. Никакой не белой завистью, а самой что ни на есть чёрной… А так нельзя. Нельзя не радоваться, когда ждёшь. Вот я твёрдо и решил – не будем узнавать заранее, чтобы ждать, радоваться и… Ну… волноваться… Понимаешь?

Эдуард. Понимаю. Очень даже!

Алексей. Ну вот… А если сейчас дочь родится… Уже же родилась. Всё! Ну огорчусь. Но так… Коротенько. И буду радоваться…

Эдуард. Эй! А теперь кто каркает?

Алексей. Точно! Тьфу, тьфу, тьфу… Я уверен, что сын. Я даже запретил женское имя выбирать. Вообще! Чтобы никто такого варианта не рассматривал.

Эдуард. А сыну какое выбрали? Выбрали же?

Алексей. Не скажу.

Эдуард. Почему? Чтобы не сглазить?

Алексей. Ну, типа того.

Эдуард. Да брось ты, Лёша! Ты же уверен, что сын. Говори!

Алексей. Выбирали долго. Все вместе. Ты не подумай, я не один решил…

Эдуард. Ну! Колись, Лёха!

Алексей. Алексей.

Эдуард. Хорошо, колитесь, Алексей!

Алексей. Имя Алексей.

Эдуард. А-а-а-а! Скромно.

Алексей. Это в честь отца. Не моего. Её.

Эдуард. Алексей Алексеевич – красиво!

Алексей. Ну правда?

Эдуард. Ну правда!

Алексей (мечтательно). Алексей Алексеевич…

Эдуард. Давай-ка выпьем!

Алексей. Спрячь!

Эдуард. Почему это? Что в этом плохого?

Алексей. Здесь? Эдик!..

Эдуард. Да, здесь! Конечно! Уверен, эти стены видели много того, как люди выпивали… И пьяных видели много. И всех счастливых и радостных. Потому что выпивают люди здесь на радостях…

Алексей. Рано ещё, дружище!

Эдуард. Наоборот. Самое время! Потом, может быть, будет не до того. А сейчас можно. Давай выпьем за чудесное русское имя Алексей.

Алексей. Ты чего?! Заранее нельзя.

Эдуард. Конечно, нельзя. А я и не предлагаю заранее. Я хочу выпить за Алексея, моего друга и коллегу, которого знаю уже десять… одиннадцать лет, очень люблю и уважаю. И за отца твоей жены, которого я не знаю, но тоже уважаю уже за то, что он твой тесть. Давай срочно выпьем! А то на нервах протрезвел, и голова начинает болеть. За прекрасное имя Алексей!

Алексей. За тебя, Эдик! Спасибо, что поехал со мной.

Эдуард (Игорю громко). Простите! Мы что, вам чем-то помешали?

Эдуард (ещё чуть громче). Вас что-то раздражает, шокирует?

Игорь. Вы ко мне обращаетесь?

Эдуард. К вам.

Игорь. Я вас не понял… Чего вы хотите?

Эдуард. Это я не понял, чего вы хотите?

Эдуард. Если вас шокирует, что мы тут (показывает на бутылку в руках Алексея) пригубили… То зачем поднимать кипиш? Скажите – мы выйдем. Зачем кому-то жаловаться, кого-то звать, кого-то призывать? Ну к чему это? Не надо так переживать!

Игорь. Вы об этом? (Качает головой.) Я даже не думал. Поверьте, мне есть о чём сейчас думать и о чём переживать…

Алексей и Эдуард (нестройным хором). Извините.

Алексей. Ты чего, Эдик?

Эдуард. Неудобно получилось. Да просто он сидел… Сидит, сидит такой… Высокомерный… Как мне показалось. Я с ним поздоровался по-человечески, пытался заговорить. А он… Бур-бур… Вот я и подумал. А мужик, оказывается, переживает.

Эдуард. Пусть сегодня у всех всё будет хорошо!

Алексей. Как думаешь, сколько ему лет?

Эдуард. Ему нормально за полтинник – это точно.

Алексей. Да, наверное.

Эдуард. Ты подумал о том же, о чём и я?

Алексей. Молодец мужик.

Эдуард. Почему это молодец?

Алексей. Ну как же?… Ему нормально лет, а он тут. Значит, в силах, значит, хочет жить, хочет размножаться, не боится, уверен, что ребёнка поднимет. Снова молодой папаша…

Эдуард. Ага, хорош молодец! Скорее всего у него новая-молодая… И сам он говорил, что тут не первый раз. И вот скажи мне… для детей от первой и немолодой он кто сейчас? Молодец? Знаешь, когда внуки и дети одного возраста, тогда никто не молодец… А тут, чую я, как раз такой вариант. Однако наехал я на него зря. Неудобно… Слышь, ты, давай пей, я же тост сказал.

Сестра. Игорь Иванович, ну зачем вам здесь сидеть? Вы всё равно никак и ничем помочь не можете. Только накручиваете себя, переживаете. Давление слегка повышенное, но практически норма. А вот пульс…

Игорь. Спасибо, спасибо большое.

Сестра. Вот водичка (показывает на кулер). От головы у меня есть такие (протягивает Игорю лекарство). Это мои, хорошие. Погода меняется, ветер. Голова всё время трещит. Выпейте – и полегчает, и успокоит. Но вы бы шли домой. Я вам как что – сразу позвоню.

Игорь. Спасибо, спасибо! Я лучше тут. Дома ещё сильнее стану маяться. Лучше здесь… Скажи, а точно всё хорошо? Что-то мне не нравится…

Сестра. Что вам не нравится?! Что вы всё выдумываете? Интересно, все мужики такие паникёры или нет?.. Да, случай не самый простой. А что вы хотите? Вы бы ещё у какой-нибудь повитухи Бабы-Яги наблюдались, а потом к нам. Вообще как снег на голову… Но вы же знаете, они сейчас в самых лучших руках. В самых волшебных ручках… Нельзя ничего выдумывать.

Игорь. Да, да! Конечно, нельзя!

Сестра. Значит, тут будете сидеть? Ну как хотите…

Игорь. Да, посижу.

Сестра. Может, чаю? Я сделаю.

Игорь. Нет, нет, не беспокойся.

Сестра. А эти здесь себя нормально ведут?

Игорь. Да, всё очень хорошо.

Алексей (встаёт). Сестричка, сказала моей, что я здесь?

Сестра. Ну конечно. Я же обещала.

Алексей. Ну и что она?

Сестра. Услышала.

Алексей. И что?

Сестра. Что – что?

Алексей. Ну… Как отреагировала? Что сказала?

Сестра. Ничего не сказала. Занята она, понимаешь? Женщина занята.

Алексей. Ну а как она вообще?

Сестра. Всё нормально. Если что – приду и скажу. Всё. Я пошла. Игорь Иванович, я на месте.

Эдуард. Ещё раз извините, я просто неправильно понял.

Игорь. Ничего страшного, всё нормально.

Алексей. А с вами как? Всё хорошо?

Игорь. Со мной? Да что со мной сделается? Спасибо!

Алексей. А там? (Показывает в сторону приёмного покоя.)

Игорь. Там?.. Уверяют, что всё хорошо.

Алексей. Если не хотите разговаривать с нами, то так и скажите. Дело-то такое… У меня тоже жена рожает. А я проштрафился. Душа не на месте. Извините!

Игорь. Вы что-то хотели спросить?

Алексей. Как я понял, вы тут всё хорошо знаете. А я здесь в первый раз. Мы в другом месте рожали. Сюда попали случайно. Правда хороший роддом?

Игорь. Да, не сомневайтесь. Я уже говорил и ещё повторю – вам повезло. И со сменой тоже. Проверено не раз. (Усмехается.)

Эдуард. Прошу прощения… Игорь Иванович?

Игорь. Просто Игорь.

Эдуард. Эдуард.

Алексей. Алексей.

Эдуард. Простите за любопытство, а у вас сколько детей? Я понял, что есть.

Игорь. Есть. Двое.

Эдуард. А младшему, если не секрет, сколько?

Игорь. Младшей… Девятнадцать.

Игорь. Старшему сыну двадцать семь. И два внука. Точнее, внучка и внук. Все родились здесь. И последний раз, до вчерашнего вечера и нынешней ночи, я тут был не так уж давно. Поэтому я действительно тут всё хорошо знаю. И меня здесь знают… (Пауза.) Думаю, что ответил и удовлетворил ваше любопытство.

Эдуард. Да, спасибо… А-а-а всё-таки?.. (Делает неопределённый вопросительный жест.)

Игорь. Я понимаю, о чём вы хотите спросить. Но лучше не задавайте этот вопрос. Это, простите, вас интересовать не должно.

Эдуард (поднимает открытые ладони вверх). Всё ясно… Спасибо!

Алексей. Спасибо большое!

Эдуард (Алексею). А кстати, те, кто сегодня родится, будут кто по знаку Зодиака?

Алексей. Весы.

Эдуард. Весы? Звучит неплохо.

Алексей. Хороший знак.

Эдуард. Да уж всяко лучше, чем Рак.

Алексей. Чем тебе Рак не угодил? У меня батя Рак.

Эдуард. Типун тебе! Даже звучит страшно.

Алексей. Я хотел, чтобы были Весы. Были… (Думает.) Были… Был… Как сказать-то?

Эдуард (усмехается). Да, привыкай. Будут у тебя спрашивать: а кто у вас сынок? А ты – Весы.

Алексей. Весы – очень хороший знак. Уравновешенный, спокойный. А перед весами идёт Дева. Я так боялся, что будет Дева.

Эдуард. А по-моему, Дева звучит лучше. (Усмехается.)

Алексей. Для мальчика? Для парня?

Эдуард. Вообще!

Алексей. Нет уж! Это трудный знак. У меня с Девами не складывается. Вообще ни о чём не могу с ними договориться.

Алексей. Эдик, ну чего ты ржёшь?! Прям обхохотаться… Такое вот совпадение. С девами договориться не могу – ха-ха-ха! Великий юмор!

Эдуард. Ну, конечно, смешно! Потому что так оно, Лёша, и есть.

Алексей. Я тебе про других Дев. Тарасюк у нас Дева. О чём с ним можно договориться? А? Клемешев – Дева… Ещё хуже!

Эдуард (веселится). О-о-о! Это не Девы! Это Бабы! Вот только такого знака нету. А должен быть…

Алексей. Весы – хороший знак. Надёжный. Мы, когда все сроки подсчитывали и поняли, что точно не Дева, а Весы, я прям обрадовался.

Эдуард. Давай-ка выпьем за это. За Весы.

Эдуард. Ох, Лёша… Иногда я тебе удивляюсь. Ты же серьёзный человек. Какие тебе Весы, Девы, Раки? Это же смешно!

Алексей. Не скажи! Очень много совпадений. Прям в десятку. Я не то чтобы увлечён этим… Но многое заставляет задуматься. Иногда читаю и удивляюсь. Примеряю к знакомым людям – ну всё точно! Правда, надо, чтобы гороскоп был серьёзный. Не только год рождения, но и место рождения тоже важно. Мне как-то на юге летом составили гороскоп, так я вообще обалдел. Даже количество и пол детей сказала. Ну, та тётка, которая составляла гороскоп. Про аварию сказала, про мою язву желудка, про переезд… Всё почти точно. Но она подробно спрашивала, где родился, когда и даже приблизительно в какое время суток. Я сказал всё, что знаю.

Эдуард. А ты паспорт ей не показывал и историю болезни? (Смеётся.)

Алексей. Я сам не верил раньше. Но тогда удивился. Потому что, ну очень точно! Кстати, имя имеет большое значение.

Эдуард. Ага! Имя она тоже отгадала?

Алексей. Нет. Я сам сказал.

Эдуард. Сам ей всё рассказал и сам же заплатил. Молодец! (Смеётся.)

Алексей. Можешь считать меня дураком, дебилом… Однако я к этому отношусь… Не то чтобы очень серьёзно, но что-то в этом точно есть.

Эдуард. Знаешь, дружище! Вот я по знаку Зодиака – Водолей. Врать не буду, читал про этот знак и про то, что людям Водолеям свойственно. Все гороскопы, которые я читал, утверждают, что я должен быть чувствительным, таким-сяким, противоречивым и склонным к творчеству. Скажи мне, где я и где творчество? Чувствительность где?.. И ещё, послушай… Когда я родился в первом роддоме города Усть-Катав Челябинской области… Родился вечером. Вместе с моей мамой рожала её знакомая. Они вместе работали, делали трамваи. Я у мамы был первый, а та знакомая рожала четвёртого. Отец мой решил назвать меня Эдуардом. А как ещё назвать сына в городе Усть-Катав Челябинской области? Это он решил заранее: если сын – Эдуард, если дочь – Ангелина. Логично? Сестру мою, Ангелину, ты знаешь, младшую, Диану, тоже. Отец творчески подошёл. Так вот имя Эдуард той маминой знакомой понравилось. У неё родился мальчик, буквально через полчаса после меня. Мама и та женщина лежали в одной палате. Подумала-подумала мамина знакомая, да и назвала своего сына тоже Эдуардом. Я того Эдика хорошо знал. Ходили в один детсад от одного трамвайного завода. Учились в соседних школах. Жили неподалёку. Так вот я… Сижу тут с тобой, моим другом, я закончил челябинский политех, у меня ответственная работа, жена, сын, друзья… А тот Эдик ничего не заканчивал и в свои двадцать пять лет с особой жестокостью убил трёх человек, одного изувечил. Теперь сидит на пожизненном, знать не желаю где. Мы родились в одном городе, в одном роддоме, в одной комнате, зовут нас одинаково, жили до поры бок о бок… Какой, к чёрту, гороскоп?! И если мне кто-то скажет, что те полчаса, на которые Эдик позже меня родился, имеют такое огромное значение, то я плюну ему в бесстыжую шарлатанскую рожу. Вот что значат для меня гороскопы.

Игорь (улыбаясь). Простите! Можно потише? Мне вы не мешаете, но могут попросить. (Усмехается.) Вы очень страстно говорили. Я невольно заслушался, извините. Поучительная история.

Алексей. Да, Эдик, ты прям разошёлся!..

Эдуард. Не люблю, терпеть не могу эту хрень! Ладно, бабам делать нечего, так нет… И мужики туда же. От тебя, Лёша, никак не ожидал. Костя мой, дурачок (обращается к Игорю), сын мой единственный… Попросил на шестнадцатилетие денег вместо подарка, что-то наплёл: мол, ему то надо, сё… А сам набил себе татуировку на плечо. Мерзкого такого скорпиона. Он, видите ли, Скорпион по гороскопу. Я пошёл разбираться в этот салон, а они говорят – имеем право. Не ребёнок, мол, уже, и мы, мол, не алкоголь продаём. Бестолочь! Мозгов нет. На всю жизнь такую дрянь себе на тело… А если б был не Скорпион, а Овен или, не знаю, Близнецы, Весы – что, спрашиваю его, колол бы? Молчит. Дурачок!

Алексей. Ну вот, Весы – знак хороший. Весы бы он колоть не стал. (Смеётся.)

Эдуард. Ну, не знаю… (Берёт бутылку.) Пью просто так. За тех, кто родился, рождается и родится этой ночью… Без всяких созвездий и знаков. Пусть живут долго!

Эдуард. Ой! (Обращается к Игорю.) Извините, вам даже не предложил.

Игорь. Да ну что вы! Нет, спасибо!

Эдуард. Давайте, я в стаканчик налью!.. Ну в самом деле… Чего там! Я, конечно, сегодня не при делах. Сегодня не мой праздник, не мои тревоги… Но вам-то точно можно. Правда!

Алексей. Давайте! Это число, эта дата для нас с вами точно будет важной… Навсегда! И ночь эта не забудется. Давайте! Символически. Чуть-чуть.

Игорь (усмехается). А вот чуть-чуть и символически не вижу никакого смысла выпивать.

Сестра. Ну куда вы пошли? Вы в порядке?

Артём. Да, я в полном порядке. Мне просто нужно позвонить.

Сестра. Там бы и звонили.

Артём. Мне здесь удобнее…

Сестра. Вы тут у меня в обморок не упадёте?

Артём. Всё хорошо… Мне просто надо позвонить. Могу я позвонить?

Сестра. Вам телефон нужен?

Артём. У меня есть телефон. Мне нужно, чтобы вы меня оставили в покое.

Сестра. Да бога ради!

Сестра (всем). Если что – зовите.

Алексей. (Артёму) Ну что?! Можно поздравить?!

Артём. Аллё… Мама! Мамочка! Н-у-у (он тяжело дышит, но пытается говорить радостно и чётко), я всех нас поздравляю!.. Да! Минут семь назад… Всё хорошо! Все замечательно!.. Ну, конечно, мальчик… Мама!.. Да… Да… Нет… Прекрасно!.. Сказали, настоящий богатырь… Да… Три восемьсот, пятьдесят пять сантиметров… Баллы? Какие баллы? Я не спросил. Узнаю – скажу. Мама, погоди!.. Погоди, мама!.. Погоди, говорю!.. Это, конечно, такое событие!.. Я такое пережил!.. Это…

Сестра (Артёму). Если хотите, я найду, где вам можно прилечь.

Артём. Нет, нет, я должен пойти обратно.

Сестра. Ну нет уж! Не надо мешать там людям работать. И жене своей не мешайте. А то опять бухнетесь, кому это нужно? Кому это понравится?

Артём. Тогда я здесь посижу. Хорошо?

Сестра. Как хотите. Вон воздухом пойдите подышать, водички попейте… Хотите, чаю сделаю.

Эдуард. Я хочу чаю.

Сестра. Обойдёшься! Ну я побежала тогда. Там сейчас суета.

Игорь (стараясь говорить тихо). Ну что там? Без новостей?

Сестра (обычным своим громким голосом). Игорь Иванович! Ну что вы нервничаете? Вон посмотрите, никто, кроме вас, не нервничает!.. Всё в процессе. Чего вы хотите?! Первые роды… Но родит сама. Кесарить не будут. Всё! Мне надо туда.

Игорь. Спасибо!

Артём. Извините меня! Дайте, пожалуйста, телефон кто-нибудь. Мне надо домой позвонить срочно. А то там волнуются, переживают… А мой – сами видели.

Артём. Спасибо огромное!

Артём. Мама! Мама, это я… Да… Да… Не волнуйся! Подожди… Да помолчи, пожалуйста!.. Я звоню с чужого номера. С моим телефоном что-то непонятное… Не работает… Мам… Это всё чепуха! Главное, что всё хорошо! Даже прекрасно… Волосатый… (Пытается смеяться.) Волосики длиннющие… Такой серьёзный… Голос слышал. Хрипловатый… Подожди! Галина Борисовна где там?.. Как она?.. Нет!.. Не надо ей трубку давать. Скажи, что всё хорошо, что врачи довольны, что уже после обеда завтра… точнее, уже сегодня, все вместе приедете… Да! Мне сейчас неудобно… Неудобно мне! Телефон чужой… Нет!.. Я сам буду звонить. Придумаю как… Да… Ох, мама! Я такое видел! Я такое понял! Это… Это… Я представить себе не мог! Это, конечно! Без этого ничего понять нельзя! Ох, мамочка!.. (Отворачивается от всех, прикрывает ладонью рот.) Я только всё время хотел тебя обнять и за всё, за всё попросить прощения… Но это я потом тебе расскажу… Целую! Не волнуйтесь… А лучше откройте шампанского бутылочку… Папа знает где… Всех целую, поздравляю…

Артём. Спасибо большое!

Эдуард. Я так и думал, что не надо мужикам видеть и знать, как это происходит. (Усмехается). Теперь убедился.

Алексей. Я раньше с восхищением смотрел на тех, кто с парашютом прыгал, в горы ходил или воевал. Всегда думал: вот люди видели и испытали такое! А теперь на этого новоиспечённого папашу смотрю точно так же. (Артёму, громко.) Ну!!! Поздравляю!

Артём. Мне так неудобно!.. Упал тут. Спасибо вам! Ох… Что-то мне прям не очень… Может быть, действительно пойти подышать?..

Эдуард. Знаешь! С тобой такое событие случилось. Ты ещё даже не понимаешь. Новая жизнь! Подышать успеешь… А сейчас давай-ка… выпей! Лёш, подай посуду.

Артём. Нет-нет, да вы что? Я не буду. Мне к ней надо.

Эдуард. Ты слышал, что тебе медработник сказала? Мудрая женщина! И нас послушай. Мы – отцы со стажем.

Игорь. Это правда, юноша. (Улыбается.) Выпить слегка – это сейчас в самый раз. С вами действительно такое событие произошло! Лучшего повода выдумать невозможно. Погодите…

Игорь. Вот… (Усмехается.) Заочники сегодня сунули. Считай взятка. Брать не хотел… А оно вот как кстати!

Эдуард. Профессор! Да вы гений!

Артём. Мне совсем чуть-чуть.

Алексей. Всем по чуть-чуть.

Игорь. Вас Артём зовут?

Игорь. Я – Игорь. Алексей и Эдуард. Мы вас поздравляем со вступлением в великий клуб отцов!

Алексей. Прекрасно сказано!

Эдуард. Так профессор же!

Алексей. Ну надо же!.. Сын! Сразу! Артём батькович, да ты счастливец, понимаешь ты это или нет?! (Остальным.) Не понимает ещё… Богатырь! Ё-моё! Давайте-ка сразу за сына, за парня, за сыновей!.. У вас-то у всех есть… Ничего, скоро и у меня будет…

Эдуард. За сыновей! Давайте!

Игорь. Давайте за детей… Чем дочери-то провинились?

Алексей. За дочерей ещё успеем. (Смеётся.) Не будем за всех сразу. А тут только что парень родился! Мужчина! Продолжатель рода, носитель фамилии! За сыновей!

Артём. За сыновей! (Сам себе.) Что я делаю?

Алексей. Как что? За сына своего выпиваешь!

Эдуард. Что ж мы за безымянного человека пьём? Вы уже имя ему подобрали? Наверняка уже всё решили.

Артём. О-о-о! (Усмехается.) С этим у нас была целая эпопея! Как узнали, что будет мальчик, так и началось. Две семьи чуть не рассорились.

Игорь (усмехается, качает головой). Да-а-а! На этой почве запросто можно разругаться. А главное, никогда все не будут довольны. Очень важно в этот процесс не подключать широкие массы родственников…

Эдуард. Точно! А то начнётся: нашего деда так звали, а вашего эдак – и пошло-поехало.

Артём (улыбается). Именно! С дедами номер не прошёл. Читали разную литературу, церковные календари. Вы знаете, я подумать не мог, сколько на тему имён разных материалов… И каких диковинных имён только нет! Ужас! Остановились в итоге на двух вариантах. Решили так: посмотрим сначала на человека и тогда поймём, какое имя ему будет больше, так сказать, к лицу.

Алексей. Правильно! Верно! У меня с первой дочерью было точно так же. Твёрдо заранее решили всем семейством, что назовём Светлана. Решили и решили… Уже заранее её так и звали. (Изображает жену.) Ой, что-то сегодня «Светочка пинается» или «Света что-то притихла». А родилась, домой принесли – смотрим, а она никакая вообще не Света. Ничего общего со Светой нету. Присмотрелись… А она типичная Катя! А до того имя Екатерина даже не рассматривалось. Уже скоро четырнадцать лет будет Кате. И она прям настоящая Катя!

(Смеётся.)

Эдуард (Артёму). Так какие варианты вы рассматриваете? Там (показывает на дверь приёмного покоя) человек лежит безымянный. (Усмехается.) Он знать не знает, что ему два варианта имени придумали, а идти придётся по жизни с одним… Ну?!

Артём. Два варианта из многих… Надо посмотреть на него внимательно. Монетку бросать не будем… Я лично за имя Давид. А она хочет Серафим.

Эдуард. А фамилия у вас какая? Как фамилия?

Артём. Семёнов… А у неё – Рыбина. Она свою решила оставить, потому что фамилия красивая. Но сын будет Семёнов.

Эдуард. Угу! Давид Артёмович Семёнов.

Артём. Или Серафим.

Игорь (стараясь не улыбаться). По-моему, красиво… Торжественно!

Алексей. Как минимум неожиданно.

Эдуард. Как минимум трудно и странно.

Артём. Почему странно? Давид – великое имя. Давид Строитель… А Серафим – это старинное…

Эдуард (перебивает). А как будете его между собой дома звать?

Артём (растерянно). Так и будем.

Эдуард. Давид или Серафим? Так?

Эдуард. А если мать или бабушка приласкать захочет или ты будешь с ним играть, как будешь звать? Давидик? Дави? Как? Додик? Как можно сказать Давид короче и нежнее?

Артём. Давид – и всё. Зачем коверкать прекрасное имя? Зачем сюсюкать с мальчиком?

Игорь. Кстати, моё имя тоже не сокращается. А в сторону нежности только удлиняется. Да и отчество от моего имени весьма коряво звучит. Игоревич, Игоревна…

Алексей. А мы сроду Игорей Гариками звали.

Игорь. Не-е-ет!.. Всё же, Гарик или ещё Гоша – это производное от Георгий. (Усмехается.)

Эдуард (Артёму). Не, погоди! А Серафим как? Серафимушка? Или Фима?

Артём. Ну-у-у… Сима… Симушка… Фима – тоже можно… (как бы опомнившись.) Да это в конце концов наше дело!

Эдуард. Это пока оно – ваше дело, а потом будет его делом. (Указывает в сторону двери приёмного покоя.) Ему с именем жить. Я это по себе знаю. Папа удружил. Сима или Фима, говоришь? Разве так парня можно называть? А как его девушки звать будут? Любимая?

Алексей. Эдик, отстань от человека! Правда ведь, не твоё дело. И что плохого в твоём имени? Отличное имя. Нет плохих имён. Никто, нигде и никогда не хотел и не хочет назвать своё чадо плохим именем. Мне, кстати, моё имя нравится. И варианты от него все хорошие… Алёша, Лёша, Лёха. Я никогда ни на какой не обижался.

Эдуард. Вот именно! Лёша, Лёха… Суперпросто! А Эдуард? Я когда с девушками знакомился и говорил имя, они потом меня переспрашивали: а как по-настоящему тебя зовут? Эдуард – это как-то кучеряво и сложно произносить. А другой вариант только – Эдик… А Эдик… Это кто? Это тьфу! Кто у нас Эдики? Халдеи какие-то, официанты, лизоблюды суетливые. Эдик… Не моё дело, говоришь? А я даже представляю себе, как мой папаша, которому было двадцать три года, пацан пацаном, решил выпендриться… Может быть, так же, как сейчас, всё было… Выпендрился папаша, и вот я – Эдуард Викторович Петюнин… Эдуард Петюнин! Это же надо такое удружить родному сыну! Назвал бы хоть Толиком, хоть Виталиком… Нет! Эдуард!.. Плюс ко всему батя картавый. Я прям слышать не мог, как он моё имя произносит. А теперь мой сын страдает. Отчество такое – сразу и не скажешь… Не отчество, а тест на алкоголь. Выпившим вообще не выговоришь… А кстати, Артём, ты же не еврей?

Артём (явно не ожидал такого вопроса). Не-е-ет!

Эдуард. И не армянин?

Эдуард. И жена не еврейка и не армянка?

Артём. Нет… Вовсе нет… А при чём здесь это?

Эдуард. Да так… Просто я не понимаю, вам с женой что, хочется, чтобы люди считали вашего сына евреем или армянином?

Артём. Почему это?

Эдуард. Потому это! Если люди услышат «Давид», они подумают, что мальчик еврей или армянин. Ну, возможно, грузин. А если «Сима» или «Фима», у них сомнений не будет, что мальчик – еврей. А что им ещё думать?

Артём. И… и… Собственно, что в этом плохого?

Эдуард. Да ничего! Кроме того, что он не еврей и не армянин. Вот и всё! Зачем людям голову морочить?

Игорь. Вы дикие вещи говорите… Дикие! Об этом в сегодняшнем мире даже думать стыдно, не то что вслух говорить.

Эдуард. В сегодняшнем мире об этом надо думать даже сильнее, чем раньше! И на будущее! Только не делайте, пожалуйста, такое лицо! Я же говорю вполне понятно и ясно… Если еврей – носи еврейское имя. Пожалуйста! Армянин – армянское. Татарин – татарское. Американец – американское. Если не знаешь, какого рода-племени – бери какое угодно. Просто путаницы не надо.

Игорь. У нас в пользовании в основном греческие или еврейские имена. Сугубо русских, славянских, крайне мало. Алексей – совсем не русское имя. А моё – скандинавское. И что? Про Эдуарда, честно говоря, не знаю… не могу сказать…

Эдуард. Английское, я знаю, профессор…

Игорь. Я не профессор.

Эдуард. Нет? А похожи. Извините! Но я про другое… Есть имена нам привычные, традиционные, в конце концов. Если кто-то назовёт сына здесь у нас Мартином или Лютером, да хоть Джоном или Гансом, это будет так же глупо, как если вспомнить уж какие-нибудь совсем стародавние типа Святозар, Добрыня или совсем (думает) – Ярополк. Всё это выпендрёж родительский. Чушь собачья!

Игорь. А армяне с евреями при чём?

Эдуард. А у них свои имена. Красивые, некрасивые – разные, но свои… Вот у меня был знакомый Тимур (Алексею), ты его не знаешь. Отцу его в детстве нравилась книжка про Тимура и его команду. Сейчас уже эту книжку не помнит никто. А у парня были проблемы всё время. Да, думаю, и до сих пор остались. Либо косые взгляды, либо вопросы из-за имени. Или того хуже – авансы от татар или кавказцев. Услышат – Тимур, радуются, мол, единоверец, брат. А он им: нет, простите, православный я. А тогда уже негатив и контры.

Артём. Очень хорошее имя – Тимур.

Эдуард. Прекрасное имя! Только для татарина. А мой знакомый не татарин. Вот и всё! Не более того… Просто путаница. Я не против имён, я против путаницы.

Игорь. Илья – хорошее имя? Сколько милых еврейских мальчиков его носили и носят. Однако Илью Муромца никто с евреем не путал. (Усмехается.) Армяне, мои друзья, татары любят звучные, диковинные имена. Сколько среди них Рафаэлей и даже Гамлетов. Я вообще одного Венера знаю. Венер Рафикович, прекрасный хирург!

Эдуард. Да я же не спорю! Я про другое. Что вы тут из меня какого-то антисемита делаете? Просто я от имени своего пострадавший. Да и сёстры мои тоже. Особенно Диана. Диана Петюнина – каково? А она ещё со школы толстуха…

Алексей. Я лично за то, чтобы имя было как можно менее заметным. Имя себе и имя, каких вокруг много, и чтобы оно было не крикливое. Чтобы из списка не выделялось. Пусть человек выделяется, а имя – нет. Имён-то на самом деле всего ничего… Важно, чтобы имя было не тяжёлое, чтобы оно человека не тяготило, не грузило с детства. Лёгкое чтобы было. Сима – по-моему, хорошо звучит.

Эдуард. Для девочки из еврейской семьи прекрасно звучит!

Артём. Прекратите, пожалуйста, это… Этот балаган! Что вы себе позволяете? Родился мой сын… Мой! Пусть вы все тут старше, но сын родился у меня. И мне решать, как мне его назвать…

Игорь. Святая правда! Опомнитесь, ребята! Не лишайте человека восторга происходящего. Давайте-ка лучше нальём… А то ссориться в таком месте и в такую ночь… Нам! Это не по-человечески.

Эдуард. Спасибо, профессор! Вразумили, успокоили. Просто я сегодня не при делах. Это вы тут – папаши. Но выпить выпью.

Алексей. Давайте выпьем сейчас за то, чтобы имя, которое мы получили и которое даём, было как самая любимая и удобная одежда…

Артём (перебивает). А можно я скажу! Имею полное право. Давайте выпьем лучше за тех, кто там (показывает на дверь приёмного покоя) в боли нечеловеческой рожает детей наших.

Игорь. Да, за это я выпью. Давайте выпьем за них. Выпьем за то, чтобы муки их были легче, чтобы страдания их там и остались. И чтобы мы по возможности не мучили их своими глупостями. За них, прекрасных!

Эдуард. Глупости – это намёк на меня, я понял.

Алексей. Помолчи уже… Пей за сказанное.

Алексей. Артём, слушай, скажи… А как вообще? Не страшно было тебе?.. Ну там? (Показывает на дверь приёмного покоя.)

Артём. Это не для пересказа. Это слишком личное.

Алексей. Оно понятно! Я ж тебя не про то, что ты видел, спрашиваю. Я про… Было страшно или нет?

Артём (пожимает плечами). Для этого нужно какое-то другое слово. Не знаю какое. Мне просто сравнить не с чем. Страшно – это слишком просто. Извините, но я пока даже думать об этом не могу и не хочу. В какой-то момент там я стал задыхаться. Знаете почему? Потому что забыл дышать. А самое трудное заключалось в том, что я помочь никому ничем не мог. Это как во сне: все заняты, все что-то делают, она, конечно, больше всех. А я… Нет… я больше ничего не скажу. Не хочу… Не могу.

Алексей. Понятно… Точнее, ничего не понятно. (Усмехается.) Но мне такого не видать. Да и не надо, наверное. Я бы точно… Сразу в обморок.

Игорь. Тут, я думаю, у нашего молодого коллеги (кивает на Артёма) впечатления совсем иного рода. Вот я много чего видел в жизни… Довелось, поверьте. А точно знаю, что у этого молодого человека есть теперь знание, которое мне неизвестно… Неведомо! Я такого не переживал. Поэтому, даже если мне всё пересказать в подробностях, я всё равно не пойму… Не почувствую! Поэтому Артём и не рассказывайте никому и никогда!

Артём (задумчиво). Да как такое можно рассказать? (Усмехается.) И кому?

Игорь. Вот именно!

Артём. А давайте выпьем… По чуть-чуть.

Алексей. Я пас… А то меня снова уже накрыло.

Артём. По чуть-чуть!

Алексей. Ну давай! Кто бы другой предложил…

Артём. Мама?! Ты зачем здесь?

Мама Артёма. Сынок! Вы что здесь, выпиваете? Ты выпиваешь?! Тёма!

Артём. Мама… Меня поздравили… Точнее, поздравляют.

Эдуард. И вас поздравляем! (Прячет бутылку.)Как я понимаю, вы отныне бабушка.

Игорь. Наши поздравления! Мы все здесь в одинаковой ситуации… Все в ожидании. А вашему сыну выпало этой ночью быть первым. Кстати, я дед со стажем…

Мама Артёма (Игорю). Подождите! (Артёму.) Артём, я как чувствовала… Ты поэтому телефон отключил?

Артём. Мама!

Мама Артёма. Я никогда бы не могла подумать, что мой сын будет пить вот так… Тут!.. А следом что? Пьяные песни под окном роддома? И это мой сын!

Эдуард. Пьяные песни под окнами – это с утра или днём. А сейчас ещё рано.

Алексей. Эдик! (Толкает Эдуарда локтем.) Простите! Это мы тут слегка выпиваем, а вашего сына едва уговорили. И то только, чтобы, так сказать, привести его в чувство. (Тут Эдуард толкает Алексея локтем.)

Артём. Мама, мы тут…

Мама Артёма (перебивает). Что значит привести в чувство? Что случилось? Что с твоим телефоном?

Артём. Мне стало нехорошо.

Мама Артёма. Зато, я вижу, тебе теперь очень хорошо!

Артём. Ну о чём ты, мама?! У тебя внук! Внук! Вот такой! (Показывает руками.) Чудесный… С волосиками… Ты… Ты – бабушка! Понимаешь?

Мама Артёма. Я это отчётливо понимаю. И это слово не вызывает у меня восторга.

Артём. А хочешь (переходит на громкий шёпот), хочешь, я договорюсь сейчас и тебе его покажут? Я договорюсь, тут замечательные люди. Только халат возьмём и бахилы…

Мама Артёма (перебивает). Тебе категорически не идёт опьянение.

Артём. Это сейчас неважно.

Мама Артёма. Это важно всегда! И я, разумеется, очень хочу видеть своего внука, но увижу я его, только когда это можно будет сделать, ни с кем не договариваясь.

Артём. Мама! Ну зачем эти твои правила сейчас? Я хочу тебе его показать…

Мама Артёма. Сынок! Правила – они потому и правила, чтобы их соблюдать.

Артём. Там (показывает рукой в сторону приёмного покоя) твой внук, мой сын. Пойдём!..

Мама Артёма. Я не в восторге от твоей тёщи, но Галина приехала ночью, примчалась, там её дочь и её же внук. Не считаю правильным и возможным видеть внука раньше её. Ты ей в этом отказал. Значит, мы приедем вместе днём. Это справедливо!

Артём. Ты права, мама, ты права! Как всегда.

Мама Артёма. Не надо мне этих пьяных нежностей. Терпеть не могу! Ни от отца, ни от тебя.

Мама Артёма. Тебе что, правда было плохо? Как ты себя чувствуешь?

Артём. Мамочка! (Усмехается.) Я тут в обморок упал. Прямо здесь. Просто раз – и потерял сознание… Там (показывает рукой на дверь приёмного покоя) со мной всё было хорошо. А потом… Хотя, если честно, там (снова показывает на приёмный покой) я всё время хотел зажмуриться, даже хотел сбежать, но не мог! Это такое!!! Я передать не могу…

Мама Артёма. Чувствительный мой мальчик!

Артём. Это космос, мама! Это что-то космическое… Мне было очень страшно… Как во сне… (Шёпотом.) Мне казалось, что я вижу, как сам родился… Я не понимаю… (Артём начинает вздрагивать, а потом рыдать.) Мама! Мама… Прости меня за всё, за всё!

Мама Артёма (не разрывая объятий, но строго). Ну-ка перестань! Прекрати! Живо!.. Пойдём-ка на воздух… Пошли, пошли…

Эдуард. Железная баба! Молодец.

Игорь. Знаете, ни при каких обстоятельствах я даже не подумал бы назвать эту женщину бабой.

Эдуард. Согласен. Это я так… Загрубел слегка. Дал такого грубого строителя.

Эдуард. Как же я вам, мужики, сейчас завидую! Это передать нельзя!

Игорь. Ох, не думаю, что мне можно сейчас завидовать.

Эдуард. Конечно, завидую. Вы здесь. И вы ждёте… Неважно, кого ждёте – сына или дочь. Главное – у вас кто-то рожает. У меня это было давно. Я уже забыл, как они пахнут… Какие пальчики бывают маленькие… Забыл! У моего уже нога больше моей. От него мужиком воняет. Уже покуривает, дурачок. Почему мне вам не завидовать? Аспирантка там ваша, студентка, заочница… Это же неважно.

Игорь. Вы что себе позволяете?! Вы вообще понимаете, что то, что вы себе позволяете, – это просто хамство?!

Эдуард. Какое хамство?! Что я такого сказал?!

Игорь. Сказал больше чем достаточно… Про всё на свете наговорил. Про всё высказался… Во всём он разбирается! В гороскопах, в именах, в… (Делает неопределённый жест рукой.) Думаете, я не понимаю, на что вы тут намекаете и что обо мне думаете? Да понимаю!.. Сразу понял. Но мне всё равно! Обо мне можете думать всё, что угодно… Всё, что вам подсказывает ваш богатейший жизненный опыт… Но о той, кто сейчас там (показывает рукой на дверь приёмного покоя), вы не смеете думать так, как… Как вот тут… Подумали. И уж тем более не смеете молоть чушь и мерзость… Не смейте!.. Умник! На стройке у себя будете умничать!..

Алексей (нарочито весело). Если честно, я вообще представить себе не могу, что родится не девочка… Нет, я знаю, что будет сын (смеётся), я хочу сына! Будет сын! Но представить себе этого не могу. Дочь – могу. Легко! А сына?.. Я даже не знаю, что с ним делать. С мальчиком… Пытаюсь представить и не получается. У меня же женское царство… Даже собака, и та. (Смеётся.) Я ума не приложу, какие ему нужны игрушки, книжки… У меня девки одни. Мне с ними легко. А парень? (Пожимает плечами.) Это загадка для меня. (Смеётся.)

Артём. Маму в такси посадил… Ну вот! Опять бахилы забыл снять… Испортил.

Алексей. Беда небольшая.

Артём (глядя прямо перед собой, отрешённо). Не так я себе представлял всё это…

Эдуард. Что? Вот это? (Обводит рукой пространство.) И нашу странную компанию?

Артём. Нет. Свои ощущения… Вам я рад.

Эдуард. А чему не рад?

Артём. Не знаю… Всему рад…

Артём. Мама… Видели мою маму? Такая маленькая, строгая. Такая сильная… Такая беспомощная… (надевает бахилы.) Все беспомощные! Все! Я, мужики, работаю в следственном комитете, а до этого два года в прокуратуре… Отец всю жизнь в органах. Дед. Династия у нас, так сказать. Мама тоже… Я такое уже про этот наш мир знаю!.. А сегодня видел, как мой сын в этот мир пришёл. Сегодня ночью… (Качает головой.) Все беспомощные!.. Все… Спасибо вам… Я пойду к своим.

Алексей. Ты чего это? Не унывай! У тебя праздник.

Артём. Я отпраздную… Ладно! Удачи вам! Сегодня лучшая ночь в моей жизни. (Улыбается.) Сегодня все родятся хорошо. Пока.

Алексей. Поздравляю.

Игорь. Хороший мальчик!

Эдуард. Сильно сказал.

Игорь. Что именно?

Эдуард. Все беспомощные. Все!

Алексей. Вот поэтому я так сильно сына и хотел всё время. Я же понимаю, если что со мной, то всё. За душой-то, в общем, ничего. Квартира, машина, дача… Да и дача – одно название. Кто о них позаботится? Когда мне язву оперировали, я только о них и думал. Пока в силах, пока могу – всё нормально. А чуть где чего заболит, сразу мысль только о них. Они же, как он сказал, беспомощные. Они привыкли, что есть я. А я привык, что они все от меня зависят. Меня заменить некому… Так что сын нужен. Мне с сыном будет не так страшно.

Эдуард. Он сказал, все беспомощные… Понимаешь! Все-е! Лёша, вот ты говоришь, что они от тебя зависят… Так?

Алексей. Конечно, зависят! Целиком и полностью. Жена что работает, что не работает. Сама говорит, что что-то делает, только чтобы мхом не порасти. Но она мать, на ней дом. Все старики на ней. Да, Эдик! Все от меня зависят. От моего здоровья. (Улыбается.) А сын… Это надёга! Понимаешь? Опора, пусть в будущем… Но… Мужик, одним словом.

Эдуард (кивает несколько раз). Хорошо так думать… Хорошо! А я так думать уже не могу. Всё! Потому что знаю, что это ни черта не так. Никто, Лёша, от тебя не зависит. Никто! Особенно дети, девчонки твои. И жена… На работе от тебя что-то и кто-то зависит. Но не твои… не домашние, не родные. Это ты, Лёша, от них зависишь. Полностью! И я так же. Я от своих, ты от своих, профессор от своих. Только у меня сын-то один… И жена. Всё! Сёстры сами по себе, родителей вижу раз в год. Знаю, что здоровы – этого достаточно. А от сына, жены – полная зависимость. Но сын один! А у вас детей в два раза больше, у каждого. И вот-вот, с минуты на минуту будет у каждого в три раза больше, чем у меня. Так что зависимость ваша в три раза больше моей. А у профессора ещё и внуки. Въезжаешь, Лёша?

Алексей. Нет, Эдик, не въезжаю. И не хочу. Ты к чему-то клонишь… Не надо!

Игорь (Алексею). Пусть говорит… Он же молчать не может… А от нас не убудет.

Эдуард. А я скажу… Что вы тут… Самые беспомощные! Сидите, ждёте! И стараетесь не думать о том, что если там (показывает рукой на приёмный покой) что-то страшное случится, то и вся ваша жизнь, которой вы сейчас живёте… Всей вашей жизни капец… Случись с кем-нибудь из ваших детей что-нибудь страшное – и вам труба! Ясно? Не они от вас, а вы от них зависите. И от тех, кто ещё не родился, тоже. Понял, Лёша? Это ты зависишь от своих девчонок, от дочек своих. От Кати и Танюшки. Полностью зависишь! И вы, профессор, от своих, если они, конечно, вам дороги, а не так – пустой звук.

Игорь. Если вы хотите меня в чём-то обличать… Я тоже не понимаю, к чему вы клоните… Но лучше остановитесь.

Эдуард. Да ладно вам… Обличать?! Я же не дурак. Я знаю, о чём говорю. Ты про это, Лёш, не знаешь. Я тебе не говорил. Никому не говорю… Это было давно и, как любят говорить, в другой жизни… Правильно говорят! Та жизнь закончилась. Совсем… Я когда ещё в политехе учился, женился. В двадцать один год. Сопляк. Через три месяца после свадьбы, хотя какая там свадьба (усмехается), родился у меня сын. Маленький такой. Чудесный. Павлик, Павлуша… А когда ему было полтора годика, он умер. Уже ходил вовсю, бегал, говорил слова… Заболел и умер. Мы его к моим в Усть-Катав на лето отвезли. Хотели сами на море… Компания у нас была вся бездетная… Уж что там у них случилось на самом деле, я точно не знаю. Его в деревню к бабушке моей отвезли. Там же места сказочные. Южный Урал. Заболел. Не сразу стали лечить. Потом лечили по-деревенски, боялись сообщить, зря потревожить. Короче, умер Павлик. Мы когда примчались, он в больнице уже всё время был без сознания. Трубки, провода и он – маленький-маленький. Бабка моя сама чуть не померла тогда. Но я не захотел её больше видеть. С родителями с тех пор… Ну так… Как-нибудь… На телефоне. С женой и полгода вместе не прожили. Видеть друг друга не могли. Из Челябинска почти сразу уехал. Не мог мимо парка проезжать, в котором Павлика в коляске катал. Жизнь та полностью закончилась… Совсем! Погибла. Ничего не осталось. Я думал, пройдёт! Должно забыться… Отпустить должно… Сколько лет-то уже прошло! Нет! Ни хрена! Вообще! И снится, и догоняет… И как только маленьких вижу, накрывает. Не всегда… Но часто. Когда Костя родился, я над ним трясся, как сумасшедший. Чуть сопли, температура – я «Скорую». Сутками не спал… Сейчас он где-то задерживается, я сижу. Жена, педагог-воспитатель, спит спокойно, а я глаз не сомкну. Я из командировок ему звоню чаще, чем жене… Знает, что, если не ответит, лишу всего, чего только могу лишить. Вот ему в армию через два года. А у меня уже паника! Какая, на хрен, армия? Я ему лучше сам ногу сломаю, если справку не куплю. Но в армию он не пойдёт! Или я вместе с ним. Не хочу… Не хочу снова потерять жизнь, которой живу. Думаете, я ещё детей не хотел? Да очень хотел и хочу! Дочку хочу. Двойню хочу. Но с ума же сойду, сил не хватит… Мы от них зависим, а не наоборот… Но как же… Как же я вам завидую мужики, при всём при том.

Игорь (резко встаёт). У меня там дочка рожает. Отец ребёнка не в командировке, не запил, не заболел. Нет отца. Девятнадцать лет девочке моей исполнилось два месяца назад.

Эдуард. Ё-моё! Язык мой – враг мой. Никогда не умел останавливаться.

Алексей. Нет. Мне точно хватит.

Игорь. Она в Москве учится. На третий курс перешла. Последний год перед университетом только со мной могла говорить. С матерью никак… Кстати, вот жена моя – профессор, а я нет. Пока нет. Как-то так получилось: сын – её, а дочь – моя… Дочь не хотела в Москву. А жена была против, чтобы она училась в нашем же университете. Под нашим контролем и опекой… Это, дескать, не путь и не образование. Я не спорил. Короче, уехала из дома. Выпихнули. Уехала нехорошо… Мать – диктатор, отец – предатель. В первый год учёбы было нормально. Часто приезжала, но мне её было мало. Я ворчал, обижался. А она как-то приехала, и тут – очередной внук. Всем не до неё… (Отпивает из бутылки.) А в нынешний год её почти не было. Не приезжала. Где-то подрабатывала. Хотела что-то доказать. С матерью совсем перестала общаться. В июне после сессии приехала. Вроде весёлая, но очень нервная. Ничего про себя не говорила, пару дней побыла и уехала. Ночевала у подруги. Толком не поговорили. Сказала, практика у неё какая-то. Какой-то парень или мужчина… Не говорила. Только намекала. Я пытался из неё хоть что-то вытянуть, но нет. В начале сентября хотел к ней в Москву. Она наотрез. Сам по делам в Москву поехал. Не встретились. Она отказалась. Из общежития ушла. В университете после лета вообще не появлялась. На звонки отвечала. Но коротко. И вот позавчера позвонила мне утром. Сказала, что здесь, на вокзале, и что домой не пойдёт. Я – на вокзал… Издалека её увидел, и всё стало понятно. Домой наотрез не поехала. Завёз её к маме… Моей. Плакали обе сутки. А сегодня… Точнее, вчера вечером… Началось. (Опять отпивает из бутылки.) Её кто-то очень жестоко обидел. Я не думал, что увижу свою дочку, мою маленькую девочку любимую, нежную, весёлую, чудную, умничку мою, такой несчастной… Такой совершенно несчастной! В глазах только отчаяние… Полное отчаяние! Мужики, такого я не видел…

Алексей. Профессор… Ой, простите, Игорь! Ну не надо!.. Сейчас родит и успокоится. Природа своё возьмёт. Ребёночек, сами понимаете!

Игорь. Алексей, ну о чём вы? Она сама ещё ребёнок! Сейчас для меня всё непонятно. Скоро рассветёт, а мне вообще непонятно, как жить дальше… Однако жить как-то надо… И сегодня мне многое предстоит. (Смотрит на бутылку.) Допьём! Тут уже слёзы остались.

Эдуард. Давайте. За что?

Игорь. За вот этот мир… За то, чтобы он принял их хорошо… За нас, чтобы мы их тут не подвели. За то, чтобы были счастливые. За что ещё-то?

Алексей. Мне тоже оставьте.

Алексей. Та-а-ак… И куда пустую посуду?

Сестра (громко). Девочка у вас, поздравляю!

Сестра (Игорю). Девочка! Малюсенькая такая… Совсем крошка. Два семьсот. Но хорошенька-а-а-я!

Игорь (Алексею). У меня девочка!

Игорь. Ну как всё прошло? Как она?..

Сестра. Нормальненько. Прекрасненько! Сейчас её подзаштопают совсем чуть-чуть. Это только наша волшебница могла так принять. Такие роды были хитрые.

Игорь. Девочка!.. Надо же!

Эдуард. Завидую, профессор! Очень сильно тебе завидую!

Алексей. Девочка! Как прекрасно!

Сестра. Игорь Иванович, пойдёмте-ка я вам халатик дам… Пойдёмте, пойдёмте… Я вам девочку вашу покажу. Одним глазком… Издалека.

Игорь. Какую девочку? Которую из?

Сестра. Обеих.

Алексей. Я чуть в обморок не упал, когда услышал (изображает): у вас девочка.

Эдуард. Я чего-то не соображу. На этой улице не был никогда. Тут же автовокзал совсем недалеко? Рядом. Вот там, кажется. (Показывает.)

Алексей. Точно. Там. Рядом… Слушай, а что-то моя так долго?.. Самая опытная и чего-то тянет. Я уже волноваться начинаю! Это не дело…

Эдуард (определённо думая о своём). Это её дело… Погоди! Я сейчас мигом сбегаю…

Алексей. Эдик, ты за бутылкой? Не надо!

Эдуард. Дурак ты… Я быстро.

Сестра. Сапунов?

Алексей (вздрагивает). Да.

Сестра. С твоей всё отлично. Рожает.

Алексей. Кого?

Сестра. Кого-то. Скоро узнаем. Пошли… Присядь там… Простудишься.

Эдуард (себе под нос). Ну… Тут на всех должно хватить.