Глава шестнадцатая

В начале марта 2016 года Эрик Брегис пригласил нас с Яной на шашлыки. Он жил в Подмосковье, возле его дома была замечательная сосновая роща, снег еще лежал, и мы выбрались туда с мангалом, овощами, пивом и всем прочим, что полагается в таких случаях. Я, конечно, ничего не пил, но другие пили, а я только подходил к мангалу, чтоб протянуть к углям озябшие ладони и почувствовать тепло и запах жареного мяса; кроме Эрика и Яны там были жена Эрика, друзья Эрика и его сосед. Эрик сказал, что ему, этому соседу, очень понравилась моя книга «Колыбельная». Они пили пиво и водку, я стоял возле мангала, у меня уже был рецидив, внутри меня опять росла опухоль, но был еще какой-то шанс спастись, скоро меня должны облучить на киберноже, есть надежда убить опухоль. Помню, все выпивали, смеялись, рассказывали анекдоты, я тоже рассказал бородатый анекдот, получил свою порцию смеха в ответ и подумал: ведь они знают, что у меня опухоль, знают, что я могу не пережить этот год, они думают это в голове, но вслух не произносят, и я тоже не произношу вслух, но все-таки мне хорошо, среди этих незнакомых и знакомых мне людей, рядом с небольшим мангалом, на котором жарится мясо, рядом с живыми человеческими существами. Вот Эрик прошел мимо, показал мне большой палец, похлопал меня по плечу, мол, все нормально. Действительно, нормально, очень хорошо чувствовать под ногами снег, видеть смеющихся людей, понимать, что ты не совсем еще оторван от всего этого, что ты еще живешь, чувствуешь холод, чувствуешь тепло на ладонях рук, видишь, как Яна смеется, еще в декабре она думала, что уже все, можно выдохнуть, я победил рак, и вот опять марафон от врача к врачу, от кабинета к кабинету, они такие разные, все эти кабинеты, но одно их объединяет: хочется о них забыть, больше не видеть, хочется так, у костра, с друзьями или просто знакомыми, видеть, слышать, чувствовать и чтоб ничто у тебя это не забрало; вот Яна говорит: Вова, мы взяли тебе безалкогольного пива, давай выпей с нами, я говорю давай, хотя нет, говорит Яна, на морозе оно какое-то слишком холодное, вдруг простынешь, ничего, говорю, я немножко, не простыну, давайте стукнемся, за что пьем? Эрик говорит: за нас, он уже немного пьян, они с соседом, которому понравилась моя книга, выпили уже чего покрепче, а я пью безалкогольное пиво, оно ледяное, и я закашливаюсь. Что-то стало холодать, говорит Эрик, еще полчасика и пойдем в квартиру. Яна подходит ко мне, поправляет воротник, беспокоится, может, мы пораньше пойдем, да, говорю, конечно, давай подождем Эрика и остальных у него дома, да-да, говорит Эрик, вы идите, Вовке, наверно, нельзя долго на морозе, и все остальные говорят, да-да, вы идите, мы тоже скоро, а то и правда что-то похолодало. Мы идем к Эрику: тут уже подготовлен широкий обеденный стол, у Эрика кот, вернее два кота, один большой шотландский кот, другой прячется от нас под столом, еще есть пудель, бойкий зверь, всюду носится, дружелюбное животное, любит, когда ему чешут пузо; вы пока покушайте, говорит нам жена Эрика, мы с этими алкоголиками скоро придем, добродушно добавляет она. Мы с Яной садимся вместе на диван; Яна спрашивает, ну ты как, да все в порядке, говорю, смотри какое массивное котоживотное, и пудель смешной, может, заведем собаку, как думаешь? Это мы посмотрим, говорит Яна. Тем временем возвращаются остальные, на стол ставят угощение, алкоголь, все пьют, гуляют, рассказывают истории из личной жизни, я не знаю этих историй, этих людей, не всегда понимаю контекст, это все слишком чужое, но Яна как-то легко во все это вписывается, шутит со всеми, смеется, а Эрик сидит на стуле с закрытыми глазами, ну вот, смеются его друзья, напился и уснул, ничего я не уснул, говорит Эрик, не открывая глаз, это я отдыхаю. Все продолжают пить, сосед Эрика подходит ко мне, обнимает меня за плечи, он пьян, а я трезв, это всегда довольно проблематично, когда ты трезв, а кто-то пьян, но я не хочу обижать поклонника моего творчества, тем более он сам сказал, что он поклонник моего творчества, как тут возразишь. Во-первых, он просит автограф, во-вторых, рассказывает, как все точно я описал в своей «Колыбельной», как вот это вот все (он показывает неопределенно вокруг) лживо и неправда, и как я заглянул в самую суть в моей книжке; он сразу понял, какие все уроды и козлы, но не везде, нет, говорит он, ты же понимаешь, я человек военный, у меня все просто, я вообще не люблю все эти книжки-фижки, всю эту ерунду, я книжки со школы не читал, честное слово, что-то пытался, но ничего не пошло, везде видно, что врут, а у тебя получилось, ты не врешь, ты увидел суть всех этих ДНР и ЛНР, говорит он, и я не понимаю, при чем тут ДНР и ЛНР, в «Колыбельной» ничего такого не было, да и написана она раньше событий, но продолжаю его слушать, этот человек хочет мне что-то сказать, и я обязан его выслушать, раз уж моя книга действительно произвела на него какое-то впечатление, я теперь в каком-то роде несу за него ответственность. Ему кричат: эй, ну что ты к Володе пристал, давай обратно за стол, но он говорит, не-е-ет, он наклоняется к моему уху и шепчет, ты не волнуйся, если что, у меня и в военном госпитале знакомые, там тебя вылечат, там и не такое вылечивали, да-да, я знаю, у тебя уже есть какие-то планы, но пусть это будет запасной вариант, я всегда рядом, я же военный человек, ты же знаешь, мое слово верное, но вот как все-таки верно ты написал, а все вот это вот, он сжимает кулак, серьезно, как честно у тебя получилось, нету лжи, бесит, когда врут, а у тебя такого нет. Яна говорит из гостиной: Вова, уже поздно, нам в Москву надо, да оставайтесь, кричат из-за стола, у Эрика переночуете, нет-нет, говорит Яна, нам завтра рано утром в больницу, давайте, наверно, такси вызывать, я вызову, говорят сразу несколько человек. Эрик берет соседа за плечи и забирает на кухню, они возвращаются с открытой бутылкой коньяка, Эрик пьян, сосед пьян, все пьяны, кроме меня, ну и Яна, пожалуй, не очень пьяна, выпила совсем немного вина, ей было надо, хоть немного расслабиться, она снова в аду, все довольны и уже одеты, ждем такси, все прощаются и желают нам удачи, сосед Эрика на прощание обнимает меня, говорит, ну ты молодец, ведь я не читал же ничего давно, а тут твоя эта книга, молоток ты, Володя, хорошо сделал, но тут приезжает такси, все еще раз прощаются, обнимаются, и мы уходим. Эрик провожает нас до машины, мы садимся. В салоне тепло. Эрик на прощание пожимает мне руку, говорит, ты справишься, ты только это, говорит он пьяным голосом, новую книгу уже пиши, понял? Ты должен написать новую книгу. Я говорю, что да, понял, буду писать, мы садимся в машину и едем в Москву, нам нужно в район метро «Маяковская», ехать довольно далеко. Яна сидит рядом на заднем сиденье, положив голову мне на плечо, электрические огни наплывают в черные стекла. Яна говорит: хорошо же посидели, правда, и я говорю, конечно, правда. Яна говорит: такие хорошие люди, и такой поклонник у тебя смешной, да ладно тебе, говорю, какой поклонник, что он тебе там рассказывал, спрашивает Яна, про жизнь всякое, говорю, ты молодец, говорит Яна, главное, не бойся; пожалуйста, не бойся, ну с чего ты взяла, что я боюсь, говорю я, а Яна прижимается ко мне крепче, от нее пахнет вином и снегом, и она повторяет как во сне: не бойся.